Владислав Крисятецкий "Режим полёта"

СОШНИКОВ (после паузы, хмуро). Любить, значит… Сопереживать.

Он поворачивается, неторопливо подходит к столу, оглядывает его. Затем задумчиво приподнимает тарелку Вики. Разворачивается к Макарову. Усмехается ему. И вдруг со всей силы запускает тарелкой в его направлении. Фарфор разбивается рядом с головой Макарова, в него летит россыпь осколков и брызги майонеза. Он изумленно смотрит на Сошникова. Тот, зло сверкая глазами, надвигается на него.

СОШНИКОВ (сквозь зубы). Ты знаешь… Как ни странно, в словах Василича есть логика… Вот только одно в его легенде не сходится. (Он останавливается перед Макаровым, и, сощурившись, смотрит ему в глаза). Знаешь, кто в ней не на месте? (Свирепо.) Ты! Ее новый знакомый, которого никто не видел и не знает! Скромник, рассуждающий о любви и не видящий дальше своего носа! Она никогда не привела бы в дом такую бестолочь! (Хищно усмехается.) Не привела бы просто так. Уж не оттого ли эта ее расчудесная отрава на тебя не действует? Уж не ты ли и помог ей часом, а, радость моя? Ну? Подсобил шлюхе нашей смазливой?..

Вдруг Макаров наносит Сошникову удар в челюсть. Тот отскакивает, поднимает на него недоуменный взгляд, затем улыбается.

СОШНИКОВ. Вот это уже неплохо. Хотя сучка наша, наверное, бьет посильнее, чем ты.

МАКАРОВ (гневно). У тебя нет права так ее называть! Ты и все вы – пустое место по сравнению с ней!

СОШНИКОВ (злобно ухмыляясь). А знаешь, о чем я мечтал весь сегодняшний вечер? И о чем продолжаю мечтать даже сейчас, хоть и знаю, что жить осталось несколько минут. Не о том, чтобы повидать родных или жену мою, тупую бесчувственную корову. Я мечтаю о том, чтобы разложить нашу любимую Викулю прямо здесь… (Показывает на стол). Вот прямо здесь, среди жрачки и бухла. И услышать, как она будет стонать и кричать на весь этот долбаный дом и все окрест…

Макаров бросается на Сошникова с кулаками, но тот легко уворачивается от его ударов.

СОШНИКОВ (ободряюще). Давай, малыш, давай! Еще! Будь мужиком! Ну! (Снова уворачивается и сам наносит тяжелый удар).

Макаров падает на колени, судорожно хватая ртом воздух. Сошников склоняется над ним, уперев руки в колени. Сам дышит с трудом. Постояв немного, по-отечески хлопает Макарова по плечу.

СОШНИКОВ (переводя дыхание, хрипло). Ладно, пойду я. Что-то стало душно здесь.

Пошатываясь и шаркая, направляется в прихожую. Перед тем, как хлопает входная дверь, слышится его хриплый кашель.

В комнате остаются Макаров и Рушевич.

Какое-то время молчат. Рушевич периодически всхлипывает. Макаров, оглянувшись на кровать с телом Лаврентьева, садится прямо на пол, рассеянно смотрит в сторону окна.

МАКАРОВ (Рушевичу, негромко). Как вы?

РУШЕВИЧ (после паузы, печально, шмыгая носом и часто останавливаясь). Плохо… И вовсе не от яда этого, а просто… Глупо все… Глупо, что жизнь заканчивается вот так… А мне толком нечего вспомнить, нечем гордиться. (Грустно усмехается Макарову.) Ей-богу, скорей бы уже. Если, конечно, зараза и правда была в этой бутылке. (Пинает лежащую бутылку, та со звоном катится по полу и ударяется о стену.) Столько лет прожито, а ради чего… Так и не довелось понять… Когда был молодым, то уверял себя, что посвящу жизнь науке… Но потом времена изменились, все мои исследования стали никому не нужны… Стало кружить меня там-сям… И никогда… никогда больше я не чувствовал себя на своем месте. Никогда… Женился и то неудачно. Да и какой из меня муж, а тем более отец. Никакой. Дочь не видел уже лет семь… А может и больше… И она не звонит, не приезжает… Совсем взрослая уже… По дискотекам бегает, наверное. С мальчишками гуляет. (Всхлипывает.) Кажется, Вике было столько же лет, сколько Тане сейчас… Когда ее папа нас познакомил… Викуля была забавная такая… С косичкой… Милая, озорная… (Снова всхлипывает, с отчаянием.) Время… Проклятое, проклятое время!.. Оно меняет всех нас, ломает. Рушит идеалы. Подталкивает к страшным поступкам, к предательству. (Его речь замедляется, становится нечеткой.) Мы перестаем за себя отвечать, только оправдываемся… Наверное, нам не хватает тепла, уверенности… Какой-то внутренней силы, чтобы сохранить самое лучшее в себе. Мы становимся жестокими. И от этого страшно… Страшно жить. Страшно от пустоты. И не хочется… Больше ничего не хочется. Ничего.

ВНЕЗАПНЫЙ ГОЛОС ИЗ ПРИХОЖЕЙ (восторженно). Браво! Гамлет курит в сторонке! Даешь «Оскар» Василичу!

Макаров рывком поворачивает голову.

В комнату входят Сошников и Вика. Сошников широко улыбается Рушевичу.

СОШНИКОВ. Слушай, Василич, а ты талант, оказывается! Тихий-тихий, а вдруг как выдаст серенаду! И разрыдался-то как натурально! А когда ты бутылку со стола схватил и стал заливать в себя из горла, я прямо чуть не заржал! Сразу бы весь спектакль коту под хвост! Ты хоть предупредил бы!

За спиной Макарова слышится язвительный смех. Он ошеломленно оглядывается. Лаврентьев лежит на боку, подперев голову рукой и лукаво смотрит на него.

ЛАВРЕНТЬЕВ (с иронией). Да уж, Василич, у меня прямо простыня намокла от слез. Несколько раз порывался подскочить с криком «Верю!»

РУШЕВИЧ (выпрямляется в кресле, деловито надевает очки, говорит с прежней безмятежностью). Ничего особенного. А предупредить не мог, потому что сам не знал, что скажу и сделаю. Это называется импровизацией.

Макаров встает и оглядывает всех с недоумением. Смотрит на Вику. Та молча смотрит на него, ее лицо серьезно, взгляд кажется утомленным.

МАКАРОВ (отрывисто). Что происходит?

СОШНИКОВ (вспоминает о Макарове, усмехается ему). Прости, Пал Михалыч, что стукнул тебя. Но и ты ведь мне в челюсть засадил.

ЛАВРЕНТЬЕВ (отбрасывая простыню, садится на кровати). Да, вот в такие игры иногда играют в этом доме, дядя Паша. Викуля поведала нам о тебе и попросила разыграть весь этот маскарад. А мы согласились. Отчего бы, думаем, не сыграть с незнакомцем-ротозеем вроде тебя? Который может так легко принять весь этот цирк всерьез. Ты ведь с перепугу даже не проверил, мертв я на самом деле или просто прилег. Доверился нашему отставной козы лекарю Стасу, который даже массаж сердца делать не умеет.

СОШНИКОВ (насмешливо). Может, я еще и искусственное дыхание должен был попробовать?

ЛАВРЕНТЬЕВ (поеживаясь). В этот раз нет, я бы возражал.

МАКАРОВ (растерянно). Не понимаю… Отравленная водка, письмо…

СОШНИКОВ. Всё липа.

МАКАРОВ. А звонок подруги, а машина, а мобильники…

ЛАВРЕНТЬЕВ. А подруге она позвонила, когда увидела тебя в окно. Попросила перезвонить через полчаса, и разыграла всю эту взволнованную болтовню. Обычные женские фокусы.

СОШНИКОВ. Машина стоит за домом, сам видел, она и не ездила никуда, просто переставила с глаз долой. (Вике.) А вот мобильник вернула бы человеку, теперь уж можно, наверное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69121456&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.