Я едва не ахнул. Сухотелая дама, которой было уже за семьдесят, и раньше не являла собою приятное зрелище, но теперь ее щеки впали, а морщины углубились, отчего голубые глаза ее в прожилках сосудов выглядели как стеклянные шарики, помещенные в слишком большие для них глазницы. Она была одета в траур, коса из ломких седых волос огибала один из ее типичных головных уборов: два черных птичьих чучела в окружении перьев, торчащих в стороны, как зубцы короны (что выглядело довольно скромно – в сравнении со шляпами шириною в два фута, в которых она обычно появлялась в городе).
В своем мрачном одеянии она напоминала бледную нежить, и я тотчас вообразил, что полный кларета хрустальный графин рядом с ней – это сосуд со свежей кровью. Губы ее потемнели от напитка – что было неудивительно, несмотря даже на ранний час: «леди Гласс»[5 - Игра слов: glass в переводе с английского в данном случае означает «стакан», «бокал».] ее прозвали не случайно.
Пару секунд она молча сверлила меня пытливым взглядом, затем не спеша наполнила свой бокал.
– Выглядите прескверно, мистер Фрей. Бессонница?
– И вам доброго дня, леди Энн, – сказал я и сел, не дожидаясь приглашения.
Она сделала большой глоток (вероятно, это был ее завтрак), не сводя с меня проницательных осуждающих глаз.
– Как же я рада, что вы отвергли предложение руки моей внучки. До чего позорно было бы породниться с вами.
– Как деликатно с вашей стороны, – вздохнул я. – Вы тоже считаете, что я колдовал на глазах у публики?
– Я знаю, что с самого нашего знакомства вы ввязываетесь в скандал за скандалом и что вчера посреди ночи группа загадочных мужчин с сомнительной целью выволокла вас из принадлежащего мне дома.
– Как – откуда вы?..
– Худые вести не лежат на месте, а я всегда в курсе происходящего. – Она показала на трехдневной давности выпуск «Лондон Таймс», который валялся среди ее бумаг. – Всего пару дней назад девушка, которая, как я понимаю, некогда была с вами помолвлена, огласила дату своей свадьбы. С вашим братом, если не ошибаюсь?
Пусть меня поначалу и захлестнуло волной гнева, услышать об этом от кого-то помимо мачехи было неожиданно.
– Ах я тетеря, – глумилась леди Энн. – Вы ведь, конечно, уже об этом знаете. Разумеется, ваш брат – Лоуренс, так ведь его зовут? – уже прислал вам официальное приглашение.
Я с трудом сохранял невозмутимость. Недавно я получил телеграмму от моего младшего брата Элджи, в которой сообщалось, что Лоуренс действительно собирался отправить мне приглашение. Элджи выудил его из мешка с корреспонденцией, дабы уберечь меня от огорчения.
– Как поживает мисс Ардгласс, она в добром здравии? – поинтересовался я, не в силах удержаться от ответной подколки. Я был уверен, что Кэролайн не общалась со своей бабушкой на протяжении нескольких месяцев (о причинах тому я скоро поведаю), и леди Гласс, должно быть, все еще терзалась из-за их ужасной размолвки.
Как я и ожидал, она подлила себе еще кларета, прежде чем ответить:
– Ей двадцать шесть лет, мистер Фрей. Двадцать шесть! Через год она будет считаться старой девой. Еще через два – безнадежным случаем. Ей повезет, если она сумеет окрутить какого-нибудь нищего альфонса со сносной репутацией.
– Не приведи господь, она вообще не выйдет замуж, – произнес я с сарказмом в голосе.
– Если она не выйдет замуж и не произведет на свет сына, титул моего сына будет потерян навсегда. Династии Ардглассов и Амброузов просто пойдут прахом. – Она прищелкнула пальцами и воззрилась на меня. – Но теперь, когда я уже знаю, что к чему, такая участь для Кэролайн мне кажется куда более приемлемой, чем перспектива увидеть, как она выходит замуж за кого-то вроде вас.
