– Слежка? – Дарири вскинула бровь. – Уверена?
– Вообще не уверена, – усмехнулась Лилит. – Три раза город обошла по кругу, и все еще сомневаюсь.
– И что, ты ушла?
– Ушла, – коротко ответила Лилит.
– И? – Дарири повела в воздухе рукой, не дождавшись продолжения. – Что дальше? Ты не волнуешься?
– Места себе не нахожу, – рассмеялась Лилит, отбрасывая полотенце и залезая под одеяло.
– Я серьезно. Что будешь делать?
– Играть свою партию, – Лилит широко зевнула. – Вечернюю тренировку из-за этого урода пропустила, представляешь наглость? Спать давай, тут до рассвета осталось-то…
После утренней тренировки Лилит переоделась в рабочую одежду, самый удобный и представительный ее комплект, и помимо красного оби с закрепленным на нем сигом украсила себя еще и парочкой метательных ножей. Ножи она бросала посредственно, но они хорошо служили ей в тесных коридорах и замкнутых помещениях, к тому же удобно крепились на груди.
Оставив Дарири досматривать утренние сны, Лилит тихонько выскользнула из комнаты и коротко поздоровалась с хозяйкой по пути к выходу. Место в которое она направлялась никогда не пустовало и всегда жило своей странной, самобытной жизнью. Она направлялась в нору – универсальное и интернациональное название для мест, в которых собирались преступники всех мастей. Это было особое пространство, полностью отделенное от города, в котором оно находилось, связанное незримой сетью общей атмосферы лишь с подобными кабачками, полуподвалами и тавернами без вывесок в абсолютно любом городе мира. И, где бы ты не находился, заходя в подобное место шанс того, что ты встретишь много знакомых лиц, был крайне велик.
Лилит постучала.
– Пароль? – спросили с той стороны.
– Иди в жопу со своими шутками, Дори. Открывай давай.
До Лилит донесся заливистый хохот.
– Неверный пароль!
Лилит приблизилась к дверной щели.
– Твоя мать – свинская шавка, а ты – ее ублюдочный сынишка, – сказала она. – Сойдет за пароль?
Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Дори, довольно молодой аньянгец с неправдоподобно длинными волосами и уродливым ожогом в пол-лица, встретил Лилит широкой улыбкой.
– Фиалочка, сколько лет!
– Какой нахер пароль, Дори? – Лилит прошла внутрь, слегка толкая его плечом. – Что за идиотизм?
– А это для зеленых, – хохотнул Дори, закрывая за ней дверь. – Чтоб головы ломали. Че налить?
– А ты стал подавать что-то, кроме соджу?
– У нас теперь два вида соджу! – гордо сказал Дори, ловко перемахивая через стойку. – Сливовый и цветочный! Оба – жуткое дерьмо!
– Сливовый давай. Что в городе слышно?
– Бесплатно – ничего! – он налил бледно-лиловую жидкость в костяную кружку, улыбаясь широко и несколько жутко.
– Да понятно, – хмыкнула Лилит. – Засранец алчный.
– Расскажи как других найдешь, – фыркнул Дори.
– Работа есть работа, – вздохнула Лилит. – Честно скажи, стоят твои слухи хоть чего-то?
– Зависит от нужды, Фиалочка. Че за заказ?
– Все тебе расскажи, – усмехнулась Лилит в кружку.
– А, ну да, ты же у нас типа профессионал, не разглашаешь всякое. Ну и сиди со своими тайнами в обнимку, Фиалочка, а слухов тебе хрен собачий!
– Хоть ты-то не души, собака, – Лилит стукнула пальцами по кружке. – Подумаю. Сам ты как?
– А че мне будет? Кручусь потихоньку. А ты чего так рано пить приперлась? Я думал ты на Север укатила.
– Уже вернулась. Заказ у меня тут.
– Как только работу успеваешь находить, а, Фиалочка? Мои тут лунами без заказов гниют, всю плешь проели, скоты, а ты вечно там да сям… Мордашка твоя все, может? Дашь поносить ее, мордашку?
Лилит медленно поставила кружку на стойку, встречая его нахальный взгляд.
– Забирай. Через неделю от таких вот комментариев волком завоешь.
Дори усмехнулся, отстраняясь и возвращаясь к протирке кружек.
– Себе оставь. Мне моя по душе, – он поскреб рукой обширный шрам. – Внушает уважение.
– Уважаю тебя страшно, – согласилась Лилит, вставая из-за стойки. – Аж к полу тянет, дай отойду, отдышусь.
Дори показал ей обсценный жест, и Лилит отзеркалила его, отходя назад. Она подошла к темному столу в самом углу, который на первый взгляд казался пустым. И, лишь хорошо вглядевшись и зная, что ищешь, можно было различить силуэт худой, жилистой мужской фигуры.
– Гиммик, – она присела рядом.
– Лилит, – кивнул тот. – Заказ?
– Ага. Ты?
– Отдыхаю.
Каждый из них отпил, не смотря друг на друга.
– Что за морда, знаешь? – Лилит кивнула в сторону одинокого лысого наемника, плечистого и крупного, сидевшего спиной к ним. Гиммик заинтересованно оглядел его.
– А что?
– Незнакомая морда, – пояснила Лилит. – А у меня охотник.
Она неслышно повертела в руках монетку с дыркой в середине. Гиммик посмотрел на нее едва различимыми в полумраке синими глазами.
– Задвигай заказ. Схоронись в Хангеме.
Лилит удивленно повела бровью.
– Знаешь его?
Он коротко кивнул. Лилит неслышно хмыкнула сама себе. Если даже Гиммик советует бежать, дела ее совсем худы.
– За защиту сколько возьмешь?
– Нисколько, – Гиммик бросил на стол несколько юнов и встал. – Уезжай, говорю.
Он тихо покинул нору, оставив в ней лишь Дори, Лилит, и ее загадочного нового друга.
Лилит осталась за столом допивать соджу, и размышлять.
Третье правило, которому она неукоснительно следовала, звучало так: не оставляй в живых потенциальных врагов. Она торопливо перебирала в голове имена и лица, пытаясь понять, где просчиталась. Кого упустила из виду. Кто обладал достаточным влиянием, весом и деньгами, чтобы вселить опасения даже в Гиммика. Она всегда скрупулезно подчищала следы и хвосты, иной раз тратя на это больше времени, чем на сам заказ. Конечно, в ее послужном списке были чернильные пятна. Одно из таких навсегда закрыло ей дорогу в Исхерос, самый зажиточный и престижный город Севера. Даже спустя семь лет ее отсутствия там все еще встречались плакаты с ее лицом, обещавшие награду в пятнадцать тысяч серебряных чеканок. В ходе этого заказа Лилит выстрадала свое четвертое правило: никогда ни на что не рассчитывай.
Понять мотив твоего соперника – одна из важнейших составляющих игры. Но самое глупое, что можно сделать – это угадывать вслепую и спекулировать. Лилит решительно поднялась из-за стола, и вернулась за стойку. Она шумно ударила по ней донышком деревянной кружки.
– Налей еще, – потребовала она у Дори. – Слышь че скажу?
– Ну? – Дори взял ее кружку и подставил ее под кран деревянной бочки.
– Неспокойно мне чет, – вздохнула Лилит. – Задвину заказ, и поеду в Хангему.
Дори поставил перед ней полную кружку.
– Перегрелась, Фиалочка? Мне дело есть, или че?
Лилит молча протянула ему двадцать юнов, и настойчиво вскинула брови.
– Ну дай поделиться-то, не будь скотиной.
Дори был чуть медленным, но не дураком. Теперь оставалось надеяться, что он еще и не совсем законченный мудак.
– Да? – переспросил он, стрельнув глазами в сторону лысого мужчины. Лилит коротко кивнула. – Серьезное чет? Хангема, говоришь?
– Ну. Схоронюсь, от своих отдохну.
– Самое оно! – охотно подхватил он. – Под защиту семьи, а?
Лилит удовлетворенно кивнула. Дори сказал именно то, что должно было быть произнесено вслух. Увидев ее реакцию, Дори требовательно потер большим пальцем об указательный. Лилит закатила глаза и протянула ему еще три монеты, каждая достоинством в десять юнов.
– Утром поеду. А щас собираться пойду.
– Вали-вали, жопа тощая. Видеть тя не могу уже.
– Нескоро увидишь. Может, вообще выйду, – Лилит улыбнулась уголком рта. – Сад заведу. Всегда любила в земле копаться.
Лилит кивнула, показывая, что спектакль окончен, и поднялась из-за стойки.
– Спасибо за соджу. Бывай, Дори.
– Чистых грядок и гладкой полки!
Лилит сдержала смешок, и направилась к выходу. Ход был сделан. Теперь пора было выяснить, что за комбинация ей выпала.
Войдя в дом с главного входа, Лилит поднялась по лестнице, и перебралась на небольшой козырек плоской крыши, выложенной высохшей глиной вперемешку с бамбуком. Пригнувшись, она медленно прошла к другому краю и сныкалась за козырьком. Облокотившись спиной о стену, она приготовилась к длительному ожиданию.
Если ее ставка была верна, вечером-ночью стоило ожидать гостей. Поигрывая монеткой с дыркой в середине, Лилит смотрела на вход так, чтобы периферийным зрением видеть еще и два переулка: слева и по прямой. Спина ее была надежно защищена хрустящей крышей, по которой подкрасться к ней незаметно было невозможно.
Существует несколько способов убить время, если ты сидишь в долгой засаде. Руки Лилит занимала монетка, а голову – размышления. Слишком усердно думая об игре и охоте можно легко загнать себя в паранойю, а вот отвлечься на что-то постороннее – почти всегда хорошая идея. И Лилит вспоминала, как до нее впервые дошел слух, что в храме неподалеку от Чинджу учат боевым искусствам. Ей всегда недоставало мастерства в обращении с железом, а с работой тогда было совсем плохо. Она решила испытать удачу, и удача улыбнулась ей: ее приняли, и позволили обучаться, пусть и не сразу. Где-то сезон она просто жила там, медитировала и наблюдала за общими тренировками. Ей довелось увидеть всех шестерых мастеров за уроками, но вопрос о том, к какому из них пойти, не стоял для нее ни мгновения. Она влюбилась в айдзу кагэ-рю тогда же, когда увидела легкую и подвижную технику рогатого кхин, два меча которого казались продолжением его рук. Конечно, сначала ей пришлось довольствоваться магдэ; она никогда не была в восторге от лучезарного и улыбчивого мастера Пайндо, но учил он хорошо и всегда хвалил ее усердие. Где-то через год и Чи согласился взять ее под крыло. Они провели вместе несколько тренировок, во время которых Лилит ощутила себя просто ребенком с палкой в руках. Она выступила плохо, и была уверена, что Чи не согласится учить ее дальше. Но он завершил третью тренировку словами “спасибо, каиин”, и Лилит до сих пор помнила, как не верила своим ушам и своему счастью.
У каждого человека есть свои сожаления. Тоска о несбывшемся и непрожитом, мысли о том, что могло бы быть. Сидя на грязной крыше под проливным дождем и вертя в руках монетку, Лилит уже знала, что храм всегда будет для нее таким сожалением. Потому что, сама того не осознавая, она уже давно выбрала между небом и землей.
Наступили сумерки. За целый день наблюдения Лилит видела пятерых человек, входящих и выходящих в дом через главный вход: немолодую тучную аньянгку с дочкой, двух пьяненьких сульянцев и девушку, лицо которой было скрыто амигасой.
На балкон, который был вровень с укрытием Лилит на расстоянии одного шага, вышел молодой человек. Он был одет в расшитое золотыми нитями синее свободное платье и накидку в цвет, с широкими рукавами. Руки его были увешаны многочисленными браслетами; толстыми, тонкими, металлическими и кожаными. Молодой человек был смуглым, с орлиным носом. Его волосы были спутаны в длинные, плотные колтуны, собранные назад. Из них выбивались пряди незаплетенных, темно-каштановых волос. Он неторопливо подкурил от кротиды[4 - Маленькое устройство с быстро накаляющейся медной пластиной. Работает от прикосновения к выгравированной демонической печати], и до Лилит донесся запах гвоздики и меда.
Он смотрел вперед, на облупленную стену другого дома, стоявшего почти вплотную к его балкону.
– Дорогуша, – сказал он в пространство, стряхивая пепел. – Если уж ты собираешься сидеть на моей крыше, может, хоть из вежливости представишься?
Лилит была абсолютно уверена, что он не мог ее видеть.
– Что меня выдало?
– У меня хорошее обоняние. А у сливового соджу очень характерный запах, – он повернулся к ней лицом, облокотился на перила, и стряхнул пепел. По лицу его гуляла немного грустная усмешка.
– Что ж, – Лилит привстала, показавшись из своего укрытия. – Какая теперь разница, верно? Я Лилит.
– О, еще и землячка. Любопытно! Разницы действительно никакой. Что бы ты тут не делала, меня это не волнует, – он протянул ей руку. – Варац.
– Почтена, – усмехнулась Лилит, отвечая ему северным рукопожатием. – Трудный день?
– Ничуть. Так, творческие муки.
– Художник?
– Скульптор, – он затянулся. – Ну а ты? Дай угадаю, – он окинул ее оценивающим взглядом. – Бандитка?
– Наемница.
