– Потому что помимо того, что я шантажистка, я еще и шиппер. Пока ты будешь просиживать штаны в «Клубе озабоченных», мой полурослик, твоя Гендальфиха-Кэмерон свяжется с каким-нибудь полудурком и будет потеряна для тебя навсегда.
Хилари откинулся на спинку скамьи, чтобы было удобней смотреть на стоящую Рики и не задирать голову.
– Не знал, что ты шантажистка-купидон.
– И шантаж, и шипперство доставляют мне примерно одно и то же удовольствие. Противоречиво, что первое жизни разрушает, а второе – что-то создает.
Она услышала хихиканье «хоббита» и увидела его насмешливую улыбку. В привычной ситуации он не посмел бы проявлять себя подобным образом, но после услышанной правды Рики в его глазах потеряла авторитет, а он сам мог использовать ее невыгодное положение. Но не спешил: однажды шантаж девушки закончится, и она припомнит это всем, включая его, раз он тоже теперь владеет их с Барни секретом.
– А от меня вы чего хотите? – Хилари сложил руки на груди, поглядывая на младшего Брауна.
Но не успел Барни раскрыть рта, как в голову ему прилетел футбольный мяч. От удара он качнулся вперед и схватился за голову, пока мяч медленно отбивал гаснущий ритм, подпрыгивая рядом. Хилари мгновенно убрал руки с груди и уставился на того, кто стоял позади его лучшего друга. Рики не спешила паниковать, даже когда хитрый взгляд Дэна был обращен на нее.
– Кого я вижу, – протянул он нараспев, поднимая мяч. – Что вы здесь делаете?
Рики заметила наливающийся синяк под левым глазом темноволосого одногруппника. Парень был одет в видавшую виды черную футболку, потрепанные кеды и растянутые джинсовые шорты. Он всегда выглядел как оборванец, но это не мешало девушкам, включая возлюбленную Хилари, вешаться на него.
Пряча глаза и поджимая губы, все умолкли. Кроме Рики:
– Смотрю, после разоблачения ваших с Кэмерон отношений тебе достался поцелуй кулака Скотта.
Дэн напряг пальцы на мяче, словно готовился ударить им Рики.
– Я все еще считаю, что это не измена.
– Да, всего лишь случайная смена курса.
Барни поднялся с места, чувствуя, что добром этот разговор не закончится: Перри всегда найдет, чем парировать, и так может продолжаться до смерти.
– Так, ребята, давайте успокоимся. Мы уже уходим. – Барни поднял руки так, словно сдавался копам. Он подталкивал Рики, нервно поглядывая на растерянного Хилари.
– Я, вообще-то, пришел к этому, – лениво махнул Дэн в сторону «хоббита», когда тот уже собирался улизнуть, схватившись за лямку рюкзака.
Барни и Рики застыли. Хилари обернулся к Дэну, часто дыша. Он побледнел, дрожащая рука и потерянный взгляд выдавали его волнение.
– Что ж, я знал, что однажды это произойдет.
Хилари опустил рюкзак на землю, расстегнул куртку, снял шарф и шапку, которые носил лишь потому, что отдавал дань моде. Он сжал кулаки, покачиваясь на месте и не сводя глаз со своего соперника. Барни видел, как тяжело другу совладать со своими чувствами и не дать деру, как он делал это всегда, когда пахло жареным.
– Сюда бы напряженную музыку из боевика, – прошептала Рики.
Хилари зажмурился и как можно тверже спросил:
– Можно, ты первым начнешь?
– Начну что? – спросил Дэн, разводя руками.
Голос Хилари дрожал от подступающего страха:
– Д-драку.
Дэн сузил глаза, качая головой.
– Идиот, я пришел передать тебе от директора новости о предстоящем конкурсе талантов, чтобы ты написал всем нашим. Какая, нахрен, драка? Здесь же никого нет, кто мог бы снять это на телефон…
– Я могу. – Рики подняла руку.
– Ты смонтируешь так, словно я проиграл.
– Ясно как день, что ты ничего не оставишь от него.
– Эй, – Барни потянул ее за рукав, – ты на чьей стороне?
– На своей.
– П-погоди, – подал Хилари голос, – т-ты же как-то угрожал, что будешь бить меня.
Дэн упер руки в бока.
– Это мне сейчас ни к чему.
Повисла тишина. Казалось, даже ветер стих от неловкости и глупости ситуации, а водители машин объезжали улицу стороной, чтобы не заразиться идиотизмом и трусостью Хилари, парившими в воздухе.
