Мама подходит, смотрит на нее в растерянности.
– Оксана, – говорит она, – перестань орать. У нас дома есть свои правила. Нельзя брать без спроса чужие вещи.
– Да она больно мне! Она! Эта Лейка вонючая за волосы! – кричит Оксана.
– Что это за выражения? У нас нельзя так разговаривать.
– Не поняла что ли ты?! Совсем ты что ли? Она за волосы меня! Она больно мне!
– Мам, она взяла мое платье! – говорит Лея. Она ошарашенно смотрит на Оксану.
– Хочу эту платью! Что хочу тут делаю!
Оксана дрыгается на кровати, машет ногами, она красная, мокрая, злая.
– Оксана, у нас нельзя говорить другим гадости и брать без спроса чужие вещи, – сообщает мама. – Три дня без сладкого и никакого планшета.
Оксана перестает дергаться и с ужасом смотрит на маму.
– Три дня?! Нет! Мама! Мамочка, прости, пожалуйста! И ты прости дура сука подавись этой… платьей своей! Я больше не буду, мамочка! Прости! Я буду хорошо вести!
– Начинай! Потом поговорим.
– А можно планшентик?
– Нет.
– Ну пожалуйста! Дай мне! Я стану спокойная!
– Оксана, так не бывает! Если ты делаешь плохие вещи, планшет отменяется.
– А я буду орать тогда! Пока не дадите мне! Сами виноваты дуры! Сами без сладкого сдохнете тут!
Оксана принимается кататься по кровати. Сначала она визжит, потом воет.
Крики «А-а-а!», «А-а-а!», «А-а-а-а-а-а-а!» становятся все громче и протяжнее. Лея с мамой беспомощно переглядываются.
Сонный Рома выходит из своей комнаты и заглядывает в детскую.
– У нас тут Оксана… огорчилась, – говорит мама.
– Я слышу, – говорит Рома. – А что случилось?
– Лейка эта вонючая! Коза драная! Шлюха тупая! – кричит Оксана. – Говно, говно, говно!
– Лея отняла у нее свое платье, – объясняет мама. – А потом я не дала ей планшет. Хорошо хоть Яна с Лешей в саду и школе.
Оксана с головой прячется под покрывалом. Рома смотрит, как одеяло вздрагивает от ее прерывистого дыхания.
– Нам ведь сегодня надо к психиатру? – спрашивает Рома.
– Да. Марк должен подойти, присмотреть за Оксаночкой.
– Ты как будто не очень потрясена?
– Ну… Шурка с Лешей тоже тяжело адаптировались, помнишь? А ты вообще рыдал целыми днями. Но, конечно, я думала, тут все проще будет, – расстроенно говорит мама.
Оксана продолжает кричать под одеялом.
Сцена 25
Мама в ванной сидит на табуретке, перед ней стоит Оксана. Мама опрыскивает Оксанины волосы средством от вшей. Оксана тиха и послушна.
В ванную заглядывает Марк. Леша сидит у него на шее и водит ладошками по его лысой голове:
– Мам, можно ты меня тоже помоешь? У меня снова все чешется!
– Кать, лучше бы ты их просто побрила, – говорит Марк. – Это лучшее средство. Нет волос – нет вшей. Леха, приехали.
Марк спускает Лешу на пол.
– Да мне нравятся длинные волосы, – отвечает мама. – Они красят детей.
– Эх, вот мы с тобой разные люди. Тебе важна красота, а мне – чтобы все были здоровы. Вы с Ромой ходили к психиатру?
– Да, были сегодня. Симпатичная девушка.
– Что сказала?
– Поставила тревожное расстройство, прописала таблетки.
Марк морщится.
– А вот… Маша Рубцова, сестра Дины Рубцовой, помнишь ее, да?
– Да, – отвечает мама. Она опрыскала Оксанины волосы и теперь чешет их специальным гребнем.
– У нее тоже был трудный период, примерно в том же возрасте, ее отвели к психиатру, тот ей таблетки прописал. Но от таблеток только хуже стало, она потом вообще в больницу попала. Давай без таблеток, а? Таблетки – это большой риск.
– Но Роме-то они могут помочь.
– Кать. Я много об этом читал, пришлю тебе статьи, и ты поймешь, насколько все это неоднозначно.
У мамы звонит телефон, она откладывает гребень, вытирает руки об полотенце.
– Я в любом случае не специалист. Наш доктор явно лучше разбирается в этой теме. Таблетки наверняка проверенные – по крайней мере дико дорогие, – говорит мама.
– Да я заплачу, чтобы ты их выкинула. Больше, чем они стоили.
Телефон замолкает. На экране надпись «Пропущенный звонок. Шура».
– Мне важна эта тема, и я действительно много об этом читал. И тебе бы тоже очень советовал почитать западных экспертов перед тем, как впихивать в детей всякие колеса.
Леша дергает Марка за ногу и ноет:
– Мам, ну вы скоро?
– А я буду так? – спрашивает Оксана. – Мокрая волосы останусь этот шампунь?
– Сейчас. Две минуты, – отвечает мама. – Мы все смоем, но сначала яд должен подействовать.
Телефон звонит снова.
– Именно, – замечает Марк. – Ты готова травить детей ядом вместо того, чтобы просто сбрить эти волосы. То же самое с таблетками.
– О господи, – устало говорит мама. Берет трубку. – Алло, привет, Шурочка! Ну как там твой санаторий? Сахар-то меришь?
Из трубки доносится низкий голос:
– Мам, мне тут очень скучно. Забери меня отсюда!
– А что не так?
– Всё. Тут вообще делать нечего. Мы вожатых презервативами обстреляли, ну, с водой, скучно потому что, а они меня в изолятор засунули! Причем только меня, хотя все кидали. И я тут сижу одна, у меня даже компа с собой нет, а змейка эта на телефоне задолбала уже. Короче, забери меня отсюда. Серьезно, я тут больше не останусь, если не заберешь, я ногу себе сломаю.
– Шур, ну погоди…
Шура вешает трубку.
– Так, все, Оксана, наклоняй голову, будем смывать, – говорит мама.
– В одежде прям?
– Нет, точно, надо снять футболку.
Оксана оживляется, мгновенно скидывает футболку, легинсы, трусы, вертит голой попой.
– Жопа-жопа как магнит мужиков к себе манит! – радостно кричит Оксана и смеется.
