Оба замолчали. Зань достала хворосту, трут да огниво, чтоб развести костёр и наконец-то согреть руки.
– Киррик, значит… – страж попытался прощупать на шлеме подбородок, – таких мест я не знаю.
– Это за границей Регалии, в глубине большой части континента, в Единственном Королевстве, – быстро объяснила девушка.
– Какое-то безумное нагромождение неизвестных мне названий! – признался страж, раздосадованно замотав головой.
– Вы очень давно обитаете в Цынных горах. Мой черёд, – мастерица улыбнулась.
– Виноват! – Он наклонился, затем медленно выгнул спину обратно. – Слушаю вас.
Навершие клинка, что ютился в ножнах, тихо коснулось полых доспехов. Зань не могла более отвести от орудия взгляда. По очертаниям ножен, длине рукояти – полуторник, с крепкой угловатой гардой.
– Вы не собираетесь нападать на меня?
– Нет. Меч покинет ножны лишь затем, чтобы сразить врага. За вами не числится ни единого преступления, следовательно, и нападать на вас не стоит. И, пожалуйста, – рукой он махнул на кирку, – с такими инструментами лучше по улицам не ходить. Иначе изымем.
«Он может быть здесь не один», – подумала Зань, просовывая кирку за пояс.
– Моя очередь, – сказал стражник.
– Хотите спросить про костёр? – Глаза Зани блеснули в свете молодого огня.
– Моя очередь, – терпеливо повторил солдат. – Зачем вы прибыли в город?
– Я ищу кое-кого. Одного мастера.
– Здесь давно не было никаких мастеров. – Страж помолчал немного. – Только бездарность.
– «Бездарность»? – переспросила девушка.
– Да. Моя очередь.
– Постойте, я не…
– Те, кто ниже, – продолжил страж против невнятных возражений, – у подножия наших гор… Кто эти люди? Враги?!
Солдат латунный потянулся к рукояти меча. Движение быстрое, но плавное, без единой посторонней линии, отточенное в сотнях и сотнях баталий, потому почти незаметное. Вспыхнуло в щели устьем и гардой раскалённое добела лезвие. От стража понесло жаром, как из кузни.
– Нет, ни в коем случае! – Зань выставила вперёд руки, пытаясь успокоить древнего обитателя. – Они боятся… Вас. И вряд ли рискнут соваться.
Страж не спешил обнажить клинок. Продержав меч ещё мгновение, он лишь щёлкнул им – и оставил плотно закрытым, как сотнями лет до этого.
– Врагам и стоит нас бояться! – холодно и громко рассмеялся страж. – Тогда зачем они лезли?
– Моя очередь! – нетерпеливо вскрикнула Зань. – Был ли среди гостей ваших кузнец?
Солдат поднялся. Был он на четыре головы выше мастерицы, совсем не человек – гигант, каких только по книжкам знавали. Походкой резкой, угловатой он от костра ушёл в сумрак.
– Прошу за мной, – велела темнота.
Во глубине храма Биланх[1 - Биланх, как продолжение хаоса великой пустоты, не имеет ни пола, ни числа. Обращаться велено к Биланх так, как требует в моменте внутренняя пустота человека.], бога порядка и равновесия, под тонким одеялом лежало скрюченное, промёрзлое тело, сжимающее в руках потёртую клюку. Покойник был не толще ветви, кожей огрубевший и почерневший от смерти. В прищуренных очах – пустота, тронутая голодными птицами целые столетия назад. Зань с трудом сдержала рвоту. Великий мастер Зук, один из трёх отцов знаний кузнечных, в последние свои дни прятался за стенами полуразрушенного храма в городе призраков. Он и его секреты – тишина за гнилыми зубами. «Кого же я ожидала встретить?» – подумала Зань, протирая глаза.
– Он ушёл во сне, как подобает старику, – чуть склонился к прошлому гостю солдат. – Спокойная, тихая смерть.
– Нужно… Нужно… – мастерица будто забыла речь родную, – похоронить его!..
– Он – не гражданин, – неодобрительно произнёс стражник. – Путь на кладбище для него закрыт.
– Тогда… Тогда я спущу тело и похороню внизу, у подножия! – наскоро придумала Зань.
– Ваш план невыполним: ходы меж гор завалены, подъёмник уничтожен. – Тут страж затих, вспоминая. – Как вы вообще здесь оказались?
– По утёсу забралась… – едва хватило сил ей признаться.
Что-то внутри Зани треснуло. Цынные горы ослепительными вершинами своими злобно улыбнулись глупой девушке. Запертая среди холода, смерти и разрухи на пару с металлическим безумцем, склонившаяся над покойным мастером – одним из трёх, кто повёл бы её навстречу истинам, – Зань не могла найти внутри себя и искорки надежды.
– Ого! – впервые удивился солдат. – Полагаю, тяжёлая была дорога?
– Не твоя очередь задавать вопросы! – вспыхнула мастерица. – Не твоя, проклятый сумасшедший! В этом ведре есть хоть что-то, окромя полной глупости?! – пальцем дрожащим показала она на угловатый шлем.
Страж снял его – видимо, прямо с головой. Наклонился чуть вперёд, выставляя напоказ содержание лат, а если вернее – полное того отсутствие. То оказалась пустая оболочка, коей для движения иль стойкости в ногах нужно было содержимое. Но ни тела, ни духа Зань внутри не видела: лишь скрежет механический стоял в металлической груди заместо шагов сердца.
– Во мне – воля Сиим, Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик, и более ничего. И я с трудом могу понять ваше положение, – признался страж и шлем на место поставил. – Разрешите уточнить: вы хотели встретиться с покойным?
Стыдно стало Зани за секунду бессмысленного гнева. Не в её природе распускать злобу.
– Простите за крики… – она низко поклонилась. – Да… Да, очень хотела… Я поднялась сюда, чтобы найти мертвеца и, видимо, поговорить с ним?.. – сама себя спросила девушка. – Я уже сама не знаю…
– Как же он вам ответит? – Что-то щёлкнуло внутри пустого доспеха. – Простите, ваша очередь.
– Неважно, чья очередь… Он должен был указать мне путь. Поделиться мудростью своей. Не оставил ли он что-то после себя? Может, дневник?
– Старик не умел писать.
– Как же так? – Тут опять вспомнила Зань правила игры дурацкой. – Ладно, задавайте свой вопрос.
– Знали ли вы, что он был слеп? – Ладонью огромной солдат повёл перед литым забралом.
– Нет, не знала. – Мгновение ушло на осознание. – Постойте, слепой кузнец?.. – Зань бровь приподняла. – Прошу, не издевайтесь надо мной.
– Я отвечаю на ваши вопросы, как вы – на мои. Издеваться нам не к лицу. Ваша очередь.
– Простите, я… Просто расстроена. Как же мне тогда спуститься? Как сёстрам в глаза посмотрю?..
– Ответ на первый вопрос. Старик пытался изготовить новое снаряжение для спуска в мастерской – без результатов. При всём желании, я на второй вопрос не отвечу…
Зань засияла: вот он, следующий шаг. Коль оставлена была кузня, то и наработки незрячего Зука там должны найтись.
– Пожалуйста, отведите меня туда, в его мастерскую.
Страж расправил плечи, выкатил грудь и двинул маршем в сторону выхода.
– Прошу за мной.
Вечерело: солнца почти скрылись за Цынными горами, длинные тени заплыли меж улиц. «Отсюда даже не видать заката», – подумала Зань, разглядывая след уходящих звёзд. Её спутник, меривший дорогу широкими шагами, шёл наперекор порывам ветра, лишь время от времени оборачиваясь – как если б были у сей машины глаза или иной предмет восприятия.
Слепой мастер вёл свои работы в огромном здании цеха, уходящего в скальные стены. Длинное помещение, сокрытое за массивными дверьми, каждым углом повторяло Биланхово жилище: как труд в сознании Сиим был отражением веры, так и их великая мастерская – копия дома божества. Около сотни рабочих могло обитать: у каждого было бы и по верстаку, и по набору инструментов, даже наковальня своя. А над наковальнями висели механизмы, приводимые в движение лесом рычагов.
Горн здесь стоял заместо алтаря и внушал трепет одним лишь своим видом. Из чёрного гранита выбито было вместилище теплот высоких и всех восьми ветров, напоминая складом и трубами торчащими вырванное из груди сердце.
– Здесь я родился. – Страж коснулся шлема неведомым жестом. – И сотни таких, как я. Впечатлены?
– О да… Ещё бы не впечатлиться…
Зань быстро нашла обжитое место своего предшественника: было оно центром хитрой паутины лесок и верёвок. К наковальне тянулась та, что потолще да погрубее, к молоточкам – тоненькая, на ощупь шёлковая. И третья – цепочка, ещё тёплая, как от прикосновения рук, – от наковальни к горну чрез весь зал.
– Так вот он как ориентировался… – мастерица рассуждала вслух, не стесняясь стража. – Как он ходил, я поняла, но как же он так работал?..
– Бездарность жил здесь по моей воле. Он просил меня дать место для работы – я дал. Владельцы цеха не сказали ни слова против.
«Ведь их здесь больше нет», – поняла Зань.
– Действительно… – она кивнула. – Задавайте свой вопрос.
И вновь солдат в своём же правиле хитро подыграл:
– А вы вопрос задать хотите?
– Да, хочу! – Она смекнула. – Вы видели его за работой?
– Да. Интересное зрелище.
– Не сомневаюсь, – буркнула она. – Небось, пальцы себе все отбил, пока тут возился…
– Нет, всё не так. Толковый мастер был.
День в горах Цынных – день потрясений.
– Но вы назвали его бездарностью, разве нет?
– Так он себя называл. Разве вы не ищете Зука Бездарность?
Мастерица засомневалась в здравии своего рассудка. Казалось, ум её рухнул с самой вершины и разбился, да так, что частей уже не сыщешь.
– Да, но…
– Предвещаю ваш вопрос. Зук Бездарность назвался сам, как вы, Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик.
– Но…
– Предвещаю ваш вопрос. Снова. Его успехи в деле особом сомнительны.
– А…
– Предвещаю ваш вопрос. Очень несложно, кстати, – мимолётом похвастался страж. – Бездарность не смог изготовить вот это.
В ящике, обмотанном плотной тканью, лежали изделия неясного назначения. Нечто столь тонкой работы, что металл можно было спутать со стеклом, льдом или застывшей искрой. Шарики не больше Заниного кулака, все схожие очень хитроумным содержанием. Зань взяла один из них – тот быстро согрел ладони мастерицы – и внимательно вгляделась внутрь конструкции. Золото, серебро, медные нити, опоясывающие сердцевину из колдунова железа… Всё вроде по уму, но какому – совсем не ясно. Затем достала ещё сферу и сравнила два устройства меж собой. Тут иной угол, здесь форма толще, но нашлось немало общих черт.
– Его изделия – что бы это ни было – не завершены, – заключила она тоном не своим, а Ленны. – Мотивы конструкций повторяются, чуть меняясь и чередуясь. Как песня с подзабытыми нотами. Что это?
– Я должен был предвидеть… – разочарованно прошептал страж. – В видении простого люда и высоких умов сей продукт человеческих и нечеловеческих усилий можно обозначить словом «душа».
ЗАНЬ: часть вторая
Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик, разрушила вековой сон Цынных гор. Грохот её молота тянулся от самых вершин и сходил до подножия, пугая жителей шахтёрского городка средь бела дня и ночи гулким, зловещим эхом. В мастерской Зука, вновь обжитой и всячески улучшенной, трудилась пленница горная, не считая дней и не жалея сил. Безымянный страж охранял её покой, всякую тяжёлую работу на себя брал и лишь иногда спрашивал:
– Должно быть, вы устали?..
– Ни в коей мере! – Зань смахнула пот со лба. – Мы почти у цели! Вопрос свой приберегу!
Но ни одна попытка не увенчалась успехом. Среди причудливых форм из стали и золота, складывающихся вокруг Драконьей Гибели, не угадывалось черт той самой души. Мастерица с трудом себе представляла, каким образом вообще можно подчинить колдуново железо: калила она его, била, пыталась обыграть уже готовые фрагменты внутри своих механизмов. Часто бродила мастерица по гранитным тропам, к массивным шестерням средь породы, чтобы разглядеть в наследии Сиим совет какой, что смог бы приблизить её к решению загадки слепого кузнеца. В Зани кололась злоба: на себя, на мир за пределами чёрного города, на судьбу, что поперёк горла встала и истину от мастерицы скрыла. Она слышала насмешки средь ветра, снег морозил её уставшие пальцы, а безвкусная еда, нашедшаяся в складах подземных, лишь неприятно скрипела на зубах.
– Довольно. – Страж поймал руку в замахе и молот отнял. – Вам следует остановиться.
Хватка его была мягка, иначе машинные пальцы сломали бы мастерице запястье. Зань смотрела будто сквозь стража: не чувствовала она ни единой капли смысла в своих деяниях, но не могла покинуть мастерскую.
– Предлагаешь сдаться, железка? – В глазах сверкала ярость.
– Не предлагаю. Но много ль толку повторять десятки раз то, что обречено на провал? Вы пытаетесь не понять – лишь повторить чужую ошибку.
– Не знаю! Я не могу знать, почему не выходит! Что у слепого не вышло, у меня получиться должно! Я, по крайней мере, вижу, что делаю!
Но этого оказалось недостаточно. Не видно было конца её испытанию, и всё чаще стояла Зань на обрыве и смотрела на Регалию с презрением, что разделила с Цынными горами. «Там, внизу, люди не ведают истинных бед, – думала мастерица, скаля зубы. – Взять лишь одну их душу и в металл поместить… Получилось бы?» Она испугалась собственной идеи и отогнала от себя, как прокажённую, но мысли эти всё чаще возвращались и оседали в её голове. Рассудок девушки вот-вот рухнет: дай ему лишь больше бессмысленных попыток обуздать искусство Сиим.
В ночь не спалось. Сомкнув глаза, мастерица видела в черноте подбирающихся к ней призраков. Мёртвый народ толпился возле неё, махал руками, взывал хорами погребённых. «Спустись и отбери», – говорили, шептали, кричали они. Зань лишь зажмурилась ещё сильнее, пока во мраке не пропали даже духи, но продолжила их слышать. Она сжала голову свою, ладонями прикрыв уши, – и в звонкой тишине уснула, дошёптывая проклятия.
