Я уже хотела отправиться на кухню, поискать учителя там, но заметила заглянувшего в целительскую Патрика – молодого лакея, который иногда помогал нашему лекарю.
– Где айв? – спросила я его.
– Так это, – замялся парень. – На хозяйственном дворе.
– Что он там забыл? – вырвался у меня вопрос.
Вот только ответа мне не дали. Лакей стушевался, старательно пряча взгляд. Он пытался подобрать правильные слова, но так ничего и не сказал. Тогда, не став ждать, я направилась к выходу на задний двор. Но ещё только подходя к распахнутой двери, услышала голоса:
– Так его!
– Бей гниду!
– Покажи этой падали!
Работники и солдаты стояли кругом, в центре которого явно что-то происходило. А стоило мне услышать звук удара кнута, как душу сдавило страхом, и я мигом рванула вперёд.
– Расступиться! – приказала, усилив голос магией.
Люди отреагировали не сразу, толпу куда больше интересовало развернувшееся представление. Пришлось даже повторить приказ. И только тогда меня, наконец, заметили.
– Ваша светлость?! – удивлённо выдал Майлз, наш управляющий.
Он стоял с кнутом в руке, а на земле у его ног лежал тот самый мужчина, которого мы с Грантом лечили. На айве не было ничего, кроме порванных штанов. Длинные тёмные волосы слиплись от воды из лужи, а на спине и боках виднелись глубокие полосы от ударов.
Я была настолько шокирована увиденным, что даже не сразу нашла, что сказать. Ни разу при мне никто в нашем доме не бил людей. Это ведь ужасно!
– Майлз, что происходит? – спросила холодно. – За что ты его так?
Наш управляющий был ровесником моего брата, то есть, на шесть лет старше меня. Я знала его с детства, но даже не представляла, что он способен на подобную дикость.
– Раб отказался исполнять приказы, – заявил Майлз. – Я просто учу его подчинению.
– Он едва очнулся. Ему нужно восстановиться, – ответила ему. – Немедленно поднимите его и верните в целительскую.
– Но я не могу, – возразил управляющий. – Капитан Саргал приказал отправить его мыть казармы. А этот раб отказался подчиняться.
Пленник шевельнулся. Медленно, с огромным трудом он начал подниматься на ноги. Едва заметив это, Майлз уже хотел замахнуться своим орудием, но, глянув на меня, остановился. Когда же айв встал, вся толпа зевак предпочла дружно отойти назад.
Мужчина оказался высоким, широкоплечим, несмотря на худобу, явно вызванную болезнью, в нём угадывался опытный воин. Боец. На впалом животе всё равно оставались видны кубики пресса, а по тому, как мужчина сжал кулаки, стало ясно, сдаваться он не станет. Но чего добьётся? Того, что его забьют тут до смерти? А он даже сопротивляться не в состоянии – рабский ошейник не позволит.
Я вскинула голову и сразу наткнулась на внимательный взгляд холодных голубых глаз. В них отражалась поистине несгибаемая воля. Айв ведь понимал, что против толпы ничего не сможет, тем более без магии, но всё равно не собирался подчиняться. А ещё… в нём чувствовалась сила. Нет, не физическая, а какая-то иная. Сила духа. И гордость, которую рабу вообще иметь не положено.
– Майлз, что за балаган вы тут устроили?! – услышала я за спиной голос отца.
Он подошёл к нам вместе с целителем и Саргалом. Остановился и озадаченно посмотрел на пленника. И вдруг я совершенно точно рассмотрела в глазах отца испуг. Но папа мгновенно подобрался, взял себя в руки и снова принял вид холодного надменного герцога. Невысокий, чуть полноватый, тем не менее папа всегда умел держаться, как король. Вот и сейчас никто из присутствующих даже вздохнуть громко не решался, а управляющий и вовсе теперь выглядел откровенно растерянным.
– Учу раба повиновению, как и велел капитан Саргал, – с поклоном ответил Майлз.
Но папа его уже не слушал. Он шагнул вперёд и остановился в нескольких шагах от айва.
– Как твоё имя? – спросил отец.
У герцога Даворского был тяжёлый взгляд. Среди слуг не нашлось бы никого, кто решался прямо посмотреть ему в глаза. Но айв и не думал опускать голову.
– Я не знаю, – ответил он спустя несколько секунд. – Не помню.
И, может, мне показалось, но папа вздохнул с облегчением.
– Тебя поймали, когда ты со своей бандой грабил машины, – проговорил отец. – Ты арестован. И, так как попался моим людям, я имею право сам назначить тебе наказание. Смерть или рабство.
