– Хочешь, поднимемся наверх?
– В другой раз, Саш.
Мой парень ничуть не обижается. Наклоняется и пытается поймать мои губы своими. Позволяю ему сделать это, приоткрывая навстречу свои. Поцелуй выходит нежный и тягучий. Но каждую секунду, целуясь с Соколовым, ощущаю, как покалывает затылок. Кто-то очень любопытный не может оторвать от нас глаз?
Вечеринка продолжается до самого рассвета. У меня получается немного расслабиться и получить кайф, просто наблюдая за веселящимися и пьяными людьми, творящими всякую дичь. Видео с их нетрезвыми и не всегда адекватными выходками теперь хранятся в моем телефоне, надежно спрятанные под паролем. Мало ли, вдруг они смогут мне пригодиться? Врагов здесь я не имею, но кто знает, как может повернуться жизнь в тот или иной момент.
Только когда солнце начинает подниматься из-за горизонта, даже самые стойкие сдаются. Наступает долгожданная тишина. Саша приготовил для нас комнату своих родителей, и она единственная закрывается на ключ. Вход туда для всех был строго запрещен. Мой парень вырубается поперёк кровати, не сняв с себя спортивные штаны и толстовку. Я не собираюсь ему помогать, в конце вечера он опять перебрал с алкоголем. А я чувствовала себя ответственной мамочкой, контролируя, не свалится ли её дите в открытый бассейн.
Несколько минут смотрю на это чудо. Вот говорят: мажоры, элита. А отдыхают точно так же, как и все. Ничего необычного в этой дачной вечеринке не было.
Выхожу на балкон и несколько минут стою, обхватив себя за плечи руками. Мир просыпается, и в этот ранний час он просто прекрасен без нас – людей. Несмотря на то что в моей жизни мало настоящих друзей и совсем нет родных, одна я бываю крайне редко. Только если в своей крохотной комнате, запертая в четырёх стенах.
Люблю тишину. Люблю момент, когда можно забыть, что кто-то смотрит на тебя и постоянно оценивает каждый шаг. Люблю, когда можно сбросить все маски и просто побыть собой. Вот как сейчас.
Смотрю на бирюзовую гладь бассейна, и решение приходит моментально. Почему бы и не поплавать в одиночестве, пока все отсыпаются?
Через пять минут я уже сижу на краю бассейна, привыкая к воде, успевшей остыть за ночь.
– Бу! – внезапно раздаётся прямо над ухом.
– А-а-а! – вскрикиваю от неожиданности и в следующий миг ухожу с головой под холодную, бодрящую воду.
Выныриваю спустя несколько секунд и, жадно хватая воздух, смотрю на довольного собой Мирона Гейдена.
– Ты идиот?
– Как водичка? – отвечает вопросом на вопрос Мир, склоняя голову набок.
Мы боремся взглядами. Как я могла забыть? Дьявол, видимо, никогда не спит.
– Слабо проверить? – бросаю вызов.
Он растягивает губы в одной из своих жутких улыбок, словно только этого и ждал и я ничуть его не разочаровала, и медленно начинает раздеваться. Закинув руку за голову, стягивает футболку и отбрасывает её в сторону. Его тело точно такое же, как осталось в моей памяти: жилистое и подтянутое. С правой стороны на ребрах виднеется татуировка, которой не было раньше. Несколько строчек. Стих? Мотивирующая фраза?
Не разобрать, а спрашивать я не собираюсь.
– Свои руки держи при себе, или я буду кричать, – решаю обозначить границы, чтобы не нафантазировал себе там чего-либо.
– Я сыт, – отвечает Мирон, принимаясь за ремень на шортах.
Его фраза двусмысленная и пошлая. Не знаю, где находится его комната, в которой он должен ночевать, но почти уверена, что сейчас она не пустует.
Сглатываю и опускаю взгляд на его руки, увитые выступающими венами. Это безумие. Он мне не нравится. Он отвратительный. Извращенец, помешанный на сексе. И рядом с ним я тоже думаю о этом постоянно! Это заразно?
Его энергетика давит, пугает и манит одновременно. А моё тело словно живёт собственной жизнью, попадая под его магнитное поле. Что это? Химическая реакция?
Мне бы вылезть из бассейна и подняться наверх, лечь к Саше под бок и забыть про порочного дьявола передо мной. Но вместо этого я рассекаю руками воду и жду, когда он присоединится ко мне. Этот демон точно имеет надо мной власть.
