Теперь перейдем в практическую плоскость, в конструирование источников страха и образа врага в современной массовой культуре. В фильмах, подобных «Анаконде», чтобы активировать древний иррациональный рептилоидный страх враг гипертрофируется в размерах, редуцируя индивида до небольшой древесной обезьянки. Отсюда образы не встречающихся в природе змей огромных размеров, преследующих «царей природы», почему-то не способных противостоять сему гаду. Для пущего ужаса рептилия наделяется определенной сознательностью, она не только преследует людей как хищник жертву, она способна предугадывать их поведение и планировать свои нападения. Насытившись, огромная змея почему-то не теряет интерес к поисковому поведению и атакам, что не свойственно реальному хищнику.
Таким образом, для активации этого образа человека необходимо низвести до банального объекта охоты, снизить его биологический статус, а его преследователя-рептилию наделить интенциональностью, волей, длительной памятью, то есть теми когнитивными свойствами, которые являются признаками разума. В свою очередь, рациональность бегущего и/или борющегося со змеем человека должна быть на какое-то время несколько снижена, пока он не осознает тот самый способ, который приведет его к окончательной победе.
В героическом мифе Герой должен противопоставить Змею/ Дракону большую разумность, устойчивую связь интенциональности и воли, он в определённом смысле как человек отстаивает свой статус царя природы и низвергает Змея до положенного ему высшими силами более низкого места в космологическом порядке и природе. Герой восстанавливает порядок – Космос, спасает его от Хаоса, хтонических сил Нижнего мира, олицетворяемых злонамеренной рептилией. Он восстанавливает перевёрнутую эволюционную пирамиду, в которой Змей покусился на место Человека.
В свою очередь, когда человек противится воле высших сил, они могут послать к нему змея/дракона, о чем, к примеру, повествует мифологический сюжет о Лаокооне и его сыновьях. Психоаналитическая интерпретация этого сюжета намекает нам на возможности деградации личности и психоза, если индивид (Эго, сознание) не будет руководствоваться велениями богов (Супер-Эго, идеалы и ценности), то он будет поглощен/уничтожен змеем (Ид, бессознательное).
Индивидуальная эсхатология личности, тождественна эсхатологии мифо-космологической, в которой титаны/йотуны из Нижнего мира (Ид) сначала уничтожают средний мир и человека (Эго), а после этого вступают в поединок с богами на вершине Мировой горы Олимпа/Асгарда (Супер-Эго). То есть уничтожение человека приводит к гибели культуры. Культура не может существовать без своего носителя, превращаясь в набор культурных артефактов, изучаемых историками. С другой стороны, как известно из мифологии различных народов мира, отход человека от богов и вызывает эсхатологическое событие. «Деградация исторического времени»
(М. Элиаде) это всегда отход людей от их ценностей/богов и погружение в глубины порока, что является синдромом и преддверием конца.
Агесандр, Полидор и Афинодор «Лаокоон и его сыновья».
Мраморная копия второй половины I века до н.э.
Октогональный двор музея Пио-Клементино, Ватикан
На наш взгляд, задача политтехнолога в информационно-психологической войне состоит в том, чтобы люди вражеского племени сами отвернулись от своих богов, подобно тому, как это произошло с позднесоветстким обществом в период «перестройки» и современными американцами, уничтожающими памятники своей истории в «конфедератопаде». Отрекшись от своих богов, им сложнее будет выдержать напор титанов и чудовищ бессознательного. Хтонические существа сломают сложный стратифицированный мир культуры и общества, сбросят давящую системную сложность и груз культурных норм, а несчастные люди будут обречены на регресс, архаизацию и безуспешные поиски новых смыслов и ожидания нового Творения.
