– Марк.
Опомнилась. Самое время для знакомства.
– Я очень хочу тебя, малышка. Прости, если сделал больно. – Он выходит из меня, одним точным жестом стягивает презерватив и, пока я не успела опомниться, вновь наполняет собой. В этот раз уже аккуратно и плавно. Языком чертит дорожку по моей шее, скользит от уха к ключице, спускается к груди, медленно начиная двигаться взад-вперед. Давая привыкнуть к себе, к своему размеру. Вбирает в рот вершинку груди, посасывая и слегка кусая.
Между ног по-прежнему неприятно саднит, но заботливое отношение со стороны партнера подкупает, а в связке с волшебными манипуляциями языка и хриплым сексуальным голосом его владельца внизу живота начинает разгораться почти потухшее желание. Весь дискомфорт вытесняется новыми волнующими ощущениями. Я выгибаюсь навстречу Марку, зарываюсь пальцами в его волосах, пытаюсь поймать бедрами ритм. Хватаю ртом воздух, когда мужчина в очередной раз ударяет языком по чувствительному соску, а после прочерчивает влажную дорожку между грудей к шее.
– Я бы трахал тебя до утра без остановки, – взрываются новым витком возбуждения слова Марка.
Толчки внутри меня становятся сильнее, дыхание тяжелее. Внизу живота копится сладкое напряжение, грозящее вот-вот рвануть. Боль уже настолько отошла на второй план, что я ее почти не чувствую на пике подступающей разрядки. Мне не хватает самой малости, всего чуть-чуть до личного космоса, а чего именно – я сама не понимаю.
– Пожалуйста! – хнычу, комкая под собой простыню.
Возбуждение становится настолько острым, что я готова умолять. Поэтому, когда Марк неожиданно покидает меня, оставляя после себя ноющую пустоту, я готова расплакаться.
А как же я?! Я? Я не успела…
– Чш-ш-ш, не волнуйся. Иначе я сделаю тебе больно, – облизывая мочку уха, шепчет мужчина.
И в первый момент я действительно не понимаю его. Он не кончил, он возбужден похлеще меня. Тогда почему?
Марк не отвечает. Просто начинает тереться твердым горячим членом между влажных складочек. Не заходя вовнутрь. Поверх. Задевая набухший клитор. С ходу беря бешеный темп.
До меня доходит только спустя несколько секунд, что если бы он с такой же амплитудой вбивался в меня сейчас – я бы не выдержала. Не в первый раз точно. А его штормит, и нехило.
Удовольствие начинает возвращаться, и глаза закатываются сами собой от такой агрессивной стимуляции половых губ и чувствительной горошины между ними.
Я прихожу к финалу за короткий отрезок времени. Сладкий разряд прошивает с головы до ног, выгибая дугой. Растекается горячим оргазмом по телу, лишает оставшихся сил и напрочь вычеркивает возможность думать о чем-то еще. А следом со стоном кончает и Марк.
Мне кажется, что я умерла и родилась заново. В голове туман, тело ломит, внутри странная легкость. Мне хочется смеяться, радоваться и плакать одновременно. Такого урагана эмоций я еще никогда не испытывала в своей жизни.
Нет, я уже большая девочка и прекрасно знаю, что при сильном возбуждении женщина способна получать колоссальное удовольствие от близости с мужчиной, но знать теоретически и испытывать на собственном опыте – две большие разницы. Просто огромные, я бы сказала.
И сейчас я даже жалею, что упустила столько времени, зарываясь с головой в учебу и отодвигая личную жизнь в дальний угол.
Мне хорошо. Очень хорошо. Ровно до того момента, пока блаженную тишину не нарушает голос Марка:
– Сколько тебе лет?
Я вздрагиваю от неожиданности. А еще от колючего ледяного тона, что минусовой температурой окатывает с ног до головы, и весь романтический флер моментально улетучивается.
Я удивленно открываю глаза, подтягивая колени к груди и усаживаясь на кровати. Тяну за край простыни, чтобы прикрыться, интуитивно ощущая, как сменилась атмосфера вокруг. Еще каких-то несколько минут назад меня абсолютно не смущала моя нагота перед чужим, практически незнакомым мужчиной, а сейчас между нами пропасть. Мы снова посторонние люди.
– Двадцать один, – отвечаю честно. А после спрашиваю с издевкой: – Тебе не кажется, что интересоваться возрастом уже поздно?
Хотя, наверное, Марка можно понять. В наше время с невинностью расстаются гораздо раньше совершеннолетия, и подобная оплошность могла выйти ему боком.
– И ты до сих пор оставалась девственницей? – неверяще щурится он, не реагируя на мой выпад.
– Не все мамонты вымерли, – отвечаю с сарказмом.
– Красивая девушка, сохранившая себя до такого возраста, и пошла искать приключений в ночной клуб, – скорее констатирует, чем спрашивает. – Не верю, что в твоем окружении не нашелся ни один желающий тебя кандидат.
– Я и не призываю в это верить, – жму плечами. – Ты спросил – я ответила.
От воспоминаний, зачем я пошла на эту авантюру, настроение на скорости звука летит в бездну.
Какая ему разница? Он свое получил? Получил. Зачем копаться в том, что его не касается?!
– Вопрос в деньгах? – продолжается допытываться Марк.
На мгновение мелькает мысль озвучить ему какую-нибудь сумму, чтобы человек перестал мучиться подозрительностью и успокоился. Может, оно так и правильно было бы, только вот гордость против.
– Я в душ, – оставляю его без ответа.
Медленно сползаю с кровати, морщась от неприятных ощущений внизу живота. Чувствую, о грациозной походке придется забыть на пару дней.
В ванной комнате в первую очередь разглядываю себя в зеркале. Не знаю, чего необычного я ищу в своей внешности, но чувство, что во мне что-то кардинально поменялось, не отпускает.
Парик не съехал, за что огромная благодарность Натахе, чьими умелыми ручками он был чуть ли не намертво прикреплен к моей голове. И даже выглядит в меру естественно. Косметика чуть смазалась, губы припухли от поцелуев, что, в принципе, неудивительно, учитывая, с какой страстью мы целовались. На груди засосы. А в остальном ничего не изменилось. Разве что добавились блеск в глазах и загадочность во взгляде. Хотя вряд ли кто-то со стороны заметит столь незначительные перемены во мне.
Включаю теплую воду, вставая под упругие струи. В голове роятся мысли, как быть дальше. Пока у меня выключен телефон – моя геолокация недоступна. Тимур меня не найдет. А вот Ната будет волноваться. Как и мама, если отчим расскажет ей о моих выкрутасах.
Но домой сейчас возвращаться желания нет. Во-первых, я пока не готова к встрече и разговору с родителями, а во-вторых, слишком много эмоций за этот вечер, которые нужно принять, переварить, свыкнуться. И решить, что делать дальше. Потому что пока в моей голове вариантов ноль.
Густая ароматная пена стекает под струями теплой воды, смывая с меня следы нашей с Марком близости. Я медлю, с некоторым сожалением расставаясь с ароматом мужского парфюма на своей коже. Отголоски пережитого оргазма все еще волнуют. Перед глазами до сих пор сильные плечи, бугры мышц и капельки пота на них. В ушах звучат пошлые комплименты, и тело фантомно ощущает приятную тяжесть партнера.
Мне повезло. Только сейчас я начинаю понимать, как рисковала, соглашаясь на подобную авантюру. Это для Натахи приключение, драйв, контролируемый со стороны процесс; это не она шла на поиски мужика вслепую. Для меня же все могло сложиться фатально, окажись на месте Марка какой-нибудь моральный ублюдок с милой улыбкой и ангельской внешностью.
Выдыхаю, выключая воду, и заматываюсь в банный халат. В любом случае дело уже сделано. И махать кулаками поздно.
– С легким паром, – слышу, как только выхожу из ванной комнаты.
Марк, одетый в рубашку и брюки, сосредоточенно просматривает что-то в телефоне.
– А ты… – начинаю было, но он перебивает:
– Номер оплачен до обеда, можешь оставаться, если хочешь. А мне надо ехать.
– А-а, – киваю растерянно.
И совершенно неуместное разочарование растекается в груди. Не то чтобы я надеялась на продолжение романтика или ночи в его объятиях, но и того, что он уйдет сразу после того, как все закончится, даже не приняв душ, тоже не ожидала.
– Сколько я должен? – Переводит на меня вопросительный взгляд.
И снова он о деньгах!
– Ничего ты не должен. Я сама хотела, – отвечаю чуть резче, чем планировала.
Отворачиваюсь, проходя мимо. Чувство того, что мною попользовались и выбросили, навязчиво лезет в душу. И это даже несмотря на то, что, по идее, все как раз наоборот.
– Воробушек?
– Что? – недовольно оборачиваюсь.
– Возьми. – Марк протягивает зажатый между двумя пальцами белоснежный кусочек картона.
– Что это?
– Моя визитка. Позвони мне, как будешь свободна. У меня есть к тебе предложение.
– Руки и сердца? – вырывается ехидно.
Визитку я не беру. Даже руки принципиально прячу за спину.
– Лучше, – довольно улыбается Марк. – И не ходи больше по барам одна. Тем более по ночам. Это небезопасно.
Так и хочется ответить: не переживай, в ближайшее время мне будет совсем не до того. Но вместо этого я лишь зеркалю его улыбку.
Марк, понимая, что я не собираюсь забирать у него визитку, кладет ее на тумбочку. Подходит вплотную, приподнимая мой подбородок и вынуждая посмотреть ему в глаза.
– Обещаешь? – наклоняется к самым губам.
– Угу, – вылетает прежде, чем я успеваю подумать о том, что никому звонить не буду, а белоснежный кусочек картона сразу же после расставания отправится в мусорку.
Аромат горьковато-древесного парфюма снова проникает в ноздри, будоражит, влечет. Сердце ускоряется, и веки закрываются сами собой в ожидании поцелуя. Я не знаю, что это за магия такая, но, когда Марк так близко, я плавлюсь от его феромонов, как шоколад на паровой бане. И жду продолжения.
– Прости, что сделал больно, Воробушек. В следующий раз буду более аккуратным. Спокойной ночи! – Мягкие губы легким мазком касаются моих, и почти сразу я слышу торопливый звук уходящих шагов.
Открываю глаза, провожая взглядом широкую спину. Ушел.
Ну вот и все, Лилька. Ты добилась, чего хотела, все прошло удачно, только почему на душе так тяжело и пустота внутри? Я все-таки не выдерживаю, беру в руки визитку, вчитываясь в имя своего первого мужчины. Багиров Марк Дамирович. Красиво звучит. Да и сам он очень даже ничего.
Скрепя сердце разрываю картон на мелкие части. Прости, Марк, это была наша первая и последняя встреча. Следующего раза, увы, не будет.
Глава 6
– Где ты шлялась, мать твою? – гремит голос отчима.
Главное – не отводить взгляд. И я не отвожу. Вскидываю подбородок, глядя ему прямо в лицо.
– Что не так? – стараюсь говорить ровно, чтобы не выдать своего волнения.
Потому что в животе все скручивается в тугой узел от плохого предчувствия. Дышать больно.
– Что не так? Что не так?! – цедит с яростью каждое слово Тимур. – Тебя не было всю ночь, твоя подруга, заикаясь, несет какой-то бред про украденный телефон, мать уже морги обзванивать собирается, а ты, тварь неблагодарная, спрашиваешь, что не так?!
– Тим, не надо. Не дави. Она и без того волнуется, видно же, – дрожащим голосом вступается за меня мама, прикасаясь ладонью к плечу супруга. – Давайте лучше сядем за стол и спокойно поговорим.
Вот маму жалко. Она действительно переживала за меня. Лицо бледное и глаза красные от слез.
– Нина, не лезь! Эта гнида возвращается домой поутру с наглым видом, будто ничего не произошло, а я должен перед ней расшаркиваться, чтобы она, случаем, не разволновалась?! – взрывается отчим. – Она опозорила меня, тебя, семью!
Гипсовая статуэтка с комода летит об стену, разбиваясь на несколько кусков.
– Тим, прошу тебя, успокойся! – кидается ему наперерез мама, вставая между мною и мужем. – Не надо, умоляю! Еще никто никого не позорил. Ничего не ясно. Мы даже не знаем, что на самом деле с ней произошло. Давай просто поговорим. Без эмоций. Лиля и так напугана.
Тимур затихает на секунду. Усмехается криво, недобро, выдерживая паузу.
– Напугана? – снижает голос на полтона. – Кто? Вот эта бессовестная мразь, которая стоит передо мной и даже глаза не отводит?!
Отчим никогда не поднимал на меня руку. Мог ругать, отчитывать, но до насилия не доходило. Я и повода не давала. С детства росла послушным, спокойным ребенком, соглашалась с его мнением и лишний раз не лезла на рожон. Но, кажется, сегодня день крайностей. Судя по перекошенному от бешенства лицу Тимура, он вообще готов меня убить. Прямо здесь. Прямо сейчас.
– Я уже совершеннолетняя. И имею право не ночевать дома, не спрашивать на это разрешения и не отчитываться, – стараюсь держать лицо.
Сложно. Я неконфликтный человек, и у меня нет опыта огрызаться, поэтому каждое слово дается с трудом.
– Лиля, пожалуйста, помолчи, – умоляюще просит мама. – Мы с отцом ночь не спали. Он всю службу охраны на ноги поднял, всех на уши поставил. Тебя искали везде, где только можно. Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в этот момент? Что мы с отцом пережили? А ты вместо того, чтобы объясниться, дерзишь.
В то, что мама волновалась, я верю. И мне стыдно перед ней. А вот в отцовские чувства Тимура, который ночь не спал, мучился от неведения, страдал, уже нет. Если только переживал за свою выгоду, которую может потерять из-за моей выходки, тогда да, возможно. Потому как на мою жизнь ему плевать. Я это уже выяснила.
– Совершеннолетняя, говоришь. Можешь не отчитываться… – угрожающе тянет он.
Но договорить не успевает: телефонный звонок отвлекает отчима от происходящего, и Тимур, выругавшись себе под нос, выходит из комнаты. А я выдыхаю. Пусть ненадолго, на каких-то несколько минут, но наступает так необходимая мне сейчас передышка.
– Лиля! Лилечка, дочка, что происходит? Тебя кто-то похитил? Насильно удерживал? Ты попала в нехорошую компанию? Тебе угрожали? – бросается с расспросами мама, как только за Тимуром закрывается дверь.
Сегодня привычка отчима уединяться при телефонных разговорах дала мне возможность поговорить с мамой прежде, чем меня казнят.
– Нет, мам. Со мной все в порядке. Прости, что не позвонила. Телефон сел, – вру неумело.
– А где ты была? Лиля?
– Гуляла.
– Всю ночь? Одна?
– Мам, пожалуйста. Да, всю ночь, да, одна. Мне это было нужно.
Мама зависает после моих слов. Смотрит удивленно, будто ожидала каких угодно объяснений, но не того, что услышала. Трет переносицу растерянно.
– Я не… не понимаю. Зачем надо было? Что случилось? Лиля, что ты от меня скрываешь? Мне, маме, ты же можешь сказать? Я ведь тебе не чужой человек. Зачем ты так…
Ее тон, ее растрепанный вид болезненно задевают что-то внутри. Снова будят чувство вины. Если бы не мама, я бы и не вернулась домой. Плюнула бы на все и начала жить самостоятельно.
