Очень нуарный детектив
Алира Кинг
Молли – моя единственная любовь. Моя валькирия. Угасшая звезда, что навсегда останется недосягаемой. Тайна, которую мне так и не удалось разгадать. Она не оставила мне на память ничего, кроме странного предсмертного письма. Да и то больше похожего на жёстокую издёвку, ведь в прощальном послании подробно описаны её отношения с другим мужчиной. Он – Джонатан Веллингтон, самый известный в Дарк Сити криминальный авторитет и мой заклятый враг.И разве я мог предположить, что, только начав читать это письмо, я тем самым уже вступил в роковую игру и запустил цепь непредсказуемых событий. И куда всё же приведёт голос моей мертвой возлюбленной?
Алира Кинг
Очень нуарный детектив
Оглавление:
Часть 1. Латунный коктейль
Часть 2. Письмо, которого не было
Часть 3. Десять метров
Часть 4. Враг обитает в мелочах
Часть 5. Механический сон для Гранта Моррисона
Часть 6. Танго в темноте
Часть 7. Вжмачный блюмтус
Часть 8. Треугольник
Часть 9. Роковая встреча в «Неоновом зайце»
Часть 10. Под звездами
Часть 11. Ложь во спасение
Часть 12. Один лондонский мартини
Часть 13. Молли… что б тебя, Крошка
Часть 14. Последнее свидание
Часть 15. Эта битва будет
Часть 16. Свет изобличенного солнца
Часть 17. Ультрафиолет
Часть 18. Там, где поют сиреневые киты
Часть 19. Рандеву на Эскейп Стрит
Часть 20. Часы для новой жизни
Часть 21. И кто охотник?
Часть 22. Формалиновое шампанское…
Часть 23. Коробочка с двойным дном
Часть 24. Крысиные бега
Часть 25. Добро пожаловать в игру!
Часть 26. Запретный плод
Часть 27. Десять стальных ножей
Часть 28. Черное на красном
Часть 29. Разгневанная принцесса
Часть 30. Барабанная дробь… ле!
Часть 31. Шах красной королеве
Часть 32. Зеленые звезды в ультрамариновом небе
Часть 33. Где вечно пахнет корицей и шоколадом
Часть 34. Рассерженный принц
Часть 35. Еще минуточку… ген!
Часть 36. Ядерный взрыв мозга
Часть 37. Последние рубежи и сломанные границы
Часть 1. Латунный коктейль
Я вышел из дома в это мрачное утро, пока безмолвный город был окутан саваном сна. Закурив, я поднял лицо. Где-то в свинцовых нависающих небесах, в густой пелене стальных облаков, разглядел очертания дирижабля. Подобно огромному кораблю, рассекающему пену хмурых волн, он плыл над крышами домов, неся пассажиров, спешащих по своим важным неотложным делам.
Яркий красный луч прожектора, вырывающийся из круглого окна паровой махины, прорезал воздух до самой земли. Он будто ощупывал нависающие надо мной бетонные коробки домов и сгорбленные под снегом деревья. Изредка выхватывая из предрассветной темноты одиноких прохожих, похожих на пугливо прячущиеся во тьме тени, на мгновение озаряя их красным свечением.
Докурив, и выщелкнув заученным движением безымянного пальца ещё не потухший окурок, я поднял ворот пальто повыше, надел перчатки и пошёл вперёд, чувствуя, как морозный ветер бросает мне в лицо хлёсткие пощёчины. Это отрезвляло и успокаивало, помогая собраться и хоть на мгновение забыть о произошедшем ночью.
Дойдя до перекрестка, я остановился и снова закурил. Холод сковал пальцы лишь едва обождав, когда я стяну перчатку, чтобы зажечь спичку. Мимо, бесшумно крутя колесами и шестеренками, проехал робот-дворник. Паровая машина равнодушно продолжала делать свою грязную монотонную работу, счищая с мостовой остатки снега и льда. Остановившись неподалёку от меня, он замер.
Буквально через минуту подъехал чёрный полицейский автомобиль. Выкинув наполовину докуренную сигарету, я нырнул в ещё не прогретое, пропахшее крепким табаком и кожей, нутро машины. Там меня уже ожидал комиссар. Его покрасневшие глаза свидетельствовали об очередной бессонной ночи, в веренице бесконечного множества точно таких же. Печать, в виде темных мешков под нижними веками, легла на него так давно, что я не смог бы вспомнить Генри без них, даже если бы захотел.
Комиссар мрачно кивнул в знак приветствия и сочувственно похлопал по плечу, в скупом подбадривающем жесте.
