Вадим Федоров "Отцовский инстинкт"

– До свидания, – нестройно ответили люди в коридоре.

Я вышел из отделения и направился к лифту, на котором спустился на первый этаж. Оказавшись внизу, я засунул руку в карман пиджака, чертыхнулся и, снова вернувшись в лифт, поехал обратно, в отделение.

Я зашел в помещение. Бородач, увидев меня, начал истерично смеяться, зажимая рот рукой. Остальные приветливо и вопрошающе заулыбались.

Я подошел к окошку.

– Извините, я пузырёк в комнате оставил. Который для анализов.

Девица открыла шкаф, порылась в нём и достала точно такой же пузырёк.

– Удачи Вам, – сказала девушка, стараясь не смотреть мне в глаза, и молча протянула пузырек.

Я взял его и поехал домой.

Через 50 минут вернулся. В коридоре сидели уже новые люди. Бородача и блондинки не было видно.

Я прошел в пятый кабинет и передал задумчивому доктору пузырёк со своей спермой.

– Столько хватит? – спросил его.

– Да-да, конечно, – кивнул он, – нам достаточно пары капель. Не стоило так стараться.

– Хорошо, – сказал я и почему-то покраснел, – в следующий раз не буду так стараться.

Когда анализы на генетику были готовы, нас с Леной пригласили в больницу.

– Вероятность отклонений одна к сорока тысячам, – сказал доктор, – поздравляю. У вас с генетикой всё в порядке. Хорошая наследственность.

– Спасибо, – сказала Лена, – а то я уже вся испереживалась.

Она ела противные лекарства и мучаласья из-за этого от тошноты.

– Вам ещё надо будет съездить на другой конец города и сдать другие анализы, – сказал доктор.

– Кровь? – с подозрением спросил я.

– Кровь и спермограмму, – ответил доктор.

– Так я же уже сдавал, – возмутился я. – Почему нельзя было сразу все анализы сделать?

– Это другие анализы, на совместимость, – ответил доктор. – Езжайте, не задерживайте очередь.

И правда, к доктору была постоянная очередь. Огромное количество женщин всех возрастов хотели забеременеть. И даже приходя в назначенное время, нам приходилось ждать по полчаса или даже по часу. Лену это нервировало.

Мы поехали в другой конец города. В клинике оказалась чистенькая приёмная. Кроме нас было только двое посетителей. Через пять минут мы были у врача.

Мы сдали кровь.

– И спермограмму, – сказал врач.

– Что, опять? – вздохнул я.

– Да, будем исследовать ваших головастиков, – пошутил врач, – берите пробирку и идите в туалет. Последняя кабинка для вас. Вот ключ.

– В туалет? – переспросил я.

– В туалет, – кивнул врач, – последняя кабинка.

В туалете на последней кабинке висели замок и надпись: «Спермограмма».

Я достал ключ и открыл замок. Вместо унитаза там стоял стул. Рядом лежали рулон кухонных полотенец и стопка порножурналов.

Я закрыл дверь, вышел из туалета и пошел к врачу.

– Давайте пробирку, – сказал я, – дома сцежусь.

– А успеете привезти? – недоверчиво спросил врач.

– Успею, – ответил я, – русские сперматозоиды самые живучие в мире. Доказано британскими учёными.

Доктор поморгал глазами, переваривая высказанную мной мысль, но так ничего и не ответил. Лишь махнул рукой, мол, езжай.

Пока я мотался от дома к клиникам со своими пробирками, у Лены созрели яйцеклетки. Об этом нам сообщили на очередном УЗИ.

На следующий день утром мы приехали в Мотол. Лену положили на каталку и куда-то увезли. А меня послали «сцеживаться». Я мотнулся домой и вернулся обратно с полной пробиркой, которую торжественно вручил молодой медсестричке.

Пока я ждал, когда Лена проснётся, и её можно будет забрать домой, пришла доктор и сообщила, что они забрали три яйцеклетки и успешно их оплодотворили, и что через несколько дней мне позвонят и скажут, как всё проходит.

И действительно, через несколько дней раздался звонок.

– Поздравляем, – сказали мне, – у вас два эмбриона. Один просто отличный, а второй на четвёрочку.

– А третий куда делся? – поинтересовался я.

– Третий зачах, – ответил грустно голос в телефоне, – но вам и одного для подсадки достаточно.

Ещё через несколько дней мы снова приехали в ту же больницу. Лену положили на каталку и снова куда-то увезли. Я остался ждать в коридоре. Через пятнадцать минут жена вернулась.

– Всё, подсадили, – сказала она, – теперь надо ждать.

И мы ждали.

Прошла неделя, потом другая.

Я купил в аптеке тесты. Одна полоска.

– Может неисправный? – заволновался я. – Ещё пописай. Я тут десяток купил. Про запас.

– Да нет ничего, – устало сказала Лена, – я чувствую. Не прицепился он ко мне.

Мы снова поехали в больницу. Прождали полтора часа, прежде чем оказаться в кабинете врача.

– Ничего страшного, – сказал доктор-колобок, выслушав наши опасения, – с первого раза не у всех получается. Сейчас сделаем короткий протокол.

– А при коротком протоколе получится? – поинтересовался я.

– Может получится, а может и нет, – туманно ответил «колобок», – возраст-то у вас вон какой. Хотя яйцеклетки организм вырабатывает. И неплохо. Надо продолжать. Когда-то всё-таки вы забеременеете.

И мы продолжили попытки. Через месяц у Лены созрели шесть яйцеклеток. Из них четыре превратились в эмбрионы, один из которых снова подсадили.

