Если в течение пары дней в разных районах Москвы убивали трех дворников, это, конечно же, не означало, что преступником был один человек, руководствующийся одним и тем же мотивом. Но всякий сыщик, прослуживший в МУРе хотя бы пару лет и знавший интуицию комиссара Урусова, поостерегся бы оспаривать его предположение.
– Вот мы и выясним, есть ли между ними связь, – закончил Иван и надолго замолчал.
* * *
Оперативники Старцева успели вовремя. Никого из группы Щеголева в большой четырехкомнатной квартире они не застали, зато там заканчивала работу бригада экспертов из МУРа. Труп хозяина увезли в морг, специалисты паковали свои портфели и чемоданчики с инструментами, реактивами и прочими хитрыми штучками.
Старцев прямиком направился к старшему эксперту.
– Здравствуйте, Александр Яковлевич, – пожал он гладкую руку пожилого специалиста. – Чем обрадуете?
– Можете проводить обыск. Мы сняли отпечатки трупа, а также со всех предметов мебели, дверных ручек и предметов роскоши, которые вы здесь найдете, – начал тот с еле заметным еврейским акцентом. – Живущих на даче родственников, как я понял, Щеголев о несчастье оповестил. Кстати, неплохо было бы пригласить их к нам на Петровку для снятия отпечатков. Так вам стало бы понятнее, сколько в квартире орудовало преступников и что они искали.
– Дельное предложение, – кивнул Иван. – Сделаем.
– Хотя, уверен, вы и так поймете, где они копались. Все ящики в комодах выдвинуты, дверцы шкафов распахнуты.
– Что скажете по трупу?
– Смерть наступила вследствие удушения бельевой веревкой. Перед смертью его били, но особенно не усердствовали. Вероятно, начал говорить после нескольких ударов по лицу: на щеках и подбородке остались следы в виде небольших ссадин и одной свежей гематомы…
Квартира покойного Неклюдова была образцом строительного дизайна 1930-х годов. Стиль объединял в себе черты барокко, наполеоновского ампира и классицизма. Разве что, в отличие от ампира, где присутствовало много позолоты, в четырехкомнатной квартире ярких красок почти не было. Поражало обилие дорогих пород натурального дерева, начиная с выложенного «елочкой» паркета. Темная недешевая мебель, стены пастельных тонов, красно-коричневые ковры, помпезные хрустальные люстры. Наиболее спокойную гамму сохраняли плотные шторы и картины в широких рамах. Мебель была массивная из ореха и дуба. На стенах – сдержанная лепнина, на потолках – фигурные розетки. В просторном зале выделялись сервант выпуклой формы, круглый обеденный стол, кожаная мягкая мебель в светлых чехлах.
– Что я вам говорил, – проворчал Бойко. – Сюда явно наведались за деньжатами и золотишком.
Да, судя по интерьеру просторного жилища, деньги в семье Неклюдова водились. И немалые.
Старцев вздохнул:
– Возможно, ты прав.
Однако опытный Егоров не поддержал пессимизма товарищей.
– Заметьте, этот преступник тоже любит каленые семечки, – указал он на валявшуюся тут и там шелуху.
– Вот и первая зацепка, – усмехнулся Иван. – Что ж, братцы-товарищи, давайте займемся работой. Саня, пригласи двух понятых…
* * *
Примерно через час в квартире убитого Неклюдова появились его супруга Марта Павловна со старшей дочерью Софьей. Обе уже знали о смерти Никиты Захаровича и поэтому были в темных траурных одеждах и с красными заплаканными глазами. Севшим голосом супруга спросила, как умер Никита Захарович и где она может с ним попрощаться. Старцев коротко обмолвился о грабителях, назвал адрес морга. Затем Василий Егоров приступил к допросу.
