– Оттуда, откуда и остальные карточки. Прошу, взгляните сами.
Марта нерешительно подошла к столу и стала по одной стара рассматривать фото, поворачивая их к свету. В процессе изучения фотографий мертвенная бледность покрыла её лицо, в глазах застыла смесь ужаса и изумления. Девушка привала свои изящные ладошки к лицу и почти прошептала тот же вопрос:
– Откуда это у вас?
– Я нашел эти фотографические карточки среди оставленных на растопку бумаг в сарае подвала по улице Солнечной, дом 36.
– На Солнечной улице? Вы хотите сказать на улице Саулес, в городе Даугавпилсе?
Ноги её подкосились, и она упала бы в обморок прямо на пол, если бы Пётр не метнулся молнией к ней и не удержал за талию. Подхватив девушку на руки, он уложил ее на софу. О налил себе в ладошку немного воды из стоящего на столе графина и побрызгал на лицо девушки. На его счастье, кухарка гремела кастрюлями на кухне и ничего не слышала. Девушка открыла глаза, взглянула на мужчину, склонившегося над ней, на юбку, задравшуюся до колен, распахнула от ужаса глаза и вскочила как ужаленная, чуть не врезавшись своей головой в лицо парня. Лишь отменная реакция спасло того от неминуемого нокаута.
Она прижала кулачки к груди и, с болью и надеждой глядя ему в глаза, тихо спросила:
– Вы правда тоже оттуда? С 1942 года?
– Правда, но не с 1942, а с 2013.
– С 2013? – почти выдохнула она и резко села, вернее, упала пятой точкой на софу.
– А где ваши родители и братья? – решил перевести разговор на другую тему, пока девушка собирала свои мысли в кучу, вызволяя свое сознание из чехарды времен и дат. Девушка даже не сразу поняла его вопрос. Она недоуменно уставилась на парня бессмысленными глазами. Спустя несколько секунд взгляд стал осмысленным. Она отвела взгляд, ее глаза наполнились слезами и девушка, закрыв лицо ладошками, заплакала навзрыд глотая собственные слёзы.
Пётр застыл как соляной столб, не понимания, почему его вопрос вызвал такую бурную и негативную реакцию и не понимая, что делать.
Надо отдать должное, девушке быстро взяла себя в руки не дав довести саму себя до истерики в присутствии не знакомого мужчины и сквозь слезы поговорила:
– Дедушки, папы и мамы нет с нами. Они исчезли.
Теперь пришло время впасть в ступор уже Петру.
– Исчезли!? Куда исчезли!? – задал он не самый умный вопрос.
– Когда мы вступили во Врата, то нас что-то подхватило и понесло. Я схватила Карла, своего брата за рукав и в страхе закрыла глаза. Когда же мы остановились, и я открыла глаза, то ни родителей, ни дедушки рядом не оказалось, только мои братья: Карл и Роберт.
Парень достал из нагрудного кармана сюртука носовой платок и подал его девушке и стал ждать, когда она окончательно успокоится. Через пару минут Марта,
Ещё периодически всхлипывая, продолжила рассказ.
– Мы вновь очутились в той же зале, из которой ступили во Врата. Из выхода в помещение появлялось все больше и больше людей и когда вышел последний, мерцающий выход стал обычной стеной. Вот тут вновь прибывшие осмотрелись и начался ропот, переросший в панику, причитания и слезы. Когда братьям удалось прекратить панику и успокоить людей, оказалось, что назад не вернулись (а мы думали, что снова попали туда же от куда пытались сбежать) пожилые люди и люди старшего поколения. Кроме наших родителей и дедушки, отсутствовала чета Коконов— старших, доктор Родкевич, доктор Вовси, престарелый аптекарь Лившиц и его взрослые дети. Из врат вышли только молодые люди и их дети. Самому старшему из взрослых, Карлу, исполнилось двадцать восемь лет. Роберт пошел разузнать обстановку: вдруг облава уже закончилась, а мы уселись прямо на пол и стали ждать возвращение Роберта. Мы продолжали взирать на Врата, надеясь, что наше старшее поколение лишь задержалось где-то и должны вскоре тоже присоединится к нам.
«Ничего себе выверты портала! – подумал про себя парень, не перебивая рассказа, – какой-то геноцид старшего поколения».
Девушка продолжала повествование:
– Роберт отсутствовал более часа, и мы начали уже волноваться за него. Когда же он появился, то огорошил нас известием, что мы попали в Двинск, то- бишь, Даугавпилс, но выглядит он немного непривычно, так, как выглядел до войны. На месте хлебного магазина в доме напротив находится кондитерская, а вместо обувного салона Давида Гирша— обувная мастерская. И в нашем доме на месте книжного магазина – булочная, а на месте салона госпожи Бруно— цирюльня. Но самое главное: нигде нет надписей ни на латышском, ни на немецком языках, а только по-русски и в старой орфографии. На дворе раннее утро. Роберт обошел несколько улиц, но нигде не увидел ни патруля, ни немцев, ни полиции. Повстречал ранних прохожих и все они носили старомодную, царских времен одежду. Прослушав рассказ Роберта, мужчины посовещались и пришли к выводу, что нужно выбираться наружу и попытаться обосноваться в городе.
По иронии судьбы, дедушка доверил Роберту, как самому молодому мужчине в семье, нести семейные документы и свой архив. Старший брат Карл взялся помочь отцу и нести его бумаги. Когда там же в подполье мы стали разбирать имеющиеся документы, то выяснилось, что нам достались документы родителей и дедушки: университетские дипломы, свидетельства об окончании гимназий, паспортные книжки ещё Российской империи, и всякие другие документы. Так же достались архивы обоих докторов, где они задокументировали способы лечения различных болезней и табеля наблюдений за пациентами.
После этих слов девушка прервала рассказ и молча уставилась в окно. Было видно какая буря чувств вновь бушует в ее груди. Было видно, что она, закусив губу, мужественно борется с нахлынувшей волной тоски и боли от потери близких и с желанием вновь разрыдаться.
– Госпожа Марта, я вижу рассказ сильно утомил вас. Я предлагаю совершить поездку в Николаевский парк, – предложил Пётр.
– Я даже не знаю, а будет ли это удобно: гулять с совершенно незнакомым мужчиной, да еще в людном месте, – засомневалась девушка.
– Мы с вами люди немного другого времени, чем сейчас и выросли на более демократичных правилах. А то, что мы едва знакомы, знаем только мы с вами. Кроме того, нас здесь никто не знает, поэтому некому о нас судачить, если только вашей кухарке.
– А действительно, мы уже месяц как здесь, а я почти нигде не была. Только два раза с братьями выбиралась в город. Я согласна прогуляться с сами, но при одном условии: вы расскажете мне о себе и о вашем времени.
– Договорились?
– Дайте мне пол часа чтобы собраться.
– Да, конечно. А я за это время схожу за извозчиком.
– Хорошо, только давайте вы заберете меня возле рынка, это два квартала вниз по улице, – предложила девушка, провожая посетителя к выходу, – меня тут уже знают. Не хочу кривотолков.
– Нет проблем, сударыня.
Ни одной извозчичьей пролетки поблизости не оказалось, и парень неспеша пошел вдоль по улице в сторону, указанную Мартой. Он был уверен, что возле базара легко найдет извозчика. Так и оказалось. Недалеко от входа на торжище, огороженное высоким забором, стояло три пролётки в ожидании клиентов.
Тайком взглянув на часы, которые он прятал от посторонних глаз во внутреннем кармане сюртука, парень подсчитал, что Марта будет еще минут двадцать пять собираться. Времени было с избытком, и Пётр решил прогуляться по рынку. Размером базар был таким же, каким он помнит его из своего детства и который в народе назывался «Толкучкой», как впрочем и весь район вокруг рынка. Сегодня был не базарный день, поэтому торговали только продавцы овощей и зеленщики, ну приказчики, лавки и лабазы которых находились на территории торжка. Ничего интересного парень для себя не приметил. За пределами рынка, огороженного высоким забором, располагалась торговая площадь с массой магазинов по периметру. Пётр не стал заходить ни в один из них, а просто прошелся вдоль торговых точек, читая вывески.
Вдруг его внимание привлекла вывеска ювелирной мастерской «Арон Хаим и сыновья», которая располагалась уже за периметром торговой площади в небольшом двухэтажном каменном здании. Ради любопытства и для сравнения рижских цен на ювелирку с местными ценами он зашёл вовнутрь. Солнечный свет щедрыми потоками лился через огромные почти во всю стену витринные окна, освещал застекленные шкафчики и застекленный же прилавок ювелирного магазина.
«О! А магазин цивильно выглядит! – восхитился про себя парень, уже привыкший к полумраку местных торговых заведений, – А здесь продвинутые хозяева!»
Выставленные драгоценности призывно сверкали, ловя лучики света и, казалось, подмигивают посетителю. Внимание Петра сразу привлекла пара сережек, изумрудным свечением притягивающих взор. Он подошел ближе к шкафчику, в котором была выставлена эта восхитительная пара. Сережки точь-в-точь подходили в комплект к кулону, который он нашел в тайнике. Подождав, когда приказчик обслужит семейную пару, уже находившуюся в магазине, когда парень вошел вовнутрь, он обратился к продавцу о стоимости сережек. Он ожидал услышать цену, сопоставимую с той, что предлагали парню за кулон в Риге. Пара прекрасных сережек с довольно большими изумрудами с бриллиантами вокруг, стоили примерно в пять раз меньше, чем кулон. Всего две тысячи четыреста пятьдесят рублей.
Не выказывая никаких эмоций, Пётр сделал вид что взвешивает «за» и «против», затем перешел к осмотру других драгоценностей, прицениваясь к каждой из них. Девушка ожидаемо задерживалась, поэтому парень мог себе позволить задержаться в магазине подольше. Осмотрев всю коллекцию, Пётр вернулся к изумрудным серёжкам.
– Скажите, любезный, – обратился он к приказчику, – это окончательная цена, или возможна скидка?
– Если будете оплачивать наличными и сразу, то возможна скидка в два процента, – не задумываясь сообщил продавец. —А чем еще можно заплатить, – удивленно спросил покупатель и чуть было не ляпнул, «Не карточкой, же!» – но вовремя опомнился.
– Можно оплатить чеком или приобрести в рассрочку на вексель, – тут же отреагировал приказчик.
– Отлично. Я беру эти сережки.
Лицо приказчика сразу повеселело, и он с готовностью склонился к покупателю.
–У меня нет с собой такой суммы.
После этих слов продавец выпрямился, и на лице появилось разочарование и легкое презрение читалось во взгляде.
– У меня нет с собой такой суммы, – повторил Пётр, – и я оставлю вам в залог двести рублей, а завтра до полудня принесу всю необходимую сумму.
– Как вам будет угодно, – вновь оживился приказчик и с поклоном принял у покупателя залоговые деньги. Пётр откланялся, приподняв шляпу над головой и повернулся к выходу. В этот момент он увидел Марту, неторопливо шагающую вниз по улице. Пётр откровенно залюбовался девушкой. Но так как ему не хотелось, чтобы Марта застала его у ювелиров, о поспешил незаметно покинуть заведение и заторопился к извозчику.
Подойдя к первой по очереди пролетке, Пётр не стал садиться, а решил подождать девушку возле коляски.
–Ваше благородие изволит куда-то ехать? – спросил возница, увидев в парне потенциального клиента.
– Да, – подтвердил Пётр и пояснил, – в Николаевский сад, но вначале дождёмся вон ту молодую даму в зеленой шляпке с пером.
– Как барину будет угодно, – с готовностью ответил кучер.
Но Пётр его уже не слушал. Он во все глаза смотрел на идущую к ним девушку.
И куда делась та девчушка с огромными от страха глазами и кулачками, прижатыми к груди. По улице шла ЖЕНЩИНА. Гордо поднятая головка в обрамлении пшеничных волос, выбивающихся из-под шляпки, прямая осанка, уверенный не широкий шаг, походка от бедра. Девушка выглядела великолепно,г и она прекрасно знала, что она неотразима.
Ее одежда: белая блузка, юбка приглушённого желтого цвета выгодно подчеркивали ее великолепную фигуру и высокую грудь. Несколько ниток бирюзовых бус по цвету великолепно гармонировало с бирюзовым же поясом и такого же цвета туфлями. Оранжево—красная лента на желтой соломенной широкополой шляпе еще больше акцентировали красоту ее губ в оранжево—красной помаде. В руках, одетых в желтые перчатки, она держала бежевого цвета сумочку-клатч.
Заметив наконец Петра, она улыбнулась, как улыбаются старому доброму знакомому: открыто и тепло.
– Прошу вас, сударыня, – пригласил он ее в коляску и протянул руку, чтобы помочь подняться по ступеньке.
с – Вы первый.
– О! Мое мужское самолюбие пляшет ламбаду! – парировал парень.
– Трогай, – приказал он извозчику.
– Что такое «ламбада?» – полюбопытствовала Марта.
– Бразильский народный танец.
– А вы были в Бразилии!? – восхищенно воскликнула она.
– К сожалению нет. Но хорошо знакомый моего отца ходит туда на торговом пароходе и потом нам рассказывал и даже станцевал один после нескольких рюмок Смирновой.
Так они всю дорогу и ехали, ведя беседу о пустяках и не затрагивая тем, связанных с их иномирным прошлым в будущем, так как кучер явно грел уши их беседой.
Время было около четырех часов дня и сад выглядел безлюдным. Лишь несколько детей копошились возле пруда с фонтаном под бдительным присмотром мамаш и нянек.
Стоило вновь прибывшим ступить на безлюдную тенистую алею, как на Петра упал водопад вопросов: а во что одеваются в XXI веке, а на каких авто ездят, а как молодежь развлекается, а чем закончилась война немцев с большевиками, а что теперь на месте Латвии, и так далее, и тому подобное.
Пётру пришлось продемонстрировать свои навороченные часы, с несколькими маленькими циферблатами внутри основного циферблата. Марта восторженно отреагировала на дизайн и восхитилась функциональными возможностями хронометра. Но когда они сели на лавочку и девушке был продемонстрирован карманный, переносной, беспроводной телефон с цветным экраном, её захлестнула волна крайнего возбуждения, граничащее с экстазом. Она буквально зависла в мобильнике, листая фотографии города будущего, фотки, снятые во время экспедиции, различные сохраненные поздравительные открытки, