Мне жаль, что тебе плохо. Я тебя не брошу. Я буду заботиться о себе; ты можешь не волноваться, что твоя боль передастся мне.
Что лучше не говорить:
Просто выпей ромашкового чая.
* * *
Разрешаю брату выбрать фильм, но он выбирает такой тупой, что смотреть его невозможно. В кино всегда грядет страшная катастрофа, и предотвратить ее может только один человек – тот, от которого меньше всего ждешь геройства.
После кино гуляем в парке. Он встретил девушку. Но думает, что ничего не получится. Она совсем на него не похожа. Вскоре до меня доходит, что они даже не ходили на свидание. «А ты хочешь встречаться с кем-то, кто на тебя похож?» – спрашиваю я. Генри смеется: «Боже упаси».
Когда я впервые попала к Сильвии на лекцию, та рассказывала об ассортативном спаривании. Люди спариваются с себе подобными – депрессивные с депрессивными и так далее. Проблема ассортативности в том, что на первый взгляд выбор кажется правильным. Как будто находишь замок, к которому твой ключ подходит идеально, дверка открывается, и ты попадаешь в комнату. Но хочешь ли ты провести в этой комнате всю жизнь? Вот в чем вопрос.
Рассказываю брату, что мы с Беном всегда обращаем внимание на разные вещи. Например, однажды я пришла домой, а он подходит ко мне радостный и говорит: наконец их сняли! Кого сняли, спрашиваю. Оказалось, на фасаде нашего дома три года были строительные леса, а теперь их сняли. А я на прошлой неделе рассказываю ему про парня из квартиры 5C, а он говорит: погоди, какой торговец наркотиками?
* * *
Прихожу домой. Собака просит дать ей кубик льда. Я даю, и она возит миску по всей кухне. «Как прошел день?» – спрашиваю Бена. Тот поводит плечами. «Работал. Стирал».
На столе свидетельства его подвига – башня сложенного чистого белья. Вижу в ней свою любимую рубашку и не самые застиранные трусы. Иду в спальню и надеваю их. Чувствую себя человеком.
На третий день после свадьбы королева Виктория написала: «Мой дорогой Альберт помог мне надеть чулки. Потом я смотрела, как он бреется, и это было прекрасно».
Звонит мама и говорит со мной о свете, виноградных лозах и хлебе на живой закваске.
* * *
В семь утра Илай играет с собакой в резиновую лягушку. Я забираю ее и кладу на холодильник. «Пора! Бери рюкзак!» – кричу я. Собака подозрительно смотрит на меня, положив голову на лапы. Быстро провожу расческой по волосам Илая. Тот морщится и убегает. «Пора! Надевай ботинки!» – кричу я. Наконец мы выходим.
Миссис Ковински пытается сказать мне что-то про лифты, но мы пробегаем мимо. Идти десять кварталов. Я иду слишком быстро и тащу Илая за руку. Так нельзя, я знаю, но если он опоздает, мне потом на работе длинную очередь стоять.
Последний забег через детскую площадку, и мы успеваем. Я запыхалась, вспотела и расстроилась из-за спешки. Целую Илая в макушку, пытаясь как-то компенсировать беготню. Почему я завела только одного ребенка? Больше детей – больше шансов.
Другие мамы в школе умнее меня, они завели больше одного. Они толпятся у забора. Говорят, кажется, на урду. Одна из них мне улыбается, а я машу ей рукой.
Какой она меня видит, думаю я, глядя на свою невзрачную одежду и очки в дорогой оправе. На прошлой неделе эта мама принесла для школьной лотереи целый мешок шелка – красного, расшитого золотой нитью. Илай хочет выиграть его и сделать плащ супергероя. Я знаю, как пишется имя этой мамы, но как произносится – не знаю.
* * *
Эта женщина – психотерапевт. И буддистка. Она любит бравировать этим передо мной, я заметила. «Вам, кажется, свойственен тип восприятия “сверху вниз”, а не “снизу вверх”. Как думаете, почему?»
Вам лучше знать, уважаемая.
По вторникам она ведет занятия по медитации в подвале. Может прийти любой, не только студенты и сотрудники университета. Я заметила, что Марго слушает не так, как я. Она внимательна, а, выслушав, не бросается сразу рассказывать «а вот у меня был случай».
Посетителей сегодня мало, и я помогаю ей подготовиться к занятиям. Мы раскладываем подушки для продвинутых и расставляем стулья для начинающих. «Оставайтесь», – говорит она, но я никогда не хожу на ее уроки. Не знаю, куда сесть.
* * *
Поздно вечером спрашиваю мужа: что с моим коленом? Оно щелкает при ходьбе. И болит, когда поднимаюсь по лестнице. Он ест арахисовое масло ложкой. Кладет ложку в раковину и садится передо мной на колени, чтобы осмотреть ногу. «Так больно? – он слегка надавливает на колено. – А так? А так?» Я машу рукой – мол, может, болит, а может, только чуть-чуть. Он встает и целует меня. «Рак колена?» – шутит он.
Зависимость от снотворного тем хороша, что ее не называют зависимостью; просто организм «привыкает».
* * *
В наши дни людям только дай волю поумничать. Вот, например, человек на лестнице в библиотеке решил прочесть мне лекцию про мой бутерброд с ветчиной. «Вы хоть знаете, что свиньи умнее собак и лучше поддаются дрессировке? А коровы понимают причинно-следственные связи!» Да кто тебя спрашивал, думаю я, но бутерброд все равно убираю. Съем потом.
А вот мужчина в поношенном костюме рассказывает интересное. Он работает в хосписе. Говорит, что, когда умирает близкий человек, очень важно быть дома три дня одному и никуда не выходить. Потому что в это время мертвые возвращаются в другом обличье. Например, его жена вернулась в виде ветерка, сдувшего бумаги со стола. Это просто чудо, просто чудо, говорит он.
* * *
На лифте объявление: «Не работает». Стою и смотрю на него, словно что-то изменится. В подъезд заходит миссис Ковински. В наше время управляющим может стать кто угодно, говорит она. Кто угодно.
Забираю почту, оттягивая момент, когда придется подниматься по лестнице. Дорогой платный садик до сих пор присылает нам свою рассылку. В этот раз – про десять самых распространенных детских страхов. Темноты среди них нет. Под номерами 8, 9 и 10 значатся кровь, акулы и одиночество.
Захожу в квартиру. Собака спит под столом. Илай складывает лист простой белой бумаги. «Не смотри, – приказывает он. – Это мое изобретение. Никто, кроме меня, никогда не узнает, что это».
Я не смотрю. Ставлю корм и воду для собаки, без особой надежды заглядываю в холодильник. Окно открыто. На улице хорошо. На площадке пожарного выхода нет голубей. От эксперимента с помидорами остались горшки. «Вшшшш», – говорит мой сын.
Мой страх номер один – что время начнет идти быстрее. Это невозможно, но, клянусь, иногда мне кажется, так и есть.
* * *
«Хочешь перекусить»? – спрашивает Кэтрин. Я не знаю, что ответить, потому что Кэтрин работает в рекламе. Они с братом познакомились, когда он записался в фокус-группу для исследования в ее агентстве. За сто долларов. Надо было придумать названия нового дезодоранта для детей младше десять лет. Брат придумал «Вонючий ангел».
До сих пор не могу поверить, что они встречаются, но на первом свидании оба заказали газировку. У людей из двенадцатиступенчатой программы это называется тринадцатой ступенью. Кэтрин раньше баловалась кокаином. Брат больше по таблеткам.
Я лучше подожду ужина, говорю я. Позже прохожу мимо ее стола и вижу папку.
Картофельные чипсы: амбициозность, успех, целеустремленность
Орехи: дружелюбие, эмпатия, понимание
Попкорн: лидерство, ум, уверенность в себе
Иду в гостиную, а там Бен грызет кешью.
* * *
Воскресное утро. Собака нашла в траве крольчонка. Взяла в зубы и отпустила. Теперь мы пытаемся его спасти. Соседи дали коробку с подстилкой из мягкой тряпочки. Кролик весь трясется. Крови нет, но зубы оставили вмятины на шерсти. Пытаемся выпустить кролика в сад, но он уже умер. От страха, наверно.
Вечером Илай в истерике орет, чтобы мы пришли на кухню. Под раковиной мышиный череп, вопит он. Я хмуро смотрю на Бена – я-то думала, мы ловим и убиваем мышей тайком, чтобы сын не увидел. Тяжко вздохнув, он встает и идет посмотреть. Встает на колени и заглядывает под раковину. Мышиный череп оказывается засохшим куском имбиря. Мы спасены.
* * *
Не знаю, как быть с Джимми из службы аренды авто. Он сказал, что бизнес прогорел; никто не звонит. Пришлось отпустить всех водителей и оставить только одну машину. Он ночует на работе, чтобы не пропустить вызов. Жена грозится уйти.
Мистер Джимми. Так написано на карточке, которую он мне дал. Я теперь пользуюсь только его службой, хотя есть и лучше, и быстрее. Иногда звоню ему, он отвечает, а голос у него сонный. Он всегда говорит, что приедет через семь минут, но приезжает намного позже.
Раньше я брала машину, только если опаздывала, теперь же специально закладываю для Джимми вдвое больше времени. На автобусе было бы быстрее или так же. И автобус мне по карману. Но что, если у Джимми не осталось клиентов, кроме меня?
Я опаздываю на лекцию. И ошиблась с корпусом. Прихожу почти к концу. Людей много. За спиной Сильвии график в форме хоккейной клюшки.
«Понятие “хороший человек”, “нравственный человек” формулируется по-разному во времена кризиса и в обычных обстоятельствах», – говорит она и показывает слайд: люди на пикнике у озера. Небо голубое, деревья зеленые, люди белые.
«Представьте, что вы пошли в парк с друзьями и устроили пикник. Само по себе это действие нравственно нейтральное, но если на ваших глазах в озере начнут тонуть дети, а вы продолжите есть и общаться, как ни в чем ни бывало, вас сочтут чудовищами».
Модератор дискуссии показывает, что пора закругляться. У микрофона выстроилась целая очередь. «У меня и вопрос, и комментарий», – говорит первый. В очередь встает молодая женщина. Маленькими шажками она продвигается вперед. Наконец доходит до начала очереди и задает вопрос.
«Как вам удается сохранять оптимизм?»
После лекции у меня не получается пробиться к Сильвии. Слишком много народу. Я иду к метро и пытаюсь размышлять о мире.
Молодые люди переживают: а что, если все, что я делаю, бессмысленно?
Старые переживают: а что, если все, что я делаю, имеет смысл?
* * *
Почти два года мне удавалось избегать встреч с этой мамашей из старого садика. Иногда приходилось постараться. Особенно высоки были шансы наткнуться на нее в модной пекарне и фермерском кооперативе, поэтому там я всегда была начеку. Ее зовут Никола, а сына почему-то Каспер.
Когда она говорила про нашу начальную школу – бесплатную, по месту проживания, – она на одном дыхании восторгалась детками эмигрантов, которые там учились, и тут же рассказывала про репетиторов, которых наняла, чтобы ее сын мог скорее перейти в другую школу. А детей эмигрантов она называла «маленькими героями». Как будто они трубы чистили или разносили газеты прямиком из типографии.
А еще Никола носила с собой карточки с иностранными словами и, забирая ребенка после садика, давала ему яблоко или апельсин и проговаривала их названия по-французски. Pomme. Orange.
Илай ее обожал. Хотел, чтобы я так же красиво одевалась. И учила его иностранным названиям фруктов. Однажды я купила ему банан (по-французски: banane). Сказала, что он может сдать тест, но никаких дорогих репетиторов я ему нанимать не буду.
Через несколько дней я наорала на него за то, что он потерял новый ланч-бокс. Он повернулся ко мне и сказал: ты точно моя мама? Иногда ты очень злая.
Я не стала обижаться, он же еще маленький. А уж теперь, спустя много лет, вспоминаю об этом совсем редко – раз или два в день.
* * *
Я наконец пошла на занятие медитацией. У меня болело колено, поэтому я села на стул. Просветленная сидела на подушке. Интересно, как она такой стала? В конце занятия она задала Марго вопрос или то, что считала вопросом.
«Мне повезло – я давно вышла за пределы ограниченного “я” и живу в мире тонких энергий. Но теперь мне сложно возвращаться в мир грубых энергий, тот, о котором вы только что говорили – где надо мыть посуду и выносить мусор».
Она была заметно беременна – месяце на шестом. Не волнуйся, подумала я; мир грубых энергий вот-вот придет по твою душу.
* * *
Тест Илай сдал хорошо. Для поступления в любую школу[3 - В Нью-Йорке есть школы, которые принимают только детей из своего района (zoned schools), а есть те, куда можно поступить независимо от места проживания (unzoned schools). И во втором случае можно выбрать более престижную школу, а не идти в «ближайшую к дому». Но для этого нужно сдать тест на интеллект, набрав определенное количество баллов.] баллов не хватило, но нас записали в категорию ОРЕЛ. Что это такое, мне так и не сказали, но какая разница, ОРЕЛ – гордая птица! Для Николы этот тест был кульминацией годового труда. На следующий день после объявления результатов она сияла от счастья. Ну и неделька, сказала она. Мы только что узнали, что наш Каспер не просто умный – он одаренный.
Никто и не сомневался, сказала я.
Вскоре после этого Каспер пришел к нам в гости. Мальчики играли в лего, потом стали бегать и прыгать по диванам. Они играли в солдат и ниндзя; никаких высокоинтеллектуальных или новых игр я не заметила. Но потом Илай достал свою любимую игрушку – набор пластиковых вафельных рожков и игрушечные шарики мороженого. Спросил друга, хочет ли тот поиграть в продавца мороженого, но Каспер залез за стол и стал играть в свою игру. Которая называлась «Время».
Что с возрастом становится лучше?
Пикники.
Пикники?
У взрослых на пикниках еда вкуснее.
* * *
Сильвия заходит в библиотеку. «Есть предложение», – говорит она. Хочет нанять меня, чтобы я отвечала на ее почту. Из-за подкаста ей приходит слишком много писем. Раньше она отвечала сама, но теперь не успевает.
Я спрашиваю, что там за письма. Разные, отвечает она, но пишут только психи или нытики. Лишние деньги мне не помешают, но я отвечаю, что подумаю. Потому что психов и нытиков в моей жизни хватает и так.
* * *
Первый день весны, причудливые облака, солнце в дымке. Генри опять со своими безумными идеями. Он всегда таким был, но с посторонними сдерживается. А со мной ждет момента и разом вываливает на меня, что накопилось.
– Я тут подумал, Лиззи.
– О чем?
– Что, если в детстве я продал душу дьяволу?
– Ты не продавал душу дьяволу.
– А вдруг продал и не помню?
