– Отправился бы на войну с Митридатом – что же еще? Разве я не слуга Рима? Можно только благодарить богов за то, что сенаторы ценят золото превыше всего. Они думают о новых лошадях и рабах, но они никогда не были так бедны, как я. Я ценю золото только за те возможности, которое оно мне дает. Вот почему я здесь, на этих ступенях, и за моей спиной – величайший город мира. Не унывай, парень, этот день – для празднования, а не для сожалений.
– Дело не в этом. Я просто подумал, что Марк и Рений едут на восток, в Четвертый Македонский. Они вполне могут столкнуться нос к носу с Митридатом.
– Надеюсь, ничего такого не случится. Эти двое проглотят его зараз и не поперхнутся, а мне нужно, чтобы и Сулле было чем заняться.
Гай рассмеялся, и они встали. Марий окинул взглядом своих солдат, и юноша ощутил его гордость и радость.
– Удачный выдался денек. Ты познакомился с влиятельными людьми, а меня поддержал сенат, и народ выразил мне свою любовь. Кстати, что там с твоей красоткой, этой девушкой-рабыней? Я бы ее продал на твоем месте. Одно дело покувыркаться с девчонкой парочку раз, но ты, похоже, влюбился не на шутку, а это до добра не доведет.
Гай закусил губу и отвел глаза. Неужели все так очевидно?
Марий же беспечно продолжал, не замечая смущения племянника:
– Ты уже с ней переспал? Нет? Переспи, может, легче станет. Если хочешь для начала набраться опыта, я знаю тут пару сносных заведений. Будешь готов, только скажи.
Щеки и уши горели, и Гай не ответил. Марий с гордостью обвел взглядом шеренги Первородного легиона.
– Ну что, не отвести ли нам людей в городские казармы? Думаю, после всех этих шествий и стояния на солнце они заслужили сытный ужин и добрый сон.
Глава 18
Глядя на Средиземное море, Марк вдыхал теплый соленый воздух. Он провел в море всего неделю и уже мучился от скуки. За это время он изучил каждый дюйм маленького торгового судна и даже помогал считать в трюме амфоры с густым маслом и доски эбенового дерева из Африки. Потом его внимание привлекли крысы, сотни которых обитали под палубой. Два дня Марк подстерегал их, вооружившись кинжалом и мраморным пресс-папье, позаимствованным из капитанской каюты. После того как он сбросил за борт десятки тушек, мерзкие грызуны научились узнавать его то ли по запаху, то ли по осторожной походке и, едва Марк опускал ногу на трап, прятались в дырах и самых глубоких щелях деревянного корпуса судна.
Он вздохнул и посмотрел на закат, в очередной раз любуясь волшебными красками опускающегося в воду солнца. Как пассажир, он мог на протяжении всего путешествия оставаться в каюте. Рений, судя по всему, выбрал именно такой вариант. Марку же крошечный, тесный закуток надоел настолько, что он пользовался им исключительно для сна.
Капитан разрешил ему стоять на вахте, и он даже попробовал себя в роли кормчего, ворочая двумя тяжелыми рулевыми веслами. Скука отступила, но ненадолго.
– Еще пару недель – и я протяну ноги, – пробормотал он себе под нос, вырезая на деревянной балке свои инициалы.
За спиной послышался шаркающий звук, но Марк не обернулся, а только улыбнулся и продолжал любоваться закатом. Некоторое время стояла тишина, потом ее нарушил другой звук, произвести который могло маленькое, устраивающееся поудобнее существо.
Он обернулся и, не поднимая руки, снизу, как учил когда-то Рений, метнул нож. Нож вонзился в мачту и задрожал. Испуганный писк… мелькание в темноте грязных белых ног… Кто-то попытался еще глубже забиться в тень, сделаться еще незаметнее, еще тише.
Марк подошел к мачте, вырвал нож, сунул в ножны на поясе и, прищурившись, вгляделся в темноту.
– Выходи, Пеппис! Я знаю, что ты там! – сказал он. Кто-то шмыгнул носом. – Я бы не стал бросать нож в тебя, это была шутка. Честное слово.
Из-за сваленных грудой мешков выбрался мальчонка, тощий, кожа да кости, и до невозможности грязный. В глазах его был страх.
– Я просто смотрел, – боязливо признался Пеппис.
Приглядевшись, Марк заметил у него под носом корочку засохшей крови и темный синяк под глазом.
– Тебя опять били? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно.
– Немножко, но я сам виноват. Споткнулся о канат, и узел развязался. Я не хотел, но первый помощник сказал, что покажет мне, как быть неуклюжим. Я ответил, что показывать не надо, что я и так знаю, вот он меня и побил.
Мальчишка снова шмыгнул и вытер нос тыльной стороной ладони, на которой остался влажный след.
– Почему бы тебе не сбежать в каком-нибудь порту? – спросил Марк.
Пеппис выпятил грудь так, что под кожей, будто белые палочки, проступили ребра.
– Ну уж нет! Вот вырасту и стану моряком. Я смотрю на них и учусь всему. Умею завязывать разные узлы. И тот узел мог бы сегодня завязать заново, если бы первый помощник мне разрешил, но он же не знал.
– Хочешь, я поговорю с ним? Скажу, чтобы он тебя не бил?
