– Ларочка, да будет тебе известно, что наш гость – ходячая энциклопедия фольклора. Он мне такую тонкость открыл! Помнишь ту ужасную скандалистку на почте? Я еще сказал: «Пригожа, как рожа», – помнишь? Так вот: с моей стороны это было глубочайшее заблуждение! – И Гарик со смаком поведал жене о действительном толковании поговорки, расцветив свой рассказ живописными деталями. Затем снова наполнил бокалы и поднялся для тоста: – Наш гость не только знаток фольклора. Он еще весьма удачливый предприниматель. Так сказать, новый русский.
– Ты мне льстишь, – добродушно рассмеялся я. – Я всего лишь администратор. Наймит, белый воротничок. Живу, как и все, на зарплату. На нового русского, какими их изображаете вы, господа журналисты, не тяну.
– Никогда не изображал ничего подобного! – весело парировал Гарик. – По вполне извинительной причине: не знаю близко ни одного представителя сей когорты! – Внезапно он помрачнел: – Нет, вру… Одного-то знаю… И весьма неплохо…
– Гарик, ты затягиваешь тост! – напомнила Лариса.
Уловила ли она подтекст, я так и не разобрал.
– О боги! – воскликнул Гарик. – Не иначе сейчас грянет гром! Впервые в жизни моя жена торопится выпить! Так вот вам лаконичный, всех и всегда устраивающий тост: за вечную любовь!
Возражать и вправду было нечего.
Глаза Касаева сошлись в щелки. По-моему, он опять захорошел.
– Димка, можешь ответить откровенно на один вопрос?
– Пожалуйста!
– Ты лично сталкиваешься с рэкетом? Или в Забайкалье другие правила игры?
– Гарик, перестань! Ты обижаешь нашего гостя.
– Нет, почему же, – миролюбиво отозвался я. – Могу ответить.
– Да-да, ответь, старина, будь добр! Я как раз собираюсь писать о рэкете, вдруг подскажешь неожиданный поворот?
– А чего о нем писать, – пожал я плечами. – И без того писано-переписано. Ничего нового здесь уже не скажешь.
– Но явление-то существует! – Он хлопнул по краю стола кончиками пальцев.
– Оно и будет существовать, пока не закончится передел собственности.
– А что после?
– А после на смену дикому рэкету придет рэкет цивилизованный. – Сейчас мне не было нужды притворяться, я говорил с предельной искренностью, ибо сам до последней клеточки верил в это.
– Цивилизованный рэкет? Любопытно…
– Вот об этом и напиши, – довольно смело посоветовал я.
– Ну-ка, ну-ка… Вообще, что ты подразумеваешь под понятием «цивилизованный рэкет»?
– Борьбу интеллектов, характеров, воль. Когда соперника выводят из игры не пулей и не бомбой и даже не угрозой физической расправы, а ловкой интригой, тонко рассчитанной комбинацией.
– Хм! И ты полагаешь, у нас приживутся такие методы?
– Иного не дано. В противном случае сильным придется попросту извести друг друга. Они начинают это понимать.
– Значит, сильные? Сильные и слабые. Полная и окончательная поляризация общества?
– Она всегда существовала, Гарик.
Он собирался возразить, но тут Лариса решительно вмешалась в наш диалог:
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом! Дима, у вас есть семья?
– Мама и младший брат.
– Так вы не женаты? – удивилась она.
– Увы…
Поддерживая застольную беседу, я ни на миг не забывал того, что ненароком выдал мне Касаев. Нижний ящик письменного стола в его кабинете. Пленка, несомненно, там. Вернее, копия.
Похищать ее бессмысленно, коли она может быть легко растиражирована из другого источника. Но там может находиться еще что-то. Отчего бы не взглянуть? Например, послезавтра, в пятницу.
Касаев даже не подозревает, как он близок к тому, чтобы стать жертвой «цивилизованного рэкета». Вот удивился бы…
Но еще больше удивился бы КЭП, проведай он о моих намерениях. КЭП строго-настрого запретил мне совать нос в этот компромат. Он желал получить кота в завязанном мешке. Он хотел скрыть некую тайну от всех, даже от самых доверенных лиц…
Догадывается ли он, что я с самого начала решил поступить вопреки запрету?
Значит, в пятницу я смогу это сделать, если не случится ничего непредвиденного. Не должно. Клинышки забиты, пружинки заведены… События развиваются даже с опережением графика.
А чтобы исключить малейший риск, мне следует выяснить еще две вещи. Во-первых, что представляет собой Яна? Во-вторых… Ладно, об этом позже. Проблемы нужно решать последовательно.
Нет, определенно удача была сегодня на моей стороне.
Через некоторое время я уловил легкий шум со стороны кухни. Похоже, Яна проснулась.
Улучив подходящий момент, я обратился к хозяйке:
– Было бы очень приятно познакомиться с вашей дочерью.
Шампанское уже подействовало на Ларису: она раскраснелась и оживилась, хотя выпила едва ли больше фужера.
– Яночка отдыхает после работы, – со странным смущением ответила она.
– После работы? – Я вскинул брови. – Мне показалось, что она студентка… А! Понимаю. Подрабатывает на наряды…
Супруги переглянулись и промолчали.
Затем Лариса поднялась:
– Пойду посмотрю. Может, она проснулась.
Едва хозяйка вышла, Касаев молниеносно схватил бутылку и наполнил наши бокалы до краев, заговорщицки подмигнув мне. Огорчать его отказом было бы кощунственно, он так и сгорал от жажды. Мы выпили, и он снова наполнил бокалы, затем отставил бутылку далеко от себя и откинулся на спинку стула в позе невозмутимого созерцателя.