Мирон прыгает в бассейн рыбкой, как только избавляется от остатков одежды, тихо и без брызг. Он быстро достигает дна, а затем, оттолкнувшись, плывет в противоположную от меня сторону к другому краю бассейна. И так несколько раз, выныривает ненадолго лишь для того, чтобы сделать жадный вдох.
Чувствую легкий укол разочарования. Задержав дыхание, ухожу с головой под воду.
Плаваю я, как и ныряю, хорошо. Каждое лето в детском доме нас отправляли в лагеря, непременно расположенные на берегу реки или озера. Один раз даже вывозили на море. Какой-то местный меценат расщедрился и подарил сиротским детишкам три недели на песках Анапы. Там я впервые влюбилась и поцеловалась. Его звали Паша. Маленький курортный роман, а потом мы разъехались по разным городам. Одно из самых ярких воспоминаний. Лучшее лето в жизни. Больше на море я не была. Влюбиться мне тоже больше не удалось.
Гейден проплывает мимо, интенсивно работая руками. Он будто собирается вымотать себя этим нескончаемым заплывом. Я, наоборот, двигаюсь медленно и размеренно. Переворачиваюсь на спину и расслабляюсь, прикрыв глаза, позволяю воде обнять и ласково поддерживать моё тело.
Меня относит к ближайшему бортику. Принимаю вертикальное положение, цепляясь за него, стирая с лица капли воды.
– Ты неправильно дышишь.
– Что? – оборачиваюсь.
– Нужно дышать резко и часто. Твоё дыхание поверхностно и недостаточно насыщает кровь кислородом. Поэтому ты быстро устала и сдалась.
– А я и не знала, что у нас соревнование, – произношу насмешливо, выгибая бровь.
Мирон расположился у противоположного бортика и, зачесав назад мокрые волосы, смотрит своим ленивым, пробирающим до костей взглядом. Беспардонно скользит им по моим голым, точащим из воды плечам, ключицам и застывает на полушариях груди. Пики сосков затвердели и отчетливо просвечиваются через мокрую и липнущую к телу ткань.
Опускаюсь ниже, прячась, и прижимаюсь спиной к холодному кафелю.
– Мне нравится дух соперничества.
– Ты всегда выходишь победителем?
– Почти, – уклончиво отвечает Мирон и, оттолкнувшись, пересекает разделяющее нас расстояние в несколько гребков.
Упирается ладонями в бортик, загоняя меня в ловушку. Опять он хищник, а я его добыча, с которой сначала принято поиграть. Точно так же было и в подсобке магазина.
Кожа покрывается мурашками. Мы совершенно одни. Кроме пения птиц над головами, больше никаких других посторонних звуков. И свидетелей.
Вжимаюсь в бортик, пытаюсь удержаться на воде, не отводя взгляда от лица напротив. На его ресницах и губах блестят капли воды. Хочу облизать свои, но помня, какое это доставило ему удовольствие прошлый раз, не делаю этого.
– И какой же у нас был приз? – говорю, приподняв подбородок.
Держаться на воде становится всё сложнее. Между нашими телами жалкие сантиметры. Ощущаю жар его кожи и плавлюсь под его взглядом. Я просила Гейдена не трогать меня и не распускать руки, он так и делает. Вместо этого давит своей энергетикой. Но ещё чуть-чуть, и я сама схвачусь за его плечи. И тогда… тогда всё полетит прямо к чертям, прямо в ад.
– Тебе не понравится, – хрипло произносит Мирон, кружа глазами по моему лицу.
Смотрит внимательно и изучающе.
– Я знаю. Тогда, может, ничья?
– Ты не спала с Соколовым, – вдруг говорит Мирон и двигается ближе, его дыхание касается моих щёк. – Ты его не хочешь.
– Если ты думаешь, что хочу тебя, то ты ошибаешься. Твои друзья в курсе, как ты проводишь свой досуг?
– Ты про клуб? Можешь рассказать, мне плевать. Заодно ответишь на вопросы, что ты там делала в тот же момент, что и я.
– Ты чудовище. Ты мне противен. Неприятен. Ты извращенец! – плююсь обзывательствами.
– Это спорное утверждение. Я вижу, как пульсирует венка на твоей шее, вот здесь. Это страх? Нет. Желание? Да.