Через две недели мы сдали тест. И снова одна полоска.

Я к этому времени знал всё об ЭКО и мог даже лекции читать на эту тему.

И всё у нас вроде оплодотворялось, но вредные эмбрионы не хотел цепляться за Лену. Не хотели, и всё тут.

Мы сделали третий протокол. Подсадили эмбрион. И опять мимо.

С момента начала наших попыток стать родителями прошло полгода. Была потрачена приличная сумма денег. Лена от действия гормональных лекарств растолстела. Не сильно, но её это чрезвычайно нервировало.

И тут я встретил Светку. Точнее, столкнулся с ней на улице. Светка вылезла через дырку в заборе, с трудом протискивая свой громадный живот между прутьев. За забором была стройка. Из за забора кто-то кричал на Светку на украинском языке. Из крика я разобрал только русский мат и слова о том, что негоже беременным тёткам по стройкам шариться, ибо можно оступиться и упасть в котлован.

– Свет, ты чего? – спросил я, помогая застрявшей в дырке приятельнице выбраться на улицу.

– Побелка, – ответила Светка и радостно улыбнулась, – побелка на стенах там вкусная.

Она достала из сумочки кусок старой штукатурки и с наслаждением откусила от него кусочек. Пожевала.

– А зачем на стройку лезть? – я продолжал допрос. – Смоталась бы в какой-нибудь Баумакс или Баухаус и купила бы себе и штукатурку, и побелку.

– В магазинах не то, – замахала руками Светка, – у старых стен совсем другой вкус. Совсем другой. Мне чего-то в организме не хватает, вот я и жру побелку. Ты не пугайся.

– Уже испугался, – сказал я. – А Лена, когда забеременеет, тоже по стройкам будет шастать?

– Не факт, – ответила Светка, – это всё индивидуально. Может ей земляных червяков захочется покушать или ещё чего. А может и без экзотики обойдётся. Кстати, что там у вас?

Мы зашли в ближайшее кофе и сели за столик. Светка запивала штукатурку лимонадом, а я рассказывал ей про наши похождения и многочасовые сидения в очередях.

– А чего вы в частную клинику не идёте? – спросила меня Светка. – Деньги те же, но очередей нет.

– Так ты же сама сказала, что и там, и там одно и то же, – удивился я.

– У коммерческих медцентровв очередей нет, – сказала Светка и тайком откусила ещё штукатурки. – В Гинем езжайте. Я тут на сохранении лежала пару дней. Мне соседка по палате их расхваливала.

– Хорошо, – кивнул я, – а ты ещё обещала гинеколога посоветовать. Которая специалист. Лена ходит к кому-то, но это в поликлинике. Обычная докторша.

– Посоветую, – сказала Светка. – Тебе русскую или чешку?

– Нам всё равно, – сказал я, – Лена оба языка знает.

– Тогда записывай. Она гинеколог от бога, – Светка покопалась в телефоне и нашла нужный контакт. – Катерина Вахова. У неё амбулатория на …

– Не пойдёт, – перебил я Светку, – давай русскую.

– В смысле не пойдёт? – удивилась Светка.

– В смысле, что я ее знаю, – покраснел я. – Дружили мы как-то давно, еще до Ленки.

Светка посмотрела на меня оценивающим взглядом.

– Кобель ты, Фёдоров, – наконец-то сказала она. – И чего тебя так бабы любят? Ни кожи, ни рожи.

– За талант, – огрызнулся я и повторил. – Давно это было, до Лены. Давай русскую.

– Тогда русскую, – Светка опять покопалась в телефоне. – Елена Ивановна, рекомендую. Специалист по УЗИ и вообще хороший человек.

Я переписал телефончик Елены Ивановны.

– Свет, а тебе когда рожать-то? – спросил я.

– Завтра, – ответила Светка, – у меня уже всё готово – и палата, и доктор. И пацан мой наружу рвётся. Может и сегодня рожу. Да, надо домой ехать. У меня машина за углом.

Я с уважением посмотрел на Светкин живот и вздохнул.

– Ладно, я поехала, – Светка медленно поднялась со стула и вышла из кафе. Рожать.

А я расплатился и отправился домой. Нашёл в интернете контакты Гинема, позвонил им и записался на приём.

Трёхэтажное здание Гинема стояло в частном секторе на севере Праги. Стекло, бетон – хайтек. Кабинет доктора был выполнен в том же стиле.

Звали доктора Мразек, что на русский переводится как Морозов, и он был владельцем клиники. Глядя на него, я сразу понял, что он доктор: седые аккуратно причёсанные волосы, усталый взгляд с ленинской хитринкой.

Он минут десять изучал нашу папку с документами. Потом поднял глаза и ещё пару минут изучал нас.

– Значит, ребёнка хотите? – наконец спросил он.

– Хотим, – сказал я.

– Хотим, – пискнула Лена.

– Это хорошо, – сказал Мразек. – В принципе, в Мотоле всё делали правильно. Будем продолжать. Я сейчас УЗИ Елене сделаю и выпишу лекарства. Сдадите кровь в соседнем кабинете. Вопросы ко мне есть?

– Есть, – сказал я. – А сколько вообще попыток можно делать? А то уже три раза подсаживали, и ничего.

– Это индивидуально, – доктор почесал затылок. – У меня были случаи, когда после десятой подсадки беременели. А бывает, что после первого раза эмбрион прицепляется. Тут не угадаешь. Можно суррогатную мать попросить, чтобы выносила, если средства позволяют.

– Нет, – вдруг твёрдо сказала Лена, – я сама буду вынашивать. Вы нам помогите с беременностью, а дальше я сама.