Александр Серегин "Сказки для Элли. Терапевтические сказки для взрослых"

– Ждать. Только теперь подальше от торговых лавок. – Улыбнулся Кес и улегся у костра поудобнее. – Спокойной ночи, Лок.

– Спокойной ночи, Кес.

Глава 2

Ветер убаюкал меня, и я, кажется, задремал. Горячие ступени у подножья храма, хоть и не очень напоминали мягкую кровать, но оказались вполне удобными. А воркование рассказчика было таким уютным, что я, видимо, почувствовал себя как дома, и потому уснул. Правда, совсем ненадолго, на пару мгновений. Ведь я совсем не хотел пропустить чего-то из рассказа об Искристом Океане. Встрепенувшись, я открыл глаза и, чтобы ветер не уличил меня в невнимательности, тут же спросил:

– А почему история так странно построена? Ты столь коротко описал два долгих года, проведенных Кесом в лавке у торговцев, а один короткий разговор у костра занял добрых пол часа твоего рассказа. И почему ты не поведал об этой таинственной женщине сразу, ведь Кес встретил её еще до знакомства с мухами.

Ветер недовольно завыл. Он, как и большинство рассказчиков, не любил, когда его перебивают.

– Потому, что никто, кроме Кеса, не расскажет о его любви лучше него самого. А пока он работал в лавке, для него лучше было скрывать свои чувства, ведь жулики постоянно целились в его сердце. Что же касается краткости рассказа о мухах, так и история эта не о них. А потому, я не думаю, что им стоило бы уделять больше внимания. Они того не стоят. Так ты собираешься слушать, что было дальше, или всё-таки будешь спать?

Я виновато поджал губы и всем своим видом дал понять, что готов слушать продолжение этой удивительной истории.

Лок и Кес шли много дней, недель и месяцев. Путь их пролегал через леса и равнины, горы и речные броды. Кес увидел множество красивых удивительных мест, но также ему довелось побывать и в пустых выжженых землях, разрушенных городах и зловонных болотах. Но Лок учил его находить прекрасное даже в самых уродливых явлениях. Это было сложно, но то, что ему открывалось было поистине удивительно.

Однажды, во время ночного привала, Кес спал у тлеющего костра. Где-то за полночь его разбудил тихий голос. Сначала Кес не понял, что происходит, но протерев глаза увидел – Лок говорил со звездой. Со стороны это могло показаться бормотанием сумасшедшего. Но Кес провел достаточно времени с этим человеком, чтобы понимать, Лок говорит о важном лишь с тем, кто источает свет.

Зная из опыта, что сейчас он сможет прикоснуться, дотянуться до преддверия мудрости, заглянуть под полог занавеса, скрывающего тайны бытия, Кес достал из походного мешка бумагу и совиное перо. Почему именно совиное? Ему всегда казалось, что сова несёт в себе мудрость. Не потому, что живет долго, и даже не потому, что голова её крутится так, что она может взглянуть через левое плечо на правое. А потому, что ей не нужно много света, чтобы видеть. Итак, Кес достал перо и стал записывать слова Лока.

Я ненадолго отвлекусь от истории, рассказанной ветром, и погорю с тобой, Элли, для которой я пишу эту сказку. Тебе могут показаться непонятными некоторые слова Лока, но те фразы, которые врежутся в твою память, будут словно из-под толщи воды напоминать о себе во время твоего путешествия по жизненному пути. И когда-нибудь, в самый неожиданный или непростой момент, раскроются как по волшебству и укажут направление, подскажут ответ или дадут ключи к запертым дверям. Со мной так было, будет и с тобой, ведь ты уже сейчас удивительно умная и прекрасная читательница сказок. Тебе интересно, о чем Лок говорил со звездой? Тогда слушай.

Глядя в ночное небо, Лок медленно перебирал в пальцах четки. Отблески костра играли на его одеждах, и тени плясали вокруг неподвижной фигуры переписчика старых свитков. Он говорил, а свет звезд отражался в его глазах.

«Сегодня я увидел заросший пруд с прекрасными лилиями. Мне захотелось запечатлеть их для тебя, но, когда я подошел к берегу, вспомнил, что оставил холсты и краски на другой стороне. Тогда я решил запомнить нежные цвета и оттенки, чтобы рассказать тебе о них. Я наслаждался их красотой, и вдруг понял, что будь при мне кисти, я бы увлекся рисованием и не увидел тех смыслов и переливов, той красоты, которые доступны лишь глазу, отвлеченному от любой иной деятельности и от любого стремления. Смысл прекрасного открывается, когда ничего не нужно менять.

Затем мой взгляд скользнул по отражению лилии в воде, и я увидел себя. Хотя вернее будет сказать, что увидел я не себя, а человека, забывшего краски и холсты. А так как ум мой был настроен на философский лад, мысли потекли, как горные ручейки, обгоняя друг друга.

Я думал об отражениях и целях. На водную гладь часто глядят как на зеркало. А в зеркале отражается лишь то, что перед ним. Одни люди более других заражены неведением. Они не понимают, что видят лишь себя в зеркальном отражении. Им не нравится то, что они видят, это не соответствует их целям. Тогда они требуют, угрожают и манипулируют подручными средствами, чтобы зеркало изменилось, стало удобным. Но разве зеркало можно изменить. Меняется лишь отражение. Тогда недовольные начинают бросать камни, стремясь разбить зеркало. Но и в осколках отражаются лишь их гневные недовольные лица.

Другие лицемерят и врут, видя в зеркале подобного себе актера. Они извиваются как змеи перед своим отражением, и видят то наивного дурачка, то родственную душу. Но что враль и лицемер надеется увидеть иного в зеркале? Они понимают, что перед ними зеркало, но суть его для них сокрыта.

Есть и третьи, которые видят за отражением воду. Этим открыты некоторые секреты, они не заигрывают с зеркалом, они говорят с водой. Им доступно, что в глубине есть движение, множество потоков и воронок. И они хотят управлять водой. У них тоже есть цели. Они знают, что вода расступится перед камнем и сомкнется вновь, похоронив брошенное на дне. Тогда они строят плотины и дамбы на реке, требуя, чтобы она работала на них. И пока они требуют немного, они получают искомое. Но попробуй перекрыть реке ход её вод чуть больше, и она выйдет из берегов, затопляя прибрежные города. Если ты великий маг и способен испарить океан, укроешься ли ты от потоков, которые обрушатся на тебя с небес? Готов ли ты к потопам и грозам, вызванным твоими действиями? А к засухам и заболачиванием полей? И снова ты глядишь на свое отражение, которое все также не соответствует твоим целям. Посмотри на это моими глазами, и ты рассмеёшься. Ведь это действительно довольно забавно.

Есть еще другие люди, которые видят в воде лишь воду. А в отражении – отражения. И чем сложнее и глубже смотрящий, тем больше он видит. Иногда у меня получается смотреть так, и я расскажу тебе, что вижу я.

Один из величайших учителей, о ком я слышал, говорил, что если перестать сотрясать стакан, вода успокоится, муть осядет, и ты увидишь и глубину, и свое отражение, если захочешь. Многие его ученики ищут этого постоянного спокойствия воды, и оно по истине великолепно. Но всегда ли ты хочешь штиля? Если бы воде было необходимо всегда оставаться спокойной, могли бы мы любоваться пеной приливных волн, мощью бушующих морей, журчаньем ручьев и грохотом горных рек. Раздувались бы паруса яхт? Ведь не может быть на море ветра без волн. А дожди? Тёплые летние дожди. Или ливни в сверкании молний. Хотела бы ты отказаться от всего этого ради постоянного спокойствия? Ради того, чтобы вода стала удобной? Я знаю, что нет.

Иногда, когда я смотрю в спокойную воду, я вижу свое отражение. Когда получается, я заглядываю глубже, прямо в глаза и вижу свет. Ты тоже его видишь, я знаю. Но понимаешь ли ты его природу, прекрасная звезда? Ведь тот свет – отражение твоего сияния. Угаснет твой свет, моим глазам нечего станет отражать, и они угаснут тоже. Все, что ты видишь во мне светлого и прекрасного – твое отражение. И ни брошенные камни, ни старания магов, не изменят света в моих глазах, пока ты смотришь на меня так.

Об этом я думал у заросшего пруда, глядя на лилии. Но, раз уж я забыл и кисти, и холсты, я пошел дальше, по чуть видной, неизвестно кем протоптанной тропинке. Вскоре она и вовсе исчезла. Почва под ногами стала болотистой, а прибрежные травы сменились колючими кустарниками и вьюнами. Один из них обвил мою обнаженную голень и впился острыми шипами в кожу. Умно было бы отступить, освободиться от вьюна и пойти назад по той же тропинке. Но я не пошёл. Вместо этого, я, ободрав ноги о колючки и вымазав их в грязи, пробрался сквозь заросли, и подошёл к ручью, преградившему мне путь. Найдя брод, я перешел на другую сторону и вышел на дорогу. По ней я вернулся за холстами.

Ты спросишь меня, в чем смысл? Да, я омыл ноги в ручье, стерев грязь и кровь из царапин, а также забрал оставленные кисти и краски. Но, если бы я вернулся по тропе, то мне не пришлось бы ни мыться, ни терять силы, ни мокнуть в ручье. Это было бы логично. Но что, в таком случае, я мог бы тебе рассказать? Ведь на той тропе не было уже ничего нового, и она ничему больше не учила.

Знаешь, я думаю, что дело не в царапинах, не в том, что умно или даже логично. Каждый шаг на новой дороге подобен сотне учителей. В движении травы, в падающем с дерева листе, в порхании бабочки, в суете муравьев, во всем этом разлита мудрость. Там можно узнать много больше, чем в речах занудных учителей. Нет, в их словах, конечно, есть знания. Эти знания они взяли от своих учителей, те приняли от своих. И так дальше, дальше назад, к истокам. А началось все здесь, среди трав и суеты живого мира. Здесь есть все, если уметь смотреть. Конечно, знания учителей стоит принимать с благодарностью, ведь они отшлифованы сотнями и сотнями умов, им предшествующих. Но когда их учения противоречат тому, что ты чувствуешь, видишь вокруг, если они запирают твое горячее сердце и заставляют твой ум зевать – усомнись. Любой учитель – человек. А человеку свойственно обрамлять знания в обод суждений, основанных на личностных предпочтениях. Зная, что ночью в пустыне холодно, очень холодно, по сравнению с дневной жарой, один учитель откажется задержаться там до темна, другой же останется на сорок дней. Кто-то проводит в пустыне годы, а кто-то и вовсе живет там всегда. И все знают, что ночью в пустыне очень холодно.

Я не стремлюсь задерживаться в ночи, не ищу тьмы. Но в жаркие дни я не вижу твоего света. И если ты не можешь радовать меня своими лучами на светлом небе, я буду искать мрак.

Глава 3

Декабрьское (майское) солнце клонилось к закату. Но бетон ступеней у подножья храма еще хранил тепло горячих лучей. Я слушал ветер, иногда проваливаясь в сладкую дремоту, а чаще блуждая в тумане собственных переживаний и мыслей, переосмысливая и рассказывая самому себе повесть своей жизни. Сначала это был целый ворох историй, похожих на засушенные между страницами книг листья деревьев. И мне казалось, что их обязательно нужно рассказать, каждую в отдельности. Меня так и толкало изнутри перебить завывания ветра и осыпать его моим гербарием. Но мало-помалу истории стали связываться между собой новыми смыслами, переплетаться общими идеями, и в конце концов слились воедино, озарив меня новым, почти еще незнакомым знанием о себе. Пока я думал, я становился то совсем ребенком, то глубоким стариком, мир разрывал границы вселенной и сжимался в точку, все было шатко, подвижно и в то же время поразительно стабильно. Это было настолько удивительно, что я едва было не забыл о ветре и его сказке.

– Ты слушаешь меня? – Подозрительно спросил он.

– Конечно, слушаю. – Улыбнулся я. – Как там Кес и Лок? Далеко ли им еще до храма?

Ветер колыхнул мои одежды, слегка коснулся щеки и зашептал мне в самое ухо продолжение истории.

Путники достигли храма глубокой ночью. Озаренные лунным светом ступени вели к величественному зданию, шпили и купола которого, казалось, пронзают тёмное полотно неба. Войдя через главные ворота и оставив позади большой освещенный горящими свечами зал, Лок указал на дверь в стене.

– Это теперь твоя келья, Кес. Возьми эти кисти и этот холст. Внутри ты найдешь подушку для медитаций. Оставайся здесь, пока не поймешь, где искать твой Искрящийся Океан. Или твою королеву. Что бы ты ни искал, оставайся в келье и ничего не бойся.

Кес пожал плечами – чего ему тут бояться. Помещение было небольшим, но вполне уютным. В окно, в противоположной от двери стене, залетал ветерок, шевеля занавески, да виднелся краешек лунного диска. Кес скинул обувь с усталых ног, завалился на кровать и тут же уснул.

Ближе к утру, когда солнце еще не раскрасило горизонт, но небо уже не казалось непроглядно чёрным, Кес проснулся. Снов он не помнил почти никогда, но чувствовал, что они были. И догадывался, какие именно. Чувствовал он себя отвратительно. Он не сразу понял, что к чему. Но когда на следующее утро все повторилось, а затем и на следующее, Кес догадался, что духи приходят терзать его душу и ум. А еще через пару дней он стал слышать и даже видеть тех, кто приходит.

Сначала это было мучительно. Потом Кес стал играть в их игры, замечая и отгадывая, откуда они шепчут и чего хотят. Наверное, таков был его метод противостоять им. Может быть. Но так ему было немного легче. Кес не выбирал этот путь. Просто он был таким по своей сути. Да, он не хотел меняться. Но захоти он, у него всё равно бы не получилось. Его били, он отвечал. По-другому он просто не умел.

Духи, призраки и мелкие бесы суетились вокруг него теперь уже почти постоянно. Кроме того, просыпались и поднимали головы его внутренние монстры, которые всегда были с ним, но почти всегда спали. И пока Кес отбивался от осаждающих его бесов, основная борьба шла внутри него самого, с его собственными демонами.

Поначалу, (если честно, то очень долго) всё это сильно изматывало Кеса. Возможно, по нему не всё было заметно. Может быть, ему даже удавалось не показывать почти ничего из происходящего внутри его души, ума и тела. Но сам себя он видел шатающимся от усталости и пьяным от ядов, проникающих в его сознание. Когда днем бесы отступали ненадолго, Кес восстанавливал силы и чистил ум, как умел, как когда-то научился. А вечером он уже готовился к новым атакам.

Так прошло много дней, недель и месяцев. Но в один из особенно сложных моментов Кесу удалось повергнуть одного из собственных монстров. Рухнув со страшным грохотом и воем, этот исполин ободрал и обрушил какие-то стены внутренней тюрьмы Кеса, попутно придавив пару суетящихся вокруг бесов. Именно тогда Кес понял, зачем ему это нужно. Нет, это не было причиной всего происходящего. Но это оказалось ответом на его собственное «для чего». С того момента даже самые тяжёлые битвы приобрели смысл. Теперь Кес знал, куда идёт в этой войне и зачем. Да, он видел и слышал, чего хотят бесы, о чем заботятся другие голоса. Какие-то из них желали его гибели, другие стремились поддержать или направить куда-то. Но теперь это было не важно.

С каждым умирающим демоном Кес словно оживал. И возня приходящих духов в такие моменты переставала раздражать и даже казалась забавной. Конечно, среди мелких бесов бродили и весьма солидные черти, может быть, даже диаволы. Но куда им было до монстров, живущих внутри.

Кес ругал осаждающих его. Иногда изрыгал проклятья, случалось (и довольно часто) издевался над атакующими. Но взор его теперь не отрываясь следил за демонами и призраками, грозящими разорвать его изнутри. И чем больше этих монстров падало к ногам Кеса, тем меньше его заботила окружающая суета.

– Ты плакса! – Надменно кричал ему чёрт.

– Да, теперь я могу плакать, если мне этого хочется. – Думал Кес.

– Ты клоун! – Визжал мелкий бесенок.

– Да, я могу смеяться, когда мне смешно. Даже если я смеюсь над чем-то важным и ценным для вас.

– Ты недостоин трона! – Пищали голоса.

– Возможно. Но хочу ли я трон бесов и чертей? Что я буду делать с ним? Растить новых монстров в душе? Я этого не хочу.

– Ты первый! Ты третий! Ты победил! Ты проиграл! – Голосили они на разные лады.

– В вашей игре? Но я занят своими битвами. И кто может знать, что происходит на тех полях сражений, куда вы не можете заглянуть?

– Ты предал нас! Ты помог нам! Ты… Ты… Ты…

– Я даже не понимаю, о чем вы говорите. Но это не так важно, как то, что я и не хочу этого знать.

– Твоя королева ушла… пришла… ждет… вышла за муж… родила ребенка… снова ждет…

– Возможно это было бы правдой, если бы я оставался слугой. Но у меня нет королевы, равно как и короля со всей его свитой, отца, матери и даже кривляющихся богов.

– Мы заберем у тебя всё!!!

– Но у меня ничего нет. Что вы можете отобрать у того, кто сам отдал всё, во имя иллюзий, клятв и долга?

– Отдай нам половину!

– Половину чего? Мне принадлежит лишь моя свобода, за которую я продолжаю биться со своими демонами. Зачем она вам? Вам не нужна свобода. Вам нужны короли, трон, всё, что угодно, но не свобода. Да и сам я лишь на пути к ней. А отдать пусть и половину того, что никогда не было моим, не в моей власти. Да и не хочу я ничего вам давать. Пусть уж лучше лежит там, где лежит, что бы это ни было.

Так думал, чувствовал, жил Кес. И даже захоти он это изменить, от него оно не зависело.

Но пока шла эта внутренняя война и внешняя возня, происходило что-то более важное. Бесы, черти, демоны и монстры, терзая душу Кеса, отрывая от неё куски и впиваясь в нежную плоть, сами того не желая, обрушали стены и рвали цепи, связывающие его. С какого-то момента, чем больше от него отгрызали, тем свободнее он становился. А потом, совсем тихо и незаметно, обломки упавших стен стала покрывать вода.

Сначала Кес не понял, что это. Он просто не узнал того, что искал. Пока вдруг не услышал звон сотен маленьких колокольчиков. Кес смотрел на прибывающую воду и улыбался.

Почуяв неладное, из стены кельи выглянул мелкий бес и закричал:

– Он всё врёт! Мы читали его мысли!

Тогда в келью вошёл хромой чёрт в белой тоге и заговорил с Кесом.

– Зачем ты заставляешь нас думать о тебе то одно, то другое? Пусть, это была не прямая ложь. Но ты не был искренен с нами.

– Зачем же мне откровенничать с бесами и чертями? Лишь для того, чтобы облегчить вам вашу работу? Имеющий уши услышит, а имеющий глаза увидит. Правд много, даже у одного меня. А истину словами не рассказать. – Отвечал Кес, молча удивляясь белизне одежд хромого чёрта.

– И всё же, ответь, зачем вводил нас в заблуждение?

– В чём именно?

– Ты не хотел рассказать нам свою историю. – Сказал чёрт.

– Моя история видна как на ладони для того, кто хочет её увидеть. То, что ищете во мне вы, сложно найти. Просто потому, что во мне этого нет. Или почти нет. Или когда-то могло быть, но так и не случилось.

– Ты снова говоришь загадками.

– Тогда спроси прямо. – Кес заскучал.

– Хорошо. Из последнего. Ты веришь, что твоя королева неверна тебе или нет?

– У меня нет королевы. Та, кого я хотел бы встретить, ничего мне не должна. Но она и не обманула бы меня. Конечно, я не верю вам. Было бы смешно доверять бесам. Но если бы я усомнился хоть на минуту, что я зря доверяю ей, я бы уже давно шёл в другую сторону.

– Но ведь вероятность такая есть. – Не отставал чёрт.

– Та, кого я хотел бы встретить, не имеет тех минусов, которые не примет моя душа. Если в королеве… в человеке, которого я жду, они есть, то я жду не её.

С этими словами хромой чёрт взмахнул рукой, и бесы обернулись прекрасными женщинами. Они заигрывали с Кесом, заглядывали в глаза, манили и подмигивали на разные лады. Другие же бесы стали нашёптывать ему в самые уши:

– Докажи, что ты мужчина. Покажи всем, что ты можешь. Не будь смешным. Не будь монахом. Не оскорбляй чувств желающих тебя женщин!

И снова заговорил хромой:

– Для чего ты хранишь верность той, кто даже не интересуется твоей жизнью. Той, которая не хочет сделать и шага тебе навстречу. Той, которая, возможно, уже давно с другим или с другими.

– Я храню верность не ей, а себе. Твои слова о ней говорят мне только о твоих качествах, не о её. Но, даже если бы они были правдой, разве не сделал я свой выбор и не принял своё решение задолго до встречи с ней? Что бы вы ни шептали мне, что бы она ни делала, я решил дождаться человека, которого примет моя душа. Да и в ваших красавицах слишком уж проступают черты мелких бесов.

– А твои слова! Ты же ругаешь и проклинаешь её почём зря! Что ты на это скажешь? – Возмутился старый чёрт.

Кес рассмеялся:

– Я ругаю тот образ, который притащили мне вы. Это очень забавно, смотреть, как кривятся ваши лица. Ведь та, которую вы описываете мне, вам дорога. И моя вера не запрещает возвращать полученную боль. Та же, кого жду я, мои слова на свой счёт не примет. Да и вы не побежите ей рассказывать. Потому что та, кого я жду, не будет слушать чертей.

– А твоя история? Зачем ты заставлял нас видеть тебя то распутником, то разбойником, то вором, то предателем? – Чёрт казался всё более мрачным и деловым.

– А почему нет? – Снова улыбнулся Кес. – Ведь вы с таким вдохновением показываете свои истинные лица, когда вам кажется, что собеседник ваш грешен более, чем вы сами. Мне не интересны те, кто верит лишь словам, видит лишь глазами и думает так, как его научили в вашей бесовской школе. И только так можно узнать смотрящего сердцем. Да и, честно говоря, это бывает довольно весело, смотреть как черти строят из себя непорочных судей и раздуваются от собственного ханжества.

– То есть, ты не отрицаешь того, что ты нечестен с нами?

– Не отрицаю. – Весело сказал Кес.

Хромой чёрт в белой тоге поднял палец к верху, и со всех сторон понеслись крики:

– Виновен!

Чёрт снова взмахнул рукой, и все утихли.

– Тогда ответь на другой вопрос. Мы чертим знаки, указывающие тебе путь к выходу из твоего заточения. Но ты идёшь как пьяный или сумасшедший. То ты следуешь указаниям, то идёшь в совсем другом направлении. Ты что, не понимаешь нас? Или снова дурачишь?

– Я не хожу по вашим знакам, хоть и вижу их. Иногда мой путь совпадает с указанным вами, иногда нет. Бывает, мне интересно, что вы там придумывали, а случается, и довольно часто, мне скучно и хочется уединения. Бывает и так, что мне хочется играть. И тогда я играю. Но по большей части мне хотелось бы никогда вас не видеть и не слышать вашего шёпота. Слишком уж прозрачно то, чего вы действительно хотите. И, раз уж, избавиться от вас пока не получается, я делаю то, чего мне хочется в данный момент. Ведь даже в словах бесов можно встретить интересные мысли.

– Ты признаёшь, что наши слова бывают мудры?