– Причина отправить послание магистру возникла, когда мы уже были в пути, – ровно ответил своему командиру Ленц. – Старший экзекутор умер два дня назад странной смертью. В обители нас ждали.
Дик сел на табурет, смотрел на товарища, ожидая продолжения. Идэн остался стоять. Но тоже, молча, ждал рассказа.
– Экзекутору пошел шестой десяток, – докладывал Ленц, устроившись за столом. – Но он был крепок и умом и телом. Как и своей магией. Но вдруг начал испытывать недомогание. Сначала стал кашлять, потом появился жар. В течение дня. К вечеру братья обители заметили его странную рассеянность, экзекутор забывал слова и вещи, не мог найти дорогу в свои покои. Вызвали лекаря из своих. Он не смог определить причину недуга. Готовили обряд. Заподозрили магию. К полуночи экзекутор изменился внешне. Резко постарел, горбился и стал немощен. Он не узнавал лиц своих братьев. Жрецы послали в город за целительницей. Но она не успела. На рассвете его не стало.
– Помер так же, как чахла скотина в городе, – бесстрастно заметил Дик.
– Похоже, – согласился Идэн. – Надо проверить покойницкую. Можем найти еще таких же. Ты проверил следы?
Вопрос был обращен к Ленцу.
– Весь набор, – легко подтвердил рыцарь. – Молоко кислое и сегодня, ржавчина на створах дверей и на ставнях. Паутины под потолком полно. В его покоях. Не нашел лишь последнего следа. Но его ведьма в обители оставить не могла.
– Чужих не было, – понял командир.
– Он сам часто навещал город, – добавил охотник. – Был у старейшины и в городском храме. Накануне, перед своей болезнью, приходил с обозом. Жрецы покупали молоко и мясо в одной из лавок.
– Значит, точно, та лавка, – вспомнил Дик, кто сегодня проверял торговые ряды.
– Сходи снова, – решил Идэн. – Узнай, куда еще заезжали жрецы и экзекутор. Ланц, с ним будь. Проверь след. И…
Дверь в их комнату распахнулась, и влетел парнишка лет тринадцати. Запыхавшийся, с какими-то почти стеклянными глазами. Если бы Идэн не выставил вперед руку, мальчишка просто врезался бы в него.
– Господин, – затараторил он испуганно. – Старейшина просит. Срочно надо. Иди…
Выпалив это, он согнулся, упер руки в колени и пытался восстановить дыхание. Командир отряда просто обошел мальчика, направляясь к двери, Дюк был уже в коридоре, Ленц ухватил плащ, и догонял своих.
На улице у дверей дома старейшины их поджидала жена Стефана Мари. Женщина очень старалась казаться спокойной, но все же, по тому, как она вжала голову в плечи, как сцепила руки, было понятно, она тоже испугана.
– Туда, – завидев Идэна, указала Мари. – Направо, где спальня.
Командир отряда знаком указал своим подождать, прошел мимо женщины, распахнул дверь, свернул, куда указали. В узком коридоре он встретил Стефана.
– Твоего нашли, – тихо сказал он. – Не в себе. Мальчишки бегали в прятки, и на заднем дворе у шляпника, в самом углу увидели.
Сказал и посторонился, Идэн заглянул в комнату. Сид сидел на кровати. Как-то странно, на самом краешке, руки его при этом безвольно свешивались вниз, он был бос, одежда пребывала в беспорядке. Охотник смотрел перед собой совершенно неосмысленным взглядом и улыбался. Тоже странно, совершенно беспечной счастливой улыбкой.
– Я его осторожно забрал, – тихо продолжил рассказывать старейшина. – Повозку взял. Как мальчишки прибежали, сразу поехал. Он сам, как ребенок, податливый, послушный и совсем потерянный. Будто грезит наяву.
Идэн осторожно приблизился к своему товарищу, присел перед ним на корточки, чуть дотронулся до руки.
– Сид, – позвал он непривычно мягко.