Когда мы тронулись с места, мимо нас проехал тот самый робот-дворник, направляясь к еще дымящемуся бычку, который вот ещё несколько секунд назад был зажат между моими большим и средним пальцами. Механический уборщик мигнул голубым неоновым глазом, и я вспомнил, как впервые увидел Молли.
В тот вечер я был изрядно пьян и решил пройтись по всем барам города, лишь бы забыть дело о поджоге старой чулочной фабрики. Девять трупов, найденных под завалами искореженного металла и обугленного дерева, не предвещали ничего хорошего, и попахивали однозначным висяком.
В одном из баров, на сцене, под тягучую мелодию механического пианино, в паре с голограммой саксофониста, пела девушка. Песня была столь грустной и пронзительной, а голос таким бархатным, чарующим и сладким, как зов сирены, что я откликнулся на этот призыв, повернул голову и был поражён. Молли стояла в окружении неоновых огней. Чёрное платье с высоким разрезом, обнажающим гладкое худое колено и часть бедра, было столь длинным, что подол бархатным веером расстилался по начищенному паркету возле её ног.
Пальцы рук сладостно обхватывали микрофон, чувственно лаская его. Лицо было наклонено так низко, казалось, ещё вот-вот и она поцелует стальную поверхность своим ярко накрашенным ртом. Глаза были скрыты пенсне с затемненными стеклами. Густые тени очков, и длинные рыжие волосы закрывали большую часть бледного от неонового свечения лица.
Закончив петь, девушка подняла лицо, и я увидел за темнотой стекол большие подернутые блеклой прозрачной пленкой глаза. Глаза слепого от рождения человека, ни разу не видевшего света и всю жизнь прожившего во тьме. Вздрогнув, словно меня прошибло электрическим током, я понял, что моё сердце отныне больше никогда не узнает покоя.
Молли. Моя единственная любовь. Моя самая большая тайна. Валькирия, похитившая сердце. Сирена, утащившая в пучину на самое дно. Тайна, которую мне так и не удалось разгадать. Угасшая звезда, что навсегда останется недосягаемой.
Пока просыпающийся огнями город, проносился мимо окон автомобиля, я сидел в машине, полный сожалений и горечи. Больше всего сердце терзало и мучило, что я так и не решился поцеловать её. Возможно… однажды мы все же будем вместе, и она подарит мне самые лучшие поцелуи прекрасных ярко-алых губ, а я не буду терять ни единой минуты рядом с моей единственной. Только это будет уже совсем другая жизнь. Но если бы в этой я старался чуточку больше и хоть немного смог приблизиться к разгадке тайны её личности, она была бы жива, и мне не пришлось бы в это серое мрачное утро ехать на место преступления.
Часть 2. Письмо, которого не было
– Меня зовут Молли Прескотт, мне двадцать шесть лет, и я работаю певицей в клубе «Латунный коктейль» на Фиар стрит, одиннадцать… – бархатный голос девушки разносился в душном воздухе небольшой допросной
– Адрес проживания? – очередной вопрос вышел чересчур сухим и резким.
– Тот же, что и адрес работы, Фиар стрит одиннадцать, но десятью этажами выше. Квартира пятьдесят три. Только вас всё равно туда никто не пустит, детектив.
Молли сидела напротив, аккуратно сложив руки на обнажённых коленях. Короткая пышная юбка едва прикрывала алебастровые бедра. Маленький каблучок остроносых ботинок на заклёпках постукивал по гулкому паркету.
Лицо сидящей напротив девушки было спокойно и сосредоточенно. И лишь редкие, но ритмичные постукивания под столом выдавали нетерпение.
– Почему? – спросил я, придвинувшись вперёд и пытаясь понять, о чём она сейчас думает.
– Это частная собственность Джонатана Веллингтона, одного из самых уважаемых людей в городе, и ни один судья не даст вам разрешение на обыск! – произнесла она надменно, поправляя свою шляпку-цилиндр на уложенных в замысловатую причёску рыжих волосах.
– Это дом того самого криминального авторитета, известного, как Джонни Коробочка? – очередной раз угрюмо спросил я, записывая механическим карандашом её показания в протокол.
Грудь девушки, высоко приподнятая корсетом с многочисленными кожаными ремешками и стальными бонками, едва прикрытая тонким хлопком, нервно вздымалась. Большие белесые, не выражающие ничего глаза смотрели в пустоту, куда-то сквозь меня, за пределы комнаты, за зеркало, где стояла камера, записывающая все происходящее.
– Откуда мне знать, кто и как его называет? Я не принимаю участие в светской жизни и не читаю газет. Для меня он – Джонатан. Мой благодетель, обеспечивающий жильём и работой, а в благодарность я привлекаю в его бар новых посетителей своим пением.
– Вы спите с ним, мисс Прескотт?
