Поручик Ржевский и дама с солонкой
Иван Гамаюнов
Герой этой истории – поручик Ржевский, персонаж из анекдотов, обаятельный хам, которому молва приписывает роман с Наташей Ростовой и ещё 1001 женщиной.В декабре 1825 года поручик Александр Ржевский оказывается в Твери, где вступает в «опасную связь» с роковой красоткой и едва не становится участником восстания декабристов, а также соучастником уголовного преступления. Чтобы выпутаться из этого переплёта, нужна ясная голова, но вот беда – у Ржевского в самые неподходящие моменты пропадает способность думать и рассуждать, особенно при виде женских прелестей… Если бы не богиня Фортуна, поручик легко мог бы стать пешкой в чужой игре и угодить на сибирскую каторгу.
Иван Гамаюнов
Поручик Ржевский и дама с солонкой
Глава первая,
в которой герой появляется в свете после долгого отсутствия и, конечно же, заводит роман
Парадный зал во дворце тверского губернатора, полный народу по случаю рождественского бала, готовился стать местом главного события сезона. Казалось, даже медные крылатые девы со светильниками, стоя на мраморных пьедесталах справа и слева от камина, чего-то ждали. А особы из плоти и крови, наделённые гораздо большей способностью чувствовать, ждали ещё сильнее и потому не могли веселиться как следует.
Полонез, который многие острословы называли не танцем, а прогулкой под музыку, окончился – оркестр играл задорную кадриль. Однако дамы, прыгая по паркету со своими кавалерами, делали это без всякого кокетства, будто находились не на балу, а дома с учителем, помогающим вспомнить движения.
Дамы, которые не танцевали, а сидели на стульях и банкетках вдоль стен, заметно ёрзали и перешёптывались, даже если возраст уже давно не позволял рассчитывать ни на какие амурные приключения.
Читатель, конечно, не поверит, что все особы в зале – от губернаторши до младшей дочки губернского землемера – томились в ожидании, но если даже половина из них не предвкушала и не трепетала, то чёрт побери: во что тогда ценится гусарская слава?!
Многие кавалеры, угадывая особое настроение дам, в очередной раз беспокойно взглянули на двери, ведущие в сторону парадной лестницы. Музыка кадрили ещё не стихла, когда распорядитель бала объявил:
– Ржевский Александр Аполлонович, поручик в отставке.
Только что танцевавшие пары замерли. Веера сидящих дам затрепетали сильнее. По всему было видно, что обещанный губернатором гость, идущий по залу, нисколько не разочаровал женскую часть публики. Поручик Ржевский, хоть и в отставке, для многих оставался предметом грёз.
Пусть со времени окончания войны с Наполеоном, когда слава поручика гремела по обе стороны российской границы, прошло уже десять лет, в герое почти ничего не изменилось. Знаменитые рыжие усы Ржевского никуда не делись, кудрявая шевелюра не поредела, высокая статная фигура не расплылась, а тёмно-синий гусарский мундир Мариупольского полка, хоть и лишённый эполет, будто говорил, что его обладатель по-прежнему готов к баталиям всякого рода.
Казалось невероятным, что Ржевский оставил службу, но и для самого поручика история отставки была весьма туманна. Помнил он только то, что после окончания Заграничного похода, когда жизнь потекла в мирное русло, служба в полку становилась с каждым годом скучнее. А в довершение всего сменилось начальство – место уважаемого всеми Дымчевича занял Снарский.
Новое начальство принялось выдумывать дурацкие, ни к чему не приводящие способы поддержания дисциплины, поэтому однажды поручик так прямо и сказал в собрании офицеров, что исполнять «дурацкие приказы» не намерен. Он ожидал, что это дойдёт до Снарского и над головой засверкают молнии, однако грозы не последовало. Ржевский продолжал свою обычную жизнь: днём – учения, а вечером – карты, попойки и цыганки… Но через полгода был вызван к начальству, которое с ехидной улыбкой сообщило, что прошение об отставке «за ранами и болезнями» удовлетворено.
Какое прошение? Ржевский готов был поклясться, что ничего такого у него и в мыслях не было! «За минувший год я никаких бумаг не сочинял и ничего кроме долговых расписок не подписывал!» – подумал он.