– Ч-что? – Он опустил плечи. – Так ты… не будешь бить меня из-за того, что я люблю Кэмерон?
– Ну, вообще-то, если ты забыл, я угрожал избить тебя за то, что ты… Так, стоп. Ты любишь Кэмерон?! – Дэн выпучил глаза так, словно кто-то сильный сжал его в своих крепких объятьях, как надувную игрушку.
Хилари раскрыл рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но на его лице уже было выгравировано: «идиот года», «самоубийца года», «попадос года».
Он схватил вещи с земли, накинул на себя куртку, небрежно завязал шарф так, что он закрывал часть его лица, схватил рюкзак и убежал со двора, смешно ковыляя из-за тяжести рюкзака.
– Давно я не видела такого апофеоза, – заметила Рики, поглядывая на Дэна. Он был похож на кота, только что увидевшего свое отражение в зеркале.
Бенефис Хилари стал еще ярче, когда он, не увидев дорогу из-за шарфа на лице, ударился о столб и свалился на землю.
Пыхтящий от волнения Барни осторожно посмотрел на шокированного Дэна и сказал:
– Э-это он, наверное, вспомнил об акции в «Буррито-сити». Там д-до трех можно купить с большой скидкой. – Он достал из рюкзака раздавленный буррито с вытекающим соусом и выглядывающей из-под порванной лепешки начинкой, мгновенно запачкавшими его руки, и протянул Дэну прямо в лицо. – Я в-вот купил, а ему в-взять забыл.
Дэн раскрыл рот, то ли чтобы закричать, то ли чтобы обложить бедного Барни матом, но вместо этого схватился за голову и ушел, забыв о мяче. Младший Браун бросил испорченный буррито на землю и поспешил к постанывающему от боли другу, распластавшемуся на земле.
Рики некоторое время смотрела вслед Дэну, отметив, что впервые видит его в таком состоянии.
«Эти двое даже его смогли довести».
Когда она подошла к своим «друзьям», Хилари уже сидел на земле, опираясь спиной о столб. Рукой парень держался за лоб, на котором медленно набухала шишка.
Рики вспомнила о «Коле», купленной в магазине, вытащила ее, испачканную соусом, из рюкзака Барни и подала «хоббиту», чтобы тот приложил банку ко лбу.
– Такого позора я не видела никогда. Даже не знаю, что мне делать: смеяться над тобой или сочувствовать.
Из здания колледжа вышли Дэн и Кэмерон, держась за руки. При виде чудаковатый компании у столба на лице первого появился страх. Он схватил свою девушку за плечи и что-то сказал ей в лицо, а затем они ушли в противоположном направлении.
Хилари опустил взгляд. Рики хотела пошутить, съязвить или усугубить ситуацию сарказмом, как любила делать в самые неподходящие моменты, но, увидев печальное выражение его лица, почему-то закрыла рот и предпочла промолчать.
Глава 6
Дома Барни предложил Хилари приготовленную его мачехой пиццу, но тот отказался, молча скрывшись в комнате приятеля.
Рики неоднократно видела, как «хоббиту» достается от одногруппников, особенно от Дэна. Он использовал Хилари в качестве боксерской груши и устраивал показательные драки, всегда выигрывая благодаря своему росту и весу.
– Нужно подбодрить его, – шепнул Барни «сестре» на ухо, пытаясь запихнуть обратно в холодильник отвергнутую пиццу. – Понимаю, что ты делаешь это в первый раз в своей жизни, но скажи ему хоть одно доброе слово.
– Зачем? – Перри искренне удивилась его просьбе.
«Что ж, пора определиться, как думать о нем, – решила она. – Брат? Нет, однозначно. Друг? Притянуто за уши. Партнер? Скорее, шантажист…»
– Тебя хоть раз поддерживали, когда тебе было плохо? – Барни обернулся к ней. – Ладно, спрошу иначе: тебе когда-нибудь было плохо?
Бывают слова, которые срабатывают лучше любого ключа, – стоит их услышать, и двери к тайнам раскрываются сами собой. Рики не переносила такие моменты. Ей приходилось с трудом сохранять привычное выражение лица, но в душе возвращаться в неприятное прошлое. Конечно, не все дни в ее жизни были солнечными. Были и с грозой, ураганом, штормом, сметающим все на пути. Были и обычные дождливые, одинокие, серые будни. Хандра, увы, идет неприятным бонусом к упаковке с жизнью человека.
– Да, однажды мне было плохо, – призналась Рики.
– Вот видишь…
– Когда сказали, что занятий не будет, но вернули их в последний момент.
Воодушевление исчезло с лица Барни. Он, было, поверил, что его «подруга» тоже человек, как и он. То, что она поет, – действительно дивно поет! – указывало на то, что у нее есть желания и мечты. А то, что она прячет в себе такой талант, говорило об одном: она боится раскрыться. Она может бояться так же, как он, как все подростки. Бояться непринятия обществом, критики, ненависти и насмешек.
– Ты ведь не такая, какой хочешь казаться. – Он опустил взгляд.
В голове Рики вовремя прозвенел предостерегающий звонок. Она умело спрятала беспокойство, закатила глаза и вышла из кухни.
Барни взглянул на время в телефоне и заметил в отражении свое печальное лицо и взъерошенные каштановые волосы. Порой он забивал на такую штуку, как расческа, и приглаживал волосы руками. Так поступил и сейчас. Он спустился на первый этаж и заметил обувающуюся Рики возле входной двери.
– Я в магазин. Принесу хоббиту что-нибудь, что поднимет ему настроение.
* * *
Хилари разлегся на кровати Барни, устремив взгляд в окно. Ему уже приходилось ночевать у друга на Хеллоуин, Рождество и множество других праздников. Оглянувшись, он заметил на стене возле компьютерного стола выцветшие карандашные рисунки, чуть выше – выцарапанные кухонным ножом две полосы: одна чуть выше другой. Хилари с усмешкой вспомнил, как в детстве мачеха Барни устроила им концерт, крича:
– Специально для вас, идиотов, существуют ленты для измерения роста!
А мальчики стояли, хлопая глазами, и ничего не понимали. Было смешно наблюдать за ней. Чем дольше Хилари на нее смотрел, тем меньше казалось ее тело и тем больше – голова.
– Тебе уже лучше? – спросил Барни.
Зная тонкости характера Хилари и его тайную социофобию, смешавшуюся с любовью и открытостью ко всем людям, он знал, что друг раним, и от этого порой равнодушен. Максималист до мозга костей, чем-то напоминавший ему Рики, только характер девушки – это изнанка сущности Хилари. Что же до Барни… У него, к счастью, не было подобной неопределенности.
– Да, я всего лишь признался парню, который постоянно издевается надо мной, что мне нравится его девушка. – Хилари с ироничной улыбкой сел на постели в позе лотоса.
– Он так и не передал тебе новости об этом конкурсе, – заметил Браун.
– Да уж, он был в таком шоке, что забыл об этом!
– И мяч свой тоже оставил. – Барни ткнул друга кулаком в плечо, и тот усмехнулся.
Они вместе недолго посмеялись.
– А если серьезно, то нужно передать всем. – Хилари достал телефон и зашел на свою страницу. – Я уже знаю, о чем он хотел сказать. В конце концов, это я староста в группе.
– Похоже, об этом он тоже забыл.
Внизу хлопнула входная дверь, и послышались демонстративно громкие шаги. В комнату вошла Рики, сжимая в руках бумажный пакет. Она обошла кровать, чтобы приблизиться к Хилари, и с равнодушным выражением лица вручила хоббиту покупку, приговаривая:
– Сладкое – это прекрасное средство от грусти, даже если ты круто опозорился.
Хилари не знал, как воспринимать действия «подруги». Он с раскрытым ртом и нескрываемым удивлением принял пакет, вновь чувствуя тревогу в душе. Барни закрыл лицо руками.
На дне пакета лежал шоколадный «Оскар». Он хотел разорвать золотую обертку шоколадной фигуры, но вдруг заметил на ней наклейку с надписью: «Идиот года».
Барни увидел это через плечо друга и прошептал ему, успокаивая:
– Это она так поддерживает.
– Да, в своеобразной форме.
Рики ухмыльнулась, села рядом с Хилари, достала из бумажного пакета коробочку с «Барни» и вскрыла одного из них.
– И все же я не понял, – начал Хилари, откладывая еду, – зачем вы рассказали мне обо всем этом?
– Потому что один я бы не смог перенести тяжесть истины. А так у меня будет подстраховка. В случае облавы я раскрою тебе секрет Рики.
– Это в каком случае?
Барни бросил взгляд в сторону увлеченной лакомством Рики и провел указательным пальцем по своей шее. Хилари молча кивнул, сжав губы.
– Не переживайте, – подала голос Перри. – Я шантажистка, а не убийца. Но с помощью шантажа вполне можно довести до самоубийства.
Бисквитные мишки сильно крошились, и Рики пришлось встать с кровати. Она бросила коробку на пол, закрыв глаза на протесты хозяина комнаты.
– Что нам делать до выпускного? – спросил Хилари.
