Мы с мамой остались одни, когда мне исполнилось пять лет. Она родилась и выросла в уютном курортном городке на берегу Черного моря. Там мама встретила красивого молодого моряка, приехавшего в отпуск. Он пообещал красавице вечную любовь и золотые горы. Недолго думая, она отправилась за мужем на север, туда, где весне никогда не было места. Первым ее потрясением стали долгие холодные зимы, плавно перетекающие в прохладные туманные летние дни, стремительно завершающиеся слякотной промозглой осенью.
Дом, в который приехала молодая жена, оказался вовсе не дворцом, золотые горы – обыкновенной зарплатой матроса рыбообработчика, но назад дороги не было. Цветущие каштаны, дурманящий аромат лаванды и сирени остался где-то очень далеко в прошлом. Своей матери в письме она написала, что счастлива с мужем, любит их дом, обожает чарующую красоту этой суровой земли. Вскоре молодая супруга сама поверила в эти слова, устроилась в консервный цех на ручную расфасовку рыбы, старалась подружиться с местными жителями.
Об отце я помнил немногое – он редко бывал дома. Однажды после долгой командировки он отрастил бороду и в таком виде заявился домой, в тот вечер я его вовсе не признал. Мама рассказывала, что я кричал как резаный и не давался на руки до тех пор, пока папа не вышел из ванной комнаты с «лысым», но знакомым лицом.
На нежность отец был скуп, подарки дарил редко. Он мечтал купить кооперативную квартиру, иностранную машину, съездить в Болгарию на «Золотые Пески». Стремился на всем экономить, деньги копил в сберегательном банке. Но его мечтам не суждено было сбыться. На судне, где он работал, произошел несчастный случай. Забрасывая сети, отец зацепился за трос, который выкинул его за борт прямо на винты. Команда экипажа утверждала, что он был нетрезв, поэтому не отреагировал на происходящее, говорили, будто отец накануне поскандалил с капитаном по поводу заработка и крепко напился перед вахтой. Что бы ни случилось в том злосчастном рейсе, мама в двадцать пять лет осталась вдовой с маленьким ребенком на руках, в сером унылом городке, ежедневно раскладывая рыбу по консервным банкам…
За шесть лет жизни в Заозерске она привыкла к погоде и людям, окружающим ее. В доме родителей ее никто не ждал, младшие сестры за это время повыскакивали замуж, супругов привели жить в родительский дом. Места для молодой вдовы с ребенком в этом доме не было.
Горевала по мужу мама целый год, но потом решила заняться устройством личной жизни, которая никак не клеилась. Вскоре она начала выпивать. Иногда мама возвращалась домой только под утро, пропахшая дымом сигарет и спиртным, часто в пьяном угаре горько плакала. Будучи трезвой, пыталась сохранить уют в нашем доме, но, погружаясь в густой алкогольный дурман, начинала говорить гадости, за любую провинность могла ударить. Но я любил и жалел ее. Перекошенное от алкоголя лицо с размазанной косметикой не вызывало у меня отвращения к ней, мне так хотелось сделать что-нибудь хорошее, способное вернуть маме счастье…
В моей голове возникали и исчезали разные идеи по этому поводу но ни одна из них, как я полагал, не заслуживала одобрения. Однажды в гостях у своего приятеля я услышал разговор хозяйки квартиры по телефону. Та говорила, что лучший подарок для женского счастья – французские духи. Стоили они по тем временам космическую сумму денег. До празднования 8 Марта оставалось полтора месяца, я почему-то был уверен, что сумею найти деньги на духи, так необходимые для счастья мамы. Досмотрев с приятелем фильм про Брюса Ли, я, окрыленный идеей, поспешил домой. В моей голове возникали планы, как добыть деньги, один фантастичнее другого…
Прошло несколько дней, а планы не сбывались, и тогда на помощь пришел, как это иногда бывает, счастливый случай.
Жившая в колясочной выгородке собака по кличке Альфа разродилась восемью щенками. Старая гулящая дворняга не впервые приносила приплод. Я решил взять одного щенка себе на откорм, чтобы продать местным охотникам за большие деньги. Спрятав его за пазуху, я отправлялся гулять с ним на свою любимую стройплощадку новой школы. На окраине Заозерска, бесспорно, это было самое грандиозное строительство. В тот день я напряженно всматривался в китайцев, пытаясь понять, похожи ли они на моего кумира Брюса Ли.
Увидев меня со щенком, один из китайцев подошел и с помощью жеста попросил отдать щенка ему. Я сделал вид, будто не понял иностранца. Китаец вытащил три рубля и протянул их мне. Застыв на месте, я думал, как поступить. Пауза длилась недолго и… сделка состоялась.
На следующий день я принес еще одного щенка. Старый китайский знакомый вновь подошел ко мне и протянул три рубля. Трехрублевые бумажки вновь перекочевали в карман молодого «предпринимателя», а щенок – в руки китайского строителя. Зачем китаец покупал щенков, меня мало заботило.
Правда, где-то под ложечкой щемило чувство вины перед Альфой, но ведь я старался ради своей мамы. К тому же я был уверен, Альфа родит себе еще детей. Так продолжалось почти две недели. Я искал собачат по подвалам и носил их к будущей школе. Сумма выручки росла, и заветные французские духи становились не такой уж далекой мечтой.
Однажды я увидел, что не одинок в своем промысле. Пришлось с помощью кулаков отстаивать свое право на бизнес. Накануне 8 Марта конкуренция становилась жестче. Я спешил, ведь подарок нужно было еще купить до начала праздника. Когда нужная сумму была собрана, я отправился в универмаг, где меня ждала небольшая синяя коробочка духов с заветным словом «Сlimat».
По дороге в универмаг я встретил своего подельника по отлову собак, он ошарашил меня известием: оказалось, китайцы покупали щенков, чтобы есть их мясо в своих традиционных блюдах…
Мое сердце сжалось от боли, я засунул руку во внутренний карман куртки, вытащил деньги, аккуратно свернутые в носовой платок. Собаки, щенки, китайцы, конкуренты, все перемешалось в голове, я посмотрел на кровавый заработок и тихонько заплакал. Потом вспомнил маму, рыдающую накануне сильнее прежнего, смахнул слезы и отправился за подарком.
Полногрудая розовощекая продавщица универмага Мария Ивановна встретила меня, жуя кусок хлеба с салом. Когда я сказал, что хочу купить, небрежно вытерла руку о фартук, стала оживленно интересоваться, откуда у меня столько денег. В ответ я дрожащим голосом ответил, что заработал. «Ну, да!» – усмехнулась она и протянула мне какую-то бумажку и отправила на кассу. Кассирша сидела в углу универмага за огромным кассовым аппаратом в специальной будке, выполненной из плекса. Переворачивая страницы пальцами, безвкусно унизанными золотыми кольцами, она читала какую-то книгу. Увидев название покупки, заохала, закряхтела, стала говорить, что я настоящий мужчина и опора свой беспутной матери. Мария Ивановна решила поучаствовать в нашем диалоге и на весь универмаг стала кричать, что наверняка деньги я спер у мамки или еще у кого-нибудь. В ответ кассирша сказала, что мальчишка герой и не важно, как добыл деньги. Пробив нужные цифры на кассе, кассирша передала мне чек. Мария Ивановна уже успела заглотить свой бутерброд, внимательно посмотрела на меня, взяла чек и передала заветный подарок. Женщины, не стесняясь меня, стали обсуждать своих мужей, любовников, сыновей. У каждой были свои доводы про честность возникновения денег в их семьях, они спорили о необходимости подарков, которые обе давно не получали…
Прибежав домой, я свернулся на диване калачиком и снова заплакал, подвывая, как неказистые дворняги, у которых я забрал собачьих детей.
Ночью мать вернулась пьянее обычного: «Женька, засранец! В универмаге сказали, ты воруешь! Признайся! Воруешь?!» – кричала она, подошла ближе и влепила крепкую пощечину. Не ожидая оплеухи, падая, я ударился о металлический край стола и рассек себе висок. Кровь фонтаном хлынула на лицо.
Мама перепугалась и стала метаться по комнате в поисках аптечки. Пьяный туман мгновенно слетел с ее глаз, она стала плакать и умолять простить ее. Как только она смогла остановить кровь, прижала меня к себе, стала говорить, что не хотела сделать мне больно, спрашивала, смогу ли я ее простить когда-нибудь. «Я хочу сделать тебе подарок, не бойся, деньги не ворованные, я их заработал», – дрожащим от слез голосом ответил я. Вытащив из сумки заветную синюю коробочку, я протянул ее маме. Увидев надпись «Сlimat» Lancome, она расплакалась еще сильнее. Я перепугался, подумал, что купил не те духи, мысленно поругал маму приятеля, которая с таким самозабвением говорила, что женское счастье во французских духах, проклинал себя за бесполезное мучение невинных животных. От досады слезы текли по моим щекам, ведь счастливой маму я так и не сумел сделать.
Когда мама упокоилась, сказала, что давно мечтала именно об этих духах, поблагодарила за подарок и расспросила, как я заработал деньги. Маме врать я не стал и рассказал всю историю происхождения духов.
Всю ночь она не спала, плакала, сидя на кухне. Утром на столе я увидел свои детские фотографии и открытую коробочку с духами. Мама приветствовала меня нежными объятиями, предложила вкусный горячий завтрак. Уходя, сказала, что клянется больше не пить и постарается изменить нашу жизнь в лучшую сторону. Зайдя в контору своего консервного цеха, она написала заявление об увольнении. За несколько дней распродала или раздала наше скромное имущество, сняла все сбережения отца и в канун 8 Марта мы покинули Заозерск навсегда…
Случай в «Гареме»…
В переводе с арабского языка слово «гарем» обозначает запретное, священное место. Во времена султанов так называлась закрытая и охраняемая жилая часть дворца или дома, в которой жили жены мусульман. Благодаря литературе и живописи постепенно гарем приобрел свой фантастический образ отдельного мира, замкнутой среды, утопающей в роскоши и тайнах, запретной части культуры Востока, к которой непременно хочется прикоснуться.
С раннего детства я испытывала особенный трепет от восточной музыки и танцев. С первой минуты влюбилась в турецкий фильм «Королек – птичка певчая». С волнением следила за судьбой Фериде и Кямрана (главных героев киноромана). В юности моим кумиром стал Таркан, чуть позже Мустафа Сандал. Как только в моей жизни появилась возможность провести отпуск за границей, страну долго выбирать не пришлось. Свою любовь к Турции я смогла привить всем членам моей семьи.
Когда моя дочь была ребенком – весь мир крутился только вокруг нее. Правильное питание, своевременный отдых, пристальное внимание во всем. Отпуск не был исключением, вне зависимости от насыщенных культурных программ и желания «оттопыриться» ребенок всегда был на первом месте. Время пролетело незаметно, дочечка стала студенткой вуза и этой осенью не смогла составить нам компанию. В этом году мы с мужем впервые поехали отдыхать только вдвоем.
Сентябрь подходил к концу, когда наш самолет приземлился в международном аэропорту города Анталия. Мы улетали «от плюс десяти градусов по Цельсию», а приземлились «в плюс тридцать пять». Пройдя все таможенные формальности, мы отправились в отель, выполненный по образцу дворца Топкапы в Стамбуле в стиле Великой Османской империи. На ресепшене нас встретила улыбчивая служащая, зарегистрировала в отеле и предупредила о предстоящей встрече с гидом туристической компании принимающей стороны, которая должна была состояться на следующее утро.
Уставшие после утомительной дороги, но счастливые мы отправились вслед за худеньким парнишкой, любезно предложившим донести наши многочисленные чемоданы. Номера в отеле были расположены в отдельных корпусах, увенчанных башенками, объединенных друг с другом аллеями, увитыми цветущими деревьями и растениями. Территория отеля мгновенно погрузила нас в атмосферу дворцового городка. Добравшись до номера, я выскочила на балкон и увидела сказочные здания, украшенные разноцветной мозаикой, огромный бассейн и красивое бирюзовое море. Взвизгнув от радости, я предложила быстро переодеться и отправиться «на разведку» нашего места отдыха.
Вокруг неторопливо гуляли люди, пели необычные птицы. Мы с мужем резко отличались от других отдыхающих по цвету кожи, которая была сметанно-белого цвета, а также напряжению в лице и теле, которые еще не погрузились в полноценный отдых. Окончания дня прошло, словно на одном дыхании. Солнышко быстро скрылось за горизонтом, к ужину на улице было уже темно. На вечернюю программу мы решили не оставаться, поскольку валились с ног от усталости и волны нахлынувших приятных эмоций. В номере нас ждала огромная кровать, застеленная белоснежным хрустящим бельем с ароматом сандала. Сон захватил нас в свои объятия, как только головы коснулись мягких подушек.
Утром нас ждала встреча с гидом, о которой предупреждала девушка с ресепшена. Собрав необходимые документы, мы отправились в конференц-зал. Вокруг кружились девочки-официантки, одетые в национальные костюмы, везде стояли живые цветы. Молодой бодрый парень по имени Дима представился нашим гидом, рассказал о правилах поведения в отеле и стране, плане размещения баров и ресторанов, нюансах использования страховки. После чего перешел к демонстрации экскурсионной программы. Яркие картинки, видеозаставки, сопровождаемые хорошо выученным эмоциональным текстом и возможностью именно сегодня получить шикарную скидку, сделали свое дело. Недолго думая, мы с мужем решили отправиться в небольшое путешествие по Средиземному морю на роскошной многопалубной яхте под таинственным названием «Гарем». Восточные интерьеры морского судна манили своей красотой. Анимационная программа, фотосессия в национальных костюмах, заграничные напитки, посещение самого красивого и огромного водопада, купание в открытом море предвещали возможность провести прекрасный день. Дима с легкостью выдал нам билеты, взял наличные деньги и предложил в другой день посетить исторический центр Анталии. Находясь в состоянии эйфории, мы подхватили эту идею и купили еще одну возможность прикоснуться к истории страны, в которую я была влюблена с раннего детства.
Следующие несколько дней прошли в бесконечном празднике души сердца и тела. Море температуры парного молока и яркое, но не беспощадное солнце придавали нашей коже румяный оттенок, стирая грань между нами и иными отдыхающими. Живая музыка по вечерам, вкуснейшие коктейли, мысли, которые все дальше отдалялись от работы, погружали наши души в умиротворение. Возможность быть рядом с родным любимым человеком, с которым перед отпуском мы почти не виделись, дарила сердцу восторг.
Настал день, когда яхта «Гарем» должна была приоткрыть все тайны восточной культуры. В назначенное время мы подошли на ресепшен, показали билеты и стали ждать, когда за нами приедет автобус. Транспорт опаздывал. Мы заметили, что рядом с нами стали волноваться другие туристы. Мужчина, который, как и мы, был обеспокоен опозданием автобуса, обладал черной курчавой шевелюрой и огромной черной бородой, был одет в шорты и свободную футболку. Рядом с ним был другой мужчина и две женщины, одетые в длинные темные платья. Головы женщин были покрыты черными платками. Рядом крутилась девчушка лет четырех. Когда я прислушалась, поняла, что туристы говорят на русском языке. Утреннее солнышко набирало силу, температура воздуха стала расти. Посмотрев на женщин, я мысленно пожалела их, поскольку даже в шортах мне становилось жарко. Но женщины оживленно что-то обсуждали, не обращая внимания на подступающую жару.
Минут через пятнадцать за нами подъехал огромный автобус. Правда, мест в нем почти не осталось. Мы с трудом отыскали местечки в хвосте и отправились на морской вокзал, где нас ожидала долгожданная яхта. Гид в автобусе обычно рассказывает о месте, куда мы отправляемся, обычаях страны либо последних новостях. Но тогда мы еще не подозревали, насколько неожиданно пройдет наше мини-путешествие. Девушка гид решила максимально порвать все шаблоны и начала рассказ о сериале «Великолепный век». Потом сама перебила себя и уточнила, что исторические события в этом фильме серьезно искажены. Вскоре снова вернулась к последним событиям из жизни киношного султана Сулеймана и Хюррем. Мой любимый муж вопросительно посмотрел на меня, поскольку никогда не видел этот фильм, в ответ я только растерянно пожала плечами. Через мгновение я обратила внимание, что он сладко заснул, покачиваясь в своем кресле под нудный писклявый голос гида, пересказывающий в вольной трактовке историю фильма, который вряд ли когда-нибудь посмотрит.
Через полчаса мы были на месте. Выйдя из автобуса, мы отправились вслед за гидом. Чтобы пройти на территорию морского порта, нужно было обязательно преодолеть рамку металлоискателя. Улыбку вызвало не то, что рамка вообще не издавала звуки, а то, что рядом с ней не было ни одного работника, и ее легко можно было обойти. Отбросив иронию, мы смело двигались навстречу новым ощущениям, но, подойдя ближе, мягко говоря, обомлели. Перед нами красовалась видавшая виды посудина – катамаран с надписью «Harem». Сначала я даже не поверила, что в него могут поместиться около сорока человек. Взбираясь по хлипкому мостику, я поняла, что нас немного обманули, но, призвав свой оптимизм, не стала раньше времени паниковать. Увидев палубу, мои надежды на комфорт стали таять как первый снег. Чтобы присесть на диванчики, прежде нужно было их тщательно протереть от грязи. Хорошо, что влажные салфетки мы всегда берем с собой. Для проведения фотосессии вместо национальной одежды был предложен большой, красивый, разноцветный попугай. Заграничные напитки были заменены напитками местного производства. Однако вино, предложенное в пути, даже такому неизбалованному ценителю, как я казалось произведено из полиэтиленовых отходов. Чай мы даже не решились попробовать, поскольку он подавался в одноразовой посуде, повторно вымытой в тазу со странного цвета жидкостью. Воды в туалете быстро не стало. Душевые шланги, необходимые чтобы смыть соль с лица и тела после купания в море, отсутствовали. Пушка, предназначенная для пенной вечеринки, по словам персонала, таинственным образом исчезла накануне путешествия. Анимационная программа была заменена шумной клубной музыкой вперемешку с веселыми еврейскими песнями.
Мы смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Но в глазах мужа я видела тот знакомый огонек, который предвещал большие неприятности со здоровьем у гида Димы. Мне было горько от того, что это я настояла на экскурсии, и обидно за такой «тупой развод». Однако наши соотечественники из других отелей, испив вина, подкрепившись сомнительным обедом, на который мы не отважились идти, веселились на славу. Громко подпевали и хаотично танцевали, не попадая в такт музыке. Последним шансом исправить неприятные ощущения от путешествия было созерцание самого большого и красивого городского водопада. Но как только мы приблизились к нему, стало ясно, что шансов больше нет.
Огромная струя светло-коричневого цвета срывалась со скалы, расположенной на окраине Анталии, и с шумом падала в красивое бирюзовое Средиземное море. Необычный цвет водопада, расположенного в черте города, без лишних слов убедил нас, что это часть канализационного стока курортного города. Народ кинулся фотографировать «прелести» природы. Позже за отдельную плату несколько туристов пересели на моторную лодку, чтобы поближе рассмотреть потоки пресной нечистой воды. Водяная пыль с нечистотами тонким слоем покрыла носовую и среднюю часть судна. Теперь стало понятно, почему поверхности столов и стульев такие липкие. Затем пассажирам было предложено искупаться. Казалось, что все вокруг было дурным сном, в котором всем, кроме нас, почему-то хорошо и весело. Муж согласился на экскурсию лишь из-за купания в открытом море, но теперь в его глазах я видела лишь разгорающееся пламя негодования.
Уйдя от шума и бесовских скачек нетрезвых сограждан, мы решили сесть на нос яхты «Гарем», который на несколько часов действительно превратился в место, откуда было невозможно выбраться. Этот плен должен был тянуться еще несколько часов. Традиционно протерев влажными салфетками от грязи стулья, мы присели, но вскоре обнаружили, что одежда наша сделалась влажной от мелких брызг и к тому же источала неприятный запах. Виды прекрасного моря немного успокоили нас, а возвращение в морской порт подарило неописуемую радость.
Муж помог спуститься с трапа, и мы отправились к нашему автобусу.
Прибыв туда раньше всех, мы воспользовались возможностью выбрать более комфортное место, нежели то, которое досталось нам на пути в морской порт. Так поступили и наши соседи по отелю. Было заметно, что мужчина с бородой негодовал точно так же, как и мой муж. Их взгляды встретились. Почти в унисон они предложили разобраться с гидом Димой, поскольку у него были такие же претензии, что и у нас. Мужчина сел на переднее место, остальные его спутники разместились дальше за его спиной. В это время к автобусу подтянулись остальные туристы. В воздухе мгновенно запахло уксусом и спиртом. Обнаружив, что одно переднее место занято, подвыпивший мужчина лет тридцати предложил мужчине с бородой освободить место, поскольку хотел сидеть со своей супругой, якобы в автобусе укачивает. Мужчина с бородой корректно объяснил, что тоже плохо переносит автотранспорт. Несмотря на то, что молодой человек был в компании жены, родителей и трехлетнего сына, он вел себя по-хамски. На судне он перебрал горячительных напитков, и ему хотелось «приключений». Возмущенному пассажиру гид предложил разместиться на соседнем переднем сиденье, а остальной семье пройти на свободные места. Эта идея не понравилась молодому бузотеру, но наплывающая волна людей сзади не оставила времени для полновесного скандала. Девушка осталась сидеть впереди, а ее супруг отправился в хвост автобуса, где его ждали родители и сын, рыдающий навзрыд от того, что упал в проеме автобуса у вторых дверей, когда родители пытались занять передние места. Когда напряжение схлынуло, водитель закрыл дверь, чтобы отправиться в путь. Как только автобус тронулся, россиянин в возрасте примерно сорока пяти лет с соседнего кресла вдруг увидел, что его жены нет рядом. Он стал метаться по автобусу, громко звать ее и требовал открыть дверь. Я посмотрела в окно и увидела женщину, которая была одета в плавки для купания и растянутую короткую футболку. Она глупо улыбалась и с трудом двигалась. Мужчина выскочил из автобуса и, замысловато петляя, бросился ей навстречу. Влюбленные нашли друг друга. Со второй попытки мы наконец-то уехали с морского причала.
Мягкий автобус двигался быстро, сложилось впечатление, будто водитель сам хотел скорее избавиться от общества сильно выпивших веселых русских туристов. Однако светофоры были препятствием на пути нашего скорого расставания. На одном из них автобус резко затормозил, всем пришлось схватиться за поручни. Водитель извинился и поехал дальше. В этот момент подвыпившему соотечественнику, который все время наблюдал за своей женой с хвоста автобуса, показалось, будто мужчина с бородой погладил руку его ненаглядной. Он вскочил с места, подбежал к обидчику и со всего маха ударил его по руке и лицу. От неожиданности все растерялись, кроме женщины в черной одежде. Она оказалось супругой мужчины с бородой. Маленькая хрупкая мусульманка, словно коршун, набросилась на тридцатилетнего драчуна, вцепилась в его волосы и стала громко кричать. Только в художественных фильмах я видела такую ярость восточных женщин, готовых умереть за своих мужей. В автобусе началась потасовка. Кричали дети, женщины, отец зачинщика драки включился в потасовку. Выяснилось, что после резкой остановки мужчина с бородой лишь схватился за подлокотник соседнего кресла и вовсе не собирался проявлять какие-то знаки внимания. Но эти доводы разъяренная семейка не слушала. Она мстила бородачу за то, что он не уступил свое место. Перепуганный водитель остановил автобус и вместе с гидом выскочил на улицу и начал кому-то звонить. Крики не прекращались, переходя во взаимные оскорбления, ненормативную лексику и предложение выйти на улицу разобраться. Ситуация все больше накалялась. «Ну, все», – сказал мой муж и встал с кресла.
Громким хорошо поставленным голосом он приказал всем замолчать и сесть по своим местам. На секунду стало тихо, после снова началась перепалка. «Я сказал, разошлись!» – еще громче прокричал он. Страшно стало даже мне. В его голосе было столько властности и твердости, что не подчиниться ему было невозможно. Зачинщик драки был выше ростом, значительно моложе и на вид крепче. Но вдруг он сник, отступил и вернулся на свое место. Его мама стала громко плакать и причитать. Заряженный решительной энергией мой муж скомандовал женщине последовать за сыном и перестать вести себя как нетрезвая женщина. Волна негодований от подвыпившей семейки обрушилась на моего мужа. Мужчина с обидой в голосе стал предъявлять претензии моему мужу за то, что он не помог ему добить бородатого мужика из числа чурок, наводнивших нашу страну.
Супруг медленно повернулся к молодому мужчине, я поняла, что сейчас действительно будет драка. Схватив мужа за руку, я попросила успокоиться. Он посмотрел на меня и ледяным тоном ответил: «Не переживай, я спокоен». Он подошел к тридцатилетнему скандалисту и сказал, чтобы тот закрыл свой поганый рот, поскольку в своей жизни ничего не видел. От его матери потребовал успокоить свою семейку и дать всем возможность нормально доехать до отелей. В автобусе резко наступила тишина. Муж окликнул водителя и гида, чтобы те вернулись в автобус. Перепуганный водитель сел на свое кресло. До конца путешествия от тишины звенело в ушах.
Добравшись до отеля, мой суженый познакомился с обладателем черной бороды. Им оказался житель Дагестана, брат известного на весь мир спортсмена, успешный бизнесмен, прекрасный семьянин. В отпуск он приехал с женой, дочерью и семьей сестры. Его жена милая симпатичная хрупкая женщина снова очень скромно себя вела, шла сзади своего супруга и почти все время молчала. Мужчины отправились к гиду Диме. Женщины разошлись по номерам. Мы понимали, нам не стоит влезать в разговоры мужчин.
Конечно, гид остался жив. Наши мужчины поступили цивилизованно и написали претензию. Но деньги нам не вернули, сославшись на то, что всем отдыхающим этот тур очень нравится.
Неприятное послевкусие от неудачного путешествия еще некоторое время портило впечатление от долгожданного отдыха, но шикарный отель, прекрасные напитки и бесконечное волшебное море способно смыть даже самые неудачные экскурсии. От экскурсии в исторический центр Анталии мы отказались, посетив его без гида, и получили при этом заряд чудесных эмоций.
Турция не потеряла своего очарования для меня, но, как и везде, нужно быть осторожнее при выборе мест отдыха там, где каждый готов на тебе заработать, и уметь держать лицо, чтобы не было стыдно за себя и свою страну. И еще я увидела, как смелость в сочетании с сильным и решительным духом оказывается важнее физической силы.
Поздняя любовь
Моя мама с раннего детства учила меня хорошим манерам, этикету за столом, правильному поведению. Она называла меня своей принцессой и всегда старалась окружить заботой и теплом. Отца я почти не помню. Родители развелись, когда мне было четыре года. На все вопросы: «Где мой папа?», мама отвечала, что он в дальнем плавании и вернется не скоро. Но, став старше, я упросила маму рассказать про историю их любви, в которой была страсть: сначала друг к другу, потом у отца к алкоголю, ну а после к другим женщинам. Частые запои мама прощала, а измену простить не смогла. После развода отец видеться со мной отказался, деньгами почти не помогал. Тех алиментов, что он уплачивал по исполнительному листу, хватало лишь на мои разноцветные колготки.
Мир «принцессы» формировался с помощью книг о чудесах и волшебстве, принцах и замках. Когда мне исполнилось пятнадцать, я влюбилась в юношу из соседнего двора. Он действительно был похож на принца из моих снов. Голубоглазый блондин по имени Рудольф вскоре обратил на меня внимание и предложил встречаться. Все было словно в сказке. Родители Рудольфа быстро подружились с моей мамой, в доме возлюбленного со мной обращались как с родной дочерью. Через несколько лет мы сыграли красивую свадьбу. Эскиз моего свадебного платья мама рисовала сама. На празднике рождения новой семьи я действительно была похожа на принцессу.
После свадьбы родители Рудольфа помогли нам получить общежитие в доме коридорного типа. Наше гнездышко состояло из крохотных комнатки, кухоньки и туалета, в котором молодой супруг позже установил душ. На дворец наше жилье было вовсе не похоже, но мы были счастливы в этом уютном мире, наполненном любовью и нежностью.
Наша скороспелая семья не стала препятствием для получения высшего образования. Но из-за декретного отпуска учиться мне пришлось на три года дольше положенного срока. Рудольф закончил юридический факультет, я получила диплом финансиста. Плод нашей любви появился на свет, когда мне исполнилось двадцать лет. Румяный красивый Егорик, стал центром внимания всей нашей дружной семьи.
Когда сыночек пошел в детский сад, мы смогли получить в том же общежитии большую, по нашим меркам, квартиру. В ней были две «огромные» комнаты и настоящая ванная с туалетом. Чтобы сделать сыночку полноценную спальню, кухню мы разместили в коридоре.
Домашний быт не съедал нашу любовь, но после десяти лет совместной жизни страсть превратилась в теплые отношения, тоска друг по другу – в привычку всегда быть рядом. Супруг безуспешно пытался сделать карьеру в судебной системе, я работала операционистом в центральном банке. Мечты о замке давно рассеялись, путешествия по белу свету ограничились поездками на природу за город либо посещениями дачи родителей Рудольфа. Дни были похожи один на другой, мы больше не встречали рассветы в объятиях друг друга, ночью не просыпались от счастья, никогда всерьез не ссорились, стали обыкновенной среднестатистической семьей. Но однажды все изменилось…
В эпоху глобальных перемен в нашей стране банковская система стала меняться до неузнаваемости. Появились коммерческие банки. Поскольку тогда на банкиров не учили, в штат набирали специалистов, имеющих опыт работы в данной сфере. Мне предложили работу, связанную с кредитованием предпринимателей, так называемых новых русских. За терпеливость и трудолюбие мне платили щедрые премиальные. Через полгода судьба улыбнулась моему мужу и его пригласили работать во вновь созданный арбитражный суд. Почти сразу мы забыли о безденежье, отдали все долги родителям, купили роскошную трехкомнатную квартиру в новом доме, шикарную машину, впервые в жизни слетали на отдых в Болгарию. Чем больше мы работали, тем больше зарабатывали денег, но практически перестали проводить время вместе. Когда Рудольф успешно прошел аттестацию судьи, мы встречались лишь по ночам, но хроническая усталость и бесконечное напряжение не раскрашивали часы наших встреч в оттенки любви.
Егорик рос послушным мальчиком, нежным сыном. К пятнадцати годам он с легкостью мог приготовить нам с папой ужин, держал дом в чистоте, поэтому отказа ни в чем не знал, был одет с иголочки, в распоряжении имел все новинки технического прогресса. Понимая, что мальчик скоро вырастет и выпорхнет из нашего гнезда, видя, что Рудольфа вечно не бывает дома, я захотела родить второго ребеночка. Услышав мое желание, муж пришел в ярость. Всегда спокойный уравновешенный мужчина в одночасье превратился в истеричного орущего незнакомца. Я пыталась отшутиться, успокоить мужа, но он не унимался, говорил, что у него нет времени заниматься пеленками и соплями, что на носу сложный процесс и некогда думать о детях, тем более в моем возрасте. Последние слова меня ранили: в свои тридцать семь я выглядела намного моложе своих сверстниц, всегда держала себя в форме, вовремя нашла отличного косметолога. Думала, что муж ценит мои усилия. Но оказалось, для сорокалетнего мужчины я была старухой. Обида защемила сердце, слезы невольно потекли из глаз. Муж внезапно остановился, извинился и успокоился. Ту ночь мы провели в нежности и любви. Через три недели я узнала, что беременна…
Муж обвинил меня в обмане и потребовал сделать аборт. Его ультиматум звучал словно приговор: «Или я, или ребенок». Мне было страшно потерять мужчину, каждую клеточку которого я знала и любила. Рудольф со временем потерял свою юношескую привлекательность, голова была наполовину седой, в глазах не было былого блеска, но возраст его вовсе не портил. Выбор был очевиден, мне пришлось избавиться от беременности, которая была не нужна мужу. Все прошло с осложнениями, мне пришлось еще очень долго восстанавливаться, месяц пролежала в больнице. Обеды мне носил только Егорик. В его карих огромных глазах я впервые увидела страх меня потерять. Он так нежно обнимал меня и все время говорил, что дом без меня опустел. Я прижимала своего долговязенького худенького мальчишечку и говорила, что скоро все будет как всегда. Но моим словам не суждено было сбыться…
После выпускного школьного бала Егорика Рудольф объявил, что уходит от меня к молодой секретарше. Я не могла поверить своим ушам. Иногда я подозревала, что мой муж погуливает от меня, но его увлеченности быстро проходили, он всегда возвращался домой. Я решила выяснить причину столь решительного шага. После долгих разговоров муж признался, что уже год находится в отношениях с той девушкой, которая теперь от него ждет ребенка…
Никогда прежде мне не было так больно. Его слова, словно нож, пронзили мое сердце, ведь я убила свое дитя ради человека, который уже тогда крутил роман с другой девицей и не собирался встретить старость со мной. Рудольф попытался прикоснуться ко мне, но мне было противно даже смотреть на него. Я влепила пощечину и потребовала исчезнуть из моей жизни. Егорик и родня приняли мою сторону и отказались общаться с ним, хотя я никогда не требовала такого резкого разрыва. Так мы остались с Егориком вдвоем.
Мне было невыносимо больно, словно я лежала под огромной бетонной плитой, навалившейся на меня после землетрясения, и никак не могла выбраться из этого плена. Мама пыталась поддержать меня, но сама знала, что этот моральный удар жизни нужно просто пережить. Прошел целый год, прежде чем я снова начала улыбаться.
Егорик был всегда рядом, но я стала замечать, что мой мальчик сильно изменился, активно стал заниматься спортом, следить за своей кожей лица. После недолгих расспросов он признался, что влюблен. Теперь наступила моя пора знакомиться с будущей невесткой. Девушку Егорика звали Юля. Маленькая хрупкая девочка могла легко поместиться подмышкой моего возмужавшего сына. Она была приятной в общении, миловидной на мордашку, из простой скромной семьи преподавателей художественной школы. Юля мне чрезвычайно понравилась, она смогла очаровать и нашу родню. Молодые не говорили о свадьбе, но я понимала, что уже нужно было решать вопрос покупки квартиры. К своему сорокалетию я успешно руководила дополнительным офисом одного из крупнейших банков и могла позволить себе купить сыну жилье, но я решила поговорить с Рудольфом, чтобы предложить поучаствовать в сделке, хотя в душе понимала, что не имею на это право, ведь после развода все наше имущество он оставил нам с сыном. Но, вспомнив о его жестоком предательстве, все же решила немного «тряхнуть» молодого папашу, нужно было напомнить ему о существовании старшего ребенка, ведь за учебу в университете Рудольф платить отказался.
Мы встретились в кафе, рядом с арбитражным судом, где Рудольф уже занимал должность председателя. Я следила за его успехами, знала, что у него родилась дочка, но в брак он так и не вступил, слышала, что помирился со своими родителями, моей маме часто дарил цветы, только Егорик не смог простить отца. Все мои разговоры, что отношения взрослых не должны влиять на детей, были для него пустыми. Рудольф встретил меня с букетом моих любимых желтых тюльпанов. Мне было приятно, что он помнил о моих пристрастиях и радостно на душе из-за суеты, ведь за окном зима и, чтобы найти тюльпаны в такое время, нужно было сильно постараться. Мы начали разговор, будто вовсе не расставались, он много шутил, говорил комплименты, отметил мое преображение. Мы выпили вина, Рудольф вдруг предложил начать все сначала, стал говорить, что несчастлив со своей девушкой, устает от бесконечного детского шума, мечтает вернуться в нашу общагу, чтобы пить невкусный растворимый кофе из одной кружки. Мое сердце дрогнуло, но наш разговор прервал телефонный звонок. В трубке был слышен писклявый женский голос, который требовал уточнения местоположения Рудольфа. Он смутился, стал врать, что на совещании и сбросил звонок. Мне вдруг стало противно оттого, что когда-то он врал мне, улетая от неземной страсти с другой женщиной, теперь врет ей, находясь со мной. Я поблагодарила за цветы, сказала, что очень занята, выскочила из кафе. Свернув за угол, я замедлила шаг, выбросила цветы в урну и отправилась в сторону своего офиса.
Вдруг дорогу мне преградил высокий молодой красивый парень. Он широко и красиво улыбался и поздоровался со мной. Приклеив по обыкновению улыбку, я ответила приветствием и постаралась освободиться от внимания мужчины. Он назвал меня по имени-отчеству, спросил, помню ли я его. Внимательно вглядываясь в его зеленые красивые глаза, я вдруг вспомнила, кто передо мной. «Чехов», – засмеялась я. Мужчина смутился: «Какой Чехов?» «Вы Антон Павлович, верно?» «Да!» – радостно ответил мужчина. «Значит, Чехов», – снова засмеялась я. «Но моя фамилия Пирогов». «Две знаменитости в одном лице», – подытожила я и объяснила, что так запоминаю клиентов банка по сочетанию имени и отчества, потом напомнила о фирме, которую «Чехов» возглавлял, количестве банковских счетов, кредитной истории и прочей деловой информации. Антон Павлович смотрел на меня, не отрывая глаз, будто я наизусть читала «Евгения Онегина». Когда мой монолог был завершен, Антон Павлович воскликнул: «Принцесса». Эта так мило звучало из его уст, что я даже смутилась. Богатый предприниматель предложил поужинать, я отказалась, но мужчина не сдавался и уверял, что будет вести себя прилично, в ответ я улыбнулась и сказала: «Зато я себя буду вести неприлично», и, махнув рукой на прощанье, ушла…
Целый год Антон добивался моей любви и еще год, прежде чем в ответ на предложение руки и сердца услышал: «ДА». Любовь этого горячего мужчины, который был моложе меня на десять лет, обжигала, дурманила, сводила с ума. Он прикасался к моей руке, от возбуждения я теряла сознание. Этот союз осудили все, кроме Егорика. Он сам любил, был счастлив с Юлей. Молодым я подарила хорошую квартиру. Рудольф на свадьбе вручил сыну ключи от машины. Сынок всегда поддерживал меня, видя мои горящие глаза, радовался моему счастью. Родители Антона были старше меня на двенадцать лет, они противились нашему союзу, на свадьбу даже не пришли. Убеждали, что Антону нужна молодая женщина, способная родить внуков, но мой Антошка твердил одно – что без меня не может и не хочет жить. Вскоре он и сам заговорил о детях.
В свои сорок три года я обожала нянчиться с принцессой, подаренной мне детьми, но снова становиться матерью была не готова. Малюточку внучечку назвали Настенькой. Она появилась на свет через год после свадьбы Егорика и Юли. Хорошенькая пухленькая голубоглазая куколка была похожа на своего деда Рудольфа. Она всех нас окончательно примирила.
Разговоры о детях продолжались ежедневно. Антон клялся, что будет хорошим отцом, что никогда меня не предаст, будет носить нас всех на руках. Я долго думала, прежде чем принять это рискованное решение, но потом сдалась, предупредив, что если когда-нибудь узнаю об измене, оставлю малыша Антону и уеду жить в другой город. Он радовался моему решению как ребенок, которому купили долгожданную игрушку. Услышав мое предупреждение, махнул рукой и сказал, что в нем не нуждается, поскольку преданней человека мне не найти. Понадобилось несколько месяцев, прежде чем на заветном тесте появились две полосочки.
Беременность протекала очень тяжело. Жуткий токсикоз, постоянная угроза выкидыша, бессонница, отеки, перепады настроения были моими спутниками все девять месяцев. В роды меня не пустили, сделали кесарево сечение. В назначенный день на свет появился наш долгожданный Андрюшка. Несмотря на то, что отец у Егорика был другим, мой младший сынок был невероятно похож на своего брата. Антошка действительно оказался очень заботливым отцом. Сам вставал ночью к малышу. Бегал по магазинам с целью купить все самое лучшее для него. После родов я почувствовала, как сильно постарела за это время. Швы заживали мучительно больно и долго, постоянный недосып изматывал. Рестораны, клубная жизнь, спонтанный сумасшедший секс ушли далеко в прошлое. Но теплые румяные щечки нашего малыша, пахнущие молочком, придавали уверенность, что решение родить ребенка было правильным.
Родители Антона поменяли холодность в своих отношениях ко мне на теплоту, благодарили за внука. Со временем я стала замечать прохладцу со стороны молодого папаши. Он все чаще стал задерживаться на работе, приходить домой подшофе, ездить в командировки. С Андрюшкой он был всегда приветлив, часто играл с ним, но я в его глазах уже не была той недоступной, но такой желанной принцессой, которую он однажды встретил в банке.
Я понимала, что наш союз начинает рушиться. Когда нашему сыну исполнилось три года, Антон пошел вразнос: начались пьянки, гулянки, безудержное веселье. Даже спать мы стали раздельно. Однажды он исчез на несколько дней. Вечером второго дня я оставила Андрюшку у родителей Антона и отправилась к нему в офис. На заднем дворе здания я увидела его машину, облегченно вздохнула, поскольку знала, что иногда он выпивший садится за руль. Вышла из своей машины и подошла поближе. Услышав женские стоны, я решила открыть дверь, где застала своего «благоверного» с какой-то молодой девицей. Обнаженные тела без слов указывали на род их занятий. Захлопнув дверь машины, в шоковом состоянии я села в свою машину и поехала к маме. Я почти не плакала, в глубине души знала, что когда-нибудь это должно было случиться. Мама спросила, что я буду делать. Недолго думая, я ответила, что попрошу перевод в офис банка другого города. Она не поверила. Сказала, что я мать и не могу это сделать. В ответ я вспомнила своего папашу, который пил, гулял и плевать хотел на меня. Почему я не могу сделать точно так же, тем более я предупреждала своего мужа о последствиях. Мама просила передумать, но я давно уже все решила.
Антон все время обижался, что у нас в стране есть официальный праздник, посвященный Дню матери, а вот дня отца так и не придумали. Теперь у него была возможность ею стать. Я собрала вещи, отозвала свое заявление о декрете, попросила срочный перевод, чем спасла свою коллегу, которая не хотел переезжать в другой город, и уехала туда, где должна была забыть всю эту историю.
Антон сначала не поверил, что я уехала, думал, прячусь у мамы, чтобы пережить обиды, но когда его родители сказали, что Андрюшка до сих пор живет у них, изменник заволновался. Теперь у него тоже началась новая жизнь, наполненная детскими горшками, садиком, вредными няньками, готовкой, уборкой и прочей малоинтересной нудной бытовухой. Вскоре у Антона началась паника, он метался от Егорика к маме и все же выпросил у них мой номер телефона. Сначала я хотела заблокировать его номер, но после решила послушать, что он скажет. Забыв про свое предательство, он стал кричать на меня и требовать, чтобы я вернулась, потом стал давить на жалость рассказами про Андрюшку, который без меня отказывался спать, потом сник и начал извиняться за свои поступки. Он уверял, что не собирался спать с этой девушкой, она сама залезла в его брюки. Я посмеялась, пожалела бедного изнасилованного мужчину и ответила, что домой больше не вернусь никогда…
Каждый день начинался с того, что меня уговаривали передумать: мама, Антон, родители Антона, даже Рудольф, только Егорик подбадривал меня и рассказывал, как растет его Настенька и мой Андрюшка. Через полгода уговоры прекратились. Антон стал писать совершенно другие сообщения о том, как устал, как тяжелы бывают хлопоты по дому, как в его жизни, кроме сына и работы, ничего не осталось, как по-прежнему любит меня и мечтает вернуть не для кастрюль, а для нежных объятий по ночам.
Через год я совсем затосковала, ухаживания мужчин моего возраста меня не радовали. На свиданиях они все время говорили о бывших женах, неблагодарных детях, начинающихся болячках. Я вспоминала наши встречи с Антоном, его горячие объятия, красивое тело, страстные поцелуи, ночные прогулки с шампанским, потом смотрела на собеседников и старалась поскорей завершить ужин. Я понимала, что сама толкнула Антона в объятия другой женщины. Мой замотанный уставший вид кого хочешь охладит. Зная темперамент моего возлюбленного, мне нужно было больше уделять ему времени, но свою вторую семью я сделала такой же скучной, что и прежнюю. Находясь в постели с молодым мужчиной, мне нельзя было расслабляться и делать вид, что все в порядке. Когда я поняла, что сама виновата в разрыве, решила изменить себя. Я стала ходить в спортзал, сделала операцию по омоложению груди, поменяла имидж, но стала переживать о том, захочет ли Антон снова жить со мной. Мы, как и прежде, очень нежно говорили о нашем сыне, но других разговоров не вели. Единственным помощником в этом вопросе был Егорик. Мой взрослый сын, не задумываясь, сказал, что меня ждут все, особенно муж, который выглядит как побитая собака. Женщины вокруг него больше не крутились. Видимо, он отпугивал их постоянными разговорами о своем замечательном сыне Андрюшке. Встречаясь с моим старшим сыном, Антон все время твердил, что он сам дурак, который не научился ценить и хранить любовь и женщину, подарившую с риском для жизни такого прекрасного сына, но если бы у него был бы шанс все исправить, непременно воспользовался им. Когда полуторагодовалый контракт закончился, я вернулась домой…
Меня встречали все, даже родители Рудольфа. Мой сладкий Андрюшка вырвал рученьку из руки отца и с криком «мама!» кинулся в мои объятия. За это время он сильно подрос, я целовала его щечки и плакала. Следом прибежала внучка Настенька и Егорик. Когда я со всеми перецеловалась, подошла к Антону. «Привет, мой Чехов», – сказала я. «Привет, моя беглянка», – ответил он и нежно поцеловал меня.
Нам предстояло о многом поговорить, объясниться и простить самих себя за ошибки и расставание, но главное было ясно, что жить друг без друга мы уже не сумеем. На красивую сказку из книг история моей жизни не была похожа, но для чудес в ней было место, потому как любовь и есть самое главное волшебство, которое не всегда и не всем получается сохранить. Без клятв и обещаний мы снова решили сохранить то волшебство, которое было нам подарено Судьбой.
Новогодняя ночь в северной столице
Дом моих родителей отец построил сам. У него были золотые руки, но безумно тяжелый характер. Он работал водителем-дальнобойщиком на маслозаводе в нашей деревне. Обладал невероятной силой – кулаком мог свалить быка. У нас всегда были корова, куры, гуси. Огромный огород был спланирован так, что на нем не было ни одного свободного местечка. На столе всегда были только те продукты, которые были выращены или приготовлены своими руками, для чего приходилось трудиться с раннего утра до глубокого вечера. Гамаки, газоны и клумбы с цветами отец называл пережитками буржуазии, отдых на природе – праздным времяпрепровождением.
Мои родители выросли в одной деревне, учились в одной школе, только в разное время ее окончили. Отец, отслужив в армии положенные два года, получил водительские права, устроился на работу и решил жениться. Примерно так звучала их история любви, в которой не было место трогательному юношескому томлению, романтике и очарованию.
Молодая молчаливая скромная бесприданница сирота пришлась ко двору, не перечила, выполняла всю домашнюю работу, родителей мужа почитала. Окончив курсы кройки и шитья, устроилась в местный комбинат бытовых услуг. Дохода в доме от нее не ждали, она должна была справиться лишь с одной задачей – родить сына, не исполнив которую вовсе потеряла право голоса в этой патриархальной ортодоксальной семье.
Я родилась осенью, лишив семейство отца рабочей пары рук мамы. Мое рождение вообще не принесло ему радости. Нянчиться со мной он не любил, бабка с дедом называли Исачка из-за моего сходства с мамой, девичья фамилия которой была Исакова.
Другим детям в семье родителей не суждено было появиться. Несмотря на все уговоры родни, отец маму не оставил, но, кроме бесконечных домашних хлопот и труда, больше ничего не предложил. Чтобы хоть как-то помочь маме, с раннего детства я старалась часть работы брать на себя. Полола грядки, кормила скотину, избытки продукции продавала на местном рынке. С отцом разговаривала редко, он вообще был немногословен, часто ездил в командировки в другие районы, чтобы доставить масло в магазины. Мама научила меня всему, что должна знать хозяйка: шить, вязать, готовить. Вот только любить научить не смогла, потому что сама эту науку не познала. С мальчиками в школе у меня отношения не складывалась, над соседским парнишкой я смеялась, когда тот дрожащим голосом признался мне в любви. Мне было смешно даже подумать, что я останусь жить в этот махровой деревне. Моей мечтой была культурная столица нашей страны – Ленинград (переименованный потом в Санкт-Петербург). Однажды я увидела телевизионную передачу про этот необыкновенный город и влюбилась в него навсегда.
Приложив все усилия, я смогла окончить школу с золотой медалью, тяга к медицине предопределила мой выбор профессии, но поступить на бесплатное обучение в медицинский институт я смогла лишь в столице нашего региона, расположенной за триста километров от деревни. Поступать со мной ездила мама.
Мне дали комнату в общежитии, где предстояло прожить шесть долгих лет. Летом я приезжала домой к родителям и все время возмущалась такому огромному хозяйству, в котором они вдвоем не нуждались. Но отец был непреклонен, уверял, что так надо, при этом часто оставлял маму один на один с этой бескрайней плантацией. Мой отъезд не повлиял на их отношения. Как и прежде, они спали порознь, между собой разговаривали дежурными фразами, не целовались. Мама на вопрос: «Зачем ты это терпишь?», отводила глаза в сторону и говорила, что у отца много достоинств: он не пил и не курил, руку не поднимал, в карты не играл, ее не бросил, в дом приносил доход, поэтому считался, по ее мнению, хорошим мужем. «А любовь?» – не унималась я. Мамочка грустно улыбалась и отвечала, что считает себя некрасивой женщиной, которой и так повезло, что ее без приданого вообще взяли замуж. После этих слов я решила получить дополнительную квалификацию, чтобы стать косметологом и доказать хотя бы маме, что косметология способна сделать красивой любую женщину.
Я успешно закончила вуз, получила заветную квалификацию и смогла устроиться в престижный медицинский центр в том городе, где училась. В личной жизни мне не везло. Встречаться с мужчинами-медиками я не смогла, эти сумасшедшие люди даже про любовь говорили с точки зрения кардиологии, а секс для них был просто физиологическим процессом. Романтичные творческие мужчины казались мне сделанными из сахара, их ранимость у меня вызывала только смех. Работяги любили пиво, от запаха которого меня воротило. Юристы проявляли циничность. В общем, к тридцати трем годам я смогла заработать прекрасную репутацию успешного косметолога, доказать многим свою теорию о красоте женщин, купить квартиру и машину, только своего мужчину найти не удалось.
К маме я приезжала нечасто, при встречах мы много говорили, она ждала меня как солнца. Я рассказывала про разные города, где проходила повышение квалификации, привозила подарки. Она слушала открыв рот и не могла поверить, что где-то есть другая жизнь. Отцу моя судьба была неинтересна, он вообще считал ерундой мою работу, добровольное обкалывание лица иголками – дикостью. Но к его неуживчивому характеру я уже привыкла, поэтому не нуждалась в его одобрении или участии.
В очередной приезд к родителям заметила, что мама пьет какие-то таблетки. Когда она заснула, прочитала аннотацию к ним. Лекарства оказались от сердечной недостаточности. Утром у нас состоялся серьезный разговор. У отца я потребовала прекратить убиваться на этом огромном огороде и продать скотину, маму стала умолять поехать на обследование. Отец возмутился моему тону, махнул рукой и ответил, что это не мое дело. Мама, как всегда склонив голову, молчала. Я была в бешенстве, ведь речь шла о здоровье моего самого близкого человека, но мои слова никто не хотел слышать. Весной огород был высажен полностью, корова отелилась, на обследование мама не поехала…
Однажды после длинного рабочего дня, наполненного общением с женщинами разных статусов и судеб, я решила отвлечься и «посидеть» в социальных сетях. Открыв свою страничку, увидела сообщение от молодой незнакомой девушки. Она представилась моей сестрой, которой было двадцать лет. Сначала я подумала, что это розыгрыш, но девушка прислала свидетельство о рождении, где в графе «отец» стояло имя моего отца. Я не могла поверить своим глазам. Боль, обида, разочарование сменились злостью на него. Оказалось, его частые командировки были связаны с другой семьей в соседней деревне. Но высшие силы воистину справедливы, они даже от другой женщины не дали ему сына. Это был смех сквозь слезы. Когда я немного успокоилась, спросила у Яны, зачем она меня нашла. Девушка попросила отпустить отца к ним в семью навсегда. Я ответила, что его никто не держит. Но Яна стала уверять, что отец очень порядочный человек, который не может бросить мою маму, потому что та смертельно больна. Эта наглая ложь меня взбесила. С девушкой мне говорить было не о чем, переписку я заблокировала, решила позвонить отцу, но его не было дома, он снова был в отъезде. Маму я попросила, чтобы он срочно связался со мной по возвращении домой.
Ждать пришлось долгих два дня. Услышав знакомый грубый голос в трубке, я немного растерялась, но решила не отступать. Юлить не стала, задала вопрос напрямую: почему он до сих пор живет с мамой, имея вторую семью? Отец стал отпираться, но вскоре обмяк, сказал, что мне этого не понять. Я стала терять терпение и такт, высказала все, что накопилось в моей душе. Вспомнила, как в детстве корячилась вместе с мамой на огороде и рынке, чтобы прокормить его вторую семью, как он угробил здоровье моего близкого человека, потому что трус. Переходя на крик, я требовала объяснений, за что он нас с мамой так ненавидел всю жизнь. Он что-то невнятно мямлил, говорил, что это неправда, просто он любил как умел, а та женщина случайность и ребенка от нее он не хотел, что теперь просто обязан поддерживать ту семью деньгами. И вообще, кроме мамы, никого никогда не любил. Я плакала навзрыд, в ответ в сердцах крикнула, что ненавижу его и бросила трубку.
Картинки моего детства не уходили из памяти, они кружились, словно стая пчел, больно жаля мою душу. Всю ночь я проплакала, мне было жалко маму, ее прожитые годы в холоде без любви, в труде и упреках, что не смогла родить сына. Жалко себя, свое детство, эту жизнь, которую я проживала одна, потому что боялась приблизить к себе мужчину, – а вдруг внутри он похож на моего отца. К утру я успокоилась и смогла немного поспать.
Проснувшись, за окном, я увидела первый чистый снег, который укрывал город от осенней грязи и пыли. Мне также захотелось очиститься от тяжелых мыслей, погрузивших меня в уныние. Нужно было придумать план, как жить дальше. Первой стала идея забрать маму в город, чтобы жить вместе. Уточнив, когда отца не будет дома, я отправилась к ней, чтобы убедить переехать ко мне. Моему приезду она очень обрадовалась и сказала, что переживала за меня, ведь после разговора со мной отец был сам не свой, метался по дому, почти сразу куда-то уехал. Делать больно маме я не захотела, просто предложила немного развеяться. Она посмотрела, посмеялась и сказала, что ее муж и дом здесь, и она никуда не уедет. Не ожидая такого сопротивления, я стала раздражаться, сказав, что отец ей неверен. Она посмотрела на меня и ответила, что знает об этом. Выпучив глаза, я смотрела на нее. Много лет назад любовница отца приходила к маме в дом и просила отпустить мужа. Мама не собиралась его держать, однако отец выбрал ее и никуда не ушел. «Подарив тебе адскую работу и вечный холод в отношениях», – продолжила я. «Это моя судьба», – подытожила она. Пометавшись по дому, словно раненая пантера, я успокоилась, поцеловала маму и взяла с нее обещание съездить на Новый год в Санкт-Петербург, город моей мечты. Сначала мама отказывалась, но, видя мою яростную настойчивость, сдалась.
Впервые отец спорить не стал и отпустил маму без лишних слов. Прежде чем уехать, я сводила маму в медицинский центр, где работала, затем в салон красоты. Подойдя к зеркалу, она не узнала себя и расплакалась. В зеркале отражалась уже немолодая, но красивая женщина. Я обняла маму сзади и попросила не портить свежий макияж. Она повернулась ко мне, вытерла слезы и поблагодарила за этот подарок.
В назначенный день мы сели в самолет и отправились туда, где планировали провести самый незабываемый Новый год в нашей жизни.
Приземляясь, мы увидели город, залитый сказочными огнями. Быстро получив вещи, отправились в гостиницу, забронированную заранее. Город был пышно украшен гирляндами. Все вокруг сияло и искрилось. Шикарные исторические дома менялись один за другим, как и мосты, не похожие друг на друга, памятники поражали своим величием. Особый дух города чувствовался во всем.
Гостиница встретила нас увитыми бронзовой виноградной лозой перилами и огромной хрустальной люстрой, по стенам были развешаны канделябры из меди с электрическими свечами. Дворецкий открыл нам дверь, и мы попали в залу со скульптурами, дорогими коврами, историей и роскошью. Эта атмосфера была повсюду, где мы побывали. Праздник мы встретили в уютном итальянском ресторане Palermo, расположенном на набережной реки Фонтанки. Шикарный интерьер погружал в атмосферу средиземноморских курортов, растительные принты, фрески с панорамными видами Италии дарили волшебство. Под бой курантов мы загадали желания и наслаждались изысканными блюдами в стиле авторской кухни.
Следующий вечер был посвящен театру музыкальной комедии, там была поставлена оперетта «Баронесса Лили». Приятная веселая комедия в нескольких действиях, наполненная легким сюжетом и красивыми яркими нарядами. Музыка была живой артисты играли, пели и танцевали на высшем уровне. Мама хохотала над главными героями, а после завершения представления песни из оперетты пела до утра.
Вивальди и Чайковский «ждали» нас на следующий день в Строгановском дворце. Придя пораньше, мы застали репетицию оркестра, смогли насладиться антуражем Строгановского дворца, где должен был состояться концерт. «Времена года» окутали своим очарованием. Прикосновение к истории, роскоши, музыке дарили душе восторг. Концерт прошел на одном дыхании.
