Она сказала с ликованием:
– Я так вам благодарна, так благодарна за спасение моего любимого дяди!
Я отмахнулся.
– Да фигня все. Мне самому было интересно влупить гада в спину. Представляете, всегда лицом к лицу, а тут… в спину! Это не я виноват, подействовала перемена климата и прочей географии. Такое гаденькое удовольствие, будто насрал у кого-то под дверью и смотрю, как то один, то другой вступает надушенными туфлями!
Она смотрела озадаченно, у меня простое и бесхитростное выражение, я сама искренность, в глазах святая наивность, и если брякаю что, то понятно же, что не с целью, а именно по своей медвежистой чистоте и лесной непорочности.
– Ах, маркиз, у вас такое образное мышление…
– Я такой, – согласился я. – Образный! А главное – мыслитель. Такое иногда намыслю…
Ее свита смотрела на меня с неуверенностью. Только что определили меня в неотесанную деревенщину, которая ни в чем не соперник, а тут вдруг я резко меняю статус.
Граф Гаррос прокашлялся и сказал излишне оживленно:
– Маркиз, а вы в своих путешествиях не проходили через королевство Янгмании? Говорят, там живет ужасающе примитивное племя! Поклоняются девушкам, находя в их невинности некий шарм… а вот мы, передовой народ, лишь замужним женщинам посвящаем стихи и оды! Только они интересны, ибо являются куда более запретным плодом, по дороге к которому нужно преодолеть больше препятствий, в том числе и обмануть ревнивого мужа…
Эйсейбио с готовностью хохотнул, переходя на привычную стезю:
– Ну, не только замужним, не только… Большинство придворных дам еще не замужем, но уже побывали любовницами того или другого! Или, как леди Мианьи, у которой три любовника…
Гаррос скабрезно улыбнулся.
– Я ее имел в виду, сэр Эйсейбио. Просто нарочито неточно выразился, чтобы посмотреть на реакцию маркиза.
Лорды Водемон и Шуй, будучи поумнее, посматривали на меня с настороженностью и опаской, не спеша погрузиться в привычный треп о бабах и средствах их обольщения. Я не салонный человек, видели и раньше, но тогда можно было с этим не считаться.
Гаррос же, соскользнув на привычность, где он как рыба в воде, заявил громко и победно:
– Я люблю мужчин с будущим, а женщин – с прошлым! Девственницы пресны и скучны. Они интересны разве что где-нибудь в медвежьем краю.
Я посмотрел на них ничего не выражающим взглядом и, сделав вид, что меня это не касается, подошел к окну. Огромный сад внизу не просто заполнен, а чуть ли не забит до отказа. Народу как муравьев – помимо прибывшей с королем толпы еще и свои понабежали со всех сторон, потереться о короля и его придворных, узнать последние важные новости: кто с кем спит, чья жена с кем изменила, чья готова изменить, а чью склоняют к измене, кто склоняет, как склоняет…
Сколько мозгов пропадает, подумал я угрюмо. Могли бы учиться, развивать науку, искусство, так нет же: занятие для неблагородных! Разве дворянин унизится до того, чтобы познавать тайны природы, рисовать или смотреть в телескоп на небо?
Да что там науки… Дворянин даже грамоте не учится, это дело для простого люда. Впрочем, в этом мире свои особенности: здесь даже простолюдин не имеет права учиться читать и писать, оставаясь тем, кем был. Хочешь учиться грамоте – ступай в маги. Там с тебя сперва возьмут подписку о неразглашении, а потом уже давай овладевай знаниями. Вернее, учись читать, что написано в уцелевших книгах, инструкциях, косметических рецептах и прочем спаме…
За спиной послышался щебечущий голос:
– Маркиз, вы слишком долго делаете вид, что вам с нами неинтересно! Мы могли бы уйти за это время.
Я чуть повернул голову. Леди Элизабет смотрит победно, в глазах ирония, мол, поймала, на красиво очерченных губах играет улыбка.
– Но вы же не ушли?
Она нахмурилась.
– Полагаете, вы этим выиграли? Ошибаетесь!
Она резко повернулась, я слышал, как застучали, удаляясь, ее каблучки. Голоса ее свиты тоже затихли синхронно, а я, получив таким не совсем учтивым образом освобождение от уз светскости, отправился в свою комнату.
