Олег Валерьев "Стихи"

«терпение – в некотором роде снисхождение отличается от терпимости свойством…»

терпение – в некотором роде снисхождение отличается от терпимости свойством
заканчиваться

вы думаете нас повесили…

вы думаете нас повесили?
скорее повеселили
к воздаянию и ответственности
двое идут по лестнице

грамотность в губы девице
кассой рабочим классом
мир делится на приветствие
и прощание с зимним марсом

до разного уровня бешенства
до различия в восприятии
от блогера и до беженца
вы каратели мы предатели

которых вы думаете повесили?
лишь в народных сердцах ожог
двое плетутся по лестнице
один спотыкается другой ржёт

с холодом вдыхаю запах болезни…

с холодом вдыхаю запах болезни
люди как вши на выверенное полезли
к жертве тянет длиннющий хобот
закомплексованный серый робот
голодом мыслей – острейших лезвий
надо быть выгодней и полезней
в цивилизации мягких стареющих тел
появляться я не хотел

хранители прекрасного…

хранители прекрасного прячут в еловой ветке
слова что высекут на груди их непослушные детки
отчуждение леса надменность корявых гор
залиться об***риться и в мутабор
цвет беспощаден витиеватый узор обоев
глубже проникает в аптечных ковбоев
слэнговый ор под типичный английский бас
прикалываться с настоящего – не про вас

время цЫгана и всей его грязной рати
он не видит смысла в государственном аппарате
под разным замком через одного знакомый
эта улица обслуживается языком
хранитель прекрасного ссыт прямиком в штаны
но ровно стоит остальных штормит
улыбается мило говорит по ходу дела
пора валить на природу

страна начинается с травмы таланта…

страна начинается с травмы таланта
с игры атланта верящего в судьбу
даже за долю правды не приходится драться и странно
что у меня ещё ценника нет на лбу
страна начинается грязно
безвылазно и заразно
болезнью лесов и болот
цепью на толстых корнях
начинается просто ради
шуток глупых из старых книг
где у песни танца короткого тоста
один золотой проводник
и может бремя одно на всех
хоть не всегда узнаваем глас
трезвой памяти и рассудка
страна начинается с нас

по местным водам горючим ядом…

по местным водам горючим ядом
остатки дельфиньей злобы
в укор всем модам что лживо рядом
до забвения от утробы

лютейшей сдачи в чернейшей ночи
дыхания гром и треск
я жду иначе и вру короче
предупреждением от чудес

черпает силы с небесной свиты
тело квартирной позы
о как красивы и ядовиты
дельфиньи слёзы

пронзительные взгляды тысяч звезд…

пронзительные взгляды тысяч звезд
в пространстве познают самих себя
светом отраженным от предметов
глаза отныне не способны развенчать
миф о доблести и духовной прыти
столетия изгнанники судьбы
в невидимом пророке жизнь искали
и ведь нашли и стали полагать
что только так и выглядит свобода
природа как конфликт души и плоти
в чертоги разума пытаясь уместить
вечную проблему жалких смертных
сколько знаний вы ещё нам дать готовы?
в стандартных позах дьявола и бога
двумя руками жадно загребая
тот и этот мир

лодочник сгребает листву с поверхности воды…

лодочник сгребает листву с поверхности воды
и на ломаном итальянском говорит холода близко
в этот вечер к Сене выходят бедные семьи
чтоб из неё умыться и восславить образ капиталиста
в лодке тепло полом пальто выстлано
вдалеке кто-то поёт голосом Паваротти
помните в любой жизни понимание её бессмысленно
тут только человек ошибается на повороте

ногами вперед несут…

ногами вперед несут
твоих представлений груду
счастье оно такое —
шепчет призраком в коридоре
мне бы весну по градусу
я в ней ковыряться буду
до зуда в висках до боли
точно червяк на поле

ночами почти не спят
думают о грядущем
счастье – считай прямая —
быстрый размяться способ
ты независим был чист и свят
в погоне за самым лучшим
кривляется в приступе знания
человеческая особь

для тебя горит синий айсберг в небе…

для тебя горит синий айсберг в небе
в столь поздний час светофоры отключены
и лезут на улицы отшельники и отребье
звезды ведут себя так будто обручены

я тоже застрял по эту сторону моря
вокруг маяка обмотав калёный якорь
и только с количеством алкоголя
понимаю насколько мы обречены

для вас этот ад и все его тихие черти
с глазами как у преступника средней прозы
в моем положении время приводит к смерти
но даже двум луковицам не вызвать слёзы