Однако полковой писарь, вызванный для объяснений в начальственный кабинет, охотно рассказал, как «полгода назад господин поручик лично диктовали-с, а за услугу за неимением денег-с расплатились дамскою шляпкою-с модного фасону, которая у них в комнате случайно оказалась».
Полковой лекарь также подтвердил, что по просьбе господина поручика составил медицинское свидетельство, которое и было приложено к прошению на высочайшее имя.
– Государь император вашу отставку принял, – продолжало улыбаться начальство, а Ржевский сразу сник. Если бумага дошла до государя, то хоть всю Россию вызови на дуэль, это делу не поможет.
Пришлось удалиться в имение – в деревню Горелово, что подо Ржевом, а там ждала такая скука, в сравнении с которой недавняя служба в полку казалась увлекательной, полной ярчайших впечатлений.
Хотелось поехать в Москву или Петербург, но ездить дальше Ржева не позволяли долги, поэтому все два года, прошедшие с момента отставки, Ржевский развлекал себя так, как только мог на свои скромные средства. Во Ржеве, где заметную часть населения составляли набожные купцы-старообрядцы, заслужил прозвище Рыжего Дьявола. Кроме того весьма пикантным способом вдвое увеличил число своих крепостных. Мужскую половину дворни, независимо от возраста, выучил ходить строевым шагом и докладывать по форме. Перессорился, а затем перемирился со всеми соседями-помещиками. Десять раз инициировал дуэли, которые каждый раз завершались тем, что вызванная сторона приносила извинения и устраивала шикарный обед по случаю примирения.
Увы, все эти забавы позволяли развеять скуку лишь на время. Ржевскому стало казаться, что жизнь его бежит по кругу. Однако в начале очередной зимы, когда грязь на раскисших дорогах схватилась первым морозцем, из Твери приехал странный человек, и с этого начались долгожданные перемены.
Правда, Ржевский сразу не распознал своё счастье и принял гостя весьма настороженно.
Штатский. В коляске. То есть ни к военной службе, ни к кавалерии не имеющий отношения. И всё же этот господин несколько раз повторил, что «бесконечно рад» познакомиться с «самим поручиком Ржевским».
– А вы-то кто, любезнейший? – спросил Ржевский, стоя на крыльце барского дома и покуривая трубку.
Незнакомец назвал незнакомую фамилию, отчего незнакомцем быть не перестал. Но затем выяснилось, что странный субъект – доверенное лицо князя Всеволожского, тверского губернатора, и прислан сюда, чтобы вручить приглашение.
В руках Ржевского очутился конверт, где прятался небольшой твёрдый лист бумаги с золотым обрезом. На листе было написано:
«Князь Всеволожский просит сделать ему честь, пожаловать на бал, для дворянства Тверской губернии устраиваемый, сего декабря 26-го дня 1825 года в губернаторский дворец в 6 часов».
Бал – это хоть и не война, но весьма интересная баталия. Барышни, дамы, очень недурная выпивка и закуска, карты…
Мысль о картах тут же заставила поручика вспомнить о долгах, которые по-прежнему не позволяли выезжать никуда дальше Ржева, не то что в Тверь. Следовало немедля раздобыть где-то денег, либо отказаться от приглашения. А у кого занять нужную сумму? На соседей-помещиков надежда была слабая, поэтому Ржевский взглянул в сторону странного субъекта с меньшей неприязнью, чем в начале разговора. Раз это доверенный человек губернатора, да ещё и «бесконечно рад» знакомству, то взаймы у него наверняка найдётся.
«Чёрт побери! Кажется, Фортуна снова улыбается!» – подумал Ржевский и запоздало пригласил гостя в дом, а там домашняя водка и поданные к ней разносолы сделали своё дело. Через три часа гость уже именовал поручика «друг», а значит – можно было заводить речь о деньгах.
Для начала Ржевский просто пожаловался на стеснённость в средствах, но тут оказалось, что «князь Всеволожский осведомлён об этой беде».
– Его сиятельство готов предоставить необходимую сумму, – радостно сообщило доверенное лицо, уже раскрасневшееся от выпитой водки.
– Под расписку? – спросил Ржевский, наполняя рюмку собеседника.
