– Кто? – спросил Иголкин.
– Теперь неважно, – отмахнулся Парфенов.
Привязать мелкого наркоторговца к смерти Мацкевич невозможно, а это убийство один в один похоже на убийство Лопатиной. Значит, и Лопатину Роднянский не убивал. Если, конечно, исключить, что он мог действовать с кем-то заодно. Кирилл вздохнул и провел ладонью по лицу, прогоняя непродуктивные мысли.
– Поквартирный опрос? – спросил он Иголкина.
– Мои ребята пошли, пока ничего.
– Хорошо, сейчас мои подъедут и присоединятся. Игнатьич, телефон, вещи Мацкевич можно трогать?
– Могу дать только ее сотовый, с остального не сняты пальчики.
– Давай. Хотя бы последние вызовы проверим.
– И еще есть кое-что, что мне не нравится, – нахмурился эксперт. – Да и тебе не понравится.
– Игнатьич, ты меня пугаешь.
– Сейчас вот тут, – Игнатьич показал пальцем, где именно, – осторожненько пройди.
Кирилл подошел к кровати. Эксперт молча кивнул на прикроватную тумбочку.
– «Блудница. Мерзость в глазах Господа», – прочитал Кирилл записку, оставленную в раскрытом блокноте.
– Можешь за уголки взять, – разрешил Игнатьич.
Майор аккуратно взял блокнот. Обложка с перламутровым единорогом, парящим в облаках. Переливчатая радуга. «Dream come true» – леттерингом снизу.
– Я мельком смотрел, там записи разные. Явно девчачий блокнотик, – сказал эксперт.
– Но вот эту вот запись нам оставили. – Парфенов стал мрачен. – Игнатьич, блокнот по полной отработаете?
– Обижаешь, Кир Андреич.
* * *
– Итак, что мы имеем.
Кирилл стоял у окна своего кабинета. Пока солнце еще не перебралось на эту сторону и в окно дул приятный ветерок. Город и Егоров сидели за столом.
– Убитая Мацкевич Вероника Павловна, двадцать два года. Работала официанткой в ночном клубе «Пеликан». Жила одна в квартире, которая ей досталась от бабушки. Время смерти – ночь со вторника на среду, примерно около часа – часа тридцати. Причина смерти – механическая асфиксия. Плюс большая кровопотеря, осадненные раны, рваная рана на спине, многочисленные гематомы, разрывы кожных покровов, потертые раны от связывания, ну и так далее. Игнатьич на два листа описание сделал.
– А чем ее так? – спросил Гриша.
– Как и в случае с Лопатиной, скорее всего широкий кожаный ремень. Типа солдатского, – ответил Парфенов. – Так, что еще? Во рту обнаружены трусы, вероятно, убитой. Они служили кляпом.
– Изнасилование?
– Никаких следов, – качнул головой Кирилл. – По крайней мере ни на убитой, ни на кровати, ни где бы то ни было в квартире спермы не обнаружено. Может, себе в штаны спустил.
– Это что получается, если Мацкевич убили со вторника на среду, то это не Роднянский? – спросил Федя, до этого смотревший на перекидной календарь на столе Парфенова.
– Вот ты тормоз, – хмыкнул Город.
– Не Роднянский, – подтвердил майор.
– И че с ним теперь? – не унимался Егоров.
– Мы, – сделал ударение Парфенов, – с Роднянским закончили. Пусть им теперь занимается наркоконтроль.
– Фига на шару нарики палку срубили, – сказал Гриня. – А мы как всегда мимо.
– А тебе орден за операцию надо или медаль? – подколол Федор.
– Лучше бы премию…
– Закончили рефлексировать, – прервал подчиненных Кирилл. – У нас работы выше крыши, и Копылов лютует. Гриша, на тебе контакты Мацкевич. Все. Телефон, сети, мессенджеры. Федя, у тебя – знакомые, родственники, подружки, приятели, парни. А я сейчас в «Пеликан», потом к Копылову, к Игнатьичу еще заскочу, наверное. К шести вечера жду вас здесь же. Вопросы есть?
– Шеф, а у нас маньяк?
– Да, Гриша, похоже, у нас маньяк.
– Фигово.
– Может, и не маньяк, – запротестовал Егоров. – Ну, мы же не знаем, может, Лопатина и Мацкевич были знакомы? И у них был общий недоброжелатель.
– Недоброжелатель, – тихо повторил Гриня, не сдержав улыбку.
– И, короче, мог так девчонкам за что-нибудь отомстить. Лопатина, например, в «Пеликан» ходила сниматься, а ему отказала. А потом он к Мацкевич попытался клеиться, и она его отшила. Вот он их выследил и обеих наказал.
– Мотив, конечно, так себе, – сказал Парфенов. – Но на знакомство обеих жертв проверить нужно. В «Пеликане» наверняка есть камеры наблюдения, я просмотрю. А вы фотку Лопатиной возьмите и знакомым Мацкевич покажите. Вдруг действительно всплывет что-то общее.
* * *
«Очередное кровавое, поражающее своей жестокостью убийство было совершено в нашем городе. Один из тихих, благополучных спальных районов стал местом по-настоящему страшной расправы над молодой девушкой.
Убитой было нанесено в общей сложности более пятидесяти ударов ремнем. Девушка получила два перелома ребер, разрыв кожных покровов, ушибы мягких тканей. После нечеловеческих истязаний она была задушена.
С задержанного по подозрению в совершении аналогичного убийства, потрясшего город на прошлой неделе, сняты обвинения. Однако следствие выяснило, что данный молодой человек занимался распространением запрещенных веществ, и теперь его судьбой займутся представители антинаркотического ведомства.
С уверенностью можно утверждать, что в нашем городе действует серийный убийца, на счету которого уже две загубленные молодые жизни. Полные планов и мечтаний девушки погибли от жестоких побоев.
Достоверно известно, что полиция на данный момент не располагает никакими данными относительно того, кто мог совершить преступления. Это значит, что все мы не можем оставаться спокойными и безучастными. Мы, жители города, требуем от властей, от полиции решительных действий.
Лина Журавлева эксклюзивно для «Огней».
* * *
Коллеги уважительно поглядывали на Лину, когда она шла к редактору. Игорь Семенович встретил ее у дверей своего кабинета.
– Заходи! Заходи! Давай вот сюда вот садись. – Редактор усадил репортера в мягкое кресло у журнального столика. Насколько Лина знала, Игорь Семенович очень редко снисходил до подобного обращения. А уж о том, что он кому-нибудь из них в рабочее время наливал коньяк, не ходило даже легенд.
– Большие боссы довольны, – доверительно сообщил редактор, пододвигая женщине блюдечко с нарезанным кружочками лимоном. – Твой материал заходит на сотку. В сети вообще шум до потолка. Фотки – огонь. Инфу в пресс-службе дают, конечно, но у нас раньше выходит. Ты это, прям красава! Давай!
Игорь Семенович поднял пузатый бокал. Лина взяла свой, и редактор тотчас же, отсалютовав, опрокинул коньяк в широко раскрытый рот. Крякнув, забросил туда же кружок лимона вместе с кожурой. Журавлева сделала вид, что отпила. Было неуютно сидеть и выпивать с начальником.
– Ты вот скажи, кто у тебя в ментуре? Ну, чисто между нами, – подмигнул Игорь Семенович. – Да ты не волнуйся, я никому.
– У меня там очень хороший человек, – ушла от ответа Лина.
– Хахаль?
– Ну почему сразу хахаль?
– Значит, точно хахаль. Ладно. Меня это не касается. Можешь делать что хочешь, но чтобы… – Игорь Семенович поднял кверху толстый указательный палец, – чтобы материал сдавала не ниже. Чтобы прямо за душу хватало. Давай про жертв разузнай, кто чего. Такую плаксивую статейку надо, чтобы народ заколыхался. А потом еще фоток с покойницами. Сможешь?
– Про девушек, наверное, смогу выяснить. А вот с фотками посложнее. Это немного не от меня зависит.
– А вот это ты брось, – приказал Игорь Семенович. – Раз начала крутить, то крути по полной! Все, давай. Иди работай.
Для Лины это был не первый материал об убийстве. Она делала хорошие репортажи на криминальную тему. И благодаря своим связям в полиции в том числе. Но эта серия…
Она отдавалась где-то глубоко внутри набатным тревожным звоном. Что-то на подсознательном уровне беспокоило Лину, как какая-то идея, которая никак не может оформиться в настоящую мысль. Свербело, покусывало душу, не давало покоя. Как будто была какая-то связь между убитыми девушками и Журавлевой. Но ни одну из них Лина не знала и не видела до того, как ей скинули фотографии трупов.
* * *
Слова из записки в блокноте убитой Мацкевич явно указывали на религиозность убийцы. «Или на то, что он хочет, чтобы мы так думали», – Кирилл не торопился делать однозначные выводы.
Игнатьич дал однозначное заключение – на блокноте нет никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков Мацкевич. Буквы записки выведены неровно, с разной степенью нажима.
– Скорее всего, – предположил эксперт, – надпись сделана после убийства. Видишь, вот здесь след от ручки перекрывает капельку крови?
– Ага, – кивнул Кирилл. – Что еще? Мы можем хоть что-то выцепить из этой бумажки?
– Сейчас немного. Но вот когда вы его возьмете, то полная графологическая экспертиза обязательно что-то выявит.
– Ну а другие следы? Он же не мог ничего не оставить?
– Конечно, оставил, как и в первом случае. На самом деле в квартире слишком много отпечатков. Сейчас мои ребята сверяют следы по обоим эпизодам.
– А кровь? Она же там вообще везде по комнате. Можно сотворить такое и не запачкаться?
– Однозначно нет, – мотнул головой Игнатьич. – Он должен был быть в крови. Но что ему могло помешать перед уходом умыться или сменить одежду? Думаю, на человека в крови обратили бы внимание.
– Значит, мы имеем дело с продуманным преступником. С подготовленным. И эти девушки – не случайный выбор.
– Вот тут, Кир Андреич, уволь. Делать такие выводы не по моей части.
* * *
Оперативники ничего сверхъестественного на убитую Мацкевич не нашли. Обычная девушка, обычная семья. Никаких пересечений с Лопатиной. Разве что в «Пеликане» вспомнили, что Лопатина вроде пару раз к ним заходила. Но это неудивительно, все-таки довольно популярное место.
– Извините, – окликнула Парфенова официантка «Пеликана», когда тот уже вышел из заведения.
– Да? Что-то вспомнили? – остановился Кирилл.
Девушка, на бейдже которой было написано «Оля», замялась. Майор не торопил, иногда свидетелям сложно что-то рассказать. Вечная моральная проблема – о покойниках либо хорошо, либо ничего.
– Давайте покурим? – сказала Оля, отводя полицейского за угол, в маленькую подворотню.
Кирилл чиркнул зажигалкой, девушка затянулась.
– Так что вы хотите мне рассказать?
– Ну я не знаю точно. – Она выпустила струю дыма в сторону. – Может, это неправда. Или вообще показалось.
– Что-то про Веронику? Нам важна любая мелочь.
– Короче, она иногда снималась.
– В кино?
– Да нет! Ну, мужиков цепляла. Не каждую смену, но бывало у нее такое. Зарплата у нас не такая уж большая. В основном с чаевых хорошо получается. А если клиенту улыбнешься там, разрешишь себя за попу погладить, – на щеках девушки выступил румянец, – тогда чаевые побольше. Ну а что такого? А Ника все время говорила, что подцепит себе папика и свалит из «Пеликана». Ну а кому охота всю жизнь с подносом бегать?
– И когда она в последний раз подцепила мужика?
– Да на той неделе. Но опять ничего серьезного. А больше я ничего не знаю.
– Ну что ж. Спасибо, Оля. Думаю, это может пригодиться.
* * *
– Так что у нас не за что ухватиться. Ни следов, ни связи между убитыми, – подвел неутешительный итог совещания Парфенов.
– Да уж, чисто сработано, – сказал Город. – Нашел девчонку, пришел к ней домой, связал и убил.
– Ага, как по-написанному, – согласился Федор.
– Или по-отработанному! – Парфенов, ходивший по кабинету, резко остановился. – А почему мы считаем, что Лопатина – это жертва номер раз? Отработанные удары, ни одного явного следа присутствия в квартире. Он хладнокровно все за собой потер. Конечно! Конечно, где-то он должен был это уже делать.
– Где-то еще есть трупы? – оторвал взгляд от экрана смартфона Гриня.
