– Че треплетесь? – воскликнул Олег. – Работаем!
Остаток тренировки я провел, упорно сопротивляясь желанию посмотреть на девушку. Мокрая, вспотевшая, с сосредоточенным лицом, она выбивала из стокилограммовой груши содержимое так, что с потолка сыпалась побелка.
Засмотревшись на Дарину, я опустил руки и получил от Олега удар ногой в голову. Витаутович тут же остановил тренировку. Кто выиграл в «большом круге», я так и не понял.
Собрав всех, он поздравил нас с наступающим Новым годом, после чего распустил народ. Остались только мы с Алексеем и Олегом и Рина, без устали молотящая грушу.
Лев Витаутович задержал взгляд на мне и Олеге. Выждав немного, спросил:
– Олег, Саша, что происходит?
Он явно знал о том, что мы договорились выяснить отношения. Мы с Олегом переглянулись, чувствуя себя заговорщиками. Ни он, ни Алексей слить ему предстоящий поединок не могли. Кто-то из тех, кто слышал, как он меня вызвал? Или Лев Витаутович проходил мимо раздевалки и подслушал наш разговор?
Видимо, Олег решил, что нет смысла скрывать очевидное, и ответил:
– Решили поспарринговаться, Лев Витаутович.
Тренер посмотрел на меня тяжелым взглядом судьи, желающего слышать аргументы обвиняемого.
– Кое-кто считает, что в прошлый раз проиграл случайно, – сказал я.
– Кое-кто оборзел, – проворчал Олег.
– Понял, – кивнул тренер. – Давайте вы решите разногласия здесь и сейчас, а не где-нибудь в подворотне. А я прослежу, чтобы все было честно. Один раунд до полной победы.
Говорил он без упрека, без недовольства или злости – просто констатировал факт, и я был ему благодарен. Слова его прозвучали в тишине – Дарина притихла, перестав бить по груше.
– Деритесь в полную силу, раз такое дело, – сказал Лев Витаутович и усмехнулся: – Дабы закрепить сегодняшнюю тренировку.
– А вдруг все же травмируются? – не поверил своим ушам Алексей.
– Тебе же лучше, – с деланым равнодушием отмахнулся тренер. – Считай, премия в кармане, как у самого успешно выступившего бойца «Динамо». Олег, Саша, давайте на ринг.
Через минуту мы с Олегом стояли друг напротив друга, а Витаутович готовился дать отмашку. В углу Олега встал Алексей, в моем – Дарина, вызвавшаяся помочь.
Олег смотрел на меня в упор и страстно хотел восстановить свои пошатнувшиеся позиции. И в этот момент я понял, что для него это вопрос жизни и смерти. Сколько этому Олегу? Двадцать? Двадцать два? Еще совсем пацан. Как Людмила говорила – в поле ветер, в попе дым. Ну выиграю я – и что? Олег еще больше озлобится. А не выиграю – он мне, чего доброго, челюсть свернет, а если обойдется без травм, появится повод для насмешек, что тоже обстановку в коллективе не улучшит.
– Готов? – спросил Витаутович у Олега.
– Готов, – сосредоточенно ответил он.
Казалось, у него пламя из ноздрей вот-вот вырвется.
– Готов? – обратился тренер ко мне.
– Нет, – улыбнулся я и процитировал Лу-Цзы, часто поминаемого Ризвановичем: – Лучший бой тот, которого удалось избежать.
Оба посмотрели на меня: Олег – непонимающе, Лев Витаутович – с интересом. Я объяснил:
– Олег, думаю, Лев Витаутович хочет преподать нам урок. В поединке главное взять эмоции под контроль, думать, что делаешь, иначе проиграешь. Вот и сейчас, сам посуди: мы оба рискуем участием в турнире, здоровьем, и ради чего? Чтобы друг другу что-то доказать? Зачем?
– Чтобы кое-кто не задирал нос, – буркнул он.
Лев Витаутович вроде был серьезен и сосредоточен, но на самом деле он улыбался – это выдавали морщины в уголках опущенных век.
– Обещаю, нос задирать не буду. – Я протянул ему руку. – Будем считать, что ты выиграл. Мир?
Олег посмотрел в потолок, типа задумался. Потом его губы растянулись в улыбке:
– Черт с тобой. Мир.
Он пожал руку мне, потом – тренеру и поспешил удалиться. Усмехнувшись, Алексей последовал за ним.
Когда мы со Львом Витаутовичем остались одни, я спросил:
– Откуда вы знали, что…
Тренер покачал лохматой головой и перебил меня:
– Я не знал. Просто предположил, что будет дальше, учитывая, какой у Олега характер. – Он посмотрел на меня с явным одобрением, улыбнулся уголком рта: – Молодец. Я в тебе не ошибся.