Пеппис еще больше побледнел и замотал головой:
– Если скажешь, он меня убьет! Или сейчас, или на обратном пути. Он все время грозит, говорит, что, если я не выучусь на моряка, сбросит меня за борт, когда я буду спать. Поэтому я и сплю тут, на палубе. И всегда в разных местах, чтоб не знал, где меня найти.
Марк вздохнул. Мальчишку было жалко, но как ему помочь? Даже если выбросить за борт главного мучителя, за Пепписа возьмутся остальные. В травле участвовали все. Когда Марк поделился своей озабоченностью с Рением, старый гладиатор рассмеялся и объяснил, что такой мальчишка есть на каждом корабле. Но смотреть спокойно на эти издевательства Марк не мог. Он хорошо помнил, что значит оказаться во власти мерзавцев вроде Светония. Если бы ту волчью яму выкопал он, а не Гай, то забросал бы Светония камнями. Марк снова вздохнул, встал и потянулся, разминая затекшие члены.
Что бы стало с ним самим, если бы родители Гая не позаботились о нем и не взяли его к себе? Он вполне мог оказаться на каком-нибудь торговом судне, в положении таком же ужасном, как Пеппис. Не научился бы драться и защищать себя, а из-за постоянного недоедания остался бы слабым и болезненным.
– Слушай, – сказал он, – если не хочешь, чтобы я поговорил с командой, то позволь, по крайней мере, поделиться с тобой едой. Я все равно ем мало, особенно когда море неспокойно, – договорились? Никуда не уходи, я сейчас принесу тебе чего-нибудь.
Пеппис, немного ободренный его обещанием, молча кивнул, и Марк спустился в свою каюту за сыром и хлебом. Вообще-то, он и сам успел проголодаться, но мог потерпеть, тогда как мальчишка, похоже, умирал с голоду.
Оставив Пепписа уплетать хлеб с сыром, Марк отправился на корму, к рулевым веслам. Обычно первый помощник заступал на вахту около полуночи. Как и Пеппис, Марк не знал его имени и слышал, что другие называют его только по должности – «помощник». Со своими обязанностями этот человек справлялся, похоже, неплохо и команду держал в жестких руках. Небольшое судно под названием «Люцида» пользовалось хорошей репутацией, поскольку груз обычно доставлялся в целости и сохранности. Многим торговцам приходилось закрывать глаза на воровство, чтобы не вызывать недовольства команды. На «Люциде» такого почти не бывало.
У Марка отлегло от сердца, когда он увидел, что помощник уже занял свое место и орудует одним из рулевых весел, удерживая судно против течений и одновременно вполголоса переговариваясь с другим кормчим.
– Хороший вечер, – сказал Марк, подходя ближе.
Помощник пробурчал что-то и кивнул. Ему приходилось быть вежливым с теми, кто платил за проезд, но дальше его любезность не шла. Силы ему было не занимать, поскольку весло он держал одной рукой, тогда как его товарищ налегал на свое всем телом и задействовал оба плеча. На замечание Марка этот второй никак не отреагировал. Марк не раз видел его на палубе – высокий, с длинными руками и бритой головой. Он смотрел вперед, прямо перед собой, полностью поглощенный работой.
– Я бы хотел выкупить одного из членов команды. С кем мне поговорить? – спросил Марк дружелюбным тоном.
Помощник моргнул от неожиданности, и две пары глаз уставились на юного римлянина.
– Мы свободные люди, – сказал кормчий с бритой головой, не скрывая неприязни.
Марк ничуть не смутился:
– Конечно, я не имел в виду никого из вас! Я про мальчишку, Пепписа. Его нет в списках команды. Я проверил и подумал, что он, может, продается. Мне нужен кто-то, кто носил бы меч…
– Я видел тебя на палубе, – рыкнул первый помощник. – Ты там кривился, когда мы учили мелкого жизни. Добренький, да? Наверное, считаешь, что мы слишком суровы. Или хочешь оставить его себе на забаву?
Марк медленно усмехнулся, показав зубы:
– О как! Смахивает на оскорбление, мой друг. Давай отпусти весло, чтобы и я тебя поучил жизни.
Помощник едва открыл рот, чтобы ответить, как Марк ударил. На какое-то время «Люцида» сбилась с курса в ночном море.
– Просыпайся! – Рений бесцеремонно тряхнул Марка за плечо. – Тебя капитан хочет видеть.
Марк застонал. Его лицо, грудь и плечи представляли собой сплошной синяк. Подойдя ближе, Рений тихонько свистнул. Марк встал и, морщась от боли, начал одеваться. Нащупав языком шатающийся зуб, он вытащил из-под кровати горшок с водой и сплюнул кровавую слизь.
Несмотря на свое состояние, Марк с удовлетворением заметил, что Рений надел нагрудник, взял меч и наложил на культю свежую повязку. Мрачное настроение, в котором старик пребывал последнюю неделю, похоже, улетучилось. Когда Марк надел тунику и завернулся в плащ от холодного утреннего ветра, Рений открыл дверь.
– Ночью кто-то избил первого помощника и вместе с ним еще одного, – бодро сообщил старый гладиатор.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68910897&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Претекста – тога с пурпурной каймой, которую носили курульные магистраты и мальчики до 16–17 лет.
2
Все кончено (лат.).
3
Преступление (лат.).
4
Негодный человек (лат.).
5
Женский половой орган (лат.).
6
Орнатрикс – рабыня, занимавшаяся туалетом своей госпожи.
