– Шаши включает его в пять вечера, – сказал Дуг. – А пока постарайся обойтись без него.
– Попробую, – буркнул Зак и тут же улыбнулся. – Эй, дело не в том, что у меня толпы последователей, которых я должен порадовать, как у Элиз. У тебя сто тысяч, а тебе – сколько? – двадцать пять?
– Двадцать два. – Элиз гордо улыбнулась.
– Ребенок!
– Кстати, о твоем «Инстаграме»… – Грант откинулся на спинку скамьи и сцепил пальцы на затылке. – Отличные снимки. Мне особенно понравился тот, на котором… что там? Броуд-Пик? Спорим, до твоего приезда Пакистан не знал, что его ждет? Будешь делать такие же снимки Манаслу? – Он вопросительно изогнул бровь.
– Только после тебя, боф[14 - Beauf (фр.) – так называют во Франции француза с реакционными, шовинистскими взглядами.]. – Она игриво пихнула его, но Сесили услышала в ее голосе напряжение и поняла, о какой фотографии говорит Грант. На ней Элиз, голая по пояс и с раскинутыми руками, стоит спиной к фотоаппарату. Это был привлекающий внимание снимок, который подписчики с удовольствием скушали. – Если б ты прочитал пост, а не таращился на меня, то узнал бы, что таким вот образом я радовалась, что выжила. Здесь я такое не планирую.
– Это самая опасная вершина, на которую ты поднималась? – спросил Зак.
– Нет. Северный склон Эйгера[15 - Горная вершина в Бернских Альпах.]. Это был единственный раз, когда я позвонила своей маме, чтобы попрощаться – думала, что мне конец.
– И она после этого отпускает тебя? – спросил Грант.
Элиз пожала плечами.
– У нее нет выбора. Я все равно пойду. Горы – это моя жизнь.
– Знаю, что ты имеешь в виду, – сказал Зак. – Не представляешь, через что я прошел на Аляске, на Денали…[16 - Высочайшая гора Северной Америки.] Признаюсь только, что она изменила меня. И с тех пор я возвращаюсь за бо?льшим.
Сесили заерзала. Ей не хотелось слушать истории о гибели и несчастных случаях в горах. Но это, казалось, было любимой темой альпинистов. Они словно стремились перещеголять друг друга в опасных ставках.
На ее предплечье легла чья-то рука. Это оказался Мингма.
– Ты в порядке?
Сесили выдавила из себя улыбку.
– В деревне есть на что посмотреть? Я бы с радостью прогулялась.
– Да, в нескольких минутах отсюда есть монастырь. А если хочешь погулять подольше, можешь пойти к озеру; оно не очень далеко, называется Бирендра. Его питает ледник Манаслу.
– Похоже, это то, что нужно.
– Когда выйдешь из чайной, поверни налево и следуй по тропе. Ты не пройдешь мимо. Но будь осторожна: когда камни мокрые, на них легко поскользнуться.
Сесили доела блинчики, извинилась перед всеми и встала из-за стола. За ней следовал только взгляд Мингмы. Остальные были слишком увлечены байками о покорении больших вершин.
6
Во дворе взвешивали их дорожные сумки, которые требовалось распределить между носильщиками и ослами. Восхождение – это нечто большее, чем опасное приключение. Для решения связанных с логистикой вопросов требуется чуть ли не военное планирование.
Следуя инструкциям Мингмы, Сесили шла мимо ярко покрашенных домиков с низкими стенами по дорожке, вымощенной плоскими гладкими камнями. Погода стояла прекрасная, и хотя вершину Манаслу скрывали облака, силуэты других гор были видны четко. Эти пики были слишком маленькими, чтобы заинтересовать альпинистов – большинство стояли непокоренными, – но Сесили была потрясена высотой и дикой красотой полосчатых горных формирований. Интересно, каково это – жить под сенью таких громадин? Когда тебе постоянно напоминают о твоем месте в этом мире?
Кое-где камни на тропе перемежались с участками размокшей земли. Сесили остановилась, чтобы погладить маленьких пушистых собачек, бежавших за ней по пятам всю дорогу от деревни. Вдоль тропинки тек ручей. Его мирное журчание служило приятным звуковым сопровождением.
Вскоре она дошла до ряда молитвенных мельниц мани – вращающихся бронзовых цилиндров с вычеканенными на них мантрами. Согнутая возрастом монахиня в коричнево-ржавой шали обошла все мельницы по часовой стрелке и раскрутила их. Сесили колебалась: ей хотелось повторить действия женщины, но она опасалась, что это будет непочтительно по отношению к местным. А может, непочтительным будет пройти мимо, не раскрутив мельницы?
Сесили чувствовала, что лучше раскрутить. Она подошла к ближайшему барабану и толкнула его, надавив на маленькую деревянную ручку. Барабан с грохотом прокрутился. Затем перешла к следующему, потом к следующему… Сесили молилась, пока последний барабан не замедлился. Внутренний голос подсказывал, что подойти сначала к мельнице было правильным решением.