– Без расписки. Просто под ваше честное слово, – всё так же радостно пояснило доверенное лицо. – Обязанность губернатора – заботиться о нуждах жителей губернии. А особенно – таких известных жителей как вы, мой друг.
– Деньги нужны мне скоро, – смущённо признался поручик, после чего радость доверенного лица перешла в восторг:
– Об этом его сиятельство тоже догадывался! Деньги у меня с собой.
И вот в декабре 26-го дня Ржевский, хоть и с опозданием, явился на губернский бал. Оценив количество трепещущих вееров, поручик был очень рад открывающимся перспективам, но что-то подсказывало: такое счастье не может быть совершенно безоблачным и от Фортуны следует ждать подвоха.
* * *
Несомненно, на этот бал собрались все красавицы губернии. Разнообразие выбора впечатляло, но правила вежливости не позволяли гостю немедленно ринуться в атаку. Сначала следовало подойти к хозяину дома, чтобы благодарить за приглашение.
Объявив Ржевского по всей форме, распорядитель бала сразу указал поручику на благодетеля – невысокого господина, ещё не старого, но с седыми кудрями, напоминавшими напудренный парик прошлой эпохи. Князь Всеволожский смотрел на всех с каким-то сонным и скучающим видом, чем производил не очень приятное впечатление, но поручик, помня об одолженной сумме, всё же решил для себя, что губернатор – человек добрый и великодушный.
При виде Ржевского скучающий князь сразу оживился, любезно выслушал благодарности и представил свою супругу, француженку, вполне привлекательную, которая, пока гость прикладывался к её ручке, любезно осведомилась (с акцентом, но по-русски) «хорошо ли доехали».
Такие светские разговоры долго не длятся, а француженка, если приглядеться, была не так уж привлекательна, поэтому Ржевский краем глаза покосился в залу, полную трепещущих вееров, к которым, кажется, уже добавилось трепетание ресниц.
Баталия предстояла интересная. Кровь вскипела, как перед настоящей битвой, но тут губернатор произнёс:
– Пользуясь случаем, поручик, познакомьтесь. Это моя племянница, Таисия Ивановна…
Ржевский взглянул на Всеволожского, а затем проследил за направлением его взгляда – князь смотрел куда-то в сторону супруги, но чуть правее.
Богиня Фортуна, незримо присутствовавшая в зале, в этот миг, должно быть, звонко рассмеялась и упорхнула прочь, взмахнув юбками.
– Тасенька, не тушуйся, – нарочито ласково сказала губернаторша.
И вот из-за округлого белого плеча губернаторши, обрамлённого нежно-розовым шёлком платья, выглянуло существо, которое поручик затруднился бы хоть как-нибудь обрисовать, потому что взгляду зацепиться было решительно не за что.
«А вот и подвох! Эх, Фортуна-шутница! – подумал Ржевский. – Я ещё не успел открыть меню, а мне уже предлагают уплатить по счёту». Теперь причина доброты князя Всеволожского стала ему понятна, как и то, что над головой нависла угроза женитьбы.
По светским правилам полагалось пригласить Тасеньку на следующий танец, а также следовало опасаться, что губернаторша попросит своего гостя сопровождать это существо на банкет, который всегда устраивают в середине бала.
Ржевский чувствовал, будто над головой уже держат свадебный венец, однако ещё не всё пропало. «Танцевать с ней сегодня более трёх танцев они меня не заставят», – твёрдо сказал себе поручик, но следовало ни в коем случае не сбиться со счёта. Один лишний танец сверх трёх положенных по этикету – и ты жених!
* * *
Грянул вальс. Ржевский кружился с племянницей губернатора по залу, при этом чувствуя себя престранно. Поручику казалось, что он танцует один, потому что всякий раз, когда взгляд падал туда, где должно находиться лицо партнёрши, там как будто бы не оказывалось ничего. Ржевский смотрел и не видел, а вместо этого видел, что в соседней паре белокурая дама, раскрасневшаяся от танца, очень даже ничего. А вон в другой паре – премилая брюнетка с точёным овалом лица. Карие глаза горят жаждой амурных приключений, и кажется, этот взор даже обратился в сторону поручика. Судя по всему, Амур сегодня действовал не в согласии с Фортуной и по своему усмотрению уже выпустил несколько стрел в женские сердца.
