Александр Серегин "Сказки для Элли. Терапевтические сказки для взрослых"

– Слова сами по себе мудрыми быть не могут. Ведь, даже повторяя слово в слово мысль мудреца, немудрый не чувствует, когда и как эти слова говорить. И это очень заметно, если смотреть и слушать сердцем. Натянув на себя шкуру льва, шакал львом не становится. Уже ли ты, хромой чёрт, сам не замечаешь такую подмену?

Кес подмигнул чёрту, и тот немного растаял от услышанной лести. Конечно, он считал себя достаточно умным, чтобы не спутать шакала со львом. Он даже не стал поднимать палец кверху и шикнул на нетерпеливого бесёнка, завизжавшего «виновен!».

– Среди голосов, шепчущих тебе советы, были и довольно мудрые и опытные учителя. Почему же ты не выказываешь уважения им или хотя бы их мудрости? – Продолжил допрос чёрт в тоге, которая несколько посерела с начала беседы.

– Что же эти учителя делают здесь, в келье полной бесов, да к тому же придя без приглашения? Уже ли учителя мудрости и правильной жизни сами могут попирать основы своего учения? Нельзя быть наполовину честным. Ты либо верен своему учению, либо обманщик настолько хитрый, что обманул самого себя. И потом, я давно нашёл своего учителя. Его мудрости я пытаюсь следовать на своем пути. – Кес чуть помрачнел, вспомнив, как уже стар его учитель, как давно он его не видел, и что, возможно, уже не увидит. Но он отогнал от себя эти мысли и снова улыбнулся хромому чёрту.

– Ты неблагодарный человек. Они желают тебе добра. – Хмуро и назидательно произнёс чёрт.

– Откуда же они знают, что для меня добро, а что зло? – Удивлённо вскинул брови Кес. – Ведь никто из них не захотел поговорить со мной. Меня учили, судили и лечили на основании слухов и басен, часть которых, признаюсь, сам я и распустил. Но кто я? Простой узник кельи. А они претендуют на мудрость, опытность и даже величие. Если уж это не забавно, то смеяться совсем не придётся. Да и разве это не самая расхожая поговорка о вашем мире: благими намерениями дорога в ад вымощена?

– Ты не уважаешь ни возраст, ни опыт! – Вскричал чёрт.

– Я уважаю при встрече каждого настолько, насколько уважаю себя. И настолько, насколько он уважает меня. А статусов и послужных лет не уважаю, нет. Тут ты прав.

– Виновен! – Вновь раздалось из всех углов. В этот раз гомон долго не затихал. Ещё бы, ведь Кес задел присутствующих за самое больное – социальный статус.

– Следующая статья обвинения… – Начал было хромой. Но Кес перебил его:

– Так всё-таки это суд?

– Следующая статья – неумение слушать. Ты говоришь о себе так много, что нам иногда кажется, что твоим историям не будет конца. Ты перебиваешь собеседников. Ты самовлюблённый павлин!

– Тут спорить не стану. – Кес виновато покачал головой. – Мне и правда скучно слушать кривляющихся бесов, лжецов, псевдомудрецов и откровенных дураков. Может, я и сам не семи пядей во лбу. Но дослушивать до конца мысль, которую понял до того, как ты открыл рот, сложно. Для этого нужно сильно хотеть не обидеть собеседника. Ни бесы, ни черти такого желания у меня не вызывают. Историй я могу насочинять столько, сколько вместят ваши уши. Иди, гадай, что было взаправду, что я подглядел, а что случалось лишь в моём воображении. Чем больше историй, тем прозрачнее слушатель. А что до павлина, ты прав. Уж лучше пусть бесы смотрят на мой хвост, чем я буду восхищаться вашими мордами». – И тут Кес расхохотался, глядя на недовольные физиономии чертей и бесов.

Кто-то снова завизжал «виновен!», но тут в центр кельи вышел диавол в безупречном костюме и со снисходительной улыбкой на властном лице. Стены комнаты разъехались в стороны, потолок ушёл вверх, а пол покрыла мутная вода. За вошедшим появились ещё несколько таких же солидных демонов. Все они были одеты дорого, с блеском и со вкусом. На золотых украшениях змеились древние символы и гербы знатных родов. Первый заговорил:

– Ты понимаешь наш язык. Ты дурачишь моих бесов. У меня есть предложение для тебя.