Монахиня повернулась и улыбнулась ей. Сесили приветственно склонила голову. Своим морщинистым лицом женщина напомнила ей бабушку. Она не навещала бабушку с тех пор, как та переехала в Суджоу. И страшно сожалела о том, что не увиделась с ней хотя бы раз перед смертью.
Из всех людей, появлявшихся на ее жизненном пути, только бабушка была источником комфорта и любви. Когда Сесили плохо сдала выпускные экзамены в школе, дед прочитал нотацию, а мать заставила писать в университеты письма с мольбой выделить ей место. И только бабушка сидела с ней и учила готовить цзяоцзы[17 - Цзяоцзы – китайские пельмени.], ее любимое блюдо. «Вот так ты и научишься подбадривать себя и не падать духом», – говорила най-най[18 - Бабушка (кит.).].
Сесили получила степень по английской литературе, но после окончания учебы перескакивала с одной работы на другую, так и не найдя своего места. За долгие годы она налепила горы пельменей. Пельмени на отказ дать интервью. Пельмени на разрыв отношений. Пельмени на «отсутствие денег до зарплаты, но, к счастью, у меня есть немного замороженных пельменей».
Сесили улыбнулась, вспоминая об этом. Бабушка гордилась бы ею. Она была сильной женщиной, которая приехала в Соединенное Королевство с десятью фунтами в кармане, практически не зная английского. И вот ее внучка собирается штурмовать одну из высочайших вершин мира… Най-най бы порадовалась этому. «Полагайся только на себя, Сеси».
Монахиня заговорила – Сесили сожалела о том, что не понимает ее. Слова сопровождались радушной улыбкой, поэтому она опять склонила голову.
– Монастырь?
Монахиня махнула рукой в сторону обшарпанного здания.
– Даньябад, – неуверенно сказала Сесили по-непальски.
Монастырь был закрыт, здание находилось на ремонте. Чуть в стороне она заметила указатель к озеру: «Бирендра Таал».
Сесили решила пойти туда – времени было достаточно.
Тропа вокруг монастыря заросла, в земле были глубокие дыры – вероятно, для фундамента будущего здания. Сейчас же эти дыры представляли собой ловушки для альпинистов, ужасно боявшихся подвернуть ногу перед восхождением. Сесили вспомнила о предупреждениях Мингмы и стала ступать очень осторожно.
В лесу, когда деревня исчезла из виду, тропа была уже не такой опасной. Поднимаясь все выше и выше, Сесили перешла по перекинутым бревнам несколько ручейков. Постепенно лес стал редеть, отступая перед голыми скалами и осыпями. Сесили перебралась через небольшое скопление валунов и неожиданно увидела внизу озеро. Зрелище было настолько прекрасным, что у нее перехватило дыхание. Ярко-голубая поверхность Бирендры сверкала, а за ним в облака упиралась гора. С утесов каскадами обрушивались водопады, на Манаслу громко трещал и ворочался ледник. Сесили стала спускаться вниз, к берегу, осторожно ступая и обходя груды камней. Сдвинувшиеся при этом обломки покатились следом, так и норовя попасть ей в голову.
Даже подножие горы таило в себе множество опасностей.
Озеро так и манило к себе. Сверкающая гладь воды была спокойна, на фоне белых прибрежных камней казалась бледно-бирюзовой. Сесили опустилась на колени и сунула руку в воду. Ледяная.
– Зайдешь?
При звуке низкого мужского голоса сзади она подскочила. Обернулась и с облегчением выдохнула. Это был Ален. В его очках отражалось озеро, с плеча свисал рюкзак.
– Ох, я не хотел напугать тебя. – Он подал ей руку.
Сесили с улыбкой оперлась на нее, чтобы не поскользнуться на мокрых валунах.
– Все в порядке. Я не ожидала встретить здесь кого-то еще.
– Потрясающий вид, правда? Ну… так что? – Он указал на голубую гладь.
Сесили покачала головой:
– Вряд ли. Я не экипирована для плавания в открытой воде.
– Позор! Нет ничего лучше, чем готовиться к восхождению, окунаясь в ледяную воду.
– Сомневаюсь, что купание что-то изменит, если я еще не готова, – тихо сказала она. – А ты не боишься подхватить простуду?
Ален сбросил рюкзак и снял через голову майку. У него был хороший пресс для человека, приближающегося к шестидесяти.
– Я занимаюсь этим уже много лет. Погружение в холодную воду помогает мне пробудить свои чувства и готовит тело и мысли к грядущему. Держит меня в тонусе. На восьмитысячнике тебе понадобятся все твои мозги, чтобы быстро реагировать и принимать решения. – Он похлопал себя по макушке.
– Может, после вершины я наберусь храбрости и присоединюсь к тебе, – сказала Сесили.
На дальнем краю озера раздался грохот, и в озеро посыпались глыбы льда и снег. Сесили поежилась и отступила подальше от кромки воды.
Ален улыбнулся.
– Сесили, ты уже здесь. У тебя хватило на это смелости.
Она ахнула, когда он быстро вошел в воду и нырнул. Вынырнул с довольным возгласом и по-собачьи затряс головой, разбрасывая в стороны сверкающие капельки. Несколько попало на лицо Сесили, и она ощутила, как они холодны, но все равно улыбнулась. Они оказались заразны – азарт Алена, его радость от связи с дикой природой.
