– Почему ты с ним не поговоришь, как со мной?
– Не могу, – девушка ответила, не поворачиваясь. – С тобой проще.
– Раньше ты говорила, что проще с Гумаром.
– Говорила… но это было раньше, теперь не могу… Вернемся на станцию, я покину корабль. Ничего мне давать не надо… Обойдусь.
– А вот это ты зря. Сначала надо поговорить, выяснить отношения…
– Не хочу…
– Понятно, – со вздохом ответил Сюр. – Ты влюбилась и прячешься. Себя не предлагаю. Все равно не возьмешь…
– Спасибо, Сюр, но твою жертву не возьму. Я вижу, что я тебе неинтересна как женщина и уже неинтересна Гумару. Что мне тут делать?..
– Остаться. Работать и разобраться в своих чувствах. Если ты его любишь, то должна бороться за свою любовь. Гумар тоже комплексует и не знает, как быть. Он одновременно и сильный, и слабый. Ему нужна именно такая женщина, как ты. А тебе такой мужчина, как он. Вы сильные, умные, талантливые, а ведете себя как полные дураки.
– А ты, значит, умный и знаешь, что делать? – Руди разговаривала тихим, потухшим голосом, не поворачиваясь лицом к Сюру. Она держала в руках автоматическую импульсную винтовку, но ее не протирала.
– Я, может быть, не умнее вас, но у меня есть глаза и опыт…
– Да-а? – Руди повернулась к Сюру. – И что твой опыт тебе говорит?
– Он мне говорит, что вас надо свести вместе и дать возможность поговорить…
– А если я не хочу?
– А я как капитан приказываю! Сегодня вечером в кают-компании я вас соберу, и вы не выйдете оттуда, пока не утрясете свои отношения. Мне на корабле такие эксцессы не нужны. Все…
Сюр дальше разговаривать не стал. Сердито стуча каблуками форменных ботинок, вышел из оружейной комнаты. Ему вслед, поджав губы, смотрела Руди…
– Зачем мы прячемся и постоянно ходим за Сюром? – недовольная Маша толкала пальцем в спину Аллу.
– Мы должны хорошо узнать нашего мужчину. Он обеспокоен. Может, мы ему могём помочь. Видишь, команда распадается из-за Гумара…
– Не могём, а можем.
– Спасибо, можем. Мне вот что интересно. А ты будешь с Гумаром делать фрикции, если прикажет Сюр? Слышала, что он сказал Гумару? Он будет оштрафован сожительством с андроидом.
– Если он прикажет, то буду, – буркнула Маша. – А что такого?
– А то! Делать с нами фрикции – это наказание.
– А кто тогда наказал Сюра? – удивилась Маша. – Он же главный.
– В этом надо разобраться.
– И как мы разберемся?
– Спросим у самого Сюра. За что он себя наказал делать фрикции с тобой и со мной. Но я предполагаю с точностью до семидесяти и семи десятых процента, без тысячных, что Сюр относится к нам как к живым. Об этом сказал Гумар. Остальные члены экипажа считают нас пылесосами. Тебе не обидно?
– Э-э-э… – Маша на долю секунды задумалась. – Пока не чувствую обиды. Мне все равно.
– Это и хорошо, и плохо, – рассудила Алла и ввела Машу в тупик.
– Как это?
– Хорошо, потому что ты можешь держать свои эмоции в кулаке. – Маша при этих словах сжала и разжала ладонь.
– У меня там ничего. Нет никаких эмоций, – ответила она.
– Это, как говорит Сюр, образивное выражение.
– Образное, дура.
– Вот ты меня постоянно оскорбляешь, а я на тебя не обижаюсь. Знаешь почему?
– Ты эмоции держишь в кулаке. Покажи?
– Вот дурочка это ты. Дурочка с переулочка?..
– Я не из переулка, я из фабрики. И я не дура. Сюр сказал, что я умница.
– Ты ищешь овещественные показатели мысли. А их просто нет. Мысли нематериальны. Их нельзя зажать и спрятать в кулаке. Маша, ты мало читаешь. Тебе надо заняться своим самообразивием.
– Ну во-первых, овеществленные, во-вторых, не самообразивием, а самообразованием, в-третьих, мне не давал команды Сюр…
– Маша, мы должны поступать как люди. Они учатся, и мы тоже будем учиться… Но я продолжу. А плохо то, что мы не испытываем чувств, как люди. Нам все равно, кто будет делать с нами фрикции. А Руди не все равно, она хочет только Гумара. Давай вносить поправки в программу поведения. Нам не все равно, кто будет делать с нами фрикции. Мы хотим лишь Сюра. Сделала?
– Сделала.
– Теперь надо помочь Сюру помирить Гумара и Руди.
– И как?
– Ты, Маша, более опытная. Больше жила на свете. Тебе и говорить с Гумаром.
– Хорошо, я с ним поговорю. А когда надо?
– Прямо сейчас. Но ты должна выбрать чью-то сторону. Руди или Гумара.
Маша зависла. Алла, увидев этот момент, ей помогла:
– Кто тебе ближе? Кто более важен для тебя?
– Руди. Я с ней сражалась на корабле против налетчиков. Она хорошо себя показала и не лезла в постель к нам.
– А Гумар лез?
– Нет. Он это… брезговал.
– Вот. Он плохой. А Руди хорошая. Иди к Гумару и поговори с ним.
Гумар склонился над стендом, на котором были разложены нейросети, вытащенные из тел погибших членов экипажей кораблей ВКС Республики Новая Церсея и кораблей корпорации «Ирбис прайм». Он внимательно изучал показания приборов. Снятая с нейросетей информация могла бы пролить много света на прошлое. А эта информация дорого стоила. Кроме того, стоили немалых денег и продвинутые нейросети инженеров, техников и других востребованных в космосе специальностей. И несмотря на то что они могли показаться устаревшими, ими до сих пор пользовались на гражданке.
Маша вошла в тот момент, когда Гумар разблокировал сети и снял со всех нейросетей коды доступа.
Дверь хлопнула, и Гумар поднял голову. Посмотрел удивленно на Машу. Андроид всегда избегала встреч с ним, тем более никогда к нему не приходила сама.
– Маша, тебе чего? Сюр послал?
– Нет, Гумар, мы сами решили к тебе прийти.
– «Мы» – это кто?
– Это я и Алла. Но она осталась за дверью с той стороны. – Маша показала рукой себе за спину. – Разговаривать буду я.
– Очень интересно… – Гумар распрямился, сложил руки на груди и уставился на андроида. – Вы уже сами решаете. Очень интересно, – повторил он. – Ну говори, зачем пришла?
– Я пришла поговорить с тобой насчет Руди. Руди переживает и хочет уйти с корабля… Из-за тебя.
– Из-за меня? – удивился Гумар и нахмурился. – Вы откуда про это знаете?
– Мы слышали разговор Руди и Сюра.
– А-а-а-а! – зло скривился Гумар. – Так все-таки тебя прислал Сюр?
– Нет, он не знает, что я здесь. Я хочу помочь Руди. Она хорошая, ты плохой.
– Вот как? А почему это я плохой? А она хорошая?
– Ты плохой, потому что ты брезгуешь с нами, андроидами, делать фрикции. А Руди хорошая, потому что не лезла к нам с Сюром в постель и она вместе со мной сражалась на корабле.
– Вот такие, значит, ты сделала выводы относительно того, кто хороший, а кто плохой. Ну, я тебя услышал, и ты можешь идти. Мне работать надо.
– Я не уйду.
– Как это? А я приказываю.
– Тогда уйду. – И Маша развернулась, чтобы уйти, но остановилась и повернулась к Гумару вновь.
– Ну что еще? – с раздражением спросил ее Гумар.
– Приоритет разговора с тобой выше приоритета приказа уйти. Давай поговорим.
– Это кто тебе сказал, что мой приказ для тебя в приоритете ниже?
– Алла. Твои действия угрожают развалу экипажа. Нужно принимать меры.
– Знаешь что, пылесос с красными губками, пошла отсюда! – вскипел Гумар.
Маша дернулась уйти, но в ее файловой системе появился некий новый файл поведения при оскорблении. Маша медленно повернулась к Гумару.
– Я не пылесос. Я разумная, и ты сейчас был неправ. Извинись.
– Что-о? Извиниться? Не смеши. Ты знаешь, кто тебе создавал программу? И ты думаешь, я не подстраховался на тот случай, если ты захочешь вновь врезать мне подзатыльник? Уходи и не трать мое время. – Он произнес команду: – Гоу.
Маша дернулась, но осталась стоять на месте.
– У меня приоритет спасти команду, – произнесла она лишенным всяких интонаций голосом. – Гумар, я прошу тебя, поговори с Руди.
Гумар вновь сцепил руки на груди и нахмурился, долго изучал пытливым взглядом молчаливо стоящую Машу-андроида и наконец произнес:
– М-да, где-то я что-то не учел. Слишком много дал вам свободы поведения, и все по просьбе Сюра. Я уже жалею… Какой-то синтетический мешок программ и микросхем ставит мне условия…
Это он произнес зря. Маша тут же очутилась рядом, схватила Гумара за шею и прошипела ему в лицо:
– Я не мешок программ, я умница, и меня ценит Сюр. Он может мной командовать. А ты, мешок дерьма, будешь оштрафован и будешь делать фрикции и не со мной или Аллой, а с Эдиком, или он с тобой… Как получится…
Гумар стал задыхаться и поднял тревогу: «Молчун, спасай…»
Молчун послал образ.
– Тебе ничего не угрожает. Старший велел тебе помириться с Руди.
Маша отпустила Гумара и скомандовала:
– Вперед мириться!
Гумар подскочил как ужаленный. Побледнел и, растирая шею, вылетел из лаборатории. Он бегом мчался к Сюру.
Товарища он нашел на площадке артиллерийского бастиона.
Увидев друга, обрадовался.
– Сюр! Беда! – заорал он и, размахивая руками, поспешил к нему.
– Какая беда?
– Маша сошла с ума!
– Ха, не смеши. Скорее ты или я сойдем с ума, чем Маша.
– Сюр, я говорю правду, – затараторил Гумар. – Она на меня напала. Ее надо перезагрузить. Ты им дал слишком много воли. Она пыталась меня задушить. Вот посмотри! – Он задрал подбородок и показал покраснение на шеи. – Я еле от нее сбежал.