Мирон наклоняется, и вдруг моей холодной кожи касается что-то тёплое и влажное. Его язык. Он чертит небольшой круг, почти целуя мою шею, а потом дует на него. Всё происходит в какие-то секунды.
Я дезориентирована. Меня подкидывает и вышибает из реальности. Пальчики на ногах поджимаются, и я вот-вот уйду с головой под воду. Тихо охаю и сжимаю каменные мужские плечи, впиваясь в них ногтями.
– Чудовище, – бросаю прямо ему в лицо. – Кто тебя хочет, больные на всю голову идиотки.
Мирон хрипло смеётся, качая головой. Он перехватывает меня за талию и разворачивает. Я, зажмурившись, ударяюсь грудью о бортик, и в следующий момент чувствую, как горячее мужское тело прижимается к моему. Его грудь к моей спине, его бёдра к моим ягодицам. Я чувствую его возбуждение и свожу ноги вместе, потому что моё тоже рвётся наружу.
Дыхание сбивается. Я делаю попытку вырваться, но добиваюсь лишь того, что давление чужого тела усиливается. Мир накрывает мою ладонь своей и шепчет мне на ухо:
– Ты тоже меня хочешь, Ангелок. Просто сопротивляешься. Это даже занятно. Твоё тело всё говорит за тебя. Сейчас я отпущу тебя, и ты поднимешься в комнату к своему парню. Разденешься и пойдешь в душ отогреваться под горячими струями воды. Ты ведь так замерзла, плавая в остывшем за ночь бассейне. И пока ты будешь в ванной, где никто не видит и не слышит тебя, ты запустишь свои хорошенькие пальчики себе между ног. – Мирон сжимает мою руку и делает характерное движение бёдрами. Мои глаза округляются. – Ты ведь влажная уже, да? Я знаю, что да. – О боже… он делает ещё одно движение бёдрами, и моя распластанная на кафеле грудь начинает ныть и просить ласки. – И доведешь себя до оргазма. Тихого и не приносящего должного удовлетворения. Просто разрядка. И так будет каждый раз, пока я тебя хорошенько не трахну.
– Этого никогда не будет, – произношу подрагивающим голосом, а затем поворачиваю голову и впиваюсь зубами в чужое предплечье, с силой сжимая челюсти.
Мирон, чертыхнувшись, отпускает меня. Вернув себе свободу, быстро подтягиваюсь на бортик и бегу в сторону дома, шлепая босыми ногами по каменной дорожке. Вода струями бежит вниз по моему телу, но меня совсем не заботят оставленные мной мокрые следы.
Забежав в нашу с Сашей комнату, не сбавляя скорости, пробегаю в ванную и с силой захлопываю дверь, закрываясь на замок. Приваливаюсь к ней спиной.
Моё сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Мне противно от самой себя. Потому что, к моему стыду и отвращению, внизу живота образовалась сжатая до предела пружина, а между ног влажно и горячо. Я ненавижу и презираю Мирона Гейдена всей душой, но по какой-то невероятной причине он до дрожи в коленках и помутнения рассудка меня возбуждает. И он это знает.
6 Глава
– Малыш, просыпайся, – звучит ласково над ухом.
Я только сильнее кутаюсь в одеяло и прячу ноги, прижимая их к груди. Из лап Морфея не так просто выбраться, особенно когда наконец долгожданный выходной, а на кровати ортопедический матрас.
– Сколько времени? – спрашиваю, не разлепляя глаз.
Саша просовывает руки внутрь моего одеяльного кокона и гладит ладонями мои бёдра. Аккуратно лаская нежную кожу. Выгибаюсь кошечкой и тихо постанываю, поощряя его действия. И гоню прочь неуместные мысли о совсем других руках. Чужих. Требовательных. Неделикатных.
Мирон мучил меня эротическими кошмарами весь остаток ночи. Я буквально чувствовала его давящее присутствие рядом. Ощущала бешеную порочную энергетику, которой он меня заразил. Впрыснул распаляющее удовольствие в мою кровь. Поселил в голове развратные мысли. Конечно, я его не послушала и не стала давать выход возбуждению под струями воды. Наверное, поэтому неумелые и несмелые касания Саши распаляют меня очень быстро. Именно поэтому, а не потому, что вместо его светлых лучистых глаз я представляю другие: тёмные с греховной поволокой.
– Ты куда-то торопишься, малыш? – шепчет Соколов.