Я кашлянул.
– Довольно любезностей, мэм. Я здесь по неотложному делу.
– Разумеется. С добрыми вестями вы сюда не являетесь.
Я едва ли не с удовольствием произнес свою следующую реплику:
– Это дело в некотором роде касается вашего сына.
До чего же грозным может стать лицо. Стоило леди Энн услышать это, как все ехидство испарилось из ее взгляда. На его месте занялось пламя ярости.
Ее сын, покойный лорд Джоэл Ардгласс – чье имя я не осмелился назвать в присутствии премьер-министра, был главным фигурантом Ланкаширского дела.
Леди Энн, как и любая престарелая и состоятельная пуританка во главе семьи, боялась пересудов, какие пошли бы, стань безумие ее сына достоянием общественности – в таком случае, например, ее внучка лишилась бы всяких надежд на замужество. Поэтому предприимчивая леди Гласс инсценировала смерть сына, а в действительности тайком заключила его в Эдинбургскую лечебницу для душевнобольных. Лорд Джоэл пробыл там семь лет – до той роковой ночи, когда он убил молодую ведьму, выдававшую себя за его сиделку. Расследуя то дело, мы с Макгреем были вынуждены пуститься в бешеную погоню за ним, ибо, как я уже сказал, лорд Джоэл на своем пути в Ланкашир продолжал убивать без разбора.
Казалось, все эти факты промелькнули перед глазами леди Энн. Родословная этой женщины походила на отстойник, образовавшийся в семнадцатом веке, когда ее предки, движимые одной лишь алчностью, возглавили охоту на ланкаширских ведьм, чтобы угодить королю Якову I. Тогда-то ведьмы и прокляли ее род. Леди Энн заскрипела зубами, которые, из-за того что лицо ее усохло, теперь казались крупнее и острее.
– Мой сын здесь ни при чем! – заклокотала она. – Он умер в 1882 году. Это и есть правда.
– Несомненно, – сказал я, поддержав ее ложь. Даже самые преданные слуги леди Энн знали далеко не все о трагедии лорда Джоэла. – Однако… – Я набрал в грудь воздуха, наклонился вперед и прошептал: – Те женщины… те самые, что… – я заговорил еще тише, – свели его с ума…
Глаза леди Энн широко распахнулись, на лице отразился страх, и она шепотом прокричала:
– Ведьмы! Они опять за свое?
Я посмотрел на нее в упор безо всякой насмешки и кивнул.
Медленно, очень медленно она подалась назад и стиснула своими узловатыми пальцами бокал, с трудом переваривая эту новость.
Когда я уже решил было, что бокал вот-вот лопнет у нее в руках, она вскочила, со скрипом отодвинув кресло. Она выпрямилась во весь рост – несмотря на преклонный возраст, осанка у нее была безупречная – и заковыляла к окну.
Я тоже встал, опасаясь, что она может упасть, но она дошла до окна, приложила свою длинную ладонь к стеклу и провела по нему ногтями. От этого звука мне едва не свело челюсть.
– Что же они никак не сдохнут? – прошипела она.
Я не торопил ее. Знаю, то разгулялось мое воображение, но небо за окном будто бы помрачнело. Леди Энн обернулась ко мне, гнев ее внезапно сменился паникой.
– Им нужна Кэролайн? Они нашли ее?
Похоже, сердце имелось даже у этой гнусной женщины.
– Нет, мэм. Насколько мне известно.
Она с облегчением выдохнула, черты лица ее чуть расслабились, но лишь на несколько секунд. Она сделала солидный глоток вина, который привел ее в чувство. Когда она снова перевела на меня взгляд, в нем блеснул недобрый огонек.
– Значит… Они на вас охотятся! На вас и на этого проклятого Девятипалого.
– Не совсем…
– И вам нужна моя помощь.
– Они охотятся не на нас, – повторил я громче.
– Тогда зачем вы явились? Знаете ведь, как я презираю вас и этих гадких Макгреев.
Я стиснул зубы, сознавая, что эту женщину не обманешь. Она все прочла по моим глазам и поняла, до чего серьезным было наше положение.
– Есть люди, – начал я, – высокопоставленные люди, которые желают избавиться от ведьм.
– Высокопоставленные! Кто именно?
– Я не могу раскрыть их имена.
– Я догадлива.
– Гадайте сколько вам угодно, мэм.
Старуха вздохнула, поняв, что большего от меня не добьется. Ее кривая ухмылка, впрочем, сообщила мне, что она примерно представляет, кто может стоять у руля.
– Чего вы от меня хотите?
– Сведений, леди Энн. Любых имеющихся у вас сведений об этой шайке.
– С какой стати я должна о них что-то знать?
– О, не принимайте меня за идиота, мэм! Вы знали об их существовании задолго до… беды, которая случилась с вашим сыном. Вы знали о проклятии, которое они, предположительно, наложили на ваш род. Вы и сами пытались их уничтожить, не так ли? Вы ведь отхватили у них то древнее поместье – Кобден-холл.
– Оно принадлежало моим предкам! Я лишь вернула себе то, что…
– Говорю вам, не принимайте меня за идиота! Ваша собственная внучка рассказала нам правду. Она тоже сочла подозрительными все те усилия, которые вы потратили, чтобы завладеть ветшающим особняком в сотнях миль от ваших загребущих лап.
– Мистер Ф.!..
– Вам принадлежит лучшая недвижимость в Эдинбурге, и всем известно, как искусно вы умеете добиваться своего. Однажды вы даже попытались отобрать дом у инспектора Макгрея.
– Да что вы вообще знаете о той истории, – усмехнулась леди Энн.
– Вы обнаружили, что ведьмы использовали особняк в Ланкашире в качестве своей штаб-квартиры, поэтому нашли способ завладеть им. И они вам за это отомстили. Вот почему ваш сын стал их жертвой.
– Замолчите! – взвыла она, яростно сверкая глазами. Месть ведьм оказалась поистине безжалостной: единственный наследник леди Энн сошел с ума, в конце концов превратившись в злодея-убийцу, а ее внучка, ныне прекратившая с ней все общение, была вынуждена бежать из страны во имя своего спасения. В голове у меня вертелся вопрос, знает ли она вообще, где сейчас находится Кэролайн.
К моему удивлению, леди Энн улыбнулась.
– А теперь они взялись за вас и вашего дорогого Макгрея, – язвительно произнесла она. – Но если вы вступите с ними в бой и проиграете, а они узнают, что я вам помогала… – Она усмехнулась. – С какой стати я должна подвергать себя риску – куда большему риску, – помогая паразитам вроде вас?
Я встал – чтобы посмотреть ей в глаза.
– Возможно, мы сумеем избавить вас от них навсегда. Я думаю, что сейчас вам для этого представился лучший шанс. И я собственными глазами вижу, как вам не терпится им отомстить.
Леди Энн сглотнула.
– Я знаю, что за… проклятие они на вас наложили, – продолжал я. – Тринадцать колен вашего рода обречены на горькую участь или безвременный конец, так ведь? И на протяжении последних трех столетий эти ведьмы прикладывали все усилия, чтобы их пророчество продолжало сбываться.
В глазах ее мелькнула искра чистой ненависти, и я постарался раздуть это пламя.
– Кэролайн – тринадцатое поколение, верно? Последняя по счету.
Губы ее дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но звука так и не исторгли.
– У ведьм по-прежнему есть шансы победить и положить конец вашему роду, – настаивал я. – Но вы можете дать им отпор. Вы можете снабдить нас оружием.
Леди Энн стояла не шелохнувшись. Она смотрела на меня не мигая. На секунду я подумал, что сумел ее убедить, но она опустила взгляд на графин, уже наполовину опустевший.
Она подлила себе еще вина, отвернулась от меня и, уставившись в окно, принялась пить мелкими нервными глотками.
Так мы простояли некоторое время, снаружи доносились приглушенные звуки оживающей городской магистрали.
И когда я уже решил, что уйду отсюда ни с чем, леди Энн произнесла:
– Ради их смерти я сделаю что угодно.
6
Я отправился прямиком в штаб-квартиру полицейского управления, посулив вознице щедрые чаевые, если он отвезет меня туда как можно скорее. Когда впереди показались высокие доходные дома Королевской Мили, мне стало немного легче.
Я даже едва заметил, когда кто-то с верхних этажей выплеснул содержимое своей ночной вазы на улицу и дерьмо шлепнулось прямо на мой (по счастью, крытый) кеб.
Перепачканный испражнениями возница, проклинавший свою судьбу, остановил кеб прямо у аркады Городских палат. Я выпорхнул из экипажа, воодушевленный своим недавним успехом, но тотчас почуял неладное.
Ощущение было сродни покалыванию в затылке, едва уловимое – но его оказалось достаточно, чтобы у меня возникло желание обернуться.
На другой стороне улицы я увидел высокого здоровяка, лицо которого прикрывали поля выгоревшего котелка. Он стоял, привалившись к каменной стене Рыночного креста[6 - Mercat Cross – исторически в Шотландии место общественных сборищ обычно в центре города, отмеченное крупным каменным монументом. Здесь оглашались новости государственного и городского значения, а в Средние века устраивались ярмарки привезенных в город чужеземных товаров и казни.], со скрещенными на груди руками. Мужчина коснулся шляпы и кивнул мне, дабы я понял, что он следит за мной. В тот же миг крупный ворон, сидевший у основания колонны монумента, громко каркнул и взлетел ввысь.
Я покачал головой и поспешил внутрь. Там меня сразу перехватил констебль Макнейр – его рыжая шевелюра была взлохмачена пуще обычного.
– Инспектор Фрей, – сказал он, – суперинтендент Тревельян ожидает вас.
– Ожидает меня?
– Да. Девятипа… Инспектор Макгрей уже у него.
Я глубоко вздохнул и зашагал наверх. Дверь в кабинет Тревельяна действительно была открыта, рядом дежурил молодой клерк, поставленный там, чтобы разворачивать непрошеных посетителей. Едва завидев меня, он отошел в сторону.
Первым делом я увидел размытые очертания Эдинбургского замка, который располагался точно по центру вида из огромного кабинетного окна. Комнату заливал тусклый свет белесого неба, на фоне которого Макгрей и суперинтендент выглядели темными силуэтами.
– Прошу, садитесь, – сказал Тревельян, выходя из-за письменного стола, на котором царил безупречный порядок. Он кивнул клерку, и тот немедленно закрыл дверь.
Я сел рядом с Макгреем, и Тревельян со сложенными на груди руками примостился на краю стола, оценивая нас своими карими глазами.
Назначенный на пост совсем недавно, Тревельян уже успел зарекомендовать себя в качестве достойного главы полицейского управления (в отличие от своего бесчестного предшественника). Он держался с завидным самообладанием вопреки всем потрясениям, которые сопутствовали его работе. Неудивительно, что шевелюра его до сих пор была столь же темного оттенка, что и глаза.
– Стало быть, вас наконец вызвали на ковер, – сказал он.
Ни я, ни Макгрей не знали, что на это ответить. Тревельян кивнул с понимающим видом.
– Я получил послание от самого премьер-министра. Он приказывает мне обеспечить вас всем, в чем возникнет нужда, и – это было подчеркнуто – не задавать излишних вопросов. – Он сделал паузу, ожидая от нас какого-нибудь ответа. Мы молчали, так что он продолжил: – Согласуется ли это с тем, что он сообщил вам?