Охотник дернул головой, и рассмеялся. Стал вертеться на своем месте, елозить. Командира он будто и не видел.
Идэн поднялся, подступил ближе, стал осматривать и ощупывать товарища. Тот даже не сопротивлялся, продолжал только изредка тихо хихикать. Никаких видимых ран не было. Командир охотников, чуть задрал грязный рукав рубахи Сида, осмотрел сгиб локтя, потом поискал на шее. Отметин, какие могла оставить магия, тоже не было. Идэн искал небольшие пятна, похожие на родимые, но больше, и цветом они должны быть чуть более темными. Ничего не было. Рот охотника был испачкан чем-то сладким, в уголках губ даже остались зернышки мака, пахло немного корицей. А вот от одежды Сида, от его кожи на шее исходил тонкий уже знакомый командиру аромат гиацинта. И это Идэна удивило.
– Ты говорил, в городе есть целительницы, – напомнил он старейшине, все еще топтавшемуся возле порога.
– Алида уже идет сюда, – тут же доложил Стефан. – Эй!
Мимо него в комнату ввалились Ленц и Дик. Увидев Сида, оба застыли.
– Вежливее, – приструнил их командир. – Старейшина не причем. Укажи им место, где нашли нашего товарища. Смотреть все.
Рыцари чуть склонили головы в знак согласия.
– Прости, отец, – любезно извинился Ленц перед Стефаном.
– Да, ладно, – отмахнулся старейшина. – Идем, покажу.
Они все вместе вышли. Идэн подтащил к себе ближе табурет, уселся ждать целительницу. Он думал. Что произошло с Сидом, охотник понять не мог. Такой магии он еще не видел. Но при этом, командир отряда понимал, что чары не злонамеренны. Каждый рыцарь чувствовал злую магию сразу. Она откликалась в нем, вызывая напряжение и агрессию. Один из старших в Ордене, кто учил Идэна на пару с магистром, Майлс, кто и привез мальчишку в Орден, так вот он даже начинал чесаться, будто от сенной болезни, когда чувствовал след от магии злонамеренной ведьмы.
Здесь этого не было. Как и ведьминых отметин, без которых никак бы не обошлось. Даже у тех, кого привозили в Орден сразу, после первого убийства ведьмы, следы были. На шее и на руках, иногда даже выступали пятна на лице и голове. Потому мальчишкам сразу и брили волосы.
Но что сделала с Сидом гиацинтовая ведьма? Если ее магия так страшна… Охотник даже не представлял, как им ее искать. Обычных примет будет мало. Но при этом, именно их рыцари в городе находят. И скисшее молоко, и ржавчину, есть порча скота. Похоже, не обошлось и без смертей. И дети. Все еще пропадают дети. Что тоже редкость. О таком чаще в байках рассказывают. Но тут…
Целительница вошла в комнату. Высокая и дородная. Ей было за сорок. Волосы черные, заплетены в косу и уложены вокруг головы. На ней было яркое платье и красный плащ. В руках Алида держала крынку с молоком.
– Давай, пробуй, – велела она Идэну. – Я правила знаю.
Он принял посудину, глотнул молока, стараясь не морщиться. Напиток не был испорчен.
– Все? – ворчливо осведомилась она.
– Что с ним? – командир отряда отставил прочь крынку, указал на Сида.
Целительница смело шагнула ближе к молодому рыцарю, что-то ласково и тихо приговаривая, погладила его по голове, потом чуть приподняла парню веко, оттянула губы, проверила зубы. Потом чуть отступила, зашептала что-то иное, быстро, торопливо. Идэн уловил магию. Будто сквозняк прошел по шее, на миг руки покрылись мурашками. А еще в комнате запахло фиалками. Командир ждал результата.
Но Алида ничего делать не стала, отошла от Сида, оставив его таким же, странным, безумно-счастливым, будто впавшим в детство. Женщина тяжело опустилась на второй табурет, что стоял у окна.