Лаокоон и его сыновья не смогли справиться с посланцами богов, но это смог сделать будущий герой – гений (полубог) Геракл: «Когда мальчику Гераклу было восемь месяцев, Гера прислала двух огромных змей к его ложу, желая погубить дитя. Алкмена стала громко звать Амфитриона на помощь. Но Геракл, поднявшись с ложа, задушил змей обеими руками. Ферекид же сообщает, что сам Амфитрион, желая узнать, который из мальчиков является его сыном, впустил в их постель этих змей: когда Ификл убежал, а Геракл вступил с ними в борьбу, Амфитрион таким образом узнал, что Ификл его сын».[7 - Аполлодор. Мифологическая библиотека, II, IV, 8-VII, 7.]
Младенец Геракл побеждает змей. Статер греческого полиса Кротон, отчеканен на рубеже V—IV веков до н.э.
Змееборчество отражает поединок с наиболее древним врагом весьма отдаленных предков человека – древесных обезьян. Преодолев определённое развитие образ Змея как родоначальника вселенной, хозяина подземно-подводного Нижнего мира трансформируется в рептилоидные черты «врага рода человеческого» – дьявола, образ которого развивается в прямом соответствии с эволюционной цепочкой: змея – птица – млекопитающее животное – человек (от Змея до Мефистофеля).
Архетип птицы в мифологии, фольклоре и массовой культуре имеет множество положительных коннотаций и символических значений. Большие птицы, угрожающие героям произведения, образ в современном кинематографе нечастый, тут можно привести в пример фильмы «Убийственная поездка», «Птеродактиль», «Парк Юрского периода 3». Чаще опасные для человека крылатые существа представлены стаями небольших птиц, связанных между собой непонятным безумием или неким вирусом. В известном хорроре
А. Хичкока «Птицы» крылатые по неизвестной причине сбиваются в стаи и набрасываются на людей. В романе С. Кинга «Темная половина», маленькие безобидные воробьи предстают как помощники дьявола, психопомпы, переносящие души мертвых в загробный мир. В хорроре «Проклятие», экранизации рассказа Г. Ф. Лавкрафта «Цвет из Иных Миров», куры набрасываются на человека, пораженные инопланетным вирусом.
Постер кинофильма Хичкока А. «Птицы», 1963 г.
Таким образом, мы в большей степени имеем дело не с образом огромной угрожающей нам одиночной птицы-хищника, а с проявлением механистической дегуманизации, представлением врага как коллективного агрегата, состоящего из деперсонифицированных обездушенных «винтиков» или, в данном случае, по сути дронов, ведомых чьей-то злой волей (биологическая разновидность механистической дегуманизации – сверхорганизм, управляемый «маткой»). И если у С. Кинга и Г. Ф. Лавкрафта причины нападений птиц как-то рационализируются в рамках демонологии и эпидемиологии, то у Хичкока источник страха не находит рационального обоснования, он остается непонятым и оттого более беспокоящим. Стоит отметить, что к явлению и механизму механистической дегуманизации мы будем еще не раз возвращаться.
Несмотря на нечастое использование в качестве источника страха визуальных образов собственно птиц, образы летающих и атакующих существ весьма распространены. Для этого отрицательным персонажам не всегда нужны собственные крылья, их с успехом заменяет самолет, ранцевый двигатель, космический корабль или некая сверхъестественная энергия. Продолжает эксплуатироваться основа дочеловеческого страха – кто-то летающий может наблюдать, а потом схватить и/или убить тебя сверху.
Как показывают данные социологических и психологических исследований, в зонах боевых действий у населения вырабатывается страх перед беспилотным летательным аппаратом (БПЛА). Для примера приведем некоторые результаты исследования последствий применения БПЛА в Йемене: «Гражданские лица, ставшие свидетелями нападений беспилотных летательных аппаратов на земле, испытывают постоянный страх и бессонницу. Даже гражданские лица, у которых в семьях нет жертв, проявляют синдромы травмы в своей повседневной жизни. Днем звуки летательных аппаратов заставляют их прекращать свою повседневную деятельность, в то время как ночью они страдают от бессонницы.
