– Это как-то связано с Амелией?
– Это абсолютно точно никак не связано с Амелией, Дарири. Это вообще ни с кем не связано. Слушай, если ты с расспросами хочешь приставать, может лучше пойдешь займешься чем-то еще? Я не в настроении.
– Да ладно, ладно… Успокойся. Просто проявляю заботу, – пробормотала чародейка.
Они вышли на террасу второго этажа.
– Планы поменялись, – сказала Лилит, зажигая жаровню. – Я ухожу завтра.
– Как завтра? – растерялась Дарири.
– Вот так. Хочу побыстрее разобраться с работой.
Чародейка нервно провела рукой по буйным рыжим волосам.
– Ну… тогда поедем завтра. Ты же не передумала брать меня с собой?
– Вообще я не собиралась, – ответила Лилит со вздохом. – Но, как я уже сказала, планы поменялись. Наливай чай и наслаждайся видом. А мне надо подумать.
Тоска не отпускала ее до самого ужина. Тренировка с Чи прошла буднично, разве что Лилит была отвлечена и расфокусирована. Он не адресовывал ее рассеянность и не комментировал ошибки. И от этого на душе было еще поганее.
– Спасибо, мастер, – Лилит поклонилась, убирая мечи в ножны.
– Спасибо, каиин, – он поклонился в ответ.
Она замерла, желая сказать что-то еще, но нужные слова никак не приходили. Ей хотелось обещать, что она вернется, или попрощаться, или хотя бы задать какой-то дурацкий вопрос; что угодно, лишь бы немного растянуть этот момент, в котором высокий кхин находился рядом с ней.
– Я знаю, что твоя душа мечется, каиин, – заговорил он первым, глядя на ее несчастное лицо. – Помни, что жизненный путь имеет свойство совершать полный круг. Ничто никогда не кончается по-настоящему.
Лилит кивнула, сглатывая слезы. Она не привыкла к тоске расставания; уходить для нее всегда было легче, чем оставаться. И это внезапное нежелание делать выбор, перед которым она оказалась, душило ее изнутри обреченным пониманием, что что бы она ни выбрала, она лишится чего-то важного для себя.
– Даже если сейчас так не кажется, – добавил Чи ободряюще.
– Я постараюсь об этом не забывать, – через силу улыбнулась Лилит, смотря на него снизу вверх.
Чи кивнул в ответ с легкой улыбкой.
После тренировки Амелия присоединилась к ней за поздним ужином. Обеденная с несколькими напольными столами почти опустела.
– Как тебе Окри? – спросила Лилит, кладя в рот шарик липкого риса.
– Сообразительный, – кивнула Амелия с набитым ртом. – Смешной. Хорошо будет, если останется.
– Не уверена, что он тут приживется. Он же нижегородский, у него с детства пятки к земле прибиты.
Амелия пожала плечами.
– Я же прижилась. Поглядим, какой смысл загадывать?
Лилит согласно кивнула.
– А чародейка твоя что тут делает? Вредная она какая-то.
– Да увязалась хвостом с самого Севера. Соскучилась, говорит. Я как бы не против, лишь бы не мешала, – опустошив пиалу, Лилит потянулась к чайнику.
– Взрослая женщина вроде, своих дел чтоль нет? – хохотнула Амелия, жестом прося подлить ей чай.
– Видимо, нет. Не знаю, Ам-ам. У меня так точно есть дела поважнее, чем выяснять, что за придурь ей в голову стукнула. Прощальный тост?
– За твои великие дела, – сказала Амелия торжественно, поднимая в воздух чашу. – Свершенные, и те, которым только предстоит свершиться. И, – добавила она с хитрым прищуром. – Чистой и гладкой, Ли-ли.
Лилит улыбнулась и они легонько чокнулись.
– Ты с утра уходишь? – спросила Амелия, отпивая чай.
– До рассвета, – кивнула Лилит.
– Тогда провожу тебя сейчас. До спальни. Мы с Пайндо отлично ладим еще и потому, что оба ненавидим рано вставать.
– Выспись. Тебе еще весь день шестами по голове получать.
– Для того и живем! – улыбнулась Амелия. Лилит подумала, что, наверное, будет по ней скучать. Редко и совсем немного, но будет.
Лилит потрепала Окри по голове, и поправила лямку своего рюкзака.
– Веди себя прилично, малой. Амелия за тобой присмотрит. И язык учи.
Окри кивнул.