– Ну, скажу, что Орден потерял сейчас одного из своих, – произнесла она. – Однако жить он будет. И даже скоро придет в себя. Если отвезешь его в обитель, жрецы сделают так, чтобы все прошло быстрее. Только после он не вспомнит ничего, что случилось с ним за последние годы.
– И что это за магия? – спросил охотник.
Она чуть задумалась, а потом будто, решившись, откровенно выдала.
– Ты сам понимаешь, парень, у моего цеха к твоему особой любви нет. Но лично я и вражды к вам не питаю. Думаю, если вы такие чурки бездушные, то приходится вам не сладко. Но с другой стороны, я никогда не слышала, чтобы охотники болели или испытывали немощь. Наверное, это что-то вроде подарка вам за пережитые испытания. А что до твоего солдата… Не будь он охотником, был бы сейчас мертв.
– Значит, это все же злокозненные чары, – сделал вывод Идэн.
– Были, – коротко уточнила Алида. – Он умирал. Не знаю, как и где он поймал проклятье. Что еще более странно, как охотник магию не заметил. Слышала, нашли его в укромном месте. Парень молодой и здоровый. Шел он туда сам, уже понимая свою участь. А вот потом… Я не знаю этой магии. Но смысл в том, что каким-то образом проклятье отменили. И это, смертельное. И то первое. Проклятье первой его ведьмы.
– Зачем? – спросил охотник самое важное.
– А я знаю? – развела целительница руками. – Говорю же, странная магия. И как ты ее расценишь, это уже дела твоего Ордена. Но парень жив. И будет жить. Возможно, станет счастливее тебя, когда его отпустит.
Когда Алида ушла, охотник еще раз осмотрел Сида. Тот по-прежнему не замечал ничего кругом себя. И в этом его состоянии было нечто, что невольно тревожило Идэна, как будто знакомое, важное, но при этом неумолимо ускользающее. Как его воспоминания. Та часть из них, какую охотник все же потерял.
Но и вторая проверка не дала результатов. По-прежнему не было никаких следов. Разве что… Идэн невольно полагался на свой нюх. Кроме запаха фиалки, что теперь был разлит в комнате, кроме уже ставшего знакомым и запомнившимся тонкого аромата гиацинта, было и что-то еще. Но это пахла не магия. Просто сдоба, корица, мёд и мак…
Прибыв в город, охотники сразу отправились узнавать подробности нового дела и проверять следы злонамеренной ведьмы. Идэн сам распорядился в таверне не подавать обед. Так учили поступать всех рыцарей Ордена, однако при этом, там же в их Школе и казармах, Старшие всегда следили, чтобы охотники жили в тепле, уюте, всегда хорошо питались, потому что на исполнение таких заданий нужны силы и здоровье. Понятно, что каждый из рыцарей, отправившись по делам в город, нашел возможность поесть. И Сид не исключение. Кто-то угостил охотника выпечкой.
Идэн счел это важным. Торговка-булочница, кто видела Сида, могла заметить и ведьму, наградившую охотника проклятьем. Или даже сама ею являлась. Магия оставляет след, но не всегда. Ведь если заклятье было наложено на вещь, которая позже попала в руки охотника или на еду, то почувствовать опасность уже невозможно. Тогда понятно, почему Сид не узнал ведьму и как он попался в ее ловушку.
Рыцарь оставил своего товарища в покое, пошел прочь из комнаты. Идэн вышел из дома старосты, остановился у входа. Он не был так бездушен, как предполагали горожане. Никто из охотников не отнесся бы спокойно к потере одного из своих. Рыцарей и так было мало, их работа оставалась опасной. Но чаще охотники погибали в открытом противостоянии с ведьмами. Пусть злонамеренная магия не могла нанести им вреда, но к несчастью, колдуньи и ведуны, выбравшие путь зла, еще и обладали физической силой, большей, чем дана обычному человеку. А охотники все же оставались просто людьми.
Но Сид жив, и это уже хорошо. Пусть он не может вернуться в Орден, главное, рыцарь придет в себя. Идэн невольно вспомнил замечание Алиды, что возможно, теперь Сид будет более счастлив, чем его командир. Сид вспомнит то, что было до его первой встречи с ведьмой. Он вернет утраченное.
Для Идэна это была особая тема. Да, он помнил свое детство, а значит, не потерял все то, что с этим связано. Эмоции и чувства. Просто научился скрывать их наличие. Очень хорошо научился. Вот только он все еще не мог смириться с тем, что у него отняли. Снова о том же – воспоминания именно о той ночи, когда он убил свою первую ведьму. Идэн не знал, почему это так нужно ему, только как-то смутно понимал, это имеет важный смысл. Но также охотник знал, что отказался от тех воспоминаний добровольно. Потому что выбора не было…
7.
Закончив поздний ужин Мэлвин, глава Ордена Мира и Справедливости, накинул плащ, надвинул на голову капюшон так, чтобы не было видно его лица, и отправился в комнаты, где поселили нового мальчишку.
Когда рыцарь вошел, парнишка просто сидел на кровати. Ребенок по-прежнему выглядел безучастным и измотанным. Мэлвин знал, что мальчик не спит уже третьи сутки. Только непонятно, почему. Парнишка упрямо отказывался спать. Его организм был крайне истощен, и держался мальчишка в сознании только за счет укрепляющих зелий Солины. И опять же, все на том же странном упрямстве.
Охотник подошел ближе, придвинул табурет, уселся напротив ребенка. Мальчик продолжал смотреть куда-то мимо него, но рыцарь чувствовал, что парень знает о его присутствии.
– Как твое имя? – спросил Мэлвин.
Веки мальчика чуть дрогнули, но взгляд был по-прежнему устремлен куда-то в стену, в точку над плечом магистра.
– Не знаю, – ответил парнишка. – Назови сам, как хочешь.
Охотник чуть кивнул головой.
– Ты отвечаешь правильно, – сказал он. – Только врать не умеешь. Это плохо. Тебе нужно научиться врать так, чтобы тебе верили, Идэн. Если ты хочешь остаться здесь. Ты знаешь, куда попал?
Парнишка кивнул.
– Я должен стать охотником, – твердо заявил он.
– Почему ты не спишь? – снова спросил Мэлвин.
– Потому что я хочу помнить, – теперь уже честно ответил парнишка. – Это единственный способ не забыть.
– Все, кто попадает сюда, забыли свое прошлое, – возразил магистр. – Это не условие, не правило. Это часть того, что произошло с каждым, кто впервые убил ведьму. Стирает память ее последнее проклятье.
– Я помню себя, – упрямо отозвался Идэн. – И ту ночь. Я должен помнить. Это важно.
– Ты знаешь, что тебя ждет? – задал рыцарь следующий вопрос.
– Проверка жрецов, – снова выдал ребенок верный ответ. И чуть помолчав, продолжил. – Я постараюсь пройти ее. Я смогу соврать хорошо, как ты сказал.
Магистр тяжело вздохнул, потом нехотя стянул капюшон с головы.
– Посмотри на меня.
Мальчик все же чуть повернул голову. Увидев шрамы, покрывающие лицо и голову охотника, он чуть вздрогнул.
– Тоже ведьма? – спросил он как-то с опаской и с сочувствием.
– Нет, – ровно отозвался Мэлвин. – Это испытание жрецов. Не просто проверка, Идэн. Ее пройти легко, они лишь удостоверятся, что ты убил ведьму. А вот потом… Будет хуже. Когда ты станешь проходить новый тур проверки, будут появляться все новые шрамы, а старые будто раскрываются заново и болят все сильнее. Такие шрамы покрывают все тело моей женщины, как и мое. Ни одна целительница не способна заживить их. Но каждый жрец, кто их видит, начинает сомневаться в тебе, и имеет право проверить тебя заново.