– Лучше смерть, – гордо заявил пленник.
А у меня внутри будто наступила суровая зима. Сердце сжалось, а ноги сами понесли вперёд.
– Отец, – сказала я, коснувшись руки родителя, – он едва очнулся. Сейчас просто не понимает, что творит. Даже имени своего не помнит. Дай ему время.
Папа одарил меня суровым взглядом.
– Кэтрин, иди в дом, – приказал строго.
– Нет, – заявила, не собираясь сдаваться. – Ты мудрый человек, который никогда не позволяет себе принимать поспешные решения. Прошу, дай ему хотя бы неделю.
– Зачем тратить силы на того, кто не ценит свою жизнь? – раздражённо бросил отец.
– Затем, что я тебя об этом прошу, – продолжала настаивать.
Но он будто меня не слышал. Смотрел на пленника, возвышающегося над ним на целую голову, и не спешил ничего отвечать. Никогда не замечала за папой склонности к насилию, но сейчас Его Светлость явно предпочёл бы просто избавиться от этого айва.
– Ладно, – наконец сказал герцог, обращаясь к рабу. – Я даю тебе время подумать. До заката. Потом ты либо покорно примешь свою рабскую судьбу, либо распрощаешься с жизнью.
И, махнув рукой, приказал:
– Отведите в целительскую.
Сам же схватил меня за локоть и повёл в дом.
Шагал быстро, размашисто, но при этом молчал. А заговорил, только когда за нами закрылась дверь его кабинета.
– Не смей перечить мне при посторонних! – прорычал папа, резко развернув меня к себе лицом.
– Прости, отец, – я покаянно опустила голову. – Это было глупостью. Я просто…
– Что?! – перебил он. – Пожалела айва?! Того, кто захватил нашу землю?! Переиначил нашу жизнь?! Расколол некогда великую Вергонию?! Ты видела его? Он явно из бывших военных. Понимаешь, что это значит? Если теперь он вынужден грабить машины, значит, из армии его выгнали. Может, даже он осуждён и сбежал. Солдат-преступник.
– Вот как вспомнит, так его и расспросим.
– Нет. Он слишком опасен, – не унимался отец.
– На нём рабский ошейник, – напомнила я. – Ты же знаешь, что этот артефакт сожмётся, едва ощутив агрессию того, на ком надет.
– Привезти его сюда в качестве раба, было глупостью. Самоуправством Саргала, – всё сильнее заводился папа.
– Но он уже здесь, – не сдавалась я.
– Если этот айв выберет смерть, я не стану возражать, – отрезал герцог. – Это гуманно. И я не сомневаюсь, что он не изменит решение. Ты видела его взгляд? Подобные ему не умеют подчиняться. Они только приказывают.
Я вздохнула, понимая, что отец прав. Для такого, как наш пленник, рабство будет хуже смерти. Оно сломает его, уничтожит в нём личность. А наши солдаты и работники не откажут себе в удовольствии показать ему, где его место. После войны у нас очень многие ненавидят айвов. Потому будут стараться отыграться на том, кто даже защититься не может.
Во что превратится его жизнь? В череду боли и унижений? Так, может, гуманнее принять его выбор?
И всё же что-то в глубине моей души упрямо твердило: он должен жить. Должен! Возможно, дело в моём вчерашнем лечении, или же в чём-то другом, но я чувствовала, что обязана сделать всё возможное, чтобы сохранить жизнь этого мужчины.
И тут в голову пришла интересная мысль.
– Папа, отдай его мне, – сказала, подавшись вперёд.
– Кого? Айва?! Ты в своём уме? – возмутился отец.
Пересёк кабинет, достал из серванта бутылку коньяка и щедро плеснул в стакан.
– Да, – ответила с полной уверенностью. – Ты давно говорил, что мне нужна охрана. А тут отличный вариант. Сильный, явно опытный воин. Который никак не сможет мне навредить.
– Брось, он не станет выполнять приказы. Навредить тебе не сможет, да, но что ему помешает просто остаться в стороне в случае опасности? – покачал головой родитель.
Несколько глотков коньяка сделали его чуть более спокойным. Папа даже прошёл к своему креслу и расслабленно в него опустился.
– Мы сделаем его моим личным рабом. И тогда мои жизнь и безопасность станут для него превыше всего. А отданные мной приказы он точно будет исполнять в точности, – продолжала уговаривать я. – Про нужный ритуал как раз недавно читала в книге по айвирскому праву. У них такое практикуется в том случае, если преступление не тяжкое, а пострадавший настаивает на возмещение ущерба. Я даже смогу провести такой ритуал. Но подчиняться айв будет только мне лично.