– Я тебя увижу?
– А я почем знаю? – подмигнула ему Лилит. – Время покажет. Ложись обратно, рано еще. Так, а обниматься не лезь! Я не люблю это все. Кулачок можешь отбить. Долгой жизни, малой.
– Долгой жизни, Лилит, – зевая, ответил он.
Дарири ждала ее у двери, потирая заспанные глаза.
– Идем?
– Идем.
Лилит оглядывалась, пока они шли к выходу. Знакомые стены стали казаться чужими, будто она оказалась здесь в первый раз. Она остро почувствовала, что храм никогда не был ее домом, как бы ей того ни хотелось. Все, чем он смог стать для нее, так это очередным перевалочным пунктом на долгом пути без точки назначения. Но этого было достаточно, чтобы улыбнуться ему на прощание и поблагодарить за все.
Окинув спящего дракона последним взглядом и вдохнув прохладный воздух, Лилит развернулась, и больше не оглядывалась. Как только храм пропал из поля ее зрения, он исчез и из мыслей; теперь все они были о работе и только о ней.
Дарири казалась куда более расслабленной, чем накануне. Она не приставала к Лилит с разговорами, вместо этого развлекая себя простенькими чарами во время привалов. Она перебрасывала из руки в руку магический огонек или забавлялась с водой, придавая ей разные формы: бегущей лошади, ревущего дракона, заледеневших гор. Лилит радовала такая перемена; она позволяла ей пораскинуть мозгами, пока на это было время, и четко сформулировать первостепенные задачи.
О торговле людьми она знала немного. Например, что обычно рабов продают поодиночке, из рук в руки; гораздо реже – на подпольных невольничьих рынках. Но регулярные продажи крупными партиями, да еще и с двойным пересечением границы – это было что-то новенькое, и пахло крайне интересно.
Она всегда находила разведывательную работу самой интересной частью заказа. Способов получить информацию было множество; полевая разведка, прикрытие, обмен услугами и взятки, если знаешь, к кому пойти. Лилит не так много работала в Чинджу, чтобы обрасти там должными связями, но все же ей была известна пара имен. И она уже представляла, откуда начнет свои поиски.
Через два с половиной дня пути они с Дарири достигли города. Сегодня он был тих и неспешен; прохожие передвигались мерно, было не так изнурительно жарко, как когда они только прибыли. Получив возможность не торопясь рассмотреть город, Дарири смогла по достоинству оценить его шарм, и странную, присущую ему дихотомию. Бедность встречалась с богатством, как покосившаяся минка чуть не падала на свежевыкрашенный коттедж. Старость встречалась с юностью, как танцующие и поющие на узких улочках старушки обмахивали платками проходящие мимо молодые пары. И каким-то волшебным образом все это не создавало разительный контраст, но сливалось в одну гармоничную картину, цельную и самобытную.
– Я понимаю, почему ты любишь это место, – Дарири засмотрелась на довольно крупное здание с тремя козырьками крыш и длинной дверью.
– За полные тупиков узкие улочки и трущобы, в которых можно потерять сколько угодно хвостов, – с усмешкой кивнула Лилит, и слегка закатила глаза, встретив осуждающий взгляд чародейки. – Шучу. Пошли в комнаты.
– Куда?
Лилит кивнула на здание, перед которым они остановились.
– Тут стоят комнаты под сдачу. Аренда дома – это бешеные деньги, так что потеснимся. Ты, кстати, поменяла свои чеканки на юны?
– Когда бы я успела? – взмахнула руками Дарири.
– Ну так иди к ростовщику тогда, я пока нас заселю, – Лилит взяла у Дарири ее рюкзак. – И давай шустрее. Мне работать еще.
Чародейка направилась вверх по узкой улице, и прошла мимо деревянного знака, изображавшего звонкие монеты. Она часто останавливалась на углах и перекрестках в задумчивом нетерпении, и шептала губами, будто о чем-то вспоминая. Наконец, она достигла дома грязно-бежевого цвета, покрытого крупными трещинами, и, найдя нужную неприметную дверь, скользнула внутрь.
Как только на город опустилась темнота, Лилит покинула комнаты, предоставив Дарири самой себе. Чародейка заверила ее, что найдет себе занятие. Пойдет пробовать местную кухню, например. Посоветовав ей пару местечек, Лилит оставила посторонние мысли за порогом и направилась в плавучую часть города. Путь ее лежал в припортовые кварталы и таверны; туда, где отирались матросы, пираты, капитаны, контрабандисты, и прочие неприятные личности.