– Все охотники проходят это? – испуганно спросил Идэн.
– Не все, – честно признал магистр. – Только те, в ком у жрецов появляются сомнения. И как бы хорошо ты им не соврал, они тебя поймают. Скажи, твои воспоминания стоят такой боли?
Мальчик снова упрямо поджал губы и отвернулся. Но все же было видно, что он колеблется. Мэлвин достал из кармана плаща флягу. Совсем небольшую, всего на несколько глотков. Магистр положил предмет рядом с мальчиком.
– Там зелье, – коротко сообщил он. – Оно поможет забыть. И тогда есть шанс, что ты избежишь испытания. Я бы взял тебя в Орден. Если ты на самом деле этого хочешь.
– Мне нужно стать охотником, – упрямо повторил мальчик. А потом уже совсем иначе, робко, неуверенно спросил. – Это зелье заберет всю мою память и часть моей души? Я буду таким же, как другие?
– Не так, – возразил Мэлвин. –Жрецы должны быть уверены, что ты не помнишь ту ночь. Это важно. И для тебя, Идэн, и для меня, и для моей женщины, кто сварила это зелье, надеясь тебя защитить. Потому что иначе на испытания мы отправимся вместе. Таковы правила. Солина этого не переживет. Возможно, как ты и я. Но если все получится, ты останешься собой. Из твоей памяти сотрется только та самая ночь, которую ты так упрямо хочешь помнить. Но ты станешь рыцарем. А там… Я научу тебя быть похожим на других.
– Почему? – спросил парнишка.
– Потому что ты слишком похож на меня, – признался магистр. – Решай, Идэн.
Мальчик молчал. По его лицу так легко было читать, как в нем борется упрямство и страх.
– Я оставлю это здесь, – поднимаясь с табурета, решил Мэлвин. – Но у нас нет времени. Я вернусь через полчаса. Все зависит только от тебя самого.
Больше не глядя на ребенка, охотник пошел к двери. Все отведенное время он ходил по двору Школы Ордена, бесцельно и бессмысленно. Он старался не думать об упрямом мальчишке, о том, что будет, если Идэн выберет свои воспоминания. Мэлвин думал о Солине, о том, что им придется пережить заново. Они смогли обмануть жрецов в прошлом. Они выжили. Но все может повториться, стоит раз допустить ошибку. Магистр не желал зла мальчику, но если тот не примет зелье…
Когда он вернулся в назначенное время, Идэн спал. Свернулся калачиком на кровати, маленький и хрупкий. Спал крепко. По-детски подложив ладошки под голову. Магистр забрал флягу. Она была пуста.
8.
Рыцарь отогнал воспоминания. Не время сейчас и не место. Хот он знал, что так будет. И Мэлвин предупреждал его. Все-таки это родной город. Изменившийся немного, будто тоже повзрослевший. Но не настолько, чтобы охотник снова не начал жалеть о том, что отдал тогда, попав в Орден.
Но прошлого не изменить. Все эти годы он учился подавлять свои эмоции и чувства, он на самом деле почти стал бездушным. А сейчас…
Идэн медленно пошел вдоль улицы, что с центральной площади вела к старым кварталам у самого леса. Его люди сами найдут место, где на Сида напали, сами узнают подробности. Старейшина расспросит людей. Охотники слишком выделяются в толпе, а потому многие горожане смогут рассказать, где был Сид, куда он ходил и что делал.
Командир отряда там не нужен. А до сумерек, до встречи с Гиллом еще часа два. Идэн обещал себе, что если попадет в этот город, то сделает это. Но думал, что найдет время после того, как они найдут ведьму. Получилось иначе. И потому именно теперь охотник шел в свой родной дом.
Нет, город не настолько изменился. Слишком многое осталось прежним. Особенно там, на дальних кривых улочках, у тех бедных крохотных домов. Только деревья стали выше, да кусты постарели. Он шел, отмечая знакомые детали, вдыхая все больше знакомых запахов.
