Эрик тушит окурок в пепельнице и берет меня за запястье. Нежно поглаживает кожу, запуская по телу новый рой мурашек.
– Я не разобью твою машину! – Пытаюсь выдернуть руку, но Эрик не отпускает.
– А вдруг? Охота ведь прокатиться? – В карих глазах и голосе вызов.
– Не до такой степени, чтобы оставлять о тебе воспоминание на всю жизнь. Или искать мастера и месяцами выводить рисунок.
– Как хочешь. – Эрик наконец отпускает меня и отходит к окну. – Но пока мне будут набивать тату, подумай.
Он снимает с себя рубашку, и я разглядываю его тело. На плече красуется шрам. И на спине. Везунчик весь в них. Сколько падений и операций у него было?
– Откуда столько отметин? – мой голос почему-то звучит встревоженно.
– Ступени моей смелости.
– На голове тоже есть?
– Голову стараюсь беречь. Для работы необходима.
– Кем ты работаешь? Каскадером? – хмыкаю я.
– Было подобное. Пару раз выполнял трюки. Друг, который был с нами в клубе, с тех пор в шутку называет Джеки Чаном.
– Ты и впрямь безбашенный, – выдыхаю я, разглядывая тренированное тело и чувствуя, как волоски на коже опять встают дыбом.
Нужно будет обязательно найти видео его падения и посмотреть.
– А ноги?
– Боишься, что у меня там протезы?
– Не удивлюсь.
– Всё, что ниже, рабочее и в отличном состоянии, – подмигивает Эрик, прожигая темнотой своих глаз.
Другого ответа я и не ожидала.
Патрик появляется в комнате и кивает Эрику на кушетку. Почти два часа я наблюдаю, как везунчик время от времени корчится от боли, когда игла входит слишком глубоко. Размышляю над его предложением и стрелками, которые он изобразил на листе бумаги. Я совсем не ношу украшений, а этот рисунок похож на изящный браслет. Можно попросить мастера сделать линии тонкими. Но как представлю дискомфорт, когда игла входит в кожу, запал тут же становится меньше. А впрочем… Почему бы и нет?
Абстракция в индивидуальной прорисовке, которую Патрик наносит на плечо Эрика, очень красивая. Элементов много, рано говорить о конечной картинке, но даже сейчас работа выглядит впечатляющей.
– Нужно будет еще подъехать, как заживет, – говорит долговязый. – Три или четыре сеанса минимум, чтобы выглядело естественно.
Эрик кивает, поднимается с кушетки и разминает затекшие мышцы. Поворачивается и в течение нескольких секунд изучает мое лицо.
У меня было два с лишним часа, чтобы подумать. И я решилась. К тому же повод действительно стоящий.
Пока везунчик курит у окна, сажусь напротив рыжего парня и протягиваю ему руку.
– Боль я переношу сносно, – тихо сообщаю, на что он коротко усмехается. – Хочу, чтобы конечная картинка выглядела неброско. Вдруг я в стюардессы решу пойти?
– Принято. Если надоест, то знаешь, где меня найти. Верну всё в первозданный вид.
Нанесение моего тату на запястье занимает значительно меньше времени. Я умалчиваю, что, пока наблюдала за процессом, мне еще пришла идея рисунка. Возможно, и ее как-нибудь осуществлю, но уже в другом месте и с другим мастером. Не таким серьезным и молчаливым.
В конце Патрик смазывает кожу гелем и объясняет, как ухаживать за татуировкой, пока она не заживет.
– Правда нравится? – интересуется Эрик, заметив, что я рассматриваю его подарок на свету от лампы.
– Пусть для начала заживет, – отвечаю я и протягиваю ладонь. – А сейчас давай ключи от машины.
Везунчик отрицательно качает головой, а я вспыхиваю от негодования.
– Вдох-выдох, лори. Считай до десяти и запоминай: я всегда держу свое слово. Для начала настрою кое-что в электронике и забью в навигаторе адрес ближайшей аптеки. Купим препараты, которые выписал Патрик, а после поедем в гостиницу.
– Даже не спросишь, согласна ли я продолжить вечер в твоей компании?
– Ты его уже дала. Разве нет? – медленно говорит везунчик, щуря глаза. – Иначе зачем это всё?
Ничего не отвечаю. Молча иду на выход, чувствуя, как жжет кожу на запястье и как сердце предательски ёкает, когда Эрик протягивает мне ключи от своей машины.
Я беру их, испытывая потрясающие ощущения. Но они тут же смазываются другими, более головокружительными, потому что везунчик прижимает мое неподвижное тело к своей стреле и блокирует, ставя руки по обе стороны от меня на крышу спорткара. Я чувствую его запах. Чуть-чуть мяты, цитруса, алкоголя и табака. Неосознанно провожу кончиком языка по губе. Желание, чтобы он поцеловал, становится сильнее, и его всё сложнее контролировать.
– Скажи, что тебе есть восемнадцать, – хрипло просит Эрик.
Я неотрывно смотрю на его чувственный рот. Стоит сделать небольшое движение вперед, и наши губы коснутся друг друга. Везунчик медлит, будто его действительно волнует, сколько мне лет, хотя в глазах бушует шторм. Как и я, он уже всё для себя решил, но ждет, когда я подтолкну нас обоих к пропасти и отрежу пути к отступлению.
– Больше. Мне двадцать один, – выдыхаю и касаюсь губами его рта.
Эрик всё же теряет контроль. Целует напористо, глубоко, долго. Есть в нём что-то дикое, необузданное и притягательное. И этого не спрятать за нарочитой сдержанностью. Везунчик вжимает меня мощью своего тела в машину и обхватывает ладонью за ягодицу, сминая ее до отчетливой боли. Я громко охаю, а он тут же ловит этот звук и снова проталкивает в мой рот язык.
Что я там вещала несколько часов назад про страх и дюжину извращенцев? То был легкий мандраж. А теперь по-настоящему страшно. От силы своих ощущений, когда нахожусь в сомкнутых руках человека, которого совершенно не знаю.
4 глава
– На повороте сверни направо, – говорит Эрик и, докурив сигарету, закрывает окно.
– Там знак. Нельзя, – предупреждаю я, бросая быстрый взгляд на невозмутимого везунчика.
Не пойму, он любит свою машину или нет? Я делаю всё, чтобы увидеть зловещий блеск в карих глазах, но в ответ получаю убийственное равнодушие. Хочется стесать бочину его стреле за это. Вон у него какой мастер-умелец из «Вертепа» имеется. Нарисует новое так, что и не отличить потом от родного.
– Где ты работаешь? – спрашивает везунчик.
– Хочешь прикинуть, потяну ли я ремонт твоей машины? Нет, не потяну, – досадливо хмыкаю я.
– И всё же?
Соврать или сказать правду? Впрочем, никакой разницы. Вряд ли мы ещё с ним когда-либо увидимся.
– В госпитале. Санитаркой подрабатываю. Полы мою, утки за больными выношу. Та ещё работёнка. Но помогать людям – моё.
Эрик хмурится.
Ну ладно, в частной клинике. И не полы мою, а прохожу стажировку. Но не суть, так как изредка и санитаркой тоже бываю. Остальное время провожу за учебой и работой в ноутбуке. Отец тщательно следит за тем, чтобы я не бездельничала. Ну или по крайней мере создает видимость, что таким образом интересуется моей жизнью.
– В меде, что ли, учишься?
– Пытаюсь.
Тоже неправда. Я будущий инженер по медицинскому оборудованию. С этого года перевелась на заочное отделение. У меня математический склад ума и с детства интерес к железкам. Еще бы не лениться и развивать способности, как говорит мой отец. А я часто ленюсь, да еще и мотивацию потеряла с этими разговорами о свадьбе с его престарелым партнёром.
– Медсестричка, значит?
– Угу. А ты?
– Распизд*й и наследник огромной империи. Каждый вечер зависаю в клубе и ищу, с кем весело провести время, – тут же отвечает Эрик.
– Коллекционируешь экзотических зверьков?
Он усмехается.
– Паркуйся у обочины, лори. Я пересяду за руль, а то ползем как черепахи. Или ты боишься педаль сломать?
Везунчик меняет маршрут в навигаторе и достает из кармана брюк телефон. Кому-то набирает сообщение, пока я прислушиваюсь к собственным ощущениям.
– Зачем нам на автомагистраль? – спрашиваю.
– Последняя попытка, глазастик. Там сможешь разогнаться аж до шестидесяти. Если хватит смелости, – ёрничает он.