Приметив в переулке оборванную нищенку, судя по взгляду, совершенно безумную, Лилит медленно подошла к ней, стараясь не совершать резких движений.
– Рассвет, аджумма, – сказала она, мягко улыбаясь.
Женщина подняла на нее глаза. Вокруг них мелкой сеткой протягивались почерневшие капилляры и сосуды; такие бывали либо у глубоких фекковых наркоманов, либо у перенесших грибную чахотку. Вторые выживали чаще первых, но, судя по безумию в глазах женщины, это была не чахотка.
– А?
Лилит перестала улыбаться и посмотрела на женщину властно и строго.
– Пошли за мной. Сейчас же.
– Кто ж так разговаривает со старой женщиной, – пробормотала она, послушно вставая на ноги. – Совсем совести нет…
– Шагай давай, – Лилит отвела ее в переулок неподалеку. – Раздевайся.
– А? – женщина пугливо огляделась, словно не понимала, откуда доносится голос.
– Раздевайся, кому говорят, немедленно! – Лилит расстегнула рубашку.
– Средь бела дня грабят… – пожаловалась женщина, снимая обноски и передавая их Лилит. – Совсем совести нет.
– Заткнись и надевай, – она отдала ей свою рубашку и штаны, и понюхала лохмотья наркоманки. – То, что надо. Держи вот, – она протянула ей монетку. – На дозу.
Женщина зачарованно смотрела, как серебряный юн бликует в ее руках. Лилит оделась, и оторвала безнадежно короткие рукава заношенной рубашки. Она присела на корточки, и зачерпнула в ладонь немного грязи вперемешку с землей. Тщательно вымазав ей руки, шею и лицо, Лилит облепила ею волосы, и поднялась на ноги.
– Долгой жизни, – бросила она застывшей на месте женщине, покидая переулок. – Хотя в твоем случае лучше бы пожелать короткой.
Дойдя до порта, Лилит начала с того, что отыскала точку с хорошим видом на пять из десяти кораблей, стоявших в порту. Чуть поодаль, в нескольких шагах спал мужчина, судя по неповторимой смеси запахов дешевого сакэ и немытого тела, пьяница и бездомный.
– Ты прям как на заказ, дружище, – сказала ему Лилит, устраиваясь рядом и прислонив голову к стене сбоку.
Позиция была занята. Теперь оставалось лишь ждать и наблюдать.
Что можно выяснить, просидев в обнимку с бездомным алкашом полночи?
Во-первых, три брига, стоявшие в порту, были грузовыми и курсировали по маршруту Аньянг-Сульян-Оренхай. Еще два, барк и тендер, были пассажирскими и шли с Островов в Аньянг, затем на Север и назад на Острова. Во-вторых, капитан оренхайского судна, названного Железной Девой в честь ее высочества, был отпетым скотом и шлюховодом, гонявшим свою команду по поводу и без. В-третьих, в порту стояло до отвала нагруженное пиратское судно, которого по закону там не могло стоять в принципе. Пираты фривольно гуляли по порту, но вели себя относительно прилично. Лилит это заинтересовало по двум причинам: во-первых, с оренхайскими пиратами работалось довольно легко, если знать к ним подход. Во-вторых, пиратское судно в порту при наличии вокруг стражи означало, что с их местным командиром можно было договориться.
Когда стемнело окончательно, и портовая суета постепенно сошла на нет, оставив на улицах лишь одиноких, вдрызг пьяных матросов, Лилит засобиралась. Пьяница, составлявший ей компанию этим вечером, в какой-то момент перестал посапывать, и, похоже, не дышал. Лилит положила ему на грудь два юна, подкинутые ей корабельным грузчиком, и отправилась в комнаты.
Чинджу стремительно пустел. Кабаки закрывались, гасли фонари. Пошел мелкий дождь. Неслышно вышагивая босыми ногами вверх по каменной улочке, Лилит размышляла, тихо напевая себе под нос.
Одно время она профессионально занималась тем, что искала проблем. Ходила в неположенное время в неположенных для прогулок местах. Это была тщательно подготовленная охота, продолжавшаяся изо дня в день, из тамисы в тамису, пока ей не удалось выманить свою добычу. Сейчас же, наоборот, она не искала проблем, а просто хотела добраться до теплой ванной и отмокать в ней чуть дольше целой вечности. Но, как это обычно бывает, ничто никогда не шло по плану.