– Нет! – резко рявкнул папа. – Нет, Кэтрин Оливия. Это исключено!
– Но почему? – категорически не понимала я.
Потом подошла ближе, коснулась его плеча и посмотрела жалобно-жалобно, как всегда делала в детстве. Папа после таких взглядов всегда сдавался сразу. Но сейчас всё равно отрицательно мотнул головой.
– Кэт, милая. Поверь, этот айв, точно не тот, с кем стоит связываться. Мы должны просто казнить его. Лучше бы добили на дороге, как и остальных его подельников. Но Саргал притащил сюда, как свой военный трофей. А мне теперь с этим всем разбираться!
– Папочка, – я обняла его и прижалась щекой к гладко выбритой щеке. – Я знаю, это может прозвучать странно, но я чувствую, что айв должен жить. Может, ему суждено спасти меня от опасности? Может, если он останется при мне, то это в будущем сильно повлияет на мою судьбу?
Отец тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.
– У него знакомое лицо, – сказал вдруг. – Я точно видел его раньше, Кэтрин. Не знаю, где. Но он кажется мне опасным. И как, скажи, я могу позволить этому человеку находиться рядом с тобой?
– Папочка, – я обняла его крепче. – Мы проведём ритуал. Он станет для меня лучшим охранником. Да и к тому же, сам айв ещё может отказаться. Ты же дал ему право выбора.
Отец накрыл мою руку своей и обречённо вздохнул.
– Ладно, плутовка. Твоя взяла. Если на закате айв будет готов признать себя твоим рабом и пойти на ритуал привязки, тогда я дам своё позволение. Если же нет, тогда будет казнён.
Папа повернулся ко мне, а в его глазах я увидела вызов. И в тот момент поняла, что радоваться рано. Ведь уговорить пленника будет куда сложнее, чем отца. На айва, увы, мои взгляды вряд ли подействуют. Значит, придётся найти более весомые аргументы.
Глава 4
Когда я вошла в целительскую, айв сидел на дальней из четырёх коек и отрешённо смотрел в окно. На нём были надеты всё те же порванные штаны и больше ничего. Выглядел пленник так, будто уже всё для себя решил, и это решение менять ни за что не станет.
– Леди Кэтрин, – обратился ко мне Грант, – рад, что вы пришли.
Я бросила ещё один взгляд на пациента и повернулась к целителю.
– Как он?
– Неважно, – вздохнул мой учитель. – Раны позволил обработать только после того, как я пригрозил приказом. По-хорошему не давался. Молчит. На вопросы не отвечает. Лекарства так и не выпил.
– Ясно, – кивнула я. – Сильно ему досталось?
– Сильно, – удручённо ответил Грант. – Майлз бил, не щадя. Пришлось в некоторых местах накладывать швы. Так наш айв не стал пить обезболивающее. И пока я зашивал, он не издал ни звука. Поразительный мужчина. Будет очень жаль, когда его казнят.
Мой учитель всегда и во всём оставался настоящим целителем. И для него не имело значения, враг перед ним или друг. Грант считал, что если уж ему дан дар исцелять, то нужно использовать его независимо от личного отношения к пациенту. И меня учил именно этому.
– Вы хотите поговорить с ним? – правильно понял меня учитель.
– Да, – сказала тихо.
Но стоило посмотреть на пленника, и вся моя уверенность пошла прахом. Гордый, несломленный, сильный. Такой скорее примет смерть, чем позволит хоть кому-то подавить его волю. Такие не ломаются. Такие привыкли ломать сами.
– Будьте осторожны, леди, – настоятельным тоном проговорил Грант. – Если что, я рядом. А ошейник на нём настроен так, что при неповиновении приказам причиняет боль. Жуткую. Нужно просто начать со слова «приказываю», и ему придётся исполнить.
Я тяжело вздохнула, собралась с мыслями и направилась к постели проблемного пациента.
Айв точно слышал наш разговор, как и мои шаги, но даже не шелохнулся. Приветствовать меня он не стал, но на иное не стоило и надеяться.
– Тебе нужно выпить лекарства, – сказала я, остановившись в нескольких шагах от его койки.
– В этом нет смысла, – ответил он глубоким твёрдым голосом.
– Есть, – возразила. – Они помогут тебе скорее восстановиться.
– Чтобы на закате я своими ногами дошёл до места казни? – бросил с иронией.
– Чтобы ты поправился. И жил дальше.