Женщины приехали из дачного поселка весьма кстати. Сыщики успели осмотреть квартиру, ознакомиться с обстановкой и понять, что помимо хозяина интересовало убийц. Однако никто из оперативников не знал, что конкретно пропало из многочисленных комодов, сервантов и шкафов.
– Здесь хранились некоторые драгоценности, – вдова подошла к комоду в спальне и кивнула на выдвинутый ящик.
– Что именно здесь лежало? – заинтересовался Старцев.
– В этом футляре я хранила золотой браслет, – показала она на пустую длинную коробочку, покрытую бордовым бархатом. – В пяти маленьких коробочках – серьги и кольца. И еще здесь под бельем лежала шкатулка средних размеров.
– Что было в ней?
– Тоже украшения, но старые, оставшиеся от бабушки и мамы. Кулоны на золотых цепочках, две броши, золотой и два серебряных крестика, кольца… И сама шкатулка была из серебра с чернением.
– Она тоже пропала?
– Увы. Со всем содержимым…
Помимо золотых украшений супруги и взрослой дочери из квартиры исчезли деньги, лежавшие в ящике приземистой тумбочки из ореха.
– Точно не знаю. Что-то около пяти тысяч, – уклончиво сообщила Марта Павловна.
Иван переглянулся с Егоровым. Тот незаметно кивнул, также заподозрив даму во лжи. Она явно занизила цифру, хотя и пять тысяч были очень солидной суммой.
Оставшись наедине с товарищами, Егоров негромко проворчал:
– Правша хранит деньги в левом внутреннем кармане пиджака, левша – в правом. И только тот, кто развивает оба полушария своего мозга, хранит деньги в отделении Госбанка…
Обыск заканчивался. Версия Бойко с каждой минутой выглядела все более очевидной: налет на квартиру Неклюдова преступники совершили ради наживы. Но мнение сыщиков переменилось, когда собравший все имевшиеся в квартире ключи Егоров снова обратился к вдове:
– Марта Павловна, не могли бы вы взглянуть на эти связки, все ли ключи на месте?
Сидевшая на диване женщина отвлеклась от грустных воспоминаний, вздохнула, собралась с мыслями и несколько раз внимательно осмотрела три связки ключей.
– Это запасной комплект дачных ключей. Он в полном порядке, – отложила она в сторону первую связку. – Это ключи от старых замков – не знаю, зачем Никита Захарович их хранил.
– Поясните, пожалуйста, от каких именно старых замков? – попросил Василий.
– От старой квартиры, в которой мы жили до переезда сюда. Два ключа от входной двери, ключ от сарая и от подвала…
– Ясно. А последняя связка?
На глазах Марты Павловны снова выступили слезы.
– Это рабочий комплект ключей мужа, – прошептала она. – Но сейчас в связке только ключи от квартиры и от подвала. Не хватает трех или четырех ключей.
– Случайно не от рабочего кабинета?
– Да, от него. И еще от рабочих сейфов…
Глава шестая
Москва, 2-й Астрадамский тупик
1940 год – сентябрь 1945 года
С малых лет сестры Екатерина и Дарья держались вместе. Мама Акулина была мягкой, покладистой, доброй женщиной, дочерей воспитывала правильно: в строгости, но в любви и заботе. Любимицы не было: и к Кате, и к Даше, несмотря на пропасть в развитии, она относилась с одинаковой теплотой. Обновки покупались редко, но обязательно обеим.
Обстирывая соседей и ближайшую больничку, мама подкапливала деньги и раз в год на день рождения близняшек устраивала праздник: накрывала хороший стол с пирогом и обязательной вазочкой любимого сливового варенья, дарила девочкам подарки.
С нетерпением ждал торжества и папаша. Но не для того, чтобы порадовать дочерей подарком, а чтобы получить от супруги праздничную порцию вина.
Дарья настолько отставала в развитии от сверстников, что постепенно за ней закрепилось прозвище Дурочка. Хуже всего было то, что на почве нервных расстройств или потрясений у Дарьи случались истерические приступы. В такие неприятные моменты она могла долго плакать, биться в истерике, кричать. Могла разбить посуду или наброситься на отца, потому как тот в основном и являлся главной причиной ее расстройств и потрясений.
Дурочкой ее называли дети и взрослые со всей округи: с Астрадамских тупиков и проездов, с Соломенной Сторожки, со Старого шоссе. Катерина вскипала возмущением, защищала сестру, спорила до хрипоты, да разве ж в одиночку могла она совладать с «общественным мнением»?
Мама всегда была в заботах, чем-то занята и не принимала участия в стычках. «Не обращайте внимания, девочки. В жизни завсегда худого больше, чем хорошего, – отвечала она на справедливое возмущение дочерей. – Главное – ладить между собой и держаться вместе. А злых людей сторонитесь. Ищите добрых…»
Когда выпадал свободный день, мама спешила с Дарьей к докторам. В каких только больницах они не побывали, к каким только специалистам не обращались! Совещаясь между собой, врачи упоминали «болезнь Брике» или «гиперкинетический синдром». Они давали заумные советы, иногда намекали на некую возможность. Однако денег на ту «возможность», равно как и на серьезное лечение, в бедной семье не было.
Когда мамы не стало, Екатерина с Дарьей вдруг почувствовали себя сиротами, ведь папаша уже тогда пристрастился к алкоголю и воспитанием дочерей не занимался. Ежедневно с самого утра он был одержим единственной целью – где бы разжиться стаканчиком вина или кружкой пива на опохмелку. В течение дня цель не менялась, и к вечеру Семен превращался в животное.
В редкие трезвые дни он стонал, лежа на продавленном диване, потому что прихватывало сердце или не давала покоя увеличенная печень. Стоило же боли отпустить, как он обувал свои обрезанные валенки, в которых ходил круглый год, и шаркал в них к ближайшему магазину…
Мама при жизни кое-как удерживала мужа от беспробудного пьянства. Без нее он «отпустил вожжи» и пил ежедневно.
Сразу после похорон Акулины в гости пожаловала ее сестра Евдокия с мужем, уважаемым мастером железнодорожного депо. Они попросили Семена продать им старый, но добротный дом, давали хорошую цену. При этом родню за порог не выставляли – предлагали жить совместно. Но Семен отчего-то взбеленился: нет, и все тут! Видно, посчитал, что придет конец его свободе, не дадут ему правильные родственнички жить в свое удовольствие.
Сделка не состоялась, папаша продолжал пить и куролесить. После его пьяных выходок буйные припадки у Даши участились. Летом 1936 года за успехи в учебе и активную работу в пионерской дружине Екатерину наградили путевкой в пионерский лагерь «Артек». Боясь оставить сестру наедине с дурным отцом, Катя отказалась ехать в Крым, но школьный директор мягко объяснил, что это поставит крест на ее будущем. И четырнадцатилетняя девочка впервые села в поезд и выехала за пределы Москвы.
А Семена несло по колдобинам неровной жизни. После отъезда дочери он ушел в очередной запой, а на четвертый или пятый день у Дарьи случился сильный припадок: она в слезах выскочила из дома, упала с высокого крыльца и раздробила кость чуть выше правой лодыжки. В больницу попала только на четвертые сутки – в итоге лишилась стопы. Вернувшись домой на костылях, она долгое время страшно стеснялась появляться на людях. Потом привыкла.
* * *
Получив в январе 1943 года в свое распоряжение старую баню всего за несколько бутылок водки, Борис Бутовский живо взялся за дело. Проявляя проворство и деловую хватку, за остаток зимы он выправил документы на покупку части участка Лоскутовых.
В марте приобрел необходимые стройматериалы, в апреле привез артель плотников. Те до майских праздников разобрали почерневшее строение и на его месте возвели новое – раза в три больше по площади. Помимо этого, они поправили по всему периметру забор, а рядом с баней обустроили калитку с выходом на тропинку смежного с задами участка.
Потом поработал печник, за ним электрик, после чего внутри появилась прекрасная печь, а во всех помещениях нового здания и перед входом в него зажглись лампочки. Завершил работу неизвестно где найденный Борисом настоящий садовник. Этот плюгавый неразговорчивый мужичок за пару майских недель привез саженцы молодых деревьев и сирени. Изрядно потрудившись, он заменил в саду все погибшие яблони и сливы, а вокруг бани густо высадил кустарник, который со временем должен был полностью закрыть ее от посторонних глаз. Впрочем, баня стояла настолько далеко от Астрадамского тупика и проезда Соломенной Сторожки, что ее и так никто не видел.
– Ну, пойдем, Дашка, покажу тебе место твоей новой работы, – торжественно произнес Бутовский в конце мая, когда строительство и обустройство были закончены.
Та зарделась, но послушно последовала за молодым красавцем. С тех пор как в местной поликлинике ее обеспечили простеньким протезом в виде алюминиевой трубки с резинкой на конце, она обходилась без костылей. Пройдя по вычищенному и обновленному саду, Борис с Дарьей остановились под навесом у бани. Справа от массивной двери стояла удобная скамья, слева под небольшим забранным решеткой оконцем красовалась ровная поленница.
Кивнув на солидный висячий замок, Борис показал связку из трех ключей:
– Один всегда будет храниться у меня, второй у Яши Филина, ну а третий – у тебя, – отсоединив от связки, он протянул девушке ключ и, понизив голос, наказал: – Найди для него надежное местечко и никому о нем не говори. Слышишь? Даже моим корешам!
Дарья кивнула и поспешно запрятала ключ в лифчик.
Борис качнул головой:
– Не слишком надежное место.
– Я придумаю, – пообещала девушка.
– Договорились. Зайдем внутрь…
Распахнув крепкую дубовую дверь, Борис шагнул в темноту и щелкнул выключателем. Электрическая лампочка осветила тесный тамбур. Справа виднелась ниша с вешалкой для верхней одежды. Слева был вход в нужник, прямо еще одна дверь вела в просторное помещение, в центре которого красовались крепкий деревянный стол и удобные лавки.
– Это… не знаю, как и назвать. Тут и столовая, и кабинет, и комната для отдыха. Здесь мы с корешами будем гулять и решать вопросы, – гордо пояснил Борис.
Это была приличная по размерам комната без окон. У ее правой глухой стены стояли двухстворчатый шкаф и диван. Рядом с входной дверью блестело большое зеркало и два ряда металлических крючков для одежды. По левой стене – дверь в моечную, дальше темнела печная топка с поддувалом.
За столом по дальней стене высился красивый буфет с резными вставками и разнообразной посудой на полках. А рядом с ним, в самом углу, таинственно поблескивал боками большой металлический сейф.
– Печь, – кивнул молодой человек на закрытую чугунной дверцей топку. – Дровишки на улице под навесом. За дверью моечная и парная – все как положено.
В моечной стояли две лавки, деревянная бадья на дюжину ведер холодной воды и полдюжины банных кадок. Треть парной занимала печь с чаном для кипятка, по двум сторонам белели ярусы полок. Все было новеньким, пахнущим свежим деревом.
Осмотрев помещения, они вернулись в комнату отдыха.
– Значит, так, Дашка. Запоминай, что ты должна будешь делать, – перешел к главному Борис. – Полотенца и простыни хранятся в двустворчатом шкафу. Вся посуда в буфете. Мы будем собираться здесь по субботам. К нашему приходу парная должна быть натоплена, в кадке свежая колодезная вода, кругом чистота, на столе вкусный горячий ужин и холодная водочка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68849460&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Бригадмил (сокр. Бригады содействия милиции) – добровольные организации в СССР, члены которых оказывали помощь милиции в охране общественного порядка.