Есть несколько признаков, по которым можно понять, что за тобой следят. Как правило, следящий старается всегда держать тебя в поле своего зрения, особенно в таком запутанном городе, полным узких переулков и лазов, как Чинджу. Как правило, он держится на расстоянии и старается не привлекать к себе лишнего внимания. Однако же, ночью эта задача почти недостижима из-за невозможности смешаться с толпой. Вот и сейчас, пару раз оглянувшись назад, периферийным зрением Лилит заметила нечеткую фигуру, следующую за ней по улице. Через пару поворотов она окончательно убедилась, что это не зевака и не полуночный кавалер. Это слежка, пусть и не очень умелая.
Лилит свернула влево и замедлила шаг, чтобы преследовавший сократил расстояние. Она направлялась в сульянское гетто; настоящее пятно на архитектурном ансамбле Чинджу. Здания в гетто кучковались самым хаотичным и бестолковым образом, и имели лишь две функции: стоить как можно дешевле и вмещать как можно больше людей. Многие дома имели по три-четыре входа на разных этажах, обеспечивая жителям прямой доступ в свою часть дома. Это была знакомая Лилит местность, и она надеялась на то, что она окажется не столь же знакомой для своего преследователя.
Вскоре брусчатка сменилась густой грязью, облепившей ноги Лилит подобно ботинкам. Уличные бумажные фонарики сменились бельевыми веревками с болтающимися на них кальсонами. Запах моря и еды, издаваемый полуоткрытыми лавочками, сменился запахом нечистот и мокрой глины.
Зная, как легко потерять человека в этих темных, узких переулках, Лилит шла нарочито неторопливо. Она сильно шлепала по грязи с громкими звуками, только что песни не горланила во весь голос.
– Ну давай, зараза, что ж ты такой тугой-то, – пробормотала она, поглядывая назад. Наконец она услышала за спиной торопливые шаги и возрадовалась, направившись по прямой ко входу в один из домов. Она специально огляделась перед тем, как войти; будто желая убедиться, что никто ее не видит. Дернула на себя хлипкую дверь и замерла, активно слушая. Сейчас могло произойти две вещи: если ее преследователь хотел напасть, скорее всего, он последует за ней внутрь. Или же он хотел выяснить, куда она направляется, и тогда, подождав еще какое-то время вдали, он уйдет.
Выждав достаточно, чтобы исключить первый вариант, Лилит прошмыгнула на второй этаж ничейного холла и открыла выход с другой стороны дома, ведший на прямую наружную лестницу. Быстрым шагом она сбежала по ней вниз и нырнула в первый попавшийся тупичок, перемахнув через невысокий пристенок. Попетляв еще немного и окончательно убедившись, что хвоста нет, она выдохнула и направилась в комнаты, надеясь, все-таки, попасть туда до рассвета.
Едва ли слежка была связана с ее нынешним заказом. Скорее уж с одним из предыдущих. Лилит не собиралась недооценивать своего противника, основываясь только на дилетантстве слежки; она уже совершала такую ошибку в прошлом. Кто-то затеял с ней игру в кошки-мышки, и теперь будет ждать ее ответного хода; среди опытных бандитов и наемников было немало игроков, и Лилит была одним из них. Подобные свалки и дрязги среди своих были нередкостью: устранить конкуренцию, заработать авторитет, загнать страже голову за кругленькую сумму, если ты охотник. Причин могло быть множество, и Лилит задумчиво прикидывала, какая из них больше всего подходила к ее случаю. Ясно было одно: пока она не разберется с охотником, спокойно работать ей не дадут. Он был препятствием, а второе правило Лилит четко гласило: безжалостно устраняй любые препятствия между тобой и твоей целью.
Хозяйка комнат брезгливо поморщилась при одном взгляде на Лилит, с вонючих лохмотьев которой стекала вода, а забрызганные до колен ноги оставляли на деревянном полу грязные следы. Лилит замерла в дверях, извинительно улыбнувшись.
– Длинный день, аджумма. Прошу прощения за грязь.
– Ничего, ничего! – прикрывая платком нос, ответила женщина, указывая рукой на банную комнату. – Ради солнца, аджумма, я наберу вам ванную!
– Интересные дела творятся, – сказала Лилит Дарири, вытирая длинные волосы. – Сегодня за мной была слежка.
