Собачий рай
Полина Елизарова
Другим взглядом. Психологические романы П. Елизаровой
Новый роман Полины Елизаровой «Собачий рай» – об эгоизме и страсти, которые отдаляют человека от него самого, такого, каким он был, когда еще не знал соблазнов мира.
Герои романа мучительно ищут ответы на волнующие их вопросы. Как обрести гармонию? Что нужно сделать, чтобы ощущать свою жизнь как праздник и наслаждаться каждым ее мгновением? Как избавиться от мук совести, если ради спокойствия ближнего приходится поступаться не только своими мечтами, но и чужой жизнью?
Параллельно с основным – психологическим и детективным – сюжетом разворачивается драма из жизни бродячих собак, в которой нет места притворству и предательству, но есть самоотверженная любовь – основа мировой гармонии.
Полина Елизарова
Собачий рай
© Елизарова П., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
1
«Угораздило же эту чертову дрянь возникнуть снова!» – бесилась, собираясь на выход, Самоварова.
Утро не задалось с самого начала.
Как только встала с кровати – все валилось из рук.
Сначала она запнулась о сланец доктора, который почему-то валялся у дверного проема, и больно, до рези в глазах, ударилась большим пальцем ноги о косяк.
Кран в ванной выдал только холодную воду – как позже выяснилось, у соседей по стояку случилась протечка и сантехникам на время пришлось перекрыть горячую. Пока дозванивалась в управляющую компанию, сбежал кофе. Несмотря на наличие в доме солидной кофемашины, Варвара Сергеевна предпочитала пить кофе из турки.
Затем, уже не на шутку заведенная и размашистая в движениях, она облила любимый шелковый халат свежевыжатым соком, заботливо оставленным мужем.
А еще так некстати закончилась тушь для ресниц! Пришлось по старинке разбавлять водой.
Встреча с гардеробом тоже прошла нерадостно – прошлогодние льняные брюки болтались на талии, утончившейся за суматошную, полную новых забот весну, а коленки у самых классных джинсов неожиданно оказались растянутыми.
С грехом пополам собравшись, Варвара Сергеевна решила не трогать сегодня мотик, а пройтись пешком, и потому напялила мешковатое, не самое любимое, зато удобное бледно-сиреневое трикотажное платье – подарок дочери на Восьмое марта.
Был последний день мая, и все вокруг ликовало в предвкушении грядущей «маленькой жизни» – лета [1 - Отсылка к песне Олега Митяева «Лето – это маленькая жизнь» (ст. Олега Митяева, муз. Константина Тарасова).].
Гоняли на скейтах и самокатах, так и норовя сшибить прохожих, беспечные подростки; бабульки, забыв про ковид, оккупировали дворовые лавки и провожали прохожих настырными въедливыми взглядами, девицы разрядились в пух и прах и отвыкшими за зиму от высоких каблуков ножками, кто чуть прихрамывая, кто косолапя, не вспоминая про необходимый ныне атрибут – маску, неслись навстречу своим обманчивым мечтам.
У Самоваровой со вчерашнего вечера в душе был полный раздрай – в ее жизни вновь объявилась Регина.
Эта дрянь была хорошим психологом.
Сообщение на Вотсап она прислала в девять вечера – умело рассчитанное время, когда любой человек, устав от суетливого дня, посвящает себя семье, а биологические часы уже настраиваются на «режим сна».
Написала она следующее:
«Аря, клянусь, обратиться больше не к кому! В моей жизни полная жопа, мне очень нужно с тобой встретиться. Не бойся, деньги не нужны!!! Буду ждать тебя завтра в нашем кафе на Невском в 13.00. Умоляю, приди! Целую».
Когда это чертово послание прилетело, Варвара Сергеевна как раз закончила утомительный разговор со своей Анькой.
Дочь, четыре года назад ставшая матерью, в течение пятнадцати минут в своей обычной эмоциональной манере выносила ей мозг. Перебивая и не давая вставить ни слова, жаловалась то на мужа, то на маленькую дочку, обвиняя не только их, но даже милейшего пожилого районного педиатра в махровом эгоизме.
Наспех простившись с дочерью и нажав отбой, Варвара Сергеевна, привыкшая раскладывать все по полочкам, уяснила для себя следующее:
1. Ее дочь устала.
2. Ее дочь смертельно устала.
3. Приходящая через день «безрукая» и «душная» няня устала тоже.
4. Летом девочке в кишащем ковидными больными городе будет плохо.
5. Денег снять дачу у молодых родителей, планирующих потратиться на новую машину, нет.
Ощущая после разговора привычную опустошенность, Самоварова прикрыла глаза. Но, едва она хотела, применив дыхательную гимнастику, восстановить энергию, как мобильный настырно булькнул поганым сообщением.
Регину она в последний раз видела почти пять лет назад, в странную новогоднюю ночь, и хоть и молила небеса о том, чтобы это была их последняя встреча, но, повинуясь какому-то неясному предчувствию, номер чертовки из контактов не удалила.
Первое, что она почувствовала, когда прочла сообщение, было сожаление о том, что, простившись тогда с Региной (как опрометчиво полагала – навсегда), не сменила номер мобильного.
Самоварова встретила вернувшегося с работы доктора, крутя в голове возможные причины внезапного желания самоназначенной «доченьки» повидаться.
Соорудив на скорую руку ужин – стейки из семги и салат, Варвара Сергеевна, не переставая думать о Регине, невпопад отвечала на вопросы Валерия Павловича.
Доктор же, как назло, разговорился.
Пока Варвара Сергеевна прибирала после ужина на столе, он заварил травяной чай, почти без пауз рассказывая свои «врачебные» новости.
Обратив наконец внимание на рассеянность супруги, он шутливым тоном принялся расспрашивать, как прошел день.
Варвара Сергеевна неохотно рассказала о разговоре с дочерью.
– Замоталась девчонка, неплохо бы им с Линой отдохнуть, – многозначительно глядя на жену, подытожил доктор.
– Так поехали бы они втроем куда-нибудь… Допустим, в Сочи.
– Вероятно, у них сейчас нет такой возможности. Да и у Олега с отпуском пока ничего не известно.
– И что ты предлагаешь? – не глядя на доктора, спросила Варвара Сергеевна и схватила из вазочки с залежалыми шоколадными конфетами одну, в яркой обертке.
Она прекрасно понимала, куда он клонит.
– Что предлагаю? Я уже предлагал не раз. Свою дачу.
– Валер, – ей было невмоготу вести с доктором подобные разговоры, – ты же знаешь, мне всегда было непросто с Аней… А теперь, когда у нее развился очередной невроз, связанный с малышкой, взаимодействовать с ней круглосуточно будет для меня невыносимо…
Дочь свою Варвара Сергеевна очень любила.
Преимущественно – на расстоянии.
За пару-тройку часов личного общения лимит позитива, на который она настраивала себя перед встречей, увы, исчерпывался. Ее дочь была хорошим и искренним человеком, вот только изумительно бестактным, а еще нетерпеливым и неуравновешенным.
И внучку она портила.
Малышка Анжелина благодаря бесконечному кудахтанью Аньки не отличалась покладистым характером и росла не по возможностям родителей чрезмерно требовательной. Новая игрушка надоедала ей уже через пару дней, а если не удавалось получить желаемое по-хорошему, ее гибкое детское подсознание всякий раз придумывало и рождало какую-нибудь болячку.
В последний год, когда дочь, начав сходить с ума от бытовухи, вернула себе три рабочих дня, расписанных по часам в «зуме», болячки Анжелины так и сыпались одна за другой. Не успевала Варвара Сергеевна по настоянию Аньки (няньке дочь не слишком доверяла) примчаться к ним и заварить кукурузных, для выгона желчи, рылец, как дочь звонила или писала и жаловалась, что у девочки саднит горло или заложило нос.
Педиатр из районной поликлиники, пожилой, глубоко несчастный еврей, очарованный Анькиной кипучей женской энергией, практически прописался в их доме, и в рамках полиса ОМС Анжелине обследовали все, что можно, и ничего серьезного не нашли.
Два раза в неделю к малышке ходили репетиторы – один учил ее английскому, другая – французскому. У дочери, переводчика с французского, с энтузиазмом занимавшейся языком со студентами вузов и школьниками, на родную дочь не хватало терпения.
Еще малышку водили на плавание и гимнастику.
С позиции возраста и пусть и не однозначно положительного, но все же материнского опыта Варвара Сергеевна не раз пыталась объяснить дочери, что ребенок, чувствуя эмоциональную неустойчивость матери, манипулирует ею и что серьезная для столь юного возраста нагрузка не идет на пользу неокрепшей нервной системе.
Подобные разговоры неизменно заканчивались конфликтом.
На все аргументы матери Анька вытаскивала пикового туза: «Я хочу, чтобы моя дочь имела все самое лучшее, а не росла, как я, между соседками, вечно занятыми своими делами бабками и детским садом».
Олег, счастливый отец, вкалывавший на двух работах, от воспитания малышки был практически отстранен, а доктор, обожаемый Анькой отчим, не лез в непростые отношения теперь уже трех дам, ставших членами его семьи.
– Мне кажется, ты сможешь найти в себе силы и справиться с этим, – тоном заслуженного и подуставшего к концу рабочего дня врача сказал Валерий Павлович. – Это ведь все ради девочки… На даче ей будет хорошо.
– Конечно! – Варвара Сергеевна развернула конфету и машинально положила в рот. – Спасибо, Валер, – сухо добавила она, – за твое волшебное предложение.
Кроме раздражения, этот разговор никаких других эмоций у нее не вызвал. К тому же думала она в тот момент вовсе не о дочери и внучке, а о чертовой Регине.
Воспоминания о Регине не давали заснуть.
Под мирное сопение уставшего за день Валеры Самоварова, мусоля в руках телефон, полночи проторчала в интернете: желая хоть на что-то отвлечься, читала ленты. Начав с новостей о том, что происходит в стране и за ее пределами, она незаметно перешла на обзоры косметических средств от модных блогерш, затем скатилась до слухов и сплетен из жизни селебритиз, совершенно ей не интересных.
Регину близкие – доктор, Анька и Олег – видели лишь раз, в ту странную новогоднюю ночь.
Самоварова представила ее как бывшую сослуживицу; домашних, хоть им и показалось тогда необычным появление в их тесном семейном кругу незнакомого человека, это объяснение как будто удовлетворило.
Все, что было связано с этой женщиной, ощущалось темной и опасной энергией, похожей на надвигающуюся, готовую все поглотить волну.
Регина была нездорова душой.
А еще хитра и коварна.
Но от тяжелого, ненужного и глубинного чувства вины за исковерканную обстоятельствами жизнь этой дряни Варвара Сергеевна избавиться так и не смогла.
Выйдя на Невский, Варвара Сергеевна на ходу набрала Аньку.
– Доча, мы тут с доктором вчера подумали, – замедлив шаг, не слишком уверенно начала она. – Почему бы тебе с малышкой не пожить у него на даче?
На другом конце связи напряженно молчали.
– Ну… А ты? – раздался ожидаемый вопрос.
– Мы будем с доктором приезжать. По пятницам или субботам, на выходные. И Олег твой, вероятно…
– Здорово придумали! – хмыкнула дочь. – Чтобы я одна с ребенком всю неделю сидела в чужом доме, в лесу!
