Самолет или мыши
Все началось в первую же ночь. Тося лежала в кровати и не могла уснуть. Думала, как же все подозрительно. Например, непонятно, кто живет рядом. Может, грабитель. Или главарь целой банды. Или агент иностранной разведки. А о тех, кто на нижних этажах, вообще ничего не известно.
И тут она услышала какой-то скре-жет. Тихий, осторожный скрежет, который иногда переходил в сверление. Или в мерный стук. А может – в удары киркой?
– Мама, мама, проснись, – сказала Тося.
Маме в эту минуту снилась очень важная встреча, на которую она собиралась отправиться завтра. Встреча с директором театра, где мама хотела поставить пьесу. Директор (по крайней мере, во сне) встретил идею с восторгом. Он как раз говорил: «Вы можете начинать на следующей неделе». Вот он подал свою руку, но тут маму кто-то начал дергать.
– В чем дело? Перестаньте! – крикнула она.
После чего открыла глаза. И увидела комнату в новой квартире. И Тосю.
– Который час? Уже поздно? Пора вставать? – спросила мама и села на кровати.
– Нет, еще ночь. Просто кто-то роет подкоп, – спокойно пояснила Тося.
– Подкоп?
– К банку. Тому, что рядом. Я сразу поняла – так и будет. Хотя, признаюсь, не была уверена, устроят ли нападение – ну такое, с оружием – или обычную кражу. Или подкоп. Оказывается, подкоп.
Тося говорила это все спокойным, даже немного скучающим тоном. Она всегда говорила так, когда объясняла что-то само собой разумеющееся.
– С чего ты это взяла? – спросила мама и натянула одеяло до подбородка.
Она немного жалела, что разговор с директором ей всего лишь снился.
Тося пожала плечами.
– Я слышу скрежет. Или сверление. А может, стук, – объяснила она. – Тс-с-с.
Некоторое время они прислушивались.
– Милая, это наверняка какой-то самолет вдалеке. Или мыши. Или метро, – сказала мама. – В городе всегда полно разных звуков. А ты, ребенок с чересчур буйным воображением, немедленно засыпай. Хватит уже!
И мама улеглась, чтобы досмотреть сон.
Тося тоже легла, и, пока лежала, могла бы поклясться, что к таинственному стуку или сверлению добавился – тр-р-ра-та-та-та-та… – звук пневматического молота.
Глава 3
Земля на коврике
На следующий день, едва они вышли из квартиры и спустились на первый этаж, Тося вдруг сделала большие, очень большие глаза и посмотрела на маму. А потом на коврик, который лежал перед дверью на первом этаже. А потом снова на маму. И снова на коврик.
– Что случилось? Тебе что-то в глаз попало? – спросила мама с беспокойством.
Тося сделала глаза еще больше, хотя такое казалось невозможным.
– Ты видела? – прошептала Тося, когда они уже были на улице и отошли на безопасное расстояние.
– Что я должна была видеть?
– Ну как что? Землю!
– Какую землю? – спросила мама.
Ох, как же она могла этого не заметить? Неужели мама вообще не смотрит?
– На коврике. Который на полу. Перед дверью в квартиру, – объяснила Тося.
– Ну и что? Кто-то входил с улицы и вытер ботинки, – пробормотала мама.
Этого следовало ожидать. Всегда только самые обычные объяснения. Хоть бы немножечко необычного. Хоть чуточку.
– А что, если было наоборот? – спросила Тося.
– Наоборот? – удивилась мама.
Они остановились перед большой кофейней на углу улицы.
– Ну, если кто-то выходил из квартиры и вытер ботинки? Не когда входил, а когда выходил, – сказала Тося. – Могло и так быть. А если так, то почему на них была земля?
Но мама уже не слушала. Она взяла Тосю за руку и толкнула дверь кофейни.
Глава 4
Шляпа и шарф
Мама разговаривала с директором театра. Когда она с кем-то разговаривает, а разговор очень важный, она мало что видит и слышит из того, что творится вокруг.
Наверное, поэтому мама и не заметила двух мужчин в длинных пальто, которые сели за столик рядом. И не заметила, какие они подозрительные. Очень подозрительные типы! У одного шляпа была натянула на голову и был… (Тося аж подскочила!) огромный нос! Ох какой нос! Как гигантская картошка.
– Мама, смотри, – шепнула Тося и схватила маму за рукав.
Та заморгала и посмотрела на Тосю.
– Простите, – сказала она директору театра. – Что я должна увидеть, милая? – спросила она.
– Ну… нос. И шляпу…
– Что за нос и шляпа? – удивилась мама.
– Если у человека большой нос, то не для того ли он натягивает шляпу на голову, чтобы его спрятать? А если он хочет спрятать нос, то не потому ли, что у него злые намерения? – спросила Тося.
Директор театра вытаращил глаза, а мама нервно сказала:
– Милая, ты же видишь, мы разговариваем!
И даже не взглянула на мужчину с носом. А точнее – на мужчину в шляпе, потому что носа уже не было видно. Мама не заметила ни носа, ни шляпы, так была занята. Когда человек разговаривает с директором театра, то не замечает даже самого подозрительного!
И тогда Тося снова подскочила. И даже почти разлила лимонад. Потому что второй мужчина оказался не менее подозрительным! Он тщательно завернулся в шарф, по самые глаза. В толстый шерстяной шарф, совершенно черный. Тося делала вид, что рисует, а сама смотрела. Смотрела и смотрела. Должен же мужчина хоть немножечко наклониться. Например, чтобы выпить чаю. О, как раз поднес к губам чашку… Вытянул шею… И в этот миг она заметила!.. Да, на щеке у него было что-то… как будто… Не шрам ли это?
А ведь он пытался спрятать шрам! А зачем прятать такой красивый интересный шрам, если не для того, чтобы тебя никто не узнал?
А почему не хотеть быть узнанным, если не потому, что у тебя злые намерения? Самые злые?
