Рожденный в крови. Поклявшийся на крови.
Может, я и не давала клятву крови, но меня связывало с Лукой нечто куда более сильное, чем слова. Меня связывала с ним любовь.
– Я всегда буду рядом с тобой.
Его взгляд смягчился.
– Мы поедем в медовый месяц на следующей неделе.
Я удивилась и спросила, сгорая от предвкушения:
– Правда?
Мы были женаты два месяца и за это время ни разу не говорили о медовом месяце: вначале потому, что наш брак был по расчету, а не по любви; потом – потому, что Лука был слишком занят.
– А как же Братва? Они не нападут вновь?
Две недели нахад они совершили напажение на поместье Витиелло. Погибло несколько человек Луки, и муж едва не потерял меня. На моих глазах погиб Умберто, мой охранник, которого я знала с детства. С болью в сердце я написала письмо его вдове и детям.
– Они нападут вновь, но не так скоро. Им нужно восстановить силы после потери Виталия. Я не смогу отсутствовать слишком долго, но неделю мои люди без меня точно справятся. Маттео уважают почти так же, как и меня. Какое-то время он сможет всем управлять.
Я не могла перестать улыбаться.
– Куда мы поедем?
Лука нагнулся, чтобы поцеловать меня, а потом выпрямился с улыбкой. Он смотрел на меня тем особенным взглядом, который предназначался только для меня, и мое сердце сжалось от любви.
– У отца была яхта в гавани Палермо, и отныне она моя. Мы можем провести неделю, исследуя Средиземноморское море.
Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, беспокоила ли его смерть отца, но хотя тот умер лишь пару недель назад, у Луки не было ни капли сожаления. Сальваторе Витиелло был мужчиной, который внушал людям страх, а не восхищение или нежность. Я не достаточно хорошо его знала, чтобы печалиться из-за его смерти, и, судя по тому, что я слышала, наше знакомство ничего бы не изменило.
– Это было бы превосходно, – отозвалась я. Я никогда еще не была на Сицилии, и мне хотелось посмотреть, откуда родом семья Луки.
– Ты бывала в Италии прежде? – спросил он.
– Только раз, – сказала я с сожалением. – Отец возил нас в Болонью на похороны дяди. Там мы провели лишь день, а затем заехали в Турин и Милан. Это был потрясающе. Я всегда хотела вернуться, но отец был слишком занят, выполняя обязанности Консильери, а одних нас он не отпускал.
– Тогда решено, – ответил Лука. – Это будет неделя только для нас двоих.
– Не могу дождаться, – прошептала я, мои губы нашли губы Луки. Я еще крепче обняла его за шею, когда язык скользнул внутрь. Его руки прошлись по моим рукам вниз, по бедрам и по бокам. Я задрожала от нежности.
Из-за моего ранения Лука был осторожен, когда мы занимались любовью, и в этот раз его прикосновения были мучительно нежны, пока он раздвигал мои ноги и поглаживал меня отточенными движениями. Я смотрела ему в глаза, когда он входил в меня двумя пальцами. Затем его головка стала надавливать на мой вход. Я обхватила его ногами за талию и приняла в себя, все еще удивляясь ощущению наполненности. Наши языки скользили друг по другу, Лука медленно толкался в меня. Я чувствовала всю длину его члена, пока он входил в меня и выходил, и напряжение охватило низ моего живота.
Лука оторвался от моего рта и прохрипел на ухо:
– Кончи для меня, любимая.
Я застонала, когда он чуть сменил угол толчков. Затем он вновь стал целовать меня, лаская языком. Его серые глаза сверлили меня. Я протянула руку, чтобы коснуться клитора и помочь себе достичь пика, но Лука осторожно оттолкнул мою руку.
– Попытайся кончить только с моим членом.
Я никогда не пробовала кончить без дополнительных прикосновений, но собиралась попытаться. Он переплел наши пальцы и прижал их к мраморной поверхности. Он вновь толкнулся в меня под тем же углом, как и прежде, и я ахнула от наслаждения, которое разливалось по моему телу от той точки, которую он задел. Мои глаза расширились, пока я удерживала его собственнический взгляд. Каждый раз, когда мы занимались любовью, казалось, что он по новой клеймил меня. Лука был одним из самых больших собственников, что я знала, а ведь я выросла среди мафиози.