Откидывает с моей головы одеяло и присасывается влажными губами к нежной коже на шее.
Это так совершенно непохоже на Соколова. Он наконец решил дать нашим девственным отношениям зелёный свет? Не хочу его торопить, мало ли какие у него там тараканы в голове. Но сейчас вряд ли можно найти хотя бы одного парня нашего возраста, который просто спит, находясь в одной кровати со своей девушкой.
Его руки перемещаются мне на живот, минуя развилку у ног.
– Я – нет, – облизываю пересохшие губы и прикусываю нижнюю, чтобы скрыть разочарованный стон.
– Отлично, малыш.
Как можно не трогать меня внизу? Соколова там ждёт тёплый и влажный приём, несмотря на его хаотичные дёрганые движения, которые начинают меня раздражать.
Порочный и искушающий моё нутро образ Мирона я стремлюсь вытолкать из своих мыслей прочь. Бесплотный Гейден из моих фантазий растягивает губы в дьявольской улыбке и никуда не спешит уходить. Он потешается надо мной даже у меня в голове! Это клиника!
Соколов задирает мою тонкую спальную маечку, и я в предвкушении закрываю глаза.
Жду несколько секунд… но ничего не происходит. Слюнявые поцелуи в шею тоже заканчиваются. Возмущённо распахиваю глаза и стремительно сажусь, отбрасывая в сторону одеяло.
– Ты куда? – я готова поругаться прямо сейчас, не вылезая из постели и не чистя зубы.
Саша безразлично перекатывается на другой край кровати размера кингсайз и, встав, направляется к двери, ведущей из комнаты.
– Скажу ребятам, что мы все остаемся. Колян предложил доехать до «Маяка», там у его бати небольшой катер на ходу. Умеешь кататься на вейке, малыш? – спрашивает мой парень и берётся за дверную ручку.
– Нет.
– Это просто. Я тебя научу. Спускайся минут через тридцать, все ждут только тебя, – говорит Саша и выходит в коридор, оставляя меня одну.
На первом этаже слышатся приглушённые голоса и смех около бассейна.
– Лучше б ты меня кое-чему другому научил, – бормочу, опуская лицо в ладони.
Между ног влажно, тело напряжено и требует разрядки, а всё, что я сейчас могу, – это посыпать проклятиями голову Мирона Гейдена. Почему его? Потому что в своём чёртовом неудовлетворении я виню именно его! Пока он не появился, мои мысли не были перегружены сексом двадцать четыре на семь.
Такой взвинченной и злой мегерой появляться на людях нельзя. Я же хочу произвести хорошее впечатление на всех этих мажоров и мажорок? Заручиться дружескими связями, на долгие годы вперёд. Может быть, я даже выйду однажды за кого-нибудь из них замуж? Хотя бы за того же Сашу. У него много положительных качеств, если отбросить в сторону страх физической близости.
Или может… он меня просто не хочет? Со мной что-то не так?
Только вот Мир ночью у бассейна продемонстрировал мне обратное. Его член чуть дыру в моём купальнике не проделал, таранил и пытался вырваться из трусов своего владельца.
Нервный смешок срывается с моих губ.
Ладно.
Откинувшись обратно на подушки, я просовываю руку под одеяло и, отодвинув в сторону липкое тонкое кружево, прикасаюсь к себе.
Первое касание растекается покалыванием и сладкой истомой по венам. Упираюсь пятками в матрас, шире разводя колени. Я сейчас очень чувствительна там, мне хватит буквально нескольких движений. Даже медленных. Вверх. Вниз. По кругу. Второй рукой касаюсь груди и сжимаю между пальцев напряженный ноющий сосок. До чувственной боли, которая только усиливает накатывающие одна за одной волны наслаждения.
Пальчики ног поджимаются, и я приподнимаю бёдра, метаясь по подушкам.
– Боже…
Скрип двери практически вырывает меня из лап оргазма.
Широко открыв глаза, смотрю на застывшую в дверном проёме фигуру Гейдена. Его всегда спокойный и надменный взгляд мечется между моим лицом и рукой, которая всё ещё находится у меня между ног. Спешно достаю её оттуда, радуясь, что одеяло скрывает всё остальное. Но… Мирон, конечно, догадался о том, чем я здесь занималась.
Жар опаляет мои щёки, окрашивая их в цвет перезрелых томатов.