– Мне не интересны предложения чертей. – Устало ответил Кес.

– Ты говоришь не с чёртом, а с диаволом.

– Я в ваших статусах не разбираюсь. Для меня вы все на одно лицо.

– Диаволы обладают силой и мощью. В наших силах мучать тебя ещё очень долго. Почему ты упорствуешь, непокорный? – Диавол говорил вкрадчиво и спокойно, словно старый друг или старший товарищ.

– Я знаю, что ты обладаешь определённой силой. И в твоём ремесле я не сомневаюсь. Но… погляди себе под ноги.

Диавол неспешно отвёл глаза от Кеса и взглянул вниз. Мутная вода доходила ему до щиколоток. На её волнах качались и переворачивались корабли, уходя на дно или разбиваясь об идеальные стрелки дорогих брюк диавола. В этом бушующим море он был царём, разящим трезубцем для забавы или во имя какой-либо выгоды.

– Я бог этих вод! – сказал демон, снова посмотрев на Кеса.

– Ты стоишь на мелководье и повелеваешь болотом. Но за твоей спиной бездонный океан. Обернись, и ты поймёшь причину моего отказа.

– Я догадываюсь, о чём ты говоришь. – С усмешкой промолвил диавол. – Но в реальном мире твой океан трудно достижим. В моём же болоте, как ты говоришь, ты мог бы быть богат. Мне бы пригодились твои способности. И главное, у тебя будет определённая власть. Что ещё нужно для счастья? Женщины? С этим проблем тоже не будет».

– Обернись. – Снова вымолвил Кес.

Диавол не пошевелился. Тогда Кес продолжил.

– Твои бесы никогда не поймут моих слов. Но ты знаешь, о чём я говорю. И обернуться ты не хочешь лишь потому, что после уже не сможешь не замечать, что стоишь по колено в болоте. Это твой выбор. Я никак его не оцениваю и не сужу. Но я уже давно смотрю на океан. Слишком дорогую цену ты просишь за своё предложение. Я бы рассмеялся тебе в лицо, но вижу, ты понимаешь, что свой выбор я тоже уже сделал.

– А ты не боишься ошибиться? Ведь та, кого ты ждёшь, может быть, совсем тебе не подходит. Ведь ты уже бывал разочарован. Не так ли, Кес?

– Ты снова хочешь запутать меня. Ты мастер в этом деле. Но я выбрал не её, а путь, ведущий к Искрящемуся океану. Я не знаю, примет ли он меня. Я не знаю, примет ли он её, если она придёт. Но я уже выбрал.

– Ты хочешь сказать, что откажешься от даров, от трона, от женщины, о которой мечтал так долго? Я тебе не верю! – Диавол скорчил гримасу, подтверждая своё недоверие.

– Ты не хочешь слушать меня, хотя и можешь понять мои слова, в отличие от этих бесов и чертей. Ты спрашиваешь, не нужны ли мне деньги? Они нужны всем. Но для некоторых важно, как они придут и чем придётся заплатить. Я с лихвой поел унижений и издевательств, чтобы согласиться на то, от чего отвернётся моя душа.

– Так от чего ты отказываешься, я не пойму. От неё? От богатств? От работы? – Диавол загибал пальцы с идеальным маникюром.

– Я не знаю её. Пройдёт время, пока мы поймём, не ошиблись ли мы. И если ошиблись, я не останусь из долга или выгоды. Никто не знает будущего. Единственное, что я могу обещать сейчас, выслушать её сердцем и не противиться ему, что бы оно ни решило.

– Но ты ведь столько всего говорил моим бесам о своих планах и желаниях.

Черт не успел договорить, потому что Кес снова услышал звон сотен маленьких колокольчиков и отвернулся, ища взглядом Искрящийся океан. А потом он услышал голос. Впервые Кес услышал, как говорит Океан. И голос его показался Кесу удивительно знакомым, словно это был давний близкий друг.

– Ты можешь ответить на его вопрос. – Сказал Океан.

Кес не нашел его глазами. Теперь Океан был незрим и в то же время он был везде.

– Я не хочу ничего ему отвечать. – Наконец произнес Кес.

– Ответь мне. – Теперь голос напоминал легкий бриз и шум ветра в сосновых кронах.

– Ответить тебе на его вопрос? Я не верю в слова. Они слишком наполнены разными смыслами и в то же время пусты. Любое слово может означать что угодно и одновременно ничего не значить. Слова пусты, говорят лишь поступки.

– Слова тоже могут быть поступком. – Прошумел прибоем Океан.

– Да, могут. Если они сказаны лично. Или если говорящий вкладывает в свои слова силу поступка, имеет цель изменить что-то в жизни, в человеке, в мире. Во зло или в добро. Но только мне кажется, что не сами слова важны, а стремление того, кто говорит, его чувства и желания, тайные или явные. Они наполняют слова и делают их осязаемыми, они придают им смысл и значение. Одно и то же слово может убить или воскресить. Потому, что слово – лишь упаковка. Лжец прячет за ними неудобную правду, подлец – желание остаться безнаказанным за содеянное, хитрец – страх открытого противостояния. Поэт тщится выразить через них душевные терзания, учитель – мудрость, писатель – опыт и мысли. И всё это – одними и теми же словами. Слова пусты, я не верю в слова. Только в поступки.

– Твоя келья переполнена словами. Что ты делаешь здесь? – Сейчас голос Океана был похож на грохот волн, разбивающихся о скалы.

– Ищу тебя. И себя. Тишину и истину. Учусь видеть пустоту слов и правду поступков. Просто иду по своему пути.

– И куда ведет твой путь? – Прошумел Океан, ворочая прибрежную гальку.

– Я не знаю. Да и зачем идти туда, куда знаешь? Ведь так ничего интересного не найдешь, не поймешь, не узнаешь. Я лишь умею переставлять ноги и оставаться на выбранной тропе. А куда она ведет и насколько длинна, мне не ведомо. Да и не хочу я этого знать. – Кес улыбнулся своим мыслям.

– Во что ты веришь? – Океан пеной прошуршал по мокрому песку, переворачивая мелкие ракушки.

– В любовь, в справедливость, в силу искренних порывов. И в то, что мир не таков, как говорят мне черти. Ну, их мирок – может быть. Но я верю, что честь и верность, честность и доброта никуда не исчезнут, пока есть те, для кого они важны. Пока кто-то готов выбирать такой путь и сохранять всё это в себе. Просто для того, чтобы мир не стал болотом полным бесов. Пока хоть один человек не согласен с их правдой, белое не станет чёрным. А таких людей очень много. Это никогда не изменится. И это не иллюзии. В это я верю.

– Долго ты меня искал? – Спросил Океан.

– Всю жизнь.

– Сейчас ты понял, где я?

– Везде вокруг меня. И во мне. Ты – всё. Просто это нужно понять. Искать нужно в себе. Когда это понимаешь, тогда ты приходишь. – Кес договорил эти слова и почувствовал, как волны подхватывают его и уносят куда-то далеко от кельи старого храма.

– Последний вопрос, – сквозь шум волн услышал Кес голос Океана. – Что ты сделаешь, когда встретишь её?

– Расскажу ей о тебе. – Кес в последний раз взглянул в сторону храма. Там, в солёных волнах растворилась и келья, и бесы, и их адское болото. Ещё мгновение, и не осталось ничего от прошлого. Вокруг был только он, Искрящийся Океан.

Над храмом Святого Сердца взошла луна. Ступени сосем остыли, ночная прохлада освежала и мысли стали ясными и светлыми.

– Кес дождался свою королеву? – Спросил я. – Он показал ей Океан?

Ветер лёгким вихрем обернулся вокруг меня.

– А как бы ты хотел? – Спросил он немного лукаво.

– Я люблю счастливые завершения историй. – Просто ответил я.

– А ты бы дождался? – Снова прошелестел ветер неся откуда-то опавшие листья.

– Свою мечту? – Я задумался на мгновение. – Да, дождался бы. Ведь это единственное, что имеет значение.

– Тогда ты знаешь ответ на свой вопрос. – Сказал ветер.

– И что было дальше?

– Дальше – это уже другая история. История только их двоих. – С этими словами ветер взмыл вверх и понесся над городом, разбрасывая цветные листья между загоравшихся в небе звезд.

Я поднялся со ступеней, взглянул ещё раз на храм и пошёл домой, унося с собой удивительную историю. Историю об Искрящемся Океане.

Сказка Дождя

Пролог

Если вы – счастливый обладатель лысой или бритой головы, а особенно, когда вам принадлежит и то, и другое одновременно, вы непременно должны время от времени выгуливать эту голову под дождём непокрытой. Пусть плачущее небо коснется кожи, пощекочет макушку, запутается каплями в бровях. Если же вам повезло сохранить пышные волосы до подросткового, зрелого или даже преклонного возраста, оголите запястья. Поверните их к небу, доверьтесь ему, пусть оно поговорит с вами.

Хорошо, если вам довелось проснуться воскресным утром, часов около семи, вблизи водоёма или городского канала, наскоро перекусить и, отправившись на прогулку, встретить дождь. Почти наверняка, в такое время вам не попадется навстречу никого, кроме отчаянных бегунов и серых осиротевших гусей её величества. Разве что пара уток и укутанных с ног до головы собачников. Словом, тех, кто говорит с дождём на одном языке.

Прогуливаясь вдоль воды, поднимите глаза чуть выше разбросанных незадачливыми горожанами пивных бутылок и пластиковых пакетов, и вам откроются прекрасные виды и нерассказанные истории. Среди ухоженных двориков и беседок с давно провалившимися крышами, странноватых по восточным меркам детских садиков и одиноких скамеек, прячутся тайны и сказки. И если вы готовы слушать, дождь обязательно расскажет их вам.

Когда капли превратятся в ручейки за вашими ушами, найдите дуб с раскидистой кроной, склонившуюся над каналом иву или навалившуюся на дощатый забор лиственницу, укройтесь в её сени и прислушайтесь. Сначала появится рокот дождя. Затем вы начнёте различать плеск упавших в воду капель, барабанную дробь асфальта и стук по опавшим листьям. А потом произойдёт чудо, и ваш слух сможет уловить, как разбившиеся капли разлетаются веером мелких брызг, выводя удивительную неповторимую мелодию. Именно тогда можно задавать небу любые вопросы и слушать, как оно говорит дождём.

В точно такое утро, я прогуливался вдоль одного из Манчестерских каналов в районе Тэймсайда. Неожиданно для себя, кроме гусей и бегунов, я повстречал нескольких одомашненных уток. Одна, совершенно чёрная, от клюва до перепончатых лапок, и с белым пятном на груди, посмотрела на меня с хитрецой и крякнула.

– Пардон, что вы сказали? – Переспросил я. – Не соблаговолите ли повторить?

Утка гордо вскинула голову и мотнула плечиком в сторону нависшей над забором пихты.

– Какой непонятливый. – Послышалось мне.

С уха за шиворот стекла струйка воды. Я нашёл место посуше и уселся под пихтой. Утка сделала красивый разворот, крякнула что-то напоследок, и тут я услышал дождь. Не то, чтобы я не слышал его до этого. Стук капель и шелест в листьях был со мной на протяжении всей прогулки. Но сейчас дождь заговорил на понятном языке. Или может быть, это я стал понимать его.

– Ты хочешь услышать историю об одиночестве? – Спросил он.

Я, несколько смущённый неожиданным началом беседы, пожал плечами.

– Хочу. Только я не вполне уверен, что понимаю, что это – одиночество.

– Что ж, – продолжал дождь. – Если это твой вопрос, тогда слушай.

1

На опушке сказочного леса, прямо под заросшей елками и дубами горкой, жил мальчик Вилли. Не на самой опушке, конечно. Кто-то когда-то построил там хутор с побеленными стенами и черепичной крышей. Посреди двора примостился бревенчатый колодец. Из хлева доносилось мычание и похрюкивание. А за конюшней резвились необъезженные кони. Ещё была клеть с сеновалом, дровяной склад и чуть поодаль, у пруда, небольшая банька.

Так случилось, что все обитатели хутора, кроме Вилли, говорили на «другом» языке. Не то, что бы он совсем их не понимал. Просто не понимал многого. И ещё большего не мог на этом языке сказать. Обходился он парой слов, которыми мог выразить согласие или несогласие. Да ещё мог поблагодарить.

