Røttėn Pümpkin x Ømėn Vøid "Цинковый Цианид. Сборник I"

Тавкрафт задумчиво посмотрел на женщину, сделал ещё глоток из своего стакана и сказал:

– Вы знаете, кхм, он неописуем. Нет ему описания. Он является бесконечным ужасом, который мы не в силах принять. Вы понимаете?

Блондинка ответила:

– Понимаю, да. Но, всё же, может, по случаю такой нашей удачной встречи, вы скажете как вы его себе сами можете представить? Чтобы приоткрыть завесу тайны, скажем. – Женщина вопросительно смотрела на Коварда. Её муж спокойно сидел чуть нахмурившись.

И только Тавкрафт хотел ответить, послышался грубый низкий голос с другого столика:

– И заодно, хотелось бы, услышать немного про Нярлаптотыпа!

Тавкрафт посмотрел в сторону голоса. Чуть пошатываясь, перед столиком в углу стоял мужчина. Свободная заляпанная рубаха, щетина на крупном лице, сбитые рабочие руки. Видно, среди его читателей нашёлся и грубоватый рабочий класс общества. Ковард вернул свой взгляд к женщине.

– Про Узатота вам, дамочка, я уже всё сказал. Представить никак не можем! Не можем и всё тут. – Тавкрафт развел руками и посмотрел на мужчину в углу. – Про Нярлаптотыпа тоже самое! Разве что, он может принимать любой облик, включая человеческий. Выбирайте хоть меня, хоть бармена, хоть свою мать. – Ковард засмеялся.

С места поднялся упитанный мужчина в черной аккуратной рубашке и сказал:

– Про Йагъ-Сысана тоже самое скажете?

– Тоже самое. Кроме написанного ничего у меня не спрашивайте! Описать их и остальных моих существ невозможно, я итак из кожи вон вылез, чтобы написать о них понятным для вас языком. – Ковард перестал смеяться и уже нахмурился.

– Может, любезный автор, вы множество из своих темных существ и локаций не описываете, потому что просто не умеете? Потому что как автор прозы вы представляете из себя нечто ничтожное? Поэтому у вас все такие необъяснимые? – Громко и будто насмехаясь спросила брюнетка, сидящая прямо напротив Коварда.

Он крепко сжал в руке стакан и сильно повысил голос:

– Могу, вообще-то, описать кого угодно и когда угодно, только вот не обязан я тут распинаться перед вежливым буржуем, выпендрёжной бабой с неописуемо молчаливым мужем, колхозаном блевотным и вами, алкоголичка неприметная!

Обстановка в баре накалилась до предела. Бармен коснулся ладонью двустволки под стойкой и подумал: «Что ж, сегодня я зачинщик, так что рулить ситуацией буду по своим правилам, если придётся».

Мужчина, которому довелось первому задать вопрос в самом начале, расстегнул свой пиджак, снял его, аккуратно сложил, затем повесил на спинку стула и встал на стол. На поясе у него была кобура и, резко вытащив из неё пистолет, бандит повернулся к Коварду, из его глаз текли слезы:

– Почему? Скажи мне, сука, почему ты такой успешный писатель?! Да ты срать хотел на художественную составляющую, ты вывозишь за счёт ярких образов! Я пишу книги всю жизнь и всем на меня плевать, хотя я гораздо лучше тебя это делаю! Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ОПИСАЛ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! Опиши этот бар, а если откажешься, я вышибу тебе мозги!

Блондинка, второй задавшая вопрос, громко взвизгнула:

– Что вы творите?! КОВАРД ГЕНИЙ! ПРОСТО ШАРИТ КАК ВПЕЧАТЛИТЬ ЧИТАТЕЛЯ! И ВООБЩЕ СЛЕЗЬ СО СТОЛА, МУДЛО! – В её глазах заиграл первобытный гнев. Вены на ее лбу вспучились. Взяв бокал с вином, она его моментально осушила. Затем, зло посмотрев на своего немого мужа, она резко взяла со стола почти полную бутылку ликёра. Запрокинув голову, блондинка принялась залпом пить содержимое. После такого плотного излияния она выкрикнула:

– НО Я НИХУЯ НЕ ПОНЯЛА! КТО, БЛЯДЬ, ТАКОЙ УЗАТОТ! ПОПРОСИЛА ЖЕ РАССКАЗАТЬ, ТАКАЯ РЕДКАЯ ВСТРЕЧА! – Не дожидаясь ответа от ошарашенного Тавкрафта, она разбила о свою голову уже пустую бутыль ликёра. Струйки крови потекли по её лицу, но женщина продолжала стоять. Посмотрев на разбитую бутыль в своих руках, она громко заорала и напала на своего мужа, воткнув разбитую бутылку ему прямо в висок. Старая туша скатилась по стулу на пол.

– Воистину, ваши фанаты – шизы! – Кто-то, стоявший у самого входа, громко выкрикнул.

Это стало настолько невообразимым зрелищем, что остальные посетители сидели в оцепенении. Тут бармен резко достал ружьё из-под барной стойки и пальнул в блондинку. Её мозг разлетелся по близлежащим алкоголикам.

– ДА НАЧНЁТСЯ ВЕЧЕР! СПАСИБО ВАМ, ДОРОГОЙ ОПИЗДОХУИТЕЛЬНЫЙ АВТОР, ЗА ВАШУ ШИЗУ! – Заорал бармен и ещё раз выстрелил, но в потолок.

Все как будто с цепи сорвались, услышав слова бармена. Обезумевшие люди подскочили со своих мест и начали массовую драку с криками, воплями, каждый буквально вгрызался друг другу в глотку. Бутылки летали под потолком бара, все запрыгали по столам, подлетая к оппонентам, кровь брызгала из носов, губ и бровей. Кто-то умудрился откусить оппоненту ухо, выкрикнув, что он боксер.

Это настолько позабавило мужчину с пистолетом, что он затанцевал на столе, сталкивая с него бутылки и сигареты.

– Ну и кашу я заварил! Товарищ Ковард, согласитесь, ЭТО ВЕДЬ НЕОПИСУЕМО! – Прокричал мужчина и выстрелил в потолок.

Довольно кивнув, он сдул дымку со ствола пистолета, затем повернулся в сторону Тавкрафта:

– Почему же ты молчишь? Я хочу знать на что ты способен, уёба! ОПИШИ МНЕ ЕБАНЫЙ БАР И ВСЁ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ! – Пока на фоне люди продолжали избивать друг друга, мужчина сверлил взглядом Коварда, надеясь, что тот наконец начнёт говорить.

Массовая драка кипела, несколько посетителей отправились на тот свет. Лишь Ковард и мужчина с пистолетом стали оплотом мнимого бездействия, пока смотрели друг другу в глаза. Один надеялся услышать уже хоть что-то от непревзойденного писателя, другой же понимал кровавый абсурд ситуации. Криво улыбнувшись, мужчина показательно постучал себе по виску дулом пистолета. Ковард нервно повел руками, залпом выпил остатки своего коктейля, попросил обезумевшего бармена повторить заказ, не поворачиваясь к нему, а затем соскочил со стула. Он коснулся руками своих брюк, после чего постучал по пиджаку, будто бы проверяя на месте ли он. Писатель поднял горделивый взгляд на мужчину, чьи ноги уже подкашивались от предвкушения. Тавкрафту это показалось забавным. Улыбнувшись, он тут же откашлялся и продолжил:

– Уважаемый… – Многозначительно приподнял бровь.

– Красное Перо. – Ответил мужчина с пистолетом, резко сев в позу для йоги.

– Это… – Тавкрафт на секунду задумался. Закрыв глаза и медленно покачав головой, Ковард решил начать с описания бара, задействовав все свои писательские навыки. – Потрясающее имя, друг мой. Что касаемо бара и потасовки, происходящей здесь, всё очень просто. Это НЕОПИСУЕМО!