Он вновь толкнулся в то же местечко, и я застонала. Это было восхитительно, но я не знала, сколько еще времени понадобится мне, чтобы кончить без дополнительной стимуляции, но Лука никуда не спешил, попадая все в то же место вновь и вновь медленными, сильными толчками.
– Как ощущается? – натянуто произнес он, его грудь блестела от пота, пока толкался в меня вновь и вновь, от чего моя попка скользила по мраморной поверхности, а затем его рука вновь возвращала меня на краешек для следующего толчка.
Я облизнула свои сухие губы.
– Хорошо, – ахнула я, когда вновь почувствовала удовольствие. Пальцы на ногах поджались, а стеночки стали сокращаться.
– Да, любимая, – прорычал Лука. – Кончи для меня.
Его язык погрузился в мой рот, и он вновь задел сладкое местечко внутри меня, отчего я, зажмурившись, выгнулась. Я оторвалась от губ Луки, моя голова запрокинулась, когда я вскрикнула, ощущая освобождение. Лука напрягся, толкаясь в меня сильнее, чем прежде, а затем, издав гортанный стон, кончил. Мои стеночки задрожали, мой оргазм лишь усилился, пока его член дрожал во мне.
Когда я смогла вновь говорить, то прошептала:
– Это было невероятно.
Лука усмехнулся. Его глаза сияли властью и удовлетворением.
– Так и есть. Мне нравится, что ты можешь кончить только от моего члена.
Я нахмурилась.
– Это нечто необычное? – Вспышка неуверенности мелькнула в моем голосе. Лука и я спали вместе больше месяца, но я все еще была далека от того, чтобы считать себя опытной.
Лука обхватил мои щеки и притянул ближе для поцелуя.
– В тебе нет ничего нормального, Ария. С какой стороны ни посмотри. – Я все еще хмурилась. Он хмыкнул. – Все хорошо, поверь мне. Мне нравится, что ты можешь кончить так. Многим женщинам необходимо стимулировать клитор, но некоторые все равно не могут испытать оргазм во время секса.
– Оу, – удивилась я. Я не могла представить, что хоть какая-то женщина во время секса с Лукой не могла кончить, но я не хотела думать о других женщинах с ним. Он был только моим.
Лука поцеловал меня вновь и медленно вышел из меня.
– Мне стоит приготовить все для нашего медового месяца.
Я заулыбалась. Если бы кто-то сказал мне до свадьбы, что я буду до безумия счастлива с Лукой, я бы заявила, что он чокнутый.
ЛУКА
Я едва мог сконцентрироваться на том, что говорил мне Маттео. Все мои мысли были об Арии – и тех способах, которыми я заставлю ее кончать в наш медовый месяц.
– Лука, почему бы тебе не уйти, а мы наконец прекратим притворяться, что тебе не по хуй на все то, что я говорю, – произнес с ухмылкой Маттео. Он сидел развалившись в кресле и запрокинув одну ногу на подлокотник.
Я нахмурился.
– Я слушаю. Но ты не должен выспрашивать меня о каждой малейшей детали. Ты можешь принимать собственные решения, к тому же Ромеро окажет тебе поддержку. Не названивай мне каждый гребанный день с раздражающими вопросами.
Он покачал головой.
– Ты – Дон.
– А ты – Консильери. Меня не будет всего лишь неделю, и ты вполне сможешь удержать под контролем нашу долбанную семейку. Наши дяди и кузены пока не рискнут нападать, хотя каждый из них хочет сам стать Доном. Именно поэтому они не будут сотрудничать между собой.
– Я из-за них не парюсь. Я могу контролировать солдат и нашу семью, но я не могу обещать, что не прикончу парочку потенциальных предателей.
Я закатил глаза. Маттео был слишком вспыльчивым.
– Тогда убей хотя бы самых проблемных.
– Давно хотел спросить: у Арии такая волшебная киска, что ты ходишь сам не свой, или она берет в рот как богиня?
Я не думал. Я просто кинулся и схватил его за горло, впечатывая в спинку кресла. Его тело вытянулось от напряжения, а правая рука потянулась к ножу, который он все же не вынул. Будь на моем месте любой другой человек, этот нож мгновенно вонзился бы в его грудь. Я расслабил хватку и отступил, делая глубокий вдох и пытаясь успокоить дыхание. Брат растирал горло. Его взгляд был внимательным и настороженным.
– Ого! – прохрипел он. Красные следы от моих пальцев проступали на его коже. – Всегда гадал, как чувствовал себя наш дорогой кузен, когда ты сдавил ему горло. Никогда не думал, что ты тоже дашь мне возможность ощутить это.
Я не извинился. Пробежав рукой по волосам, я направился к мини-бару и налил нам обоим выпить. Потом передал один из стаканов Маттео и снова занял свое кресло. Маттео жадно осушил свой стакан, потом выпрямился, но все еще наблюдал за мной.
– Полагаю, я получил свой ответ, – произнес он.
– На какой вопрос?
– Что нужно сделать для того, чтобы ты бы захотел убить меня.
Я зыркнул на него.
– Я никогда не убью тебя, Маттео. Ты – моя плоть и кровь. Ты знаешь, что я доверю тебе свою жизнь.
Маттео по-акульи усмехнулся.
– Лука, мы оба знаем, что это неправда. Мы – убийцы. Мы оба знаем, что убьем друг друга, если спровоцировать нас. Твое уязвимое место это— Ария.
Я ничего не ответил, потому что он был прав.
– Если даже всего несколько пошлых слов взбесили тебя настолько, то я знаю, что произойдет, если я когда-либо причиню ей вред.
Моя еще сильнее сжал стакан, но заставил себя усидеть на месте.
– Ты не навредишь ей, это пустой разговор. И ты – мой брат, Маттео. Ты и Ария – единственные люди, о которых я забочусь.
Он кивнул. Когда напряжение спало, Маттео наклонился и ударил меня по плечу.
Я усмехнулся.
– Ты знаешь, как разозлить меня.
– В этом деле я лучший, – засмеялся Маттео, а затем на редкость серьезно добавил: – Я бы сделал то же самое, если бы ты оскорбил Джианну.
Я вздохнул. Мне хотелось забыть, что он попросил ее руки и что их помолвка должна состояться через три недели. Это будет кошмар. Все знали это, кроме Маттео. Он все еще верил, что брак с рыжей сукой будет охеренным приключением. Увеселительная прогулка сквозь адское пламя, без сомнений.
Телефон зазвонил, и я застонал, когда увидел на экране имя Нины, моей мачехи. Сегодня я уже пытался безуспешно дозвониться ей, чтобы сказать, что нам нужна яхта, и сейчас она, наконец, перезвонила. Я почувствовал, как во мне поднимается уже привычная волна презрения к ней.
Маттео глянул на экран и поднялся:
– От меня приветики не передавай. Я, пожалуй, пойду и поговорю с нашими младшими боссами и капитанами.
Он задержался перед зеркалом у двери и поправлял свои темные волосы до тех пор, пока не остался доволен своим отражением, а затем неторопливо вышел. Я закатил глаза. Тщеславный ублюдок! Будто бы моим солдатам было не насрать, как я выгляжу.
Мой телефон продолжал звонить. Я должен был поговорить с Ниной, а потом весь вечер слушать бредни дядюшек, тогда как в постели меня ждала невероятная женщина. Я ответил.
– Нина.
– Лука, дорогой, ты звонил мне?
Дорогой? Мы оба знали, что едва выносим друг друга. Я ненавидел ее с того момента, как она вышла за моего отца, а мне тогда было десять. Иногда я жалел мачеху, когда мой папаша-садист избивал ее, но сразу же переставал ей сочувствовать, когда она вымещала свою обиду на служанках. Она была из тех, кто воткнет нож в спину – такими были многие женщины в нашем мире. Может, так было из-за того, что не существовало другого способа защититься, а, может, им просто становилось скучно. Прежде чем я узнал Арию поближе, я переживал, что за безупречной внешностью скрывается гадина, но она была чертовски идеальна и внутри, и снаружи. Я был ужасно рад, потому что если бы со мной рядом была женщина типа Нины, все могло закончиться плохо.
– Через четыре дня мне нужна яхта отца. Ты можешь провести следующие две недели в нашем загородном доме, если не хочешь возвращаться в Нью-Йорк, – сказал я ей.
– Я где-то в районе побережья Сардинии. Неужели ты ждешь, что я вернусь лишь потому, что ты решил отдохнуть, – огрызнулась она.
Я был слишком снисходителен к ней с тех пор, как три недели назад умер отец.
– Ты сделаешь то, что я сказал, Нина. Отныне я Дон, и лучше бы тебе вспомнить, что я – сын своего отца. Или ты забыла, на что я способен?
Повисло молчание. Мне не нравилось причинять боль женщинам, но вскоре после ее свадьбы с отцом я застал ее в тот момент, когда она била Маттео. Мне было только десять, но я был уже одного с ней роста и к тому же силен. Я схватил ее за горло и, вероятно, не отпустил бы, если бы в этот момент не вошел отец. Нина увидела это в моих глазах – то, что я был убийцей. Отец не оставил на ней живого места за то, что тронула его сыновей, хотя сам постоянно пытал меня и Маттео, желая сделать сильнее. Через год я впервые убил, а через шесть лет – раздавил горло своего кузена. Это то, что я хотел сделать с Ниной, когда она причинила боль моему брату. Нина знала это.
– Как ты можешь просить меня вернуться, если знаешь, что я все еще скорблю? – Она добавила в свой голос эту раздражающую дрожь, будто бы была готова разреветься, хотя мы оба знали, что это не так.
– Не лги, – прошипел я. – Ты ненавидела папашу так же, как и я. Ты хотела сама его убить, так что не притворяйся, что печалишься из-за его кончины. И не рассказывай мне, будто бы не позволила какому-то шкиперу-малолетке выебать из тебя мозги на гребанной отцовской яхте.
Нина прочистила горло. Неужели она думала, что у меня нет связей на Сицилии? Мой двоюродный дед был там Доном Семьи, и, конечно же, один из его людей приглядывал за ней. Я видел ее фотки с двадцатилетним шкипером и что они делали на столе. Она ничуть не выглядела скорбящей. Сейчас Нине чуть за тридцать, поскольку в тот момент, когда ее заставили выйти за папашу, ей было только девятнадцать. И мне было глубоко по хер, если она отрывается, пока это не становится для меня проблемой.
– И, Нина, я – Дон. Я могу передумать и выдать тебя замуж вновь. В моем окружении достаточно мужчин, у которые манера поведения очень схожа с отцовской.
Она глубоко вздохнула. У меня не было никаких планов выдавать ее за кого-то другого. Не важно, насколько сильно она бесила меня, она достаточно настрадалась во власти отца.
– Ты можешь забрать яхту, но я не вернусь в Нью-Йорк, – тихо произнесла она.
– Мне все равно, ты можешь хоть переехать в Италию. Поверь, я не соскучился. – Прежде чем повесить трубку, я добавил: – И пусть кто-нибудь вылижет каждый миллиметр яхты. Я не хочу обнаружить следы того, как ты там трахалась, поняла?
Она ахнула, но я не стал дожидаться ее ответа.
После звонка Нины я нуждался в долбанном отдыхе, но для начала нужно пережить встречу с Младшими Боссами Семьи, двое из которых были моими дядями, а еще двое – мужьями моих теть. Я вышел из кабинета и направился к самой последней двери в глубине «Сферы».
Я вошел внутрь. Остальные уже собрались за овальным деревянным столом. Выражение на лице Маттео не предвещало ничего хорошего. Похоже, я вовремя к ним присоединился, иначе бы мой братец скоро кого-нибудь убил.
Мужчины поднялись, в том числе и Маттео. Он знал, как все должно выглядеть со стороны, пусть никогда и не относился ко мне как к Дону, когда мы были наедине. – Но дядя Готтардо не торопился поднимать свою жопу со стула. Вероятно, таким образом он показывал, что не уважает меня.