Стражи в коридоре встретили меня улыбками, один даже поприветствовал, стукнув тупым концом копья в пол. Я прикрыл за собой дверь, повалился на ложе и закинул руки за голову.
Юг разочаровал, это бесспорно. Не знаю, что я ждал, но это должно было быть нечто ужасающе мрачное, грозное, всеобъемлющее. Я должен был сжаться в диком страхе, как мошка под ступней слона, а не разваливаться, словно лакей на кровати уехавшего на охоту барина…
Раздался стук в дверь, я сказал громко:
– Открыто!
В дверях появился высокий и роскошнейший бюст, а следом за ним вошла леди Габриэлла. Приподнятость и подпертость корсетом не дает бюсту колыхаться и даже подрагивать, что так привлекает внимание, потому от бюста леди Габриэллы ни один мужчина не способен оторвать взгляда.
Я поспешно встал, мои глаза, как намагниченные, повернуты в сторону этого поднятого почти под подбородок чуда сексапильности. Леди Габриэлла покровительственно улыбнулась, женщины – чуткий народ, наверняка ощущает мой взгляд, как ощупывающие руки, вон глазки заблестели и щечки зарумянились еще больше.
– Маркиз, – проговорила она сочным голосом и придвинулась, почти касаясь меня грудью, – простите, что подняла вас с ложа, вы так красиво отдыхали после ваших трудов…
– Может, приляжем вместе, – предложил я.
Она довольно улыбнулась.
– Ах, маркиз, я тоже не люблю долгих прелюдий, но все-таки мы не в ритуале Спасения. Я зашла вас поздравить.
– Спасибо.
– Вы победили! Вы победили!
– Да, – ответил я скромно, – вообще-то получилось неплохо. Этот гад даже не копыхнулся.
Она заулыбалась хитро.
– Маркиз, я о другой победе, более важной!..
– Это о какой же? – спросил я опасливо.
– Теперь-то леди Элизабет обратит на вас внимание!.. О вас заговорили, начали спрашивать, кто этот молодой человек. Особенно женщины. Мужчины, естественно, заинтересовались тоже. Им всех соперников надлежит знать не только в лицо, но и все их слабости.
Я отмахнулся.
– Я весь из слабостей. Нет, я верен старому принципу: чем меньше женщину мы любим, тем больше денег в кошельке.
– Чем меньше женщину мы любим, – возразила она наставительно, – тем крепче вырастут рога!
– Это мне, к счастью, не грозит, – ответил я. – Я человек простой, медвежий, медвежиный. Все эти «чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше она нас…» для меня слишком сложно.
Она посмотрела на меня намекающе.
– Маркиз, здесь все предпочитают тонкую и сложную игру.
Я взглянул ей прямо в глаза.
– И вы?
Она хитренько улыбнулась.
– Для некоторых могу сделать исключение. В некоторых случаях.
– Вы просто выдающаяся женщина, – воскликнул я. – Всегда надо дифференцировать подход к разным особям. Даже одного и того же самцового пола. Я ж говорю, можете начинать насиловать меня прямо щас! Уверяю, ну совсем почти не стану отбиваться.
Она оглянулась по сторонам и ответила почти серьезно:
– Сейчас не могу, увы.
– Жаль, – вздохнул я. – Ну ладно, я пошел.
– К леди Элизабет?
– Ну а как же, – ответил я. – Надо это… ковать, пока горячо.
Она сказала мне наставительно:
– Настоящий мужчина узнается по женщине. Тот, кто завоюет леди Элизабет, прославится на все королевство… Вот это будет и слава, и признание!
Я принял потрясенный вид, показывая, что мне как раз не хватает обвешаться бабами, как охотник утками. Прям жажду обольщать и завоевывать баб-с, ну прям смысл жизни в этом. Словно я так и остался в своем тинейджерстве.
Мне милостиво дали поцеловать руку, я приложился, уловив особый аромат, словно бы леди Габриэлла только что со вкусом чесала промежность, при сахарном диабете там чешется постоянно.
Она пошла к двери, я смотрел вслед, так принято, а леди Габриэлла, почуяв мой взгляд, оглянулась и, чарующе улыбнувшись, еще сильнее раскачала пухлую задницу. Идиотки, тут же подумал я, не такие уж идиотки, какими кажутся. Идиоты вроде Водемона и Шуя – совсем другое дело…
Я хотел было снова лечь, но взял себя за горло и напомнил, что я на Юге, долгожданном Юге, куда так стремился, дурак. Разочаровал он или нет, но здесь в самом деле сохранились древние технологии. Некоторые все еще работают в автоматическом режиме. А я тот орел, что и неработающие может запустить, если повезет и окажется в нужное время в нужном месте.
Надев на морду улыбку, я вышел в общество, надо слушать разговоры, общаться, вылавливать крупицы информации, чтобы понять этот мир.
Во дворце стараниями распорядителей и устроителей пир продолжился как ни в чем не бывало, а затем начались танцы. Я мало что узнал от этих элоев, прям птички небесные, крылышками бяк-бяк-бяк, а хуже того, так и не отыскал графа Цурского.
Расстроенный, потащился в свою комнату и завалился на ложе, не раздеваясь. Ближе к вечеру в дверь постучали. Я сказал «войдите», через порог переступил пышно одетый человек в коротком парике и почти без свисающих пуделиных ушей, весь в шелках и бархате, низко поклонился и помахал над сапогами шляпой.
Лицо его оставалось неподвижным, но острые глаза быстро оглядели меня с головы до ног, взвесили, оценили, привесили бирочку, и только тогда он сказал очень любезно:
– Барон фон Эльрих. Служу Его Величеству. Предваряя вопрос кем, сообщаю – просто на побегушках.
– Ну и как? – поинтересовался я.
– Теперь у меня толстые ляжки, – сообщил он самодовольно.
– Это важно, – согласился я. – И далеко вас посылают?
Он коротко усмехнулся.
– Далеко. Вы даже не представляете, как далеко может послать Его Величество, особенно ежели в монаршем гневе. Но сейчас мне повезло… Мне приказано всего лишь пригласить вас к Его Величеству на аудиенцию.
– Это повезло?
– Вы не слышали предыдущие повеления Его Величества!
– Настоящий король, – пробормотал я. – Впрочем, народу нравится сильная власть. Бьет – значит любит.
– Вам нужно переодеться?
Это прозвучало как вопрос, а не пожелание, потому я ответил с исключительной любезностью:
– Во что бы я ни переоделся, для Его Величества, всецело поглощенного заботами о благе его подданных, это несущественно… как я полагаю. Потому не буду морочить голову всякой хренью насчет бантов, эта одежка меня вполне устраивает.
Он усмехнулся одними уголками глаз, понял, отвесил поклон.
– Тогда прямо сейчас?
– Да, – ответил я. – На всякий случай добавлю, что я польщен и даже местами беспредельно счастлив! Хоть я и не подданный Его Величества, но буду счастлив и вообще… ну, вы поняли.
Он улыбнулся.
– Все прекрасно понял, сэр…
– Сэр Ричард.
– Сэр Ричард, прошу вас любезно следовать за мной.
Он еще раз поклонился и, отойдя от двери в сторонку, ждал. Типичный царедворец, но лицо умное, глаза веселые и с некоторой хитринкой. Когда я вышел в коридор, он повел меня через комнаты, на ходу поинтересовался, как это я сумел сделать то, что не смогли обученные плащеносцы, я скромно ответил, что я вообще-то везучий, уже и на Кубикусе заметили.
Он не стал выяснять, где это королевство, шел прямой и несколько настороженный, хотя теперь в этом крыле здания стражи только в одеждах королевских цветов. Охраны здесь не меньше, чем бесцельно слоняющихся придворных, я чувствовал пристальное и далеко не всегда дружелюбное внимание.
Глава 10
Перед покоями, которые занял король, стражи отступили от двери еще до того, как Эльрих сделал повелительный жест дланью. Он сам распахнул передо мной створки. Король, уже в толстом халате, расположился в глубоком кресле, перед ним низкий столик с тонкостенными фужерами, ваза с виноградными кистями и сладостями.
Я поклонился еще от двери, он помахал мне рукой.
– Садитесь, сэр… сэр…
– Маркиз Ричард, – подсказал барон фон Эльрих.
– Маркиз Ричард, – повторил король. – Вы спасли мою старую шкуру, а она мне по разным причинам все еще нужна. Так что моя благодарность не имеет границ… ну, почти, почти.
Я сел, король рассматривал меня с любопытством, я рассматривал его вежливо, но без подобострастия, мол, я не его подданный.