Глаза Красного Пера расширились, он надеялся на длинный монолог, но его не последовало, а значит…

– Какой же вы ахуенный писатель. Уёбок ты! Спасибо вам, Ковард, за столь прекрасные произведения. ГОРИ В АДУ, ПИДРИЛА! – Красное Перо посмотрел куда-то в сторону, словно погрузившись в глубокие воспоминания. Он медленно встал. Крепко сжал пистолет и поднес к виску. В его взгляде не было печали, лишь решительность. Тавкрафт спокойно кивнул ему. С улыбкой на лице, Красное Перо вышиб себе мозги. Выронив пистолет, мертвая туша повалилась на пол, чем вызвала восторг у Коварда, он засмеялся.

Это было настолько невероятно, что у Тавкрафта случился припадок. Он рухнул на пол, кровь брызнула из носа, а с уголков губ медленно вытекала красная пена, глаза вышли из орбит.

– НЕТ! – Прокричала на весь бар брюнетка, которая чудом была ещё цела. Схватив с ближайшего стола нож, она побежала к умирающему писателю. Припадок прошел так же резко как пришел до этого. Ковард, расставив в разные стороны ноги, уселся на полу и держался за голову. Подбежавшая к нему брюнетка поскользнулась на куске мозга Красного Пера, упав Тавкрафту прям промеж ног. Из-за суетливой обстановки она забыла о ноже в своей руке, потому удивилась когда, упав, почувствовала острую боль в животе. Женщина перевернулась на спину, ручка ножа торчала из её живота. Но она, улыбаясь, смотрела на нависшее над ней лицо Коварда:

– Кха! – Сплюнула кровь. – Скажи мне как ты напишешь об этом? – В её глазах читалась надежда.

Слезы потекли по щекам Тавкрафта, он тихо сказал:

– Это. Просто. Неописуемо. – Он выглядел жалко. Слезы ручьем текли из его глаз. Брюнетка забилась в агонии, начав ржать будто лошадь. Вынув из своего живота нож, она поднесла его к горлу.

– Ты лучший, ТВАРЬ! КАК ЖЕ, СУКА, ТЫ ОПИШЕШЬ ЭТО? – Она провела ножом по своей глотке как по маслу, темно-красная кровь быстро залила её лицо.

– Ты неописуемо прекрасна, алкоголичка неприметная. – Сказал Ковард, затем отбросил в сторону бездыханное тело и поднялся. Он отряхнул свой костюм от пыли, достал из внутреннего кармана пиджака белый платок и окрасил его в красный оттенок, протерев свое лицо.

Видя эту картину, бармен не выдержал, сделал несколько глотков из первой попавшейся бутылки, перезарядил ружьё и прыгнул через стойку. Резня в баре превратилась в акт массового самоубийства. Люди брали в руки осколки и горлышки бутылок, а после этого проводили острыми краями по своим же глоткам.

Ничего не подозревающий писатель, уже продвигающийся к выходу, обернулся и увидел идущего на него озлобленного бармена. Убрав кровавый платок обратно в пиджак, Ковард поднял руку вверх:

– Отлично! А вот и вы… – Не успел он договорить как вновь повалился на пол. Бармен прострелил ему колено, Ковард закричал.

– Уебок, вот что, твоя литература говно ебаное. У тебя есть шанс отыграться на том свете, для этого попробуй описать вот это. Лови НЕОПИСУЕМЫЙ СВИНЕЦ В СВОЙ ЕБАЛЬНИК! – Прицелившись прямо в голову Тавкрафту, бармен спустил курок, отправив писателя на тот свет. – Мой бар лучший. – Сказал он, поднеся дуло ружья к своему подбородку.

Выстрел.

В баре воцарилась гробовая тишина, он был полон трупов.

И тут с самого дальнего столика со скрипом поднялся жирный мужчина. На нем висела заблеванная белая майка, уложенные назад сальные волосы и рой мошек, кружащий вокруг его толстой рожи. Но даже так он был единственным целым человеком в «HOLY HOLE». Он поднял свою громадную жирную руку, широко улыбнулся, показав черные гнилые зубы, оглядел весь зал и с гордостью произнес:

– Я никогда не читал книжек.

Дальше действовать будем мы

Движок чёрной 21-й Волги ревел и гудел, набирая обороты. Из выхлопной трубы валил черный дым, а стеклоочистители неустанно сметали с лобового стекла мелкий снег, медленно скользящий с неба серого ноября.

Салон машины был наполнен сигаретным дымом, из магнитолы звучала группа «Кино», а серьезные лица двух пассажиров и водителя сквозили суровостью присущей людям, жившим в холодных 2000-ых.

С заднего сиденья донёсся низкий грубый голос:

– Тём, подай из бардачка газировку.

Сидящий за рулём белобрысый мужчина посмотрел в зеркало заднего вида прямо в глаза сказавшему:

– Дань, мне сейчас точно не до этого, слежу за дорогой. Толкни Джима, его попроси.

– Чё, сложно что ли? – И словно в такт словам Данилы машина наехала на кочку, подкинув всех на несколько сантиметров вверх от сидений. Это разбудило третьего пассажира. Выругавшись, он оглядел своих товарищей красными заспанными глазами.

– Вы чё творите?

Данила, махнув рукой, ответил:

– Джим, вот ты спал? Так и спи дальше. Хотя сначала газировку мне подай из бардачка.

Проснувшийся Джим достал из внутреннего кармана своего кожаного плаща пачку «Беломор» и ловко закинул сигарету в рот. Он медленно открыл окно, положив на него правую руку. Сигаретный дым, всё это время витавший в машине, был подхвачен сильным порывом ветра. Закурив сигарету, Джим посмотрел на окружающие машину стены леса, будто двигающиеся вместе с ними. Левой рукой он не глядя открыл бардачок. Достав из него банку Кока-Колы, Джим через плечо подбросил её на заднее сиденье.

– Спасибо. – Буркнул Данила и открыл банку.

Все трое чувствовали мандраж и предвкушали как адреналин скоро ударит в кровь. Так всегда бывает когда предстоит замарать руки. Как говорит Джим: «Конкретно замарать». Артём смотрел вперёд, нахмурившись он крепко сжал руль, ведь молчание доводило его до чувства несобранности. Поэтому водитель сказал:

– Так, Дань, ещё раз повтори весь расклад. Мы уже подъезжаем, минут пятнадцать осталось до места.

Почти всю банку Кока-Колы Данил выпил залпом. Он вытер рукавом плаща рот, достал из кармана мятую сигарету и закурил.

– Ну, короче, всё по шурику сейчас раскидаю. – Данил глубоко затянулся, выдохнул и продолжил. – Припаркуемся прямо у въезда в участок нашего любимого босса. Чтоб со стороны, в случае палева, выглядело будто на обычную встречу приехали. Охраны в этом доме нет, потому что именно про него знают только проверенные люди, типа нас. Подходим к дверям, стучимся, он через дверь спрашивает: «Чё припёрлись?». Мы отвечаем, мол, нашли фуфела этого с Таганки. Босс открывает, а наш пиндос Джим в этот момент достаёт обрез и в упор шмаляет ему в голову. Дальше действовать будем мы. Заходим в хату, обчищаем. Если кто есть ещё – отправляем в расход. Пиндос Джим на шухере…

– Да сам ты пиндос, фуфел, бля! – Джим подскочил, выругавшись.

– А это я с Австралии что ли? – Данила усмехнулся. – Ладно, шучу я. Короче, обчищаем хату, забираем всё ценное, бабки. Ну и всё, газуем оттуда по шурику. Пока все спохватятся мы уже будем далеко отсюда с кучей бабла. Расклад простой?

– М-да, простой. – Задумчиво произнес Артем. Вздохнув, он просто смотрел на дорогу. Для него криминал стал частью жизни. Не впервой заниматься «грязной работой», как и его товарищам, с которыми он прошел через огонь и воду. По радио заиграла песня «Гни Свою Линию», Артем выкрутил колесо громкости магнитолы на максимум.

Серый день ноября медленно сменялся холодной ночью. Солнце уходило за горизонт, ветер утих, потому крупицы снега будто бы застыли в воздухе. Вдалеке виднелась деревушка. Самая обыкновенная русская деревня. Деревянные дома с резными ставнями раскинулись вдоль проселочной дороги. Несколько местных стояли с ведрами в руках возле колонки с водой. Две бабки ругались, кто из них первой завтра купит молоко, привезённое в больших бидонах стареньким грузовиком.

В контраст всему этому русскому быту выделялся всего один дом. Он окружен высокими каменными стенами, вдоль которых цвел виноград. Сама обитель представляла из себя двухэтажный особняк, выложенный черным и белым кирпичами. Панорамные окна были настолько огромны, что можно, если перелезть через забор, увидеть всю жизнь хозяина, будто бы по телевизору, только качество куда лучше, без белых полос.

Этот дом возвышался на небольшом холме, прямо перед въездом в деревню.

– Каждый раз поражаюсь этому месту. – Проговорил Данила, оглядывая сквозь окно аккуратно сплетенные на стенах лозы винограда. Заехав на холм, Волга завернула на бетонную площадку прямо напротив огромных ворот. Заглушив двигатель, Артем повернулся к товарищам. Молча переглянувшись друг с другом, они вышли из машины. На улице было не так темно из-за расставленных по всему участку фонарных столбов.

– Спрячь обрез, Джим. – Тихо произнес Данила. Австралиец крепко держал двумя руками оружие. – Ты не слышишь что ли? – Данила подошел к нему и слегка толкнул в плечо. Джим что-то пробурчал и спрятал обрез под плащ.

Главные ворота были открыты. Пройдя через них, троица направилась к входной двери особняка.

Прямо перед особняком, возле мраморного фонтана, припаркован черный бронированный «Крузак» босса. Сам участок особняка был настолько огромен, что в нем уместился искусственный пруд с плавающими в мутной воде пластмассовыми птицами, а также сад-лабиринт, спроектированный специалистом из Франции. От самих ворот до входной двери пролегала дорожка из красного кирпича.

Человек, купивший всё это добро, главарь крупной преступной группировки, тщеславный и пухлый мужчина без семьи. Ему ничего не нужно кроме денег, бухла и наркотиков. Сейчас же он пожинает плоды своих трудов, покуривая кубинскую сигару после плотного ужина.

Троица приблизилась к двери и, выйдя вперед, Артем постучал в неё четыре раза, сделав секундную паузу после двух первых ударов.

За дверью послышались глухие шаги, затем звон широкой заслонки, выполняющей функцию глазка. Нахмуренные брови, прищуренные глаза на смуглом лице смотрели сквозь открытую заслонку:

– Чё, попутали? Явились сюда, не предупредив. Чё за дело? – Недовольный повелительный тон и низкий голос, из-за которых у всех невольно затряслись поджилки.

Артём оставался на шаг впереди к двери и сказал:

– Босс, мы нашли его. Того фуфела с Таганки, который задолжал крупно. Решили сразу приехать сказать, телефон же отключен у вас когда здесь отдыхаете. Приехали узнать – что делать-то с ним?

– А сами что думаете, а? – Глаза из-за заслонки покосились вниз и послышался звон поворачивающегося ключа.

Дверь открылась нараспашку.

– Джим. – уверенно с повышенным тоном сказал Данила и Артём отступил в сторону.

Резко, без лишних движений Джим вскинул из-под черного плаща обрез, нацеленный прямо промеж глаз босса и выстрелил.