Страх в глазах Екатерина исчезает, и она тихо откликается:
– Пути Господни неисповедимы…
– Что Маргарита? Как она перенесла смерть отца?
– Тяжело. Я за нее беспокоюсь.
– Вы не пробовали поить ее зверобоем?
– Не догадалась, попробую!
– Король твердо намерен выдать ее замуж за Томаса Сеймура. По-моему, неплохая партия.
– Только не за Сеймура! – резко говорит Екатерина. – За Сеймура Маргарита не выйдет.
– Вы что же, влюблены в Сеймура?! – восклицает Хьюик, пораженный догадкой.
– Я этого не говорила.
– Но это написано у вас на лице.
Выткано в ее чертах, как узор на ковре. Подумать только, влюбиться в Сеймура!.. Король никогда этого не разрешит, нечего и думать.
– Я не хочу его любить! Я в полном замешательстве, Хьюик!
– Вам лучше о нем забыть.
– Знаю… Вы никому не скажете? – шепотом спрашивает она.
– Даю вам слово.
Однако Хьюик видит ее недоверие. Ведь он, в конце концов, лекарь короля – именно король приставил его к Латимеру.
– Почему король поручил вам лечить моего мужа? – спрашивает Екатерина, будто прочитав его мысли.
– Не буду скрывать правду, миле… Кит. – Хьюик прячет лицо – свой стыд – в ладонях. – Король велел рассказывать ему о вас. Он интересуется вами уже давно – с тех самых пор, как год назад вы стали служить леди Марии.
Теперь ей известен его позор.
– Хьюик, вы шпион?! – потрясенно восклицает Екатерина, и он чувствует, как ускользает ее дружба.
– Поначалу да, но теперь я полностью ваш!
Не в силах встретиться с ней глазами, Хьюик смотрит на сосуды и горшки на полках за ее спиной. Екатерина отворачивается, а он читает про себя надписи: норичник, таволга, молочай, истод, девясил, лопух… Молчание накрывает кладовую тяжелым, удушающим одеялом.
– Кит, – наконец умоляюще произносит Хьюик, – вы можете мне доверять!
– Не могу.
– Тогда я вас не знал, а теперь – знаю.
– А я вас… – шепчет она, должно быть, вспомнив о тайне, которая теперь в ее руках. При мысли об этом Хьюику становится легче.
Екатерина вручает ему перчатки и спрашивает:
– Вам легче?
– Да, зуд спал.
– Пойдемте, скоро приедет моя сестра. Я провожу вас.
Она его выгоняет!.. Хочется пасть на колени и молить о прощении, однако ее холодная вежливость делает это невозможным.
Они возвращаются в холл.
– Доктор Хьюик уезжает, Казинс, – говорит Екатерина, обращаясь к дворецкому. – Проводите его и позовите конюха.
Она протягивает руку для поцелуя.
– Мы по-прежнему друзья? – спрашивает Хьюик.
– Друзья, – подтверждает Екатерина, слегка улыбнувшись, однако лицо ее непроницаемо.
* * *
Екатерина прогуливается по саду Чартерхауса с сестрой. Та уже не цветет – кожа утратила сияние и посерела. Анна потеряла ребенка, однако сохраняет спокойствие. «Будут другие», – сказала она, когда Екатерина выразила ей свое сочувствие.
Прошел небольшой дождь, и свежая листва искрится в лучах солнца, которое вовсю сияет на чистом кобальтовом небе, возвещая скорый приход лета.
– Целый месяц меня никто не навещал, а сегодня сразу два дорогих моему сердцу посетителя! – удивляется Екатерина.
– Прости, что так долго не приезжала! После выкидыша мне пришлось полмесяца пролежать в постели.
Анна стоит против света, и легкие прядки, выбившиеся из прически, светятся как нимб. В солнечном сиянии весь двор похож на райский сад: поблескивают влажные камни брусчатки, искрятся ромбы окон. Екатерина ведет сестру в свой садик лечебных растений. Дальше раскинулся фруктовый сад, и цветущая груша лучится белизной на фоне синего неба, а тисовые изгороди кажутся сверхъестественно зелеными. В круглом пруду в центре сада резвится, мерцая чешуей, серебристый карп. Вокруг пруда высажены лечебные травы; из взрыхленной красной земли поднимаются свежие ростки, и рядом с каждым воткнута табличка с названием.
– У тебя тут настоящий Эдем в миниатюре! – восхищается Анна. – И не подумаешь, что до смитфилдского[22 - Смитфилд – район Лондона, где находился скотный рынок.] хаоса рукой подать!
– Да, порой я сама забываю, что живу в Лондоне.
Сестры садятся на каменную скамью в тени и вытягивают намокшие ноги поближе к солнцу.
– Ты останешься здесь? – спрашивает Анна.
– Не знаю, как лучше поступить. Я хочу держаться подальше от двора и короля.
– Похоже, он по уши в тебя влюблен.
– Анна, я не понимаю! Он ведь меня почти не знает, и…
– Чтобы жениться, знать необязательно! – перебивает Анна.
– Жениться! Ты же не думаешь, что он действительно намерен на мне жениться?
– Всем известно, что он ищет новую королеву, и после истории с Анной Клевской[23 - Анна Клевская (1515–1557 гг.) – четвертая жена Генриха VIII родом из Германии. До свадьбы король видел ее только на портретах и был крайне разочарован при личной встрече. Брак вскоре был расторгнут, поскольку Генрих и Анна так и не вступили в супружеские отношения (официально – по причине предшествовавшей браку помолвки Анны с герцогом Лотарингским).] не за границей.
Трижды звонит колокол церкви Святого Варфоломея, и ему эхом вторят колокола других церквей.
– Почему бы и не ты? – продолжает Анна. – Ты идеальна, не совершила ни одного порочащего честь поступка.
– О да! – фыркает Екатерина, думая о своих мрачных тайнах. – По мнению Хьюика, король желает меня исключительно потому, что я в нем не заинтересована, а он привык получать все, что захочет. Я для него в новинку. – Она невесело смеется. – Только подумай, сколько молодых девиц с радостью легли бы в его постель!
– Как ты не понимаешь – именно такую девицу он взял в прошлый раз, и вспомни, чем кончилось дело! Король не потерпит еще одной измены. Ты привлекаешь его именно тем, что совершенно не похожа на Екатерину Говард. Ты ее полная противоположность.
– Как же мне избежать его интереса?
– Не знаю, сестрица… Будешь держаться подальше от двора – только распалишь интерес короля. К тому же леди Мария все равно тебя скоро призовет – она хочет, чтобы ты была при ней.
– Ах, Анна… – Екатерина тяжело вздыхает и, закрыв глаза, подпирает лоб ладонью. Как хорошо было бы сейчас вскочить на Пьютера и галопом умчаться прочь – стать другим человеком, начать новую жизнь…
– Представь, как счастлива была бы наша матушка – за тобой ухаживает сам король!
– Ох уж наша честолюбивая матушка… Почему я не могу выйти замуж по любви, как ты?
– Кит, подумай только: стать королевой! Разве тебе не хотелось бы?
– Ты лучше других знаешь, каково быть его королевой! Ты была при дворе – видела, что сталось с ними всеми. Екатерина Арагонская закончила свои дни в изгнании, в каком-то забытом богом промозглом замке, разлученная с дочерью. Про Анну Болейн нечего и говорить. Джейн Сеймур не получила надлежащего ухода после родов…
– От родильной горячки умирают многие женщины, уж в этом-то нельзя винить короля! – перебивает Анна. Она права: над беременными женщинами витает призрак смерти.
– Пусть так, однако вспомни об Анне Клевской, которая спаслась только потому, что согласилась на аннулирование брака. А Екатерина Говард?.. – Екатерина переводит дыхание. – Ты была там, застала их всех, видела все своими глазами!
Екатерине хочется ударить сестру.
– Но ты не такая, как они, Кит! Ты разумная и чистая.
– Разумная, значит…
Интересно, что сказала бы Анна, узнай она, что разумная и чистая сестра отдалась мятежному католику и напоила своего мужа смертельным ядом?..
– Ты не идешь на поводу у страстей.
– Действительно, – отвечает Екатерина, а сама думает о Сеймуре.
– Помнишь, Кит, как в детстве мы играли в королев?
– О да! – откликается Екатерина, обезоруженная милой улыбкой сестры. – Помню, как меня одели в простыню и выдали замуж за собаку!
– А помнишь, как бумажные короны все время сваливались с головы?.. Как, кстати, звали собаку – Дульси?
– Нет, такой собаки я не помню. Наверное, она появилась после того, как я вышла замуж за Эдуарда Боро. Думаю, это был Лео.
– Точно, Лео! Он еще покусал сына брадобрея.
– А я и забыла… Неудивительно – это же был пес Уилла, тот наверняка его науськал!
– А помнишь, как Уилл в матушкином красном платье и с подушкой на животе изображал кардинала и уронил серебряное распятие? – смеется Анна. – Оно погнулось, и с тех пор я старалась на него не смотреть во время молитвы, чтобы не захихикать.
– А помнишь, как ты споткнулась о мой шлейф из простыни, врезалась в дворецкого, и тот уронил кувшин вина?
Смех Анны заразителен. В те времена они всегда смеялись, если только не были при дворе, где следовало вести себя прилично.
– Совсем забыла! – спохватывается Анна. – Уилл просил передать тебе кое-что.
Она достает из складок платья кожаный мешочек и вручает его Екатерине. Даже не открывая, та догадывается: это матушкино распятие. Горло сжимается, словно она проглотила камень.
– Как оно оказалось у Уилла? – спрашивает Анна.
– Я отдавала его в починку.
Екатерина встает и медленно идет к грядкам, отвернувшись от сестры, чтобы та ни о чем не догадалась. Почему Томас Сеймур не принес распятие сам? Значит, он с ней просто играл! Флиртовал, чтобы затащить вдовушку в постель!..
Екатерина силой отгоняет эти мысли. В конце концов, она его совсем не знает.
– Еще тебе письмо, – добавляет сестра. – Почему на нем печать Сеймура?
– Не знаю, – отвечает Екатерина, поспешно убирая письмо в рукав.
– Читать не будешь?
– Там ничего важного – наверняка просто счет от ювелира. – Екатерине чудится, что письмо сейчас прожжет дыру в платье. – Пойдем, я покажу тебе, что посадила. Видишь – подписала все растения. Вот мандрагора от ушных болезней и подагры. – Екатерина представляет, как корни мандрагоры, словно маленькие трупы, впиваются своими конечностями в темную землю. – Говорят, ведьмы варят из нее приворотные зелья.
– И они правда могут заставить влюбиться кого угодно? – вытаращив глаза, спрашивает Анна.
– Чепуха!
– А что такое дигиталис? – Анна указывает на одну из надписей.
– Наперстянка, – отвечает Екатерина, чувствуя, как сжимается горло, будто призрак мужа схватил ее за шею. – От болей в печени и от тоски.
– Ее ведь еще называют заупокойными колокольчиками?
– Называют, – коротко откликается Екатерина, раздраженная расспросами сестры.
– Почему?
– Потому что она убивает, если превысить дозу! – резко говорит Екатерина. – Это яд. Все это яды, Анна! Смотри: вот белена, ее дымом можно снять зубную боль. – Екатерина почти кричит. Сорвав веточку, она машет ею перед носом Анны. – А вот болиголов; в смеси с буквицей и семенами фенхеля он может усмирить буйнопомешанного. И чтобы убить взрослого мужчину, достаточно превысить дозу белены или болиголова всего на каплю!