Ржевский дал себе слово непременно пригласить брюнетку на один из следующих танцев, а если у неё все танцы расписаны, то и это не препятствие.
При таком повороте дела следовало выяснить имена хотя бы нескольких счастливцев, которым предстоит танцевать с этой красавицей. А дальше – найти их и вывести одного из них из игры, на что есть много способов. Например, случайно опрокинуть на соперника поднос, находящийся в руках у официанта, проходящего мимо. Ведь невозможно же танцевать с дамой, когда жилет залит вином или измазан мороженым.
Можно также запереть соперника в уборной, чтобы не успел к началу танца, а если соперник узнает, кто так подшутил, и вызовет шутника на дуэль – значит, стреляться! Но за танец с по-настоящему красивой женщиной не страшно рискнуть головой.
– Вы молчаливы, поручик, – послышался голос рядом.
Ржевский вынырнул из мира грёз:
– А?
– За время танца вы не произнесли ни слова, – продолжал голос.
Лишь теперь Ржевский понял, что это говорит Тасенька, племянница губернатора, и что она мягко упрекает кавалера за неучтивость, ведь с дамой во время танца положено беседовать.
– Простите меня, – пробормотал поручик. – Давно не был в свете. За два года в деревенском болоте сам стал деревенщиной.
– Что вы! – возразила партнёрша. – Вы танцуете как светский человек.
Ржевскому невольно вспомнился вечер у соседа в имении, состоявшийся месяц назад. Там собралось несколько семейств с жёнами и дочками.
Под звуки дребезжащего фортепиано поручик танцевал со всеми дамами и девицами, а они говорили: «Вы танцуете прекрасно». Но объяснить эти похвалы было очень просто – мужская часть собрания, рассевшаяся по креслам и диванам, предпочитала седалищ не поднимать.
Лишь одному юноше, младшему сыну хозяина, всё не сиделось, но танцевать он не умел, а только скакал и прыгал возле партнёрши. С такими-то соперниками любой покажется умелым танцором! И даже в Твери вряд ли было лучше.
Среди чиновников и помещиков в губерниях всё сильнее укоренялось мнение, что хорошо танцевать положено светским хлыщам и гусарам, а серьёзному человеку довольно, если он танцует хоть как-нибудь. К чему эта наука, если танцы полезны только девицам на выданье, которым надо себя показывать! И пусть многие дамы думали иначе и всячески старались тянуться за высшим светом, общего положения дел они изменить не могли, так что Ржевскому, два года не имевшему достойной практики в танцах, всё равно не удалось бы осрамиться.
– Дядюшка мне говорил, что вы два года не просто жили в деревне, а стали затворником и выезжали только во Ржев, – подала голос Тасенька, заметив, что кавалер опять витает в облаках.
Поручик молчал, изображая из себя деревенщину. Будь с ним сейчас другая дама, он бы наговорил целый ворох комплиментов, но воображаемый свадебный венец по-прежнему висел над головой, а поручику вовсе не хотелось, чтобы венец стал настоящим.
– Отчего же вы за два года ни разу не приехали в Тверь? – допытывалась Тасенька.
«Денег не было», – мысленно ответил Ржевский, но вслух лишь вздохнул – скорбно и многозначительно.
Наконец вальс окончился, а это значило, что поручик может быть свободен, как только пристроит куда-нибудь свою недавнюю партнёршу. Но куда? Вести её обратно к дядюшке-губернатору? Опасно.
– А где же ваши родители, Таисия Ивановна? – спросил Ржевский. – Они здесь, на балу?
Когда он вёл Тасеньку под руку, ему казалось, что окружающие дамы смотрят на него чуть не со слезами, искренне сострадая его печальной участи.
– Нет, они в имении, – меж тем последовал ответ. – А я гощу у дядюшки.
«Проклятье!» – подумал Ржевский, но тут Фортуна, недавно потешавшаяся над ним, сама пришла ему на помощь.
– Тасенька, – донеслось откуда-то сбоку. Там в углу, возле высокого окна, в котором уже ничего не было видно кроме ночной темноты, сидели на банкетке две старушки.
Поручик тут же развернулся в их сторону, а старушки продолжали:
– Смотри, какого кавалера себе нашла… Кто он?