Приложив меня пятерней по спине, он направился к выходу – прямой, как струна, будто напряженный и в то же время какой-то разболтанный. Моя душа наполнялась гордостью и уверенностью, потому что одобрение такого человека дорогого стоит…
После тренировки я готов был сожрать слона. Ощущение голода стало постоянным, изматывающим – как в студенческие времена, когда приходилось варить суп из луковицы, морковки, муки и кубика сублимированного бульона. Сейчас же у меня осталось чуть менее сорока рублей, которые надо растянуть на три дня. Талоны на обед и завтрак Лев Витаутович выбил для меня как для спортсмена, отсыпал пригоршню аминокислот и витаминов – иначе как организму восстанавливаться?
К сожалению, о позднем ужине речь не велась, а социальная столовая работала до полдевятого. Так что у меня осталось лишь десять минут, чтобы туда добраться и поглотить все, что осталось. Если надо, помочь на кухне и только потом наконец-то упасть полумертвым в постель.
В кармане похрустывали Настины билеты на турнир, которые я забыл выложить, под ногами – недавно выпавший снег. За неделю я выучил сокращенные маршруты и сейчас собирался пройти через аварийное ПТУ, куда уже нагнали технику для строительства нового здания. Так я сэкономлю минут семь.
Вот тропинка между бетонными плитами. На снегу – свежие следы, идут они от «газели» на территорию училища. Я нагнулся, миновал заросли сирени, остовы лавочек и шагнул на спортивную площадку, освещенную лишь отблесками далеких фонарей.
Хруп-хруп-хруп – хрустел под ногами снег. Шелестели шины далеких автомобилей. Вдалеке визжали дети. И вдруг донеслись глухие удары, словно кто-то бил по груше.
Вскрик. Удар. Ругань. Опять удар.
– Ах ты сука!
Бах, бах, бах! Женский всхлип. Возня. Удар.
– Убью, сука!
– Помогите! – закричала женщина, закашлявшись после очередного удара.
Больше она не вопила, лишь время от времени взвизгивала. Я остановился, завертел головой в поисках источника звука. Вроде бы действо разворачивалось там, между бульдозером и кучей пеноблоков. В этой мысли меня утвердила ведущая туда цепочка следов. Нет, не цепочка – месиво с алыми каплями крови.
Сердце заколотилось. Кулаки сжались. Здравый смысл прошелестел: «Саня, не лезь. Одного раза тебе не хватило? Их много. Вали отсюда и вызывай милицию».
Совесть, подстегиваемая удалью молодецкой, возразила:
– Пока наряд приедет, женщину убьют.
– И тебя тоже убьют, как в прошлый раз! – возопил здравый смысл.
Моего секундного замешательства преступникам хватило. Из темноты выступили две тени, третья метнулась перекрывать выход, четвертая – выход. Да сколько вас тут?
У троих в руках были прутья арматуры, что у четвертого, я не заметил. Ясно одно: живым они меня выпускать не собираются. Видимо, они приехали потрошить привезенные стройматериалы, нейтрализовали сторожа, а я им помешал. И что делать? Звать на помощь? Прорывать оборону и бежать?
Враги начали брать меня в кольцо. Судя по стойкам, матерые ребята. Тот, что был безоружным, взмахнул рукой – блеснуло лезвие ножа.
Побегу – догонят. Позвонить в милицию – не успею. Остался единственный выход – стать лучшим в мире, например, бегуном. Или бойцом.
Но тогда прощай, победа на турнире…
Глава 2
Всю жизнь на лекарства работать будешь!
– Помогите! – прокричала женщина еще раз – звонко и отчаянно. – На по…
Ее снова ударил скрытый в темноте преступник. Да сколько их там?
Как стая волков, воры начали брать меня в кольцо. Насколько можно было разглядеть, все матерые, всем за тридцать, некоторые, наверное, имеют не одну ходку – опасные товарищи, а не какая-то шпана приподъездная.
Ощерившись, мужик с ножом поманил меня к себе, поиграл лезвием. Я попятился, не давая себя окружить. Что же делать? Так, стоп. Не паниковать! Мысли были четкими и… громкими, что ли.
Саня, можешь ли ты убежать? Нет, догонят. Можешь победить четверых? Тоже нет. Значит, Саня, либо ты «лучший в мире», либо труп. Думай быстрее.
Трупом я точно быть не хочу.
«Хочу стать лучшим в мире уличным бойцом», – решил я и ощутил, как по телу прокатилась горячая волна, время будто стало тягучим, как мед.