Сплошные противоречия, однако. Выбесить его хочу я, а происходит всё с точностью до наоборот. Я люблю скорость. На моем жуке особо не разгонишься, и Пётр иногда дает мне покататься на внедорожнике отца. Но сейчас не хочется куда-либо торопиться, выжимать максимум из порше везунчика. Мне нравится ползти, как черепаха, наслаждаться видом ночного города и своими настоящими эмоциями. Иногда важен сам процесс, а не результат. Хотя и он тоже имеет значение.
– Ты в курсе, что людей нельзя изменить, но можно внести сумбур и смуту в их мысли, заставить сомневаться и тем самым совершать ошибочные действия? Я не буду разгоняться до максимума и на автостраду не поеду. Мне нравится ехать по ночному городу. Медленно, – подчеркиваю я последнее слово и возвращаю в навигаторе прежний адрес. – Ты разрешил сесть за руль, но не было уговора, что я буду подстраиваться под твои ожидания.
– Музыку включи, – спокойно просит Эрик и снова усмехается.
Типа чтобы молчала и меньше говорила? Не знаю, как сдерживаюсь, потому что у меня всё кипит внутри от этих слов и манер моего нового знакомого. Если еще окажется, что и слушает он какую-нибудь ерунду, то я демонстративно выстрою маршрут до своего дома. И плевать на тот поцелуй. И на мой план. Приключения – хорошо, но всё должно быть в меру и не в ущерб нервной системе.
Через полчаса я паркую машину на стоянке возле отеля и мы выходим на улицу. Эрик оформляет на ресепшене номер, а я достаю из пакета конфеты, которые он купил в аптеке.
– Будешь? – спрашиваю, протягивая ему упаковку, и запихиваю в рот одну, с клубничным вкусом.
Эрик щурится, наблюдает за мной, а потом притягивает к себе за талию и целует. Сердце летит вниз, дыхание сбивается, и кровь шумит в ушах, когда он отбирает у меня языком карамельку. Прикусывает зубами напоследок за нижнюю губу и нагло усмехается, облизываясь, как сытый кот. Всё это он делает на виду у двух девочек, оформляющих нам номер. У темненькой слегка приоткрывается рот и глаза становятся похожими на блюдца. Везунчику сейчас вся статья предложить ей быть третьей. Она не откажется. Но Эрик не предлагает. Забирает документы, ключ, и мы идём к лифту.
Оказавшись с ним вдвоем в замкнутом пространстве, я снова чувствую дрожь и волнение. Особенно когда он так смотрит. Если Жанна – человек-рентген, то Эрик – душевыниматель. То ли от природы проницателен, то ли обучался вводить в гипноз, но иногда от него невозможно отвести глаз. У него определенно есть какая-то сверхспособность и сверхживучесть, учитывая шрамы на теле, которые, кстати, нисколько не портят его внешнего вида. Жаль, что не увижу конечный результат стараний его мастера и все смелые задумки везунчика.
– Ты взял два номера, – киваю я на ключи в его руках. – И уточнял, находится кто-то рядом или нет. Зачем?
– На всякий случай. Обычно в гостиницах плохая шумоизоляция. Не хочу, чтобы ты криками и стонами разбудила других постояльцев.
Боже, на что я согласилась? Надеюсь, у него нет садистских наклонностей?
Эрик открывает дверь, пропускает меня вперед. Интересно, он бывал здесь раньше? Много раз? Мне не должно быть до этого дела, но почему-то я думаю об этом.
Везунчик проходит вглубь номера. Я ступаю за ним по мягкому ворсу ковра. Номер большой. Красивый. Последний этаж. Из окон в пол открывается потрясающий вид на ночной город.
– Как запястье? – доносится глухой голос из комнаты.
– Жжет. Не очень приятные ощущения, – делюсь своими впечатлениями.
Эрик расстегивает рубашку и подходит ко мне. Его глаза красиво блестят в полумраке и по-прежнему отдают теплом. Садисты вряд ли так себя ведут, правда? Прислушиваюсь к себе. Страшно ли мне? Немного. По большей части из-за того, что совсем не знаю своего нового знакомого, но отчего-то доверяю этому человеку больше, чем тому, за которого отец хочет выдать меня замуж. Несколько часов, проведенных вместе, и пара приключений явно пошли на пользу – я чувствую себя рядом с Эриком раскованно и в безопасности. В относительной безопасности, учитывая пикантность нашей ситуации.
Везунчик берет мою руку и кладет себе на живот. Он горячий и твердый. В висках тут же начинает шуметь. Такое сильное влечение я испытывала лишь однажды, но этого человека больше нет в живых. С ним же я пережила свой первый оргазм и мечтала лишиться девственности. Много о чём фантазировала и даже представляла себя в белом платье и в окружении наших детей.
Зажмуриваю на мгновение глаза и заставляю себя избавиться от ненужных мыслей. Ощущение неправильности ситуации не покидает весь вечер, но и брак с партнером отца для меня противоестественен. За последние полгода в моей жизни многое встало с ног на голову, и Эрик вполне подходящий кандидат, чтобы внести еще больший хаос. Потом буду разбираться с последствиями своего опрометчивого поступка.
– Возможностей сказать нет и уйти у тебя было достаточно, – тихо и вкрадчиво говорит Эрик, наблюдая за моим лицом. – Еще не поздно это сделать.
Думает, что боюсь? И даже не догадывается, как близок к истине.
Хочу сбежать, потому что не знаю, как себя вести и что делать дальше. Лишь в теории. Но я быстро обучаюсь. Схватываю на лету, если мне действительно что-то интересно. Думала, буду смущаться и краснеть, но единственное, за что переживаю: язык не поворачивается признаться везунчику, что у меня еще ни с кем не было секса.
Осторожно опускаю руки на его пах и сжимаю эрекцию. Пытаюсь анализировать, почему так заводит этот мужчина и его пронизывающий взгляд, но ничего не получается. Мысли расползаются в стороны. Может, со мной что-то не так? Вдруг я скрытая нимфоманка?
– Смелее, лори, – хрипло просит Эрик.
От интонации его голоса внизу живота разливается горячее пламя. Справившись с ремнем на брюках и ширинкой, просовываю руку в белье и касаюсь эрекции. Обхватываю ладонью бархатистую кожу и сжимаю член, не отводя от везунчика глаз. Без понятия, нравится ему или нет то, что я делаю, но кажется, да. Зрачок полностью поглотил радужку, мощная грудь часто и высоко поднимается в такт неровному дыханию. При любых других обстоятельствах я вряд ли была бы такой смелой, но с этим мужчиной всё иначе. То ли аура его уверенности, то ли понимание, что это наша первая и единственная встреча и мы ничего толком друг о друге не знаем, придают мне решимости и безрассудства.
– Достаточно.
Эрик шумно сглатывает и берет меня за запястье, снова чуть выше, чтобы не касаться татуировки. Опустив голову, он впивается в мои губы. Да, целоваться с ним – чистый кайф.
Медленно ведет к дивану, не переставая терзать мой рот, и опрокидывает на него. Его рука гладит бёдра и касается белья. Эрик проникает под него пальцами и трогает меня там.
«Признайся ему, что у тебя секс в первый раз», – стучит в висках, но я тут же отмахиваюсь от этой мысли.
Эрик словно чувствует мое напряжение, отстраняется и внимательно смотрит в лицо. Я царапаю ногтями его затылок и снова тянусь к губам. Мне нравится, как он целуется. Не хочу, чтобы останавливался. Пусть продолжает. Иначе сойду с ума. Он распределяет влагу пальцем по складкам и нажимает на бугорок. Тело простреливает искрами возбуждения. Это безумно приятно. Настолько, что у меня вырывается глухой стон и я двигаюсь бедрами навстречу. Везунчик с улыбкой наблюдает за моим лицом, а затем целует в шею, спускается к груди и кусает затвердевшие соски через ткань, продолжая настойчиво ласкать между ног.
Я совершенно забываю о разнице в возрасте и о том, что такие, как он, не в моем вкусе. Оказывается, в моем. Особенно когда мягкими нажатиями пальцев Эрик вызывает все эти приятные ощущения и подводит к пропасти, толкает в нее и наблюдает за неминуемым падением, не отводя темного взгляда. Я содрогаюсь в сильных руках от яркого наслаждения. И едва отойдя от экстаза, замечаю, что Эрик стягивает с себя брюки. Надевает презерватив и, освободив от белья, вжимает меня весом своего тела в матрас. Обхватывает рукой за ягодицы и, направляя себя, входит в меня толчком.
Мышцы цепенеют одна за другой, из глаз снова сыплются искры. Но уже от боли. Я хватаю ртом воздух, дергаюсь и закусываю губу до крови, чтобы сдержать испуганный всхлип. Боль терпимая, но в совокупности… всё представлялось совсем иначе. Не так остро. Не так запредельно. Кажется, еще чуть-чуть, и остановится сердце. Или я лишусь чувств.
