Все закончится благополучно…
Не у каждого – свой мир внутри и вокруг.
Беспорядок не может быть скучным!!!
( М. Картышов)
Вот уж где голову легко сломать – нагорожено! Но стоит подумать.
Тургенев бы это назвал глубоким разочарованием души, Достоевский – бредом сумасшедшего, а сам автор – «Система хаоса».
Для человеческой мысли нет преград во Времени или Пространстве. Мысль может в один миг охватить все на свете – даже пережить Вечность. Однако, выбрав неверный путь, она попадает в Бесконечность, не имеющую результата. Тоже, наверное, игра Обстоятельств?
Как тебе такая версия?
Окружающий мир – абсолютно реален, но душа, данная Высшей Силой, рисует из него фантастические картины субъективного восприятия. И потому одним он кажется прекрасным, другим убогим, третьим безжалостно-жестоким…. Ну, и так далее. Тут все дело в личном восприятии. Отсюда и реакция на Обстоятельства, и мерило нравственности поступков (в обиходе – совесть).
Как понять характер человеческой мысли? Что его определяет?
Я ведь запросто мог родиться в каком-нибудь городке пыльного Техаса – корячиться день-деньской на долбанной автомойке и вечерами пропивать заработанное в прокуренном салуне. И хоть в карманах, как в башке, сплошь прорехи, а предел мечтаний кредитная карточка, надувался б гордостью, что я американец, то есть исключительный парень – куда до меня остальному миру?
Будь сценаристом, сочинил бы для своей версии америкэн-боя замечательный сериал с рабочим названием «Приключения янки в поисках души». Смысл идеи: когда находишь ее (душу то есть), теряешь покой; когда распростишься с ней – спокойно живешь, попивая текилу.
Представь, сон про душу имел продолжение.
Явилась как-то ночной порой, села у кровати и вопрошает:
– Ну, как ты тут жил без меня?
Моя радостная улыбка должна была засвидетельствовать: ничто не может стереть страниц, написанных вместе – несказанно рад, мол, встрече с тобой! Только в словах не хватило мажора.
– Так себе – ни зла, ни добра много не сделал. Ты вернулась, сбежав?
– Понял, наконец, от чего отказался? От сути своей. Человек, который не знает, кто он – не человек, а ходячий мираж. И ради чего жить такому?
– Для тебя ж старался!
– Сделал доброе дело! – усмехнулась душа. – Тоже мне, страховой агент Деточкин.
– А ты поняла там, рядом с Богом, кто из нас курица, а кто яйцо – ты меня сделала мною или я тебя вот такой?
– Ты о чем сейчас, в свой последний час?
– Хорошая тема! – я изумился. – Ты пришла напугать?
– Пришла сказать, что другому теперь меня отдают, а твой жизненный срок, увы, истек.
– Потрясающе!
Удивительное спокойствие от наступающего собственного конца света овладело сознанием. Настал, стало быть, мой черед. Бессмертие, конечно же, подозревалось, но всерьез не ожидалось – сказка про волшебника Изумрудного города и та правдоподобнее.
Я потер лоб и задумался. Состоялась ли жизнь моя? Если засесть за мемуары, на добрый десяток романов событий, пожалуй, хватит. Но все ли я понял, над чем ломал голову? Ответил ли на главный вопрос – тварь я дрожащая или право имею?
В молодости думал, что обязательно стану знаменитым – в политике, в бизнесе, в ратных делах…. Да мало ли где, но обязательно лучшим из всех. И женщины все в мечтах эротических – наипервейшие раскрасавицы. Зло наказывал, защищая Трою от свирепых данайцев, изгоняя бледнолицых, алчущих золота в Новом Свете – не было пределов фантазиям. И везде, и во всем у меня абгемахт, ибо знал ошибки предшественников, у которых не получилось.
Свою жизнь писал с чистого листа и в результате имею не то, что хотелось.
Но себя ли винить? Завиню Обстоятельства. А они от кого? Так и не понял – стало быть…. Как говорят в интервью западным СМИ наши сбитые летчики, попавшие в плен: «Учите, братцы, матчасть – ох, и бьют больно!». Нелепость, достигшая совершенства – не засесть ли за библию? Только поздно теперь….
– Ну, ладно, пора, – говорит мне душа. – Не могу представить, что мы больше уже не увидимся. Даже не знаю, что сказать напоследок – ничего подходящего в голову не приходит. Ты мне, признаться, нравился, хоть и мнил о себе несусветно. Прощай….
Чернота ночи проглотила ее, как крокодил зазевавшуюся лысуху.
Мой сон плавно перешел в явь. Проснулся с мыслью, что еще не готов покинуть мир этот – не чувствую усталости сознания, каких-то неизлечимых болезней в теле. Мне не за что ненавидеть жизнь. Поезд, под который захочется броситься, еще не набрал оборотов. А если появится вдруг и сейчас, я просто на него сяду и поеду жить дальше. Ведь, кажется, только-только нашел свою точку равновесия.
Но, Боже, как прекрасна жизнь, когда она уходит!
Даже такая. Было все у меня – нищета и достаток. Находки, и потери. И разочарования. И бесценные приобретения – в прямом и переносном смысле. Все было кроме скуки. Совсем нескучной была моя жизнь. Считаю без пафоса: для счастья нужно совсем немного – оптимизм рассудка и чуток фантазии в голове.
Говорят, человеку удается либо первая половина жизни, либо вторая. А мне грех на что-то жаловаться – детство прошло замечательно, а юность романтично. И второй доволен вполне: хватает ума не упрекать судьбу.
Решить бы последнюю проблему – как же быть с верой?
Может, ты посоветуешь? Может, совок проклятый сидит во мне, и душит надежды на встречу с Богом? Может, ментальность ущербная такая – присягнул одной вере, так на всю жизнь? Или этот вопрос из разряда умственных парадоксов и клинической дебильности – взялся вроде бы наставлять, а сам совета прошу? Любой конформизм удобен в отношениях отца и сына, пока он не доходит до абсурда, то есть до своей противоположности. Почти по Некрасову напрашивается твой ответ: «Тебя, слышь ты, клинит, а мне-то к чему?»
Но вернемся к простому мирскому.
Не случись Перестройки и последующих событий, я, может быть, до сих пор с увлечением строил коммунизм и не заморачивался по поводу существования Отца Небесного. Прежние партайгеноссе теперь в КПРФ – не все, конечно, но есть. Обижаются – что же ты перекрасился? В уши дуют – мы-то еще о-го-го! мы всколыхнем народ!
Да где там! Обратного хода жизнь не дает. Хотя печаль по советскому строю уютная и бесстрессовая: вся страна в затяжном прыжке в светлое будущее напивалась, блевала и чувствовала себя счастливой. О Боге тогда и не думалось, о верующих снисходительно – чем бы дитя не тешилось.
Потом КПСС объявили вне закона и наступили жуткие времена в России – все торговали: бабки с лотка, кооперативные ларьки на каждом углу; толпы бандитов, грабящих все, что движется; появились бомжи и нищие. Все кидали всех – слово «порядочность» вызывало гомерический хохот. Гадко было смотреть на приватизацию – когда хитрованы растаскивали по карманам то, что строили миром.
От этого ехала крыша. Общественные отношения и сознание людей стремительно мутировали. И до меня, наконец, дошло – коммунизма не будет.
Верить кому? Верить во что?
Ясно было одно – дальше так продолжаться не может: нельзя ненавидеть все на свете, где-то надо искать отдушину. Однако жизнь наша так устроена: кто бы какими путями ни шел, каждый в конце получает свое – Бога, богатство, самого себя; кто-то в бомжи подался, кем-то кладбище омолодили.
Новая тенденция появилась в духовности – раньше в церковь шли, хоть и с оглядкой на общественное мнение, но с чистыми помыслами; теперь – по уши извалявшись в грязи, испробовав все страсти (сиречь грехи) смертные. Зачем? Неужто душу грешную пристроить надеются? Что-то не верится в раскаяние. Как от таких прихожан попы не изошли испариной? Наверное, желтый дьявол промокал им тонзуру. Впрочем, не цепляйся к слову, блеснув эрудицией: тонзуру православные попики, знаю, не имут.
Однако следует отдать им должное – падение КПСС не приветствовал колокольный звон: церковь оказалась выше мелкой радости над лютым поверженным врагом. И это было главным, что подвинуло меня к религии: благородство – высшее из качеств человечности. Чувствовал тогда – если б не был партийным, стал бы прихожанином, и не важно, что веры нет в Царя Небесного: вдруг бы себя убедил потом.
А пока не представлю – как быть утешенным в церкви? И жизнь никогда не сводила с людьми, достойными доверия и испытавшими такое.
Как быть запуганным, могу представить. Сказать, что по сравнению с Адом Освенцим – парижский Диснейленд. Страх, наверное – единственное искреннее чувство верующих. Хотя не берусь утверждать наверняка.
Толпа растерянных и беззащитных, охваченная бредом – боюсь и верую! – вот что тормозит на пороге храма. Если втиснутся меж них, страх, может быть, растворится, а может, душу приберет к рукам – как знать?
Вот ты скажи: когда-нибудь возникало желание перекреститься – поблагодарить Бога, что избежал неких неприятных обстоятельств? Скажем, так: «Пронесло, слава те, Господи!» или «Уберегла, Царица Небесная!» или «Тьфу! Тьфу! Тьфу!» через левое плечо. И опять же троеперстием от чела. Если да, то ни что не ново под луной – у меня сто тысяч раз такое было. Это синдром неверующего: пофартило – и слава Богу!
Представь, каково верующему: молится-молится, бьет поклоны, а ему – бац! – и неудачей по морде. Как тут с претензиями не наехать на канцелярию небесную – вы куда там, мать вашу так, смотрите!?
Ходить в церковь и как бы верить ни тебе, ни мне не приемлемо. Но и любви взасос к Всевышнему вряд ли стоит ожидать – хоть до дыр библию зачитай. Тогда что? Как же приобщиться нам с тобой к великой православной культуре, к наследию наших предков?
Предлагаю такое.
Пусть будет Бог! Не на небеси рабовладельцем, не строгим судией, с икон взирающим. Пусть будет Он в душе – советчиком и совестью со всеми заповедями. И покреститься надо нам – пусть будет это антураж, дань моде, ну а по мне: дань памяти нашим предкам.
Поверь мне сейчас на слово, и у тебя впереди будет целая жизнь на осмысление: прав я сейчас или таки заблуждаюсь. Было бы обидно в складки савана заворачивать итоги мозгодробительных умозаключений. Мозгодробительных – в смысле, до головной боли.
Впрочем, не место о хворях здесь: здесь нет места хворям – ведь мы сейчас с тобой в краю Пятиозерья! Да за бокалом вина – твое здоровье!
Когда сам не плох
Бог-то Бог, да сам не будь плох.
(Народная пословица)
Бытует такое: «Если вы проснулись, и у вас ничего не болит, значит, вы умерли». Или от обратного – вы живете, стало быть, обязаны болеть.
Так много видим мы забот,
Когда нас лихорадка бьет,
Когда подагра нас грызет
Иль резь в желудке….
(Р. Бернс)
Еще несколько лет назад я и представить себе не мог, что буду размышлять и разговаривать о здоровье, как о чем-то первостепенном. Теперь достиг такого возраста, когда нормальный средневзвешенный человек выходит на пенсию и интересуется исключительно самочувствием. А про меня давно знакомые судачат: «сбрендил» – ведь не контролирую ежедневно давление с пульсом, не сдаю анализы по понедельникам; припомнить даже не могу, когда последний раз своим желанием посещал поликлинику, будто до нее семь суток на оленях.
Дело вовсе не в богатырском здоровье или наплевательском отношении к своему организму: сколько себя помню, ломал голову над темой долголетия – хотел изобрести такой порядок вещей, при котором здоровью наносится минимальный ущерб.
И, знаешь, до чего-то додумался?
Сейчас кому только не лень с улыбкою, от которой хочется плакать навзрыд, нас поучают жить – что есть и пить, какому лекарю поклоны бить, когда и с кем ложиться спать, когда вставать и как дышать, когда мочу и кал сдавать, во сколько клизму принимать …
Пускай их бесы бороной
В аду щекочут! …
(Р. Бернс)
Живу ведь я – моя очередь небо коптить, и руководствоваться наставлениями, позволять кому-то за меня решать, как жить, не вижу смысла абсолютно. Прочитал множество книг, немало советов слышал в жизни и с экрана, но, руководствуясь карлмарксовым «подвергай сомнению все», решил – мой собственный организм лучше всех докторов знает, что ему надо: недужится – отлежись. Словом, загнобить себя я не позволю никому.
Всегда жила со мной беда -
Неурожай, недуг, нужда,
Позор неправого суда,
Долги, убытки…
Но не терпел я никогда
Подобной пытки!
(Р. Бернс)
Много думал, как жизнь свою организовать. Много примеров известных сравнивал – от Данко Горького до пескаря Салтыкова-Щедрина. Сгореть в погоне за мечтой «стань богатым (знаменитым?) или загнись в попытках», а может поберечься – в чем истинная мудрость? Наверно, посередке. Тайна сия велика есть, и очень мне ее постичь хотелось.
Богатство, слава, долголетье совместимы ли? Ведь говорят – хочешь жить без забот и долго, не имей подчиненных. Потому что так всегда бывает – едва достиг чего-нибудь, и тут дефолт, наводнение с землетрясением, финансовый кризис. Пережил – так от безносой не уберегся! В общем, вся жисть – война и немцы окружили.
И я уверен, что в аду,
Куда по высшему суду
Я непременно попаду
(В том нет сомнений!),
