– Очень плохо! – покачал головой врач. – Это дурно сказывается на духе.
– А как связаны шкура и дух? – удивился Пророк.
– Очень тесно! – поднял палец айетей. – Тело и дух неразрывно связаны. Страдает тело – страдает и дух. Страдает дух – страдает и тело. Каждое страдание, испытанное вами, мгновенно отпечатывается на шкуре. Погрустили – и со шкуры начали выпадать пушинки. Съели что-то не то – шкура потускнела. А если долго ходить в больной шкуре, то Живость будет плохо течь.
– Что такое Живость?
– Живость – это жизненная энергия, которую мы тратим на любое действие. Сделали шаг – потратили Живость. Подрались – потратили Живость. Погрустили, посмеялись – потратили Живость. Сказали слово, или даже просто что-то подумали – потратили Живость. Мысли, к слову – самое живозатратное занятие. Можно всю Живость свою разбазарить за пару хвилов, напряженно думая. Особенно думая о чем-то неприятном.
– Понимаю, – кивнул Пророк. – И как эту Живость восполнять?
– Живость восполняется тогда, когда мы ничего не делаем. Абсолютно ничего. Не двигаемся, не мыслим, не ощущаем, словом – перестаем тратиться. И каждое существо умеет это делать с рождения. Догадываетесь, что это за состояние?
– Сон?
– Да! – с жаром воскликнул айетей. – Мы очень большое внимание уделяем сну. Если тваарь владеет великим искусством сна, то она легко переживет любую болезнь, ибо Живость ее всегда будет при ней. А если тваарь пренебрегает своим сном, то Живость ее будет вечно куда-то утекать и толком не восполняться. Такую тваарь пожрут паразиты, если она сама себя не сожрет раньше.
– Очень мудро, – сказал Пророк. – Как овладеть великим искусством сна?
– О, это очень, очень сложно… – медленно проговорил врач. – Для этого нужно ложиться спать, когда хочется спать.
– И все?
– И все, – подтвердил он. – Величайшие мастера сна учатся этому всю жизнь. Ведь не так-то просто даже элементарно понять, что вам нужно лечь спать. Обычно все тваари из-за своих вечных суетных забот привыкли подавлять свои позывы ко сну. Когда тело что-то делает в то время, когда ему нужен отдых, оно черпает Живость из своих внутренних запасов. Эти запасы не бесконечны, и имеют неприятное свойство очень неожиданно заканчиваться. Однажды дурноспящая тваарь просыпается в начале нового бульня и внезапно понимает, что ей просто не хочется жить. Если она не прекращает своего пагубного пренебрежения сном, от нее начинают отваливаться разные части. Сначала шкура облезает, потом хвост отпадает… И так далее, вплоть до зубов и лап.
– Понимаю, – кивнул Пророк. – Значит, вы считаете, что мне нужно сбросить шкуру и поспать?
– Это – самый оптимальный способ, – утвердительно сказал Лаамаах. – Но если шкура не сбрасывается вообще, то, возможно, она освежается у вас как-то по-другому…
Он потер свои веткообразные пальцы друг об друга, подул на них, и начал тщательно ощупывать кожу человека с ног до головы, сжимая и пощипывая ее. Когда он щупал кровоподтеки, Пророк морщился и жмурил глаза. Айетей заметил это:
– Придется потерпеть, уважаемый… Физическая боль – царица всех страданий, никакие страдания духа даже близко не сравнятся с ней.
– А я думал, вы считаете тело и дух неразделимыми, – улыбнулся сквозь боль человек. – Ведь по такой логике, страдания духа есть страдания тела.
– Дух – понятие условное, – философски проговорил врач, запуская свои длиннющие пальцы в волосы человека, – я бы даже сказал, лишнее, надуманное… Мы им пользуемся просто для удобства. Надуманный дух надумывает себе страдания, которые можно развеять надумыванием в другую сторону. Не будь всех этих надумываний, мы бы чувствовали себя гораздо счастливее, и не губили бы свои прекрасные тела почем зря… А вот страдание физическое – это совсем другое дело! Абсолютно невозможно чувствовать себя счастливым, когда что-то болит. Жизнь с телесной болью – жизнь, исключающая всякое счастье. Это простое наблюдение, в истинности которого может убедиться каждое живое существо, исключает первенство духа над телом.
– Интересное наблюдение, – заметил Пророк, невозмутимо перенося плавное смещение зоны осмотра в область гениталий, – то есть, по-вашему, физическое здоровье – гарантия счастья?
– Несомненно! – энергично закивал головой айетей. – Каждая тваарь с рождения обладает огромным богатством в виде прекрасно работающих лап, зубов, костей, щупалец, селезенки, желудка, кишок, глаз, ушей, усиков… Но никто этого богатства не ценит, пока оно не заболит. Все почему-то устремлены на что-то внешнее, что-то далекое, что-то будущее… Вы не против, если я пропальпирую ваше задненижнее отверстие?
– Что ж, если в этом есть необходимость…
– Разумеется, есть! – воскликнул врач, поворачивая человека на бок и заводя палец внутрь, – для диагностики важна каждая деталь. Каждая болезнь накладывает свою печать на все: пульс, дыхание, шкура, волосы, когти, кровь, кал, моча и прочие выделения… Один лишь пульс мы исследуем как минимум в двенадцати точках, в том числе и в выделительных отверстиях. У вас там внутри, кстати, пульс гораздо более частый, чем снаружи.
– Подозреваю, что он не был таким до того, как вы начали его исследовать настолько глубоко, – выдавил человек.
– Да? – несколько удивленно спросил Лаамаах, – не знал, что у вас там настолько богатая иннервация. Что ж, тогда, пожалуй, в вашу передненижнюю трубку я ничего совать не буду.
Он вытащил палец наружу и начал внимательно рассматривать его, обнюхивать и пробовать на вкус.
– У вас очень печальный кал, – сообщил он после тщательного исследования.
– Печальный – то есть, плохой? – спросил человек.
– Нет, просто все духовные страдания в первую очередь отражаются на пищеварительной системе, – сказал врач, вытирая палец чем-то вроде тряпочки. – Когда тваарь испытывает печаль и скорбь, ее кал становится горьковатым на вкус и немного комковатым по консистенции. Это мы и называем «печальный кал».
– Прискорбно, – вздохнул Пророк. – Какие еще симптомы бывают при духовных страданиях?
– О, самые разные, всех не перечислишь… Бывает еще «моча превозмогателя», «злая кровь», «зубы труженика» и много чего еще в зависимости от разных комбинаций страданий и реакции отдельно взятой тваари на них, – объяснил Лаамаах, доставая из-под соседней ниши какой-то бурый, пульсирующий кожаный мешочек. – Ведь нельзя рассматривать болезнь отдельно от больного. Болезнь – это действие болезнетворных факторов на организм, превышающее его защитные силы. У разных организмов будут разные защитные ответы на одни и те же болезнетворные факторы. Каждый духовно страдает по-разному, и у каждого будут кал, моча, кровь и зубы разной степени печальности, разной степени обиды, разной степени героизма, сострадания, любви… Кстати, через что вы мочитесь? Через вот эту трубку?
– Да.
– Будьте любезны, помочитесь, – попросил врач, прикладывая пульсирующий мешочек к гениталиям человека. Мешочек пискнул и присосался.
– Что это? – растерянно проговорил Пророк, ощупывая мешочек в своем паху. – Оно… Живое?
– Да, – невозмутимо подтвердил айетей, – просто помочитесь в него, и все. Эта тваарь называется примочкой, она абсолютно не возражает против такого поведения. Когда она напьется, она меняет цвет в зависимости от состояния мочи. Очень ценный диагностический инструмент в нашем арсенале, между прочим.
Человек усилием воли заставил себя выполнить распоряжение врача. Мешочек хлюпнул и отвалился.
– Так-так-так… – пробормотал Лаамаах, рассматривая примочку. – Зеленая. Что ж, моча у вас спокойная, что говорит о больших запасах накопленной Живости, несмотря на все перенесенные вами тяготы. Это – хороший знак. В таком случае, не буду вас томить, уважаемый Мессия, ваша Живость сама справится со всем. Все, что вам нужно – это легкий толчок жизненных сил в нужном направлении.