Постоянный страх самому стать мишенью или увидеть в качестве мишени родственника прослеживается в ответах на вопросы о том, чувствует ли респондент себя большую часть времени «настороже» и встречается ли у него преувеличенная испуганная реакция на внезапный шум. Это подчеркивает перманентное состояние напряженности, которое присутствует в жизни населения. Восемьдесят процентов опрошенных положительно ответили на вопрос: «Чувствуете ли вы себя «настороже» большую часть времени, то есть «бдительными или очень бдительными?». Аналогичным образом, утвердительно, ответили 75% респондентов на вопрос: «Испытываете ли вы преувеличенный испуг большую часть времени?».[8 - The Humanitarian Impact of Drones. Women’s International League for Peace and Freedom; International Disarmament Institute, Pace University. 2017. P. 42.]
А еще некое крылатое существо может высосать из человека кровь, подобно летучей мыши семейства Desmodontidae (вампировые летучие мыши, или десмодовые, подсемейство млекопитающих семейства листоносых летучих мышей, питающихся кровью) или вампиру (часто представляемому в химерическом облике антропоморфной летающей мыши и/или наоборот – териоморфа с чертами кровососущей летучей мыши и т.п.). Тут мы подходим к явлению химеризации страха и образа врага, представлению его в качестве комбинации нескольких существ, образующих единое существо. Как писал неизвестный римский поэт: «Хирон о двух телах стоит, ни единым не полный».[9 - Поздняя латинская поэзия. Библиотека античной литературы. Москва, Художественная литература, 1982. С. 522.]
Наличие крыльев у злых инфернальных созданий весьма распространенный образ. Грифоны, драконы, химеры и т. п. есть сконструированные фантазийные существа, но даже простые птицы могут вызывать ужас, что продемонстрировал основатель хорора
А. Хичкок в своем фильме «Птицы».
Царь природы, земли – это крупная кошка-лев или другое крупное опасное животное в определенной экосистеме (к примеру, на роль хозяина тайги претендуют тигр и медведь), а царь неба это наиболее крупный хищник среди птиц – орел. Эта птица является главным символом на гербах европейских империй, ведущих свое происхождение от римского орла: Византийской, Священной Римской, Германской, Австрийской, Российской, Французской. Только Британская и Испанская империи предпочли орлам хозяина земли – льва.
Зооморфизация образа врага (анимализация, анималистическая
дегуманизация) – технология наделения врага животными чертами,
как в его визуальном образе, так и в вербальном контексте («…зверей»)
«Бей немецких зверей». Худ. Климашин В. С., 1943 г.[10 - Государственный исторический музей. Номер в Госкаталоге: 6776167, Номер по КП (ГИК): ГИМ 110972/1333]
В средневековой европейской геральдике большинство животных изображаются как естественные фигуры, но три наиболее символически значимых животных (лев, леопард и орел) чаще других подвергаются фантастической рекомбинации и химеризации. Двуглавый орел и двухвостый лев далеко не самые причудливые образы.
До массовизации рыцарских гербов в процессе крестовых походов и расцвета геральдики, европейские народы связывали себя с определенными животными и знаками, англы – с драконом и крестом, в сопровождении птиц и шаров, саксы – с львом и розой, датчане – с вороном.
Что же такое дракон? Дракон представляет собой некое химерическое существо, имеющее симбиотические черты рептилии и птицы (когтистые лапы и крылья). Чтобы представлять еще большую угрозу человеку он изображается в той или иной степени крупнее его. Такая распространенная в мифе и культуре способность дракона как огненное дыхание соотносит его с Нижним миром, который является не только подземно-подводным, но и огненным.
Провокационно редуцируя страхи и врагов современного человека до уровня гоминоида, с определённой долей иронии можно утверждать, что химерические формы Врага, сочетающие черты рептилии и хищной птицы, это квинтэссенция «страхов древесных обезьян» в одном образе. Если говорить о механизме зооморфизации образа врага (представление врага в форме животного или с чертами животного как на представленном выше плакате «Бей немецких зверей» Климашина В. С.), то в данном случае мы можем утверждать его наиболее древний дочеловеческий уровень. Но и здесь мы наблюдаем эволюцию от образов конкретных видов хищников, рептилий и птиц до симбиотического и более сложного образа дракона, конструирование которого являлось явным маркером разума и, как следствие, образного мышления.
Дракон и змей и хищная птица, посредством этой химеричности и достигается больший уровень страха, чем в случае, если бы мы использовали образы просто большой змеи или большой птицы.
В «Энеиде» у Вергилия находим такой отрывок:
«Турн средь первых рядов, то там, то тут появляясь,
Ходит с оружьем и всех красотой превосходит и ростом.
Шлем украшает его Химера с гривой тройною,
Дышит огнем ее пасть, как жерло кипящее Этны, —
Чем сраженье сильней свирепеет от пролитой крови,
Тем сильней и она изрыгает мрачное пламя».
Химера и химерический образ врага,
сочетающий черты человека, змеи и птицы.
«Химера из Ареццо», V век до н.э., Археологический музей Флоренции
Поединок Зевса с Тифоном, древнегреческое изображение
Змея и птица знакомые и относительно понятные объекты, наблюдаемые в природе и уже не слишком страшные для человекообразных обезьян и антропоидов. Но дракон дезориентирует нас, он вызывает страх не столько размерностью, сколько необычностью/непредсказуемостью, не соотнесенностью с повседневной реальностью, он знаменует столкновение человека с непознанным, сакральным. И в данном случае мы имеем дело уже с переходом от зооморфизации образа врага к его демонизации, этой границы и самого понятия «демонизация» мы еще коснемся в последующих частях нашей работы.
Поединок со Змеем – один из распространённых сюжетов космогонического и героического мифов: Мардук, убивающий Тиамат; Индра, побеждающий Вритру; Зевс, убивающий Тифона; Геракл, одерживающий победу над Лернейской гидрой и т. д. Змееборство раскрывает стадии актуализации архетипа Героя (арки героя) и во множестве научных интерпретаций (К. Г. Юнга, В. Я. Проппа,
Дж. Кемпбелла, М. Элиаде, М.-Л. фон Франц и др.) символизирует собой несколько основных процессов и явлений:
Гильгамеш убивает дракона. Шумерская печать царя Шульги
2094—2046 гг. до н. э.[11 - Ward, William Hayes.The seal cylinders of western Asia. Washington: Carnegie Inst. 1910.]
– начальную (поглощение Змеем) или финальную стадию ритуала инициации;
– преодоление опасности поглощения сознания коллективным бессознательным, «поединок с бессознательным» в ситуации личностного кризиса;
– кризис, конфликт, преодоление которого знаменует обретение индивидом самости, целостности в процессе индивидуации;
– этап психосексуального развития, в котором герой вырывает либидо из плена поглощающей инцестуозной матери, перерождается, преодолевая регрессию к бессознательному;
– завершающее испытание в арке героя, после которого он получает вознаграждение (часто в виде соединения мужского и женского начала, иерогамии);
– «поединок с тенью», темной подавляемой стороной личности и т. д.
Обобщение данных интерпретаций позволяет вычленить определенную рамку:
1) индивид в поединке со змеем сталкивается со своим и/или коллективным бессознательным;
2) победа в поединке знаменует собой: формирование эго-комплекса, центральной части сознания; решение внутриличностной проблемы; выход из кризиса; переход на следующую стадию возрастного и психосексуального развития; снятие накопившихся противоречий; освобождение Я от оков бессознательного и активацию внутриличностного потенциала; достижение определенной целостности;
3) поражение в поединке означает смерть, остановку в личностном развитии, невроз, распад личности, психоз – поглощение сознания бессознательным и т.д.;
4) в случае победы/преодоления проблемы, индивид получает вознаграждение.
Скифская Великая Богиня-Мать.
Курган Большая-Цимбалка, конский налобник. IV в. до. н. э[12 - Государственный Эрмитаж. https://hermitagemuseum.org/wps/portal/ hermitage/digital-collection/25.+archaeological+artifacts/879741]