У Вилли, конечно, был и свой язык. И местные этот язык понимали. Только почему-то не хотели на нём говорить. А Вилли предпочитал вообще не разговаривать. Рано утром он уходил бродить в лес, на дорогу или к речке за полем, а возвращался вечером.

О, это были удивительные лес, река и поле. Они были живыми. Не в том смысле, что всё в природе так или иначе несёт в себе жизнь. Хотя это, конечно, тоже. Но с ними можно было говорить, и они отвечали. С ними можно было играть, радоваться, грустить и даже молчать. Последнее вообще мало с кем можно. С ними это было легко.

А ещё там можно было проживать сотни и тысячи волшебных приключений. Орешник позволял Вилли делать из своих ветвей луки, копья и стрелы – оружие для сражений с корнями поваленных деревьев. Конечно, это были никакие не корни, а самые настоящие драконы и монстры. Дубы и липы подставляли свои могучие кроны, чтобы Вилли мог стать скалолазом, или индейцем из племени «живущих на деревьях», или потерянным английским лордом – королём джунглей. Стога сена на полях превращались в бизонов, убегающих от индейских стрел. А когда шёл дождь, они становились домами и замками.

Река всегда что-то рассказывала. О мореплавателях и пиратских бригах, наводнениях и утопленных сокровищах, о далёких южных берегах и бредущих среди айсбергов ледоколах. А ещё она умела объяснять самые сложные вещи простыми словами. Именно она показала Вилли, что неизменность и непостоянство связаны в одно целое. И, что знать об этом легко, а понять бывает очень сложно. Почти так же сложно, как понять, что не понимаешь. С рекой не бывало скучно, ведь она никогда не повторялась.

Вилли любил реку. Ему нравилось сидеть на берегу и просто смотреть на её воды, наблюдать, как потоки переплетаются, словно локоны волос прекрасной женщины. Замечать стремнины и появляющиеся то здесь, то там маленькие водовороты. Иногда он следил за уносящимися вниз по течению листьями и лепестками цветов. Иной раз Вилли пытался угадать её глубину, представить, что скрывают её воды, заглянуть внутренним взором в её тайны и понять, о чём мечтает река. А она весело журчала, мерцала тысячами солнечных бликов и отражала плывущие в небе облака. Река была прекрасна, и Вилли был счастлив, глядя на неё.

Поле, оно дышало свободой и ветром, рисуя размашистыми мазками волны в высоких травах. Здесь хотелось или бежать, широко разведя руки и задрав лицо к небу, или лежать на спине и искать в этом небе образы диковинных животных. А ещё там, чуть в сторону от дороги, величаво покоился огромный одинокий валун. Днём он напитывался солнечными лучами, становясь горячим и уютным. И Вилли, сидя на валуне с книгой в руках, часто зачитывался допоздна. Именно в этой «библиотеке» (так бабушка называла камень), Вилли узнал большинство историй, поразивших его детское воображение.

Словом, всё вокруг говорило с Вилли на одном языке. И это был самый понятный, удивительный и прекрасный язык в мире. Он и был миром, в котором жил Вилли.

Иногда, когда Вилл (так называл его крёстный) бывал недалеко от дома, он слышал, как бабушка зовёт его на обед. Тогда он бросал свои важные лесные дела и опрометью мчался через густые травы, сшибая на ходу лопухи и одуванчики. Или пшеничные колосья, если бежал через поле. Ближе к хутору он переходил на шаг и уже готовился, как будет отвечать, если его спросят о чём-нибудь на «другом» языке. И думал, как бы так прошмыгнуть за стол, чтобы его вообще ни о чём не спрашивали.

Случалось, что бабушка находила минутку между неизменными хлопотами по хозяйству, и заговаривала с Вилли на его языке. Тогда он слушал истории про Бога и притчи о людях. В эти редкие минуты Вилли становилось уютно и очень-очень интересно.

Ещё с ним разговаривал крёстный. Он хотел казаться строгим, но на самом деле, был добрым и веселым. Его истории, мистические и немного пугающие, Вилли тоже любил слушать. А показная строгость крёстного терялась в сиянии его смеющихся глаз.