– И как же вы будете меня толкать? – поинтересовался Пророк.
– Очень просто: наложу кровопийц и уложу вас спать, напоив кроворазжижкой, – уверенно ответил айетей, разгребая какие-то склянки в ящике у стены.
– Ничего не понял, но полагаюсь на вас, – сказал человек, устраиваясь в нише поудобнее.
– Это хорошо… – пробормотал врач, доставая из мутно-синеватой банки клубок извивающихся серых червей с кроваво-красными присосками на концах. – Выпейте это, – сказал он, поднося маленький флакончик к губам человека.
– На вкус – сладкое до омерзения, – сообщил Пророк, проглотив снадобье.
– Это разжижит вашу кровь в кровоподтеках, чтобы кровопийцы могли легче ее высосать, – сказал Лаамаах, – ведь она уже успела сгуститься под вашей шкурой.
– Что за кровопийцы?
– Просто маленькие червячки, питающиеся кровью. Не бойтесь, они прошли тщательную селекцию и дрессировку, выпивать вас досуха не будут, – объяснил айетей, расставляя червячков по побитым местам. Кровопийцы немедленно присосались к ним.
– Чувствуете что-нибудь? – спросил он.
– Чувствую легкое пощипывание, – ответил человек, неподвижно лежа.
– Это хорошо, – удовлетворенно потер руки айетей. – Это – очень редкая порода, я отдал за один клубок полтысячи трынков! Сосут кровь почти абсолютно безболезненно и очень-очень умеренно. А теперь…
Он достал из другой банки толстого оранжевого червя и положил его на середину груди человека. Червь начал обильно выделять голубоватую жидкость, которая стремительно растекалась по всей поверхности грудной клетки Слепого Пророка. Кровопийцы поменяли свой цвет на голубой, а врач начал активно растирать грудь человека, размазывая жидкость по всему торсу.
– Кажется, у меня на груди огромный камень… – медленно пробормотал Пророк и в следующее мгновение погрузился в глубокий сон.
Врач продолжал свою работу, разгоняя жидкость по телу.
– Когда я могу за ним вернуться? – раздался голос Тнгра из тени.
– Через один булень, – сказал Лаамаах. – Пусть синевянка впитается.
Комиссар молча кивнул и вышел.
Дама Червей
Фрагмент диалога с Дамой Червей, одной из Невест Опухоли. В отличие от всех остальных Невест, она не помнит практически ничего из своей жизни в мире людей.
Рис. 6 – На самом деле Дама Червей не настолько большая, мне просто так захотелось ее изобразить
– Я не Жених, – повторил Пророк. – А почему твои дочери находятся у тебя в услужении?
– Странный вопрос, дорогой. А где же им еще быть? – искренне удивилась Дама Червей.
– Например, во взрослой самостоятельной жизни.
– Ха-ха-ха! – рассмеялась она. – Здесь есть лишь одна взрослая самостоятельная жизнь – и это я! А они обязаны мне всем, поэтому делают то, что я считаю нужным!
– Почему?
– Как это – почему? – еще больше удивилась Невеста. – Все просто! Я, в муках и страданиях, подарила им самое ценное, что есть на свете – жизнь! И, как будто этого мало, я еще и кормлю их, пою, одеваю и воспитываю! Я делюсь с ними своим богатством! Я делюсь с ними своим прекрасным Дворцом! Вон, йиржи вообще бросают своих детей после рождения! А я – не такая! Я – самая заботливая мать во всей Опухоли, и я горжусь этим!
– А вот, например, почтенный Баал-Жроом считает, что жизнь сама по себе ничего не стоит, поскольку легко дается и легко отбирается, – заметил Пророк.
– Почтенный Баал-Жроом, – фыркнула Дама, – очень любит пофилософствовать, когда нажрется до отвала. Впрочем, в чем-то он прав: я легко могу отобрать жизнь у непутевой дочери, если ей жить надоело! Но что-то никто не торопится в бродильные ямы раньше времени… Наверное, жизнь чего-нибудь да стоит!
– Ты даже убиваешь своих детей?
– Еще как! – она хищно облизнула губы. – Разве можно по-настоящему властвовать над тем, кого не можешь убить? Любая власть – даже власть любящей матери – строится на страхе наказания. И каждая тваарь в моем подчинении знает, что моя рука не дрогнет! Поэтому они у меня такие воспитанные лапочки: ходят бесшумно, кушают мало, и всегда-всегда готовы прийти на помощь своей мамочке!
– Необязательно убивать детей, чтобы держать их в подчинении.
– Ну что же ты! – улыбнулась Дама. – Разве я похожа на сумасшедшую маньячку? Я ведь любящая и заботливая мать, не забывай это, дорогой! Я никогда не убиваю просто так. И вообще, я очень сдержанна в наказаниях. Ведь главное в воспитании детей – это не строгость наказания, а его неотвратимость. Ребенок должен знать, что наказание за его проступок неотвратимо и неизбежно! И ничто его не спасет: ни красивые глазки, ни жалобные вопли, ни угрозы, ни слезы, ни лживые обещания «больше так не делать»! Именно так, мой дорогой Жених, воспитывается сильная и самостоятельная личность! А если любящая мама поддается манипуляциям ребенка и позволяет ему уйти от наказания, он вырастает избалованным и изнеженным. Этого допускать нельзя!
– В твоих словах есть зерна мудрости, – сказал Пророк. – Однако ты их воспитываешь не ради них самих, а ради себя.
– А что в этом плохого? – развела руками Дама. – Какой вообще смысл растить детей ради них самих? Рожаешь их в муках, в муках воспитываешь, в муках кормишь, одеваешь, обогреваешь… А что взамен? По твоей логике, они ведь просто возьмут и уйдут!
– Правильно, – ответил Пророк, – они уйдут. Повзрослеют, построят свою собственную жизнь и обретут свою собственную мудрость.
– А мне что?
– А ничего. Дети ничего не должны родителям. Это родители должны своим детям. Если ты породила живое, мыслящее и чувствующее существо в этом наполненном страданиями мире, ты должна дать ему все необходимое. А потом отпустить.
– Ты не слышишь меня, дорогой, – нахмурилась Дама Червей. – А мне-то какая выгода от такой щедрости?
– Никакая, – ответил человек. – Хорошему и мудрому родителю, когда он постареет, ребенок будет помогать сам, по собственной доброй воле. А если у ребенка нет желания помогать родителю в старости, значит, родитель не заслужил такой чести. Пусть справляется сам и не клянет судьбу за свои ошибки.
– Ха-ха-ха, – рассмеялась она, – впервые слышу такие дикости! Ты и в самом деле пришел из другого мира! И много там у тебя таких родителей?
– Не очень, – признал Пророк. – Пожалуй, их довольно мало.
– Ну вот! – удовлетворенно мурлыкнула Невеста. – Не пойми меня неправильно, дорогой, я не пытаюсь тебя как-то унизить. Просто ты явно никогда не имел детей, не так ли?
– Да, – снова признал Пророк, – детей у меня не было.
– Ну вот! – снисходительно улыбнулась Дама. – Но ты не переживай, мой любимый, это дело легко поправимое, – ее голос стал бархатно-нежным, – все в твоих руках…
Супный Рынок
Рис. 7 – Хиприен кормит свой товар (в ящике)
Они стремительно пролетели по лабиринту темных нор и вылетели в огромную пещеру, кишащую самыми разнообразными созданиями и усеянную множеством подобий прилавков, ларьков, палаток, ширм, занавесок и прочих весьма хлипко держащихся перегородок, разделяющих бурлящее живое море на множество мелких ручейков, потоков и течений между островками с диковинными товарами.
Пророк ощутил невероятную тесноту, душность и смрад десятков тысяч живых тел.
– Где мы? – спросил он.
– Добро пожаловать на Супный Рынок, Мессия, – улыбнулся комиссар. – Именно здесь все добытое на Войне переваривается, продается, покупается и поглощается. Это – сердце Брюшной Полости… Если это выражение уместно.
– А зачем мы здесь?
– Мне нужно купить фигурки для рхыпа, – ответил Тнгр, приземляясь у самого края Рынка и бережно спуская человека на землю.
– А что такое рхып?