Сесили испытывала досаду от того, что не может заставить себя присоединиться к нему – ведь у нее нет ни полотенца, ни купальника, ни опыта, – однако понимала, что разумнее оставаться в сухости и тепле. Вот Джеймс оказался бы в воде в мгновение ока, в этом она не сомневалась.
– Я двину, а ты оставайся.
Ален помахал ей и поплыл мощным кролем.
Сесили стала пробираться через валуны, оставляя озеро позади. Она выбрала другую тропу, ту, которая поднималась к высокой точке обзора. Добравшись до вершины, с помощью телефона сделала панорамное фото. Попыталась разглядеть Алена в озере, но он либо уже вышел на берег, либо плыл под поверхностью воды.
Ее внимание привлек какой-то звук.
Свист, отдавшийся эхом, состоял из нескольких нот: низкая, низкая, высокая, низкая.
У Сесили сперло дыхание, сердце бешено забилось. Еще один любитель поплавать? Она подождала, не покажется ли свистун.
Но никто не появился. Морена[19 - Морена – скопление обломочного материала, переносимого или отложенного ледниками.] вокруг была пустынна.
– Кто тут?
Свист резко оборвался.
Ответа не было.
Сесили замерла, прислушиваясь, выжидая. По спине и рукам пробежали мурашки. Ею владел тот же страх, что заставлял ее ночью переходить на другую сторону улицы, вынуждал стискивать в кулаке ключи и ускорять шаг; тот же самый страх, что гнал ее через забитую машинами проезжую часть, лишь бы не спускаться в темный переход.
И тот же самый страх побудил ее к действию. С бешено бьющимся сердцем она вернулась на главную тропу. Под ногами покачнулся валун. Нога соскользнула, Сесили оступилась и упала на колено. Поморщилась от боли, и тут же всплыло воспоминание об изнуряющем головокружении – она балансирует на крохотном уступе, который у?же ее стопы, и под ней бездонная пропасть, ветер и дождь лупят ее в спину, а она цепляется за уступ так крепко, что кровоточат ладони.
Прозвучал еще один звук – на этот раз не свист. Он больше походил на низкое жужжание, как будто приближался рой пчел. Сесили подняла голову и поискала источник звука.
Над ней пролетел маленький дрон и исчез за озером. Девушка осторожно встала, потирая ушибленное колено. И стала ждать, не появится ли владелец дрона. Но никто не появился.
Страх только усилился. Сесили быстрым шагом пошла к деревне.
7
Вернувшись в Самагаун, Сесили прикидывала, стоит ли рассказать Дугу об инциденте. Но что у нее есть? Только неприятное ощущение и дрон. Наверняка у людей найдется множество обоснованных причин, чтобы делать аэрофотосъемку озера. Ей не хотелось выглядеть параноиком.
В тот вечер команда угощалась китайской лапшой и момо, очень вкусными непальскими пельменями с начинкой из рубленого мяса и овощей. Аккуратные складки теста напомнили о временах, когда она лепила пельмени со своей най-най. Сесили восприняла это как ответ на молитвы у монастыря. Прикосновение к дому за тысячи миль от него. Неприятное чувство, что поднялось в ней у озера, исчезло; его смыла теплая, веселая атмосфера чайного домика.
В этой атмосфере присутствовало и радостное возбуждение. За день прибыло несколько новых групп; в них были и такие же альпинисты, как Сесили, и просто туристы, намеревавшиеся пешком пройти по нижним тропам. Все столы были заняты.
– Как прогулка? – поинтересовался Мингма.
Она улыбнулась.
– Озеро потрясающее. Вода такая чистая… И в деревне царят мир и покой.
– О, это ненадолго. Здесь много туристов, и деревня с каждым годом разрастается. Скоро она станет как Намче-Базар!
– Ты оттуда?
Он покачал головой:
– Нет, моя деревня в районе Кхумбу, она стоит выше, чем Намче. Сейчас там живет моя жена.
– О! Я не знала, что ты женат. Ты, наверное, скучаешь по семье…
Мингма приложил руку к сердцу.
– Каждый день. – Он передал ей клочок бумажки. – Тебе это понадобится. Это пароль для вайфая. Но он может работать очень медленно, потому что многие им пользуются.
– Мингма, ты гений. – Сесили набрала пароль в своем телефоне.
Авторизовавшись, она открыла почту. В ящике было множество писем, два – от Мишель.
Сесили! Ты уже в горах? Постарайся поскорее передать мне свой пост, чтобы я могла выложить его на сайте. Люди хотят знать о твоем путешествии! У твоего первого поста была куча лайков – думаю, наши читатели действительно заинтересовались твоими репортажами. Твой взгляд новичка раскрывает высотный альпинизм перед совершенно новой аудиторией.
Сесили улыбнулась. Большее количество просмотров означает, что Мишель, возможно, убедится в ее способности довести это дело до конца. А еще это означает, что она под прессингом: люди наблюдают, ждут, им не терпится узнать, доберется ли она до вершины.
Следующее письмо было отправлено через несколько часов после первого:
