– А если не только люди? – министр предпочел не заметить оговорки охранника. – Если с ними Измененные и эти… как их… черноглазые, голову еще любят к плечу склонять…
– Фантомы-охотники? – чуть побледнел Раф.
– Точно! Они самые.
– С чего вы взяли, что они с толпой?
Пахомов с трудом удержался, чтобы не поежиться.
– Не знаю. Не уверен. Предчувствие у меня.
– Довольно конкретное предчувствие, – нахмурился кинетик. – Вы же не…
– Нет, – правильно понял его министр. – Кровь пророка я себе не вводил. Просто… – Он начал, осекся и закончил иначе, чем собирался: – Посудите сами: психотропные аномалии сводят людей с ума, внушают им неконтролируемую агрессию ко всем встречным-поперечным, так?
Раф кивнул.
– А если толпа идет целенаправленно сюда, не устраивая драку всех со всеми, значит, что?
Кинетик скрипнул зубами:
– Ею кто-то управляет.
– Точно! А кто может управлять толпой, мозги которой сдвинуты набекрень психотропным излучением? Вот то-то!
Раф мрачно зыркнул на министра исподлобья:
– Очень надеюсь, что вы ошибаетесь: с фантомом-охотником нам не справиться.
Озноб вновь пробежал по спине Пахомова. Конечно, он ожидал услышать что-нибудь в этом роде, но надеялся на противоположное. Теперь надежда умерла… если только он и впрямь не ошибается. Толпу ведь могут вести и простые Измененные. Псионики, например. А фантом-охотник – картинка из его кошмара. Только ведь кошмар – это просто кошмар, не так ли? Пахомов вколол себе кровь двух разных Измененных – недаром его сейчас так колбасит (озноб, кстати, от этого может быть, а вовсе даже не от страха), но крови пророка среди них не было. Почему же он так уверен, что сон вещий? Может, потому, что сон этот повторялся много раз и вот сейчас начал сбываться? Ну так обычные совпадения никто не отменял.
Пахомов поймал на себе выжидательный взгляд кинетика и понял, что от него ждут приказа. С ним сейчас были не «лояльные» АПБР, а Измененные, чей босс в далекой Белоярской Зоне, а интересы Посвященного, возможно, далеко не во всем сходятся с интересами российских властей вообще и министра обороны в частности. Но в данный момент они ждут приказа именно от него, Пахомова. Сейчас он их командир. Рядовой состав, они привыкли, что ими руководят, и степеней свободы в области принятия решений у них не так уж много. Да, эти Измененные, считающие себя высшей расой, то есть более совершенными существами, чем люди, могут сколько угодно гнуть пальцы и смотреть свысока на человечество, но сверхспособности, неуязвимость к болезням и замедленное старение могут заменить далеко не все. Вот, например, если ты не умеешь принимать решения в условиях повышенного стресса или цейтнота, после изменения ты этому не научишься. Как-то один из любимых писателей Пахомова сказал: «Волшебных палочек нет. Кончились». А ведь многие считали такой палочкой изменение. Иначе не пользовалась бы столь большим спросом преступно добываемая сталкерами в Зонах кровь Измененных. Ошибка. Никакой магии тут нет. Просто небольшой биологический апгрейд. Полезный, да, но не более того. Вот и Пахомов к нему прибег. Исключительно для пользы дела – никогда не было в нем вот этого дурацкого стремления стать сверхчеловеком. Он и комиксы в юности не любил. И фильмы про супергероев. Потому что у всего своя цена и своя оборотная сторона. И при всех плюсах Измененных что-то они и теряли. Что-то важное.
Все эти мысли пронеслись в голове министра ураганом: на долгие философствования у него сейчас просто не было времени. А решение принимать, как ни крути, ему.
– Готовимся к обороне. Через несколько минут толпа и те, кто ее ведет, будут здесь. А нам надо продержаться до прибытия вертолета АПБР.
– Если с ними Измененные, они могут сбить вертолет, – заметил Раф.
– Стало быть, наша задача – не позволить им это.
– Как?
В глазах кинетика мелькнуло легкое замешательство. Он знал, что министр вколол себе кровь Измененного, но не знал какого, и это его нервировало: такие, как он, привыкли все контролировать. А еще его наверняка нервировало то, что он оказался в зависимости от человека: не зная, что делать, и не чувствуя в себе и своих немногочисленных соратниках способности противостоять фантому-охотнику, не мог он и сбежать, несмотря на явное желание это сделать. Но приказ Посвященного не оставлял ему выбора: только защищать «объект» (министра) до последнего вздоха.
Министр, в общем-то, тоже не сказать чтоб четко знал, что делать. Жаль, что он не успел приехать на работу: комплекс зданий на Фрунзенской набережной всяко лучше приспособлен для обороны, чем его дом напротив Терлецкого лесопарка, да и охраны там хватает. А здесь лишь трое людей да четверо боевых Измененных – вот и вся его невеликая армия. В целом, внушительно, конечно, и не так много ситуаций, с которыми эти семеро не справились бы. Но вот сейчас, похоже, как раз тот самый случай – безумная, жаждущая крови толпа, Измененные и фантом-охотник.
Шум, между тем, все ближе. На то, чтобы организовать свое маленькое войско на охрану окон первого этажа и снабдить охранников-людей пси-блокираторами, времени много не понадобилось, а больше тут, похоже, ничего не сделаешь.
Пахомов лихорадочно думал. Измененных четверо – кинетик Раф, пиромант Зик, пьющий жизнь Ван и щитовик Ант. Ну, щитовика можно отрядить на защиту подлетающего вертолета, если, конечно, он способен поставить свой силовой экран на большом расстоянии. Остальные только для боя здесь. Впрочем, тут министр мрачно усмехнулся, пару козырей в рукаве он все же заначил. Главное, их грамотно разыграть… И кстати, на сей счет как раз есть идея. Судя по громкости голосов, толпа вот-вот вынырнет из-за деревьев…
– Ант, – обратился Пахомов к щитовику, – прикроете меня? Я выйду на балкон.
– Я бы не советовал, – нахмурился Измененный. – Это опасно.
– Я знаю, – коротко ответил министр, подавив в себе вспышку раздражения: Измененные Посвященного – не человеческая охрана, и просто рявкнуть: «Исполнять!» с ними не вариант. – И тем не менее это необходимо. Рома! – окликнул он одного из охранников, который с автоматом в руках шел на свою позицию. – «Соня» у тебя здесь?
– Так точно!
Пахомов удовлетворенно кивнул:
– Тащи сюда и идем со мной к балкону, объясню задачу… Да, и Вана позови, он будет нужен.
План в голове министра формировался стремительно и вроде бы на пустом месте. Кого-то подобная пиковая ситуация могла бы вогнать в полный ступор, но только не Вадима Юрьевича Пахомова: его мышление, наоборот, в таких случаях делалось острым, словно самурайская катана.
* * *
Сказать, что Пахомов был уверен в своем плане, – значило бы сильно погрешить против истины. Правда, если бы он просто дал своей маленькой армии приказ держать пассивную оборону – скорее всего, она была бы обречена на провал. По большому счету, он ничего не терял, а вот приобрести мог многое. И все же выйти на балкон под взгляды разъяренной и готовой убивать многосотенной толпы, как раз подошедшей к его дому, стоило Вадиму Юрьевичу немалого внутреннего усилия. Один щитовик – то еще прикрытие. Найдись среди Измененных врага «глушитель» или хотя бы боевой Измененный посильнее Анта – и все, сливай воду, заказывай венки. Но министр был не из «пиджаков», ему в свое время пришлось понюхать пороху в горячих точках и вставать в атаку под огнем. Помнишь, как ты это делал, министр? Давай вспоминай – самое время. Сейчас почти как тогда, разве что ответственности больше.
И смерть твоя теперь имеет несколько иную цену. Тогда ты был просто бойцом, одним из многих тысяч. Даже если младшим командиром, но таких тоже много. А сейчас… Сейчас ты сможешь сделать намного больше, если будешь жив. Но не идти нельзя. Все, хватит колебаний. Пора, министр, пришло твое время. Твой звездный час. Ну!
Шаг. Как же трудно его сделать! Словно это шаг на эшафот, на плаху, на костер. Всем этим мог стать для Пахомова его балкон. Толпа уже там, он чувствовал. Пришли именно по его душу. Вернее, их пригнали. План простой – выбивают командование. Пахомов от всей души надеялся, что президент уже в бункере, где до него добраться куда как сложнее. К тому же там фильтрация воздуха и черт знает какие еще защитные системы…
Так, не отвлекаться, черт подери! Вперед! Шаг… второй… третий… Ну вот он, эшафот, вот она, толпа. Где только те, кто ее сюда привел? Ага, они не дураки – на виду ошиваться, чтобы словить от охранника пулю или автоматную очередь. Прячутся, гады. А где же топор палача?
Ответ прилетел в виде горящей бутылки с «коктейлем Молотова». Пахомову понадобилось нешуточное усилие воли, чтобы не шарахнуться прочь. Бутылка разбилась в полуметре перед ним, по ту сторону балконных перил, напоровшись на невидимый силовой экран щитовика, и пылающая горючая жидкость маленьким огненным водопадом низверглась вниз. Сюрреалистическое зрелище, которое при других обстоятельствах показалось бы даже красивым. Но Пахомову было не до красоты. Если у врага есть козыри посильнее бутылок с зажигательной смесью, сейчас он с них пойдет.
Но сначала прилетела еще одна бутылка. Также разбилась о щит. Раздалась парочка выстрелов. С тем же эффектом – нулевым. Ну же, ну! Проявляйтесь, гады, проявляйтесь! Не проявились. Зато полетели новые «коктейли Молотова» и загремели выстрелы. Перед Пахомовым в воздухе растеклось настоящее море огня, медленно сползающее вниз по силовому экрану Анта, при этом основательно перекрывающее обзор.
Все. Хватит играть. Эти твари не вылезут, пока не будут уверены, что нанесут смертельный удар. Сейчас до них дойдет, что в силовой экран зажигательные бутылки кидать бесполезно, и начнут кидать в сам дом. И тогда кирдык. На то, чтобы сообразить это и покрыться холодной испариной, у министра ушло несколько секунд, а еще несколько – на принятие решения и его воплощение: задействовать одну из двух своих новых способностей. Эту он еще на практике не применял. Даже в тренировке. Но организм как-то быстро настроился и выдал нужный тембр особого голоса – голоса сирены:
– Стоять!!!
Глава 8. Майкл Дикон
США. Форт-Мид. Штаб-квартира АНБ
Я теряю счет времени, не понимаю, сколько длится этот кошмар – двадцать минут или два часа. Собственно, мне не до того, чтобы контролировать время. Я вообще мало что могу контролировать. Мне здорово повезло, что я участвовал в тестовых испытаниях BMS-1 и занимался ментальным тренингом. Для кого-то другого это сканирование могло бы закончиться гораздо хуже. Главное – балансировать между «не сопротивляться, а то эта штука сожжет мозг» и сохранением своего сознания от распада под воздействием сканера. Мне с трудом удается держаться этой золотой середины.
Мой мозг захлестывает волна жутких и просто странных образов. Я не всегда даже могу понять то, что вижу. То какие-то чудовища, то картины стихийных бедствий и разрушений, то бьющее из недр земли странное вещество, то Измененные, применяющие свои боевые способности, то люди, стреляющие друг в друга, ракетные залпы и прочие сцены войны, светящиеся зеленоватым огнем камни, в которых я опознаю Обломки-Сеятели, то безбрежный океан тьмы, в котором ощущается чье-то присутствие… Образов столько и таких, что, даже увидев их на экране, а не в собственной голове, можно сойти с ума. Но я пока держусь. Эта битва за сохранение своего «Я» все длится и длится, и нет ей конца. Фоном звучат чьи-то голоса. Они задают мне какие-то вопросы. А я каким-то образом ухитряюсь отвечать на них, даже не понимая. Все мои силы уходят на то, чтобы сохранить здравый рассудок. Я считаю в уме, повторяю алфавит, названия всех штатов США со столицами, всех американских президентов. Это работает. Я держусь, но понятия не имею, что происходит на «допросном фронте» – о чем меня спрашивают и что я говорю. В этом и смысл – беззащитное сознание не способно ничего скрыть. Если со мной что-то не так, допрашивающие это поймут со стопроцентной вероятностью. Вот только останется ли к тому моменту хоть что-нибудь от меня?
Образы постепенно становятся все более дикими и причудливыми. Представляю себя котом Томом, преследующим зловредного мыша Джерри (всегда, кстати, в этих мультфильмах за кота болел). Но едва я загоняю его в угол, как он начинает расти и превращается в зефирного человека из «Охотников за привидениями». А вот я стою у статуи Свободы в Нью-Йорке, а из океана на берег лезет Годзилла ростом с эту статую. Потом я на Звезде Смерти со световым мечом в руке, а на меня надвигается зловещая фигура Дарта Вейдера в черном плаще и шлеме. Я все более вовлекаюсь в происходящее, и хоть и отчаянно пытаюсь цепляться за здравый смысл, мне все тяжелее доказывать себе, что дикая фантасмагория моих видений существует лишь в моей голове. Меня это пугает до одури, потому что я понимаю: стоит лишь занырнуть туда – и возврата уже не будет.
Вот передо мной, заливаясь безумным смехом, пулеметной очередью долбит деревяшку дятел Вуди. Я, охваченный гневом, пытаюсь его заткнуть, и на руках у меня вырастают пятидюймовые когти, как у Росомахи. Замахиваюсь…
Но в этот момент сквозь смех мультяшного дятла пробивается чей-то резкий приказ: «Стоп! Хватит! Выводите его!» И в следующее мгновение с меня срывают шлем. Затем освобождают руки и ноги. Я, пошатываясь, пытаюсь подняться, но очень кружится голова… Мне быстро подносят большой пластиковый контейнер, и вовремя – меня выворачивает наизнанку. Долго и жестоко, пока в желудке не остается ничего. Обессиленный и мокрый как мышь, я падаю в кресло.
– Дикон, вы как? – участливо осведомляется Локхарт.
С трудом глотаю лезущие на язык ругательства. Потрясающе, черт подери! Глупее ничего не мог спросить, ублюдок?!
– Сами-то как думаете? – хриплю свирепо.
– Извините, специальный агент. У нас не было выбора. Док!
Тут же я ощущаю еще один укол. Муть в голове постепенно отступает, как и тошнота. Сознание проясняется, и даже как будто прибавляется сил. Похоже, мне вкололи новейший стимулятор.
Локхарт и незнакомая мне блондинка смотрят куда-то мне за спину.
– Ну, как результаты, док?
– По изменению и воздействию на сознание – отрицательные. Что же до остального… вот, гляньте.
Он передает Локхарту планшет. Тот смотрит на экран, и у него аж брови приподнимаются. Это у железного главы СБ, которого в агентстве за глаза называют Киборгом! Что ж там такое? Локхарт обменивается взглядами с блондинкой, а потом поворачивается ко мне:
– Давайте-ка пройдем в мой кабинет, специальный агент Дикон. У меня к вам будет очень серьезный разговор.
* * *
Когда мы остаемся втроем, Локхарт представляет блондинку:
– Кара. Наш штатный экстрасенс. Класса позитив.
Угу, экстрасенс. Расскажите это моей бабушке. Теперь, когда моя голова соображает достаточно ясно, у меня отпадают последние сомнения, кто передо мной. Поэтому я морщусь:
– Ради бога, Локхарт, только не надо держать меня за дурака! Забыли, где я работаю? – Пристально смотрю на блондинку и спрашиваю: – Вы Измененная, не так ли?
Она едва заметно усмехается, а отвечает мне глава СБ:
– Угадали, Дикон. Кара псионик второй ступени. Официальный представитель Сеятеля из Северной Дакоты.
– Что она делает в СБ? И вообще какого черта здесь творится? – Я замираю, прежде чем сказать страшные слова, как будто если я промолчу, то свершившееся аннулируется. – Война с Сеятелями началась?
Локхарт и блондинка обмениваются быстрыми взглядами, а начальник СБ уточняет:
– Не только с Сеятелями, но и между Сеятелями. Те из них, что стоят за мирное сосуществование с нами, к сожалению, в меньшинстве. Остальные враждебны.
– Сколько их?
– Враждебных Сеятелей? Много. Только на территории США и в окрестных морях десять. Массовое, почти одновременное пробуждение.
Ощущаю новый приступ тошноты. С трудом справляюсь с ним. Черт подери, как все погано! Я, конечно, подозревал, что ситуация не ах, но что настолько… Кстати, судя по мрачной физиономии Локхарта, «хорошие» новости еще не закончились. К сожалению, так и есть. Шеф СБ продолжает:
– По нам нанесен мощный удар. Главным образом по силовым ведомствам: министерство обороны, вооруженные силы, АНБ, ФБР, ЦРУ. Психотропные аномалии в основном. Излучение идет волнами и либо сводит людей с ума, либо порабощает их сознание. Мы потеряли примерно шестьдесят процентов личного состава АНБ: самоубийства, убийства, исчезновения… – Тут он делает небольшую паузу. – Кое-кого пришлось ликвидировать нам, потому что они отдавали преступные, враждебные приказы. По другим ведомствам информации меньше, но, похоже, у ЦРУ и ФБР дела не лучше наших. Про армию, флот, стратегические ядерные силы и мне, и союзным Сеятелям известно еще меньше, за исключением того, что ядерным ударом уничтожен Лос-Анджелес.
При всем моем самоконтроле тут у меня падает челюсть.
– Уточняю, – спешит добавить Локхарт, – нашим ядерным ударом. Прежде чем с помощью наших союзников, – кивок в сторону Кары, – удалось взять ситуацию под контроль, помешанные – так мы называем подвергшихся действию психотропных аномалий – сумели произвести несанкционированные пуски. Ваша служба… – снова пауза, на сей раз более долгая, – в АНБ пострадала сильнее всего. Вашего руководства больше нет. Грейвз мертв, Джейк Ховард исчез. Вы теперь старший по рангу, и не только в ДАД, а в исследовательском директорате вообще, потому что Харольд Мортон… среди помешанных, – добавляет он.
Вот так, Майкл Дикон, еще один удар тебе под дых. И похоже, еще не вечер.
– Мы выгребли все ваши запасы пси-блокираторов, раздали ключевым людям. Кое к кому союзные Сеятели приставили своих псиоников для прикрытия. Но этого мало. Слишком мало. Кстати, держите. – Локхарт протягивает мне черную бусину пси-блокиратора, и я поспешно цепляю ее себе на ухо. – Это из моего личного резерва. Помимо всего прочего у нас проблемы со связью. Там, где аномалии, она отключается. Спутниковые телефоны еще кое-как работают, но тоже не везде. Страна стремительно сползает в хаос. Мы теряем контроль над ситуацией.
С трудом удерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. «Теряем» – это очень мягко сказано. Уже почти потеряли.
– А Роджерс?
Снова короткая пауза.
– Его пришлось… – Он не договаривает, но мне и так все ясно. Дело швах. Шефа АНБ накрыло аномальное безумие, агентство практически обезглавлено. В общем, понятно, почему Измененные обратились к Локхарту – просто больше не к кому.
– Что-то еще? – Ага, как будто мне мало.
– Президент отдал приказ о военном положении. В течение двух часов во все крупные города войдут регулярные войска…
– Господи, что за глупость! – вырывается у меня.
– Не понял?
– Психотропные аномалии, не так ли? Пси-блокираторов у нас мало, хватило только руководству, да и то не всем. Солдаты, стало быть, без защиты. Стоит им войти в зону аномалий…
Теперь уже мне можно не договаривать: по легкой бледности на лице Локхарта вижу, что он меня понял. М-да, вот это и называется «теряем контроль». Шеф СБ открывает рот, намереваясь что-то сказать, но его прерывают. Дверь распахивается, и в кабинет влетает взъерошенный мужчина с растрепанными волосами и выступившей по всему лицу испариной.
– Сэр, у нас проблемы, – обращается он к Локхарту, нервно вытирая лоб носовым платком. Но, увидев меня, осекается.
– Да неужели?
Глава СБ встает из-за стола и, подойдя к небольшому сейфу в стене, набирает код.
– Сэр?.. – вошедший на негнущихся ногах проходит в центр кабинета.
– Да говорите уже, Алан! – Локхарт открывает дверцу сейфа и извлекает оттуда… бутылку виски. Ну да, конечно, самое нужное сейчас. Честно говоря, мне самому идея напиться до зеленых чертей кажется уже весьма заманчивой. Впрочем, всего на мгновение.
– Сэр, связь с Белым домом потеряна. Однако в воздухе запеленгован президентский вертолет. Он направляется в Маунт-Уэзер.
– Кто на борту?
– Неизвестно. С вертолетом связи тоже нет.
– А президент?
– Информации нет, сэр. Мы не знаем, что происходит, но надеемся, что он в вертолете.