Первым атаковал вор с ножом. Я схватил его за руку, резко развернул, прикрываясь им от мужика с арматурой. А дальше тело действовало само.
Удар по вытянутой руке – локтем сверху, коленом снизу. Хрустнули кости. Схватившись за изувеченную руку, нападающий завопил, роняя нож.
Уловив движение за спиной, я ушел с линии атаки в сторону – подкравшийся сзади противник вместо меня ударил арматурой сугроб.
Поднырнуть под замахнувшегося противника слева. Отвесить ему апперкот в челюсть. Клацнули зубы. Башка запрокинулась. Он начал заваливаться назад, махая руками и стараясь удержаться за воздух. Вот тебе ускорение – я ударил его прямым в нос. Есть! Этот не боец. Минус два.
Оставшиеся двое поняли, что я опасен, и наступали единым фронтом, плечом к плечу, тыкали в меня арматурой, будто прощупывая.
Атаковали они стремительно. Тот, что справа, поддел снег сапогом и швырнул мне в лицо, но я повернулся боком, и им не удалось меня ослепить. Отшатнулся от прута. Схватил бьющего за запястье, сдавил его – пальцы разжались, и арматурина выпала. Следующий удар – толчок в затылок ладонью и встречный коленом в лицо. Хрясь!
Четвертый их товарищ пятился, выставив перед собой дрын, как крест перед Вием.
– Отвали, падаль! – крикнул он. Его подельник скрывался в тени, где били женщину, и отступающий заорал ему: – Руся, твою мать! Этот черт махаться умеет!
Движение в черноте. Очертания силуэта. Выпростанная вперед рука…
Не умом, чутьем я определил, что у него пистолет, и рыбкой нырнул за сугроб. Грохнул выстрел, еще один. «Если ты слышишь выстрел, значит, эта пуля не твоя».
Я заозирался в поисках убежища, ведь от пули меня никакая реакция не спасет. Ничего, только сугробы.
– Подох? – спросил стрелок, которого звали Русей.
– Хрен знает, – отозвался мужик с арматурой. – Не видно ни хрена!
Хруп-хруп-хруп – прохрустел снег под ногами чуть в стороне. Я лежал неподвижно.
– Так глянь.
– Сука, долбанулся? Валить надо, пока менты не…
Воцарилась напряженная тишина, лишь скулил вор со сломанной рукой, а потом вдруг – всхлип, удар, выстрел. Глухой звук падения – как мешок картошки уронили.
Я выглянул из-за сугроба. Два силуэта сцепились друг с другом. Вор с арматурой бежал на помощь подельнику. А я рванул спасать неизвестного, выбившего пистолет из рук моего несостоявшегося убийцы.
Подхватил обломок пеноблока. Метнул в замахнувшегося вора – попал в голову. Не вырубил его. Но нескольких секунд хватило, чтобы подбежать к дерущимся и отправить в нокаут последнего со словами:
– Третий лишний.
Остался стрелок, связанный боем с… женщиной. Даже скорее девушкой с распухшим и окровавленным лицом. Как неплохой борец, она обхватила его ногами и закрылась, а он тщетно пытался расковырять защиту. Вытащив пистолет из снега, я долбанул рукоятью его по затылку – крякнув, он повалился на девушку в красном пуховике.
Запихнув пистолет в карман, я стащил с девушки тушу преступника и спросил у нее:
– Ты в порядке?
Впрочем, и так ясно было, что девушка не в порядке: нос наверняка сломан, кровища так и хлыщет, глаз подбит. Не ответив, она перевернулась, ткнулась лицом в снег, окрашивая его алым, и мелко затряслась.
Понимая, что расслабляться нельзя, и поглядывая по сторонам, я обнял ее за плечи и прошептал:
– Ну, успокойся. Все позади.
– Как же я теперь… на турнир, – проскулила она, тряхнула головой и вдруг затихла.
– На турнир? – переспросил я.
Перевернув девушку, я с трудом узнал Дарину, с которой познакомился в «Динамо». То есть Рину.
– Зачем же ты в это влезла, дуреха? – проговорил я.
– Сторож… скорую… – прохрипела она, закатила глаза и обмякла.
Нахлынула паника, я испугался, что девушка умерла, расстегнул молнию залитой кровью куртки, нащупал пульс: нет, Дарина дышала, и сердце билось сильно, ровно. Повернув ее голову набок, чтобы не захлебнулась кровью, я глянул на поле боя, где в неестественных позах замерли тела. Вор со сломанной рукой вскочил и рванул к дыре в заборе, я в несколько прыжков догнал его и придушил.
