– Как вы правы, сэр Ричард!
Я поклонился.
– Я ж истинный сын церкви, отец Феофан.
– Да, я вижу ваше рвение, сын мой. Но все-таки… мне больно такое говорить, но слегка умерьте свой пыл.
Я удивился:
– Почему?
Он горестно вздохнул.
– Это мы с вами знаем, что у человека нет ничего, кроме души. Но простые люди этого не знают, цепляются за мирские блага, за плотские утехи… Если слишком резко сказать им всю правду, не поверят. И еще нельзя их силой тащить в царство небесное…
– А как насчет, – уточнил я деловито, – строительства царства небесного на земле?
Он вздохнул еще печальнее.
– Только очень медленно и очень осторожно, сын мой. Не забывай, Господь создал людей из глины, а от себя вдохнул только искорку! Ма-а-алую, совсем малую. Раздувать надо медленно и бережно. И царство Божье можно начинать строить только с теми, у кого искорка возгорится в пламенный огонь… в смысле, в жаркое пламя.
Я вздохнул, развел руками, но прикусил язык. Хотел сострить еще, всегда можно найти, над чем приколоться, но стало стыдно. Я хоть и самый умный и вообще крут, но отец Феофан говорит серьезные и правильные вещи, а я, малолетний идиотик, что никак не вырастет, – ерничаю по своему обыкновению. Тот, кто прикалывается, как бы всегда умнее того, над кем ехидничают. Ну, типа студент умнее профессора! Ага, как же, умнее.
Глава 11
В зал вошли один за другим пышно одетые слуги, у всех в руках тяжело груженные едой подносы, молча и без лишних движений вышколенно расставили по столу жареных гусей, рябчиков, поджаренное баранье мясо с торчащими ребрышками, тут же исчезли, словно испарились.
Мы с сэром Уильямом терпеливо дождались, пока король обратит внимание на еду, тут же отдали ей должное, с урчанием разрывая прожаренные тушки пополам и отправляя горячее и сочное мясо в желудки. Прожевав, я охнул и сказал торопливо:
– Да, кстати, Ваше Величество…
– Ну, – прорычал Барбаросса настороженно.
– Только сейчас вспомнил!
– Ну-ну, – буркнул Барбаросса. Он опустил на тарелку полуобглоданную тушку голубя. – Это и есть та гадость, которую ты берег напоследок?
– И которую не решился сказать сразу, – добавил отец Феофан елейным голосом.
Я вскричал обиженно:
– Ваше Величество? Как вы можете!
– Король все может, – лицемерно посочувствовал мне сэр Уильям. – Так что не забывайте, сэр Ричард.
– Говори, – посоветовал Барбаросса мрачно. – Говори. Чую, это то, ради чего ты ехал. Я угадал?
Я сказал с достоинством:
– Ваше Величество, обижаете! Ничего такого у меня в голове нет. И за пазухой. Просто я вспомнил, что сейчас чисто по техническим причинам я не могу исполнять функции пфальцграфа. Я мог бы, конечно, смолчать, зачем вам слушать неприятные вещи, короли этого не любят… все предпочитаем приятное, но лорды Армландии весьма ревностно пекутся о своей независимости. И не позволят королевскому судье распоряжаться в их владениях, как будто дело происходит в Вексене.
Барбаросса зарычал, кулаки сжались. Сэр Уильям сказал поспешно:
– Сэр Ричард, Его Величество понимает ситуацию. Ведь понимаете же, Ваше Величество?
Барбаросса рыкнул:
– Я вижу, этот прохвост все же подумывает об отделении Армландии?
– Абсолютно нет, – заверил я. – Ваше Величество, посмотрите в мои бесстыжие глаза. Вы увидите, там нет ничего, кроме бесконечной преданности вам… И вообще, Ваше Величество, не надо делать удивленный вид руками, что вы в благородной раздумчивости о державе забыли… или что я забыл о Киллпатрике, которого я вам сразу же послал с подробнейшим посланием, что у нас, как, кому и в какое место. Кстати, где он? Или вы удавили верного рыцаря для сохранения государственной тайны?
Сэр Уильям хмыкнул, отец Феофан отвел взгляд. У меня закралось нехорошее предчувствие, что угадал, но Барбаросса раздраженно отмахнулся.
– Я же сказал, сэр Киллпатрик сейчас во главе большого гарнизона обустраивает земли в одном пограничном городе. Или вы проверяете мою память?
– Да вроде бы в прошлый раз сказали нечто другое, – нагло заметил я. – Впрочем, королю все можно. Кроме женитьбы по любви.
Он буркнул:
– Там тоже было некоторое… некоторые попытки отделиться. Потому я и послал Киллпатрика, как надежного человека, уладить такие мелочи.
– Даже порекомендовали ему, – вставил сэр Уильям, – не слишком много жечь и вешать. Во имя этого… как его… совсем забыл… ага, милосердия!
Я вздохнул с облегчением, сэр Уильям проговорил задумчиво:
– При нынешней ситуации, все верно, пфальцграфство не совсем… гм… уместно. Это не поможет, а только затруднит сэру Ричарду работу…
– Если он, – ввернул отец Феофан, – на стороне Его Величества.
– Да, конечно, – согласился сэр Уильям.
– Я на стороне единства земель, – возразил я. – Можете толковать сие, что я на вашей. Но, скажем честно, Ваше Величество, если бы даже королем был кто-то другой, даже неприятный мне, я все равно против раздробленности. Это всегда бедность, ограниченность в ресурсах, высокие налоги…
Барбаросса зло зыркнул, но, как ни странно, успокоился. Хотя почему странно, я как раз и рассчитываю на его мудрость. Симпатии меняются чаще, чем убеждения.
Сэр Уильям сказал нерешительно:
– Ваше Величество, если дозволено будет мне сказать…
Барбаросса огрызнулся:
– А когда это тебе было не дозволено?
– Да так, – ответил Уильям, слегка ухмыльнвшись, – это я от сэра Ричарда заразился предельной вежливостью. Куртуазностью даже… Как хорошо было в наши старые добрые времена: сразу в рыло бронированной десницей и – за меч! А теперь пошли эти дурацкие расшаркивания.
– То ли еще будет, – заверил я.
– Что, – спросил недоверчиво Маршалл, – будет еще хуже?
– Вообще жуть будет, – ответил я. – Вы еще не представляете, что такое политкорректность…
Он перекрестился.
– То-то говорят, конец мира близок.
– Да, – согласился я, – политкорректность – это конец. Сэр Уильям, телитесь своей идеей, а то Его Величество уже глазами сверкает. Щас нас обоих на клочки по закоулочкам. Вас за дело, понятно, а меня за что?
– Да, – согласился сэр Уильям, – вы ж у нас белый голубь, виноватым ну прям никогда… А предложить я хотел Его Величеству удостоить вас высоким званием коннетабля.
Барбаросса посмотрел с удивлением, хмыкнул, но задумался. Я торопливо рылся в памяти, стараясь вспомнить, что это такое, с чем едят и чем коннетабль занимается. Получалось что-то вроде министра обороны. Это значит, король по-прежнему пытается удержать меня на привязи. Однако эта должность, в отличие от пфальцграфства, распространяет мои права и на Фоссано. Мне, конечно, и коннетабльство по фигу, я ж понимаю, что должность реальна только при больном или не покидающем замок короле. Барбаросса сам предпочитает водить войска в бой и собственноручно намечать план сражения, так что в реальности это он – коннетабль, но, с другой стороны, моим лордам я буду больше приемлем в роли коннетабля Фоссано и Армландии, чем только королевского пфальцграфа Армландии.
Пока эти мысли суматошно проносились в моей голове, король тоже раздумывал, наконец, крякнул досадливо:
– Сэр Уильям… а тебе не кажется, что этот молодчик слишком быстро растет?
– Ваше Величество, – ответил Маршалл с легким поклоном, – лучше пусть растет в нашем лагере, чем у противника.
Барбаросса вздохнул, лицо помрачнело, словно туча, что несколько недель собирала в себе снег и тащила, чернея от натуги, через все королевство.
– Беда в том, – проговорил он устало, – что этот молодчик никогда не приносил мне клятву верности.
Маршалл посмотрел на меня. Я покачал головой.
– Нет, сэр Уильям.
– Разве Его Величество не достойный король? – спросил он.
– Достойный, – согласился я и окинул взглядом Барбароссу. Он зло кривился. Разглядываем, будто козу на базаре. – Просто замечательный… Но, сэр Уильям, в данном случае гораздо важнее, что я присягнул еще более важному, чем отдельный человек!
Оба насторожились.
– Чему? – спросил Маршалл после паузы.
– Легитимности, – пояснил я. – Демократической передаче власти! Честным и прозрачным выборам. Как в человеке я могу в короле Барбароссе усомниться, могу перестать доверять, могу счесть его мерзавцем, однако же он остается человеком, заполучившем трон, как я уже говорил вчера, на честной демократической основе! Потому я всегда буду считать его законным правителем Фоссано и ее неотъемлемой губернии – Армландии. А это, сэр Уильям, намного важнее, чем если бы я принес присягу именно королю Барбароссе. Присягу в личной преданности.
Маршалл пожал плечами.
– Что-то я смутно улавливаю, но я, как в старину, предпочел бы проверенные методы… Клятву верности своему королю!
– Красиво, – согласился я. – Но уж слишком похоже на клятву верности вожаку бандитской шайки. А Его Величество уже не совсем бандит. Скажу больше: совсем не бандит, а Его легитимное Величество! Это все-таки повыше и уже почище. Сидение на троне очищает! И чем дольше сидишь, тем легитимнее и легитимнее.
Барбаросса поморщился.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/gay-orlovskiy/richard-dlinnye-ruki-overlord/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