Послышались шаги.
В гостиную вошла Лариса, следом за ней – Яна.
Признаться, после невнятных реплик Касаева о дочери я полагал, что увижу либо забеременевшую невинность, либо угловатую закомплексованную девицу, этакий синий чулок, кандидатку в старые девы.
Но я ошибся.
Яна оказалась невысокой, худощавой брюнеткой в светло-коричневом брючном костюме. Ее черты лица во многом повторяли материнские, хотя и с некоторой поправкой на жесткость. Высокий лоб, красиво очерченные губы, темные бездонные глаза, в которых не было ни отцовской настороженности, ни материнской печали. Она смотрела открыто и бесстрашно. Люди с таким взглядом обладают сильной волей, способны на жертву – уж я в таких вещах разбираюсь. Нечто подобное чувствовалось и в Касаеве, но у дочери было выражено ярче.
Но эти ощущения возникли позднее, потому что, к сожалению, Яна обладала физическим недостатком, который замечался прежде всего прочего. Она была хромоножкой. По-видимому – от рождения.
В моем мозгу мгновенно включился мощный компьютер, ибо факт хромоты девушки требовал заново переосмыслить всю информацию.
О нем ничего не было в досье!
Осведомитель, перечисливший множество конфиденциальных сведений о Касаеве, знавший буквально всю подноготную его семьи, даже не упомянул об этом важнейшем обстоятельстве!
Я кожей чувствовал, что несчастье Яны служит источником неутихающей боли для Гарика и Ларисы. Знай я об этом раньше, возможно, иначе выстраивал бы свой план, подбирался бы к Касаеву с другой стороны.
Но осведомитель проявил необъяснимую халатность.
Если только…
Если только у него не было особой причины не касаться этого факта.
Если только досье готовила… не сама Яна.
Нелепое допущение?
Но я-то знаю, что именно нелепые допущения оказываются верными чаще всего.
Если согласиться, что это так, то сходится абсолютно все: и набор сведений, и старые вырезки, которые взялись непонятно откуда, и то фото, которое я поднял из-под кресла…
Но тогда непонятно, зачем было огород городить. Она же могла спокойно добраться до компромата.
Все это промелькнуло в моем сознании за те несколько секунд, что Яна шла к столу, скупо улыбаясь мне.
Я поднялся:
– Здравствуйте, Яна!
– Дмитрий Сергеевич, интересный человек и мой друг, – представил меня Гарик.
– Добрый вечер! Очень приятно, что в нашем доме наконец-то появился гость. А то мои родители совсем захандрили. – Судя по ровному тону, девушка не страдала душевными комплексами.
Она села на стул рядом с матерью, я опустился на свое место.
– Ну что ты говоришь, Яночка! – с укоризной возразил между тем отец. – Можно подумать, что у нас не бывает гостей!
– Если ты имеешь в виду Николая Кузьмича, тогда конечно, – с едва уловимой иронией заметила она.
(Я тут же мысленно «запротоколировал» прозвучавшее имя.)
– Николай Кузьмич, кстати, исключительно порядочный человек, – не без упрека произнес Гарик.
Дочь усмехнулась, будто готовясь экспромтом выдать язвительный ответ, но, видимо, ей не хотелось подводить отца перед гостем.
Она безмятежно посмотрела на меня.
– Вы первый, кто пришел к нам с гостинцами для котов. Огромная вам благодарность от имени Бонифация и Маркиза.
– О, коты моя слабость, – ответил я. – Обожаю этих пушистых бездельников.
– Они не бездельники, – возразила девушка. – Они такие, какими их создала природа.
– Яночка, тебе шампанское или коньяк? – вмешался отец.
– Шампанское.
– У всех налито? – Касаев поднял свой бокал. – Давайте выпьем за то, чтобы в один прекрасный день я стал дедом.
– Фи, папа! – скривилась дочь. – Куда ты торопишься?
– Видишь ли, дочка, – философски изрек он, – в жизни каждого человека неизбежно наступает момент, когда он понимает, что молодость прошла. Я понял это и хочу понянчить внука. Хочу, чтобы продолжился наш род. Это естественно.
– Знаешь, папа, чтобы продолжился род, вам с мамой следовало завести мне братика или двух…
За столом повисло молчание. Был в этом обмене репликами некий ускользающий от меня подтекст, какая-то домашняя тайна.
– И вообще, папа, – Яна разрядила обстановку, – я ведь современная девушка. Сначала карьера, после семья.
– Если бы все так рассуждали…
Я ловил каждое слово, каждый жест девушки – разумеется, тайком. Могла ли она собрать досье на отца? Могла или нет? Кроме того, было крайне важно выяснить, во сколько она уходит из дому по утрам.
– У вас, Яна, видимо, время расписано по минутам, – улучив момент, поинтересовался я.
– Как писал папа в одной из своих статей, «выучил в молодости – высек на камне, выучил в старости – высек на льду». Вот я и стараюсь, – ответила она.
– Но вы еще успеваете работать?
– Только три дня в неделю.
– Яночка совершенно не щадит себя, – заметила Лариса. – Уходит – за окнами темно, и приходит – темно.
– Интересная профессия?
– Я, видите ли, кошачий доктор. – В голосе Яны прозвучал вызов. – Некоторым скажешь – улыбаются. Другие пожимают плечами. Третьи доказывают, что вообще незачем лечить животных. Для людей, мол, не хватает лекарств. А вы как считаете, Дмитрий Сергеевич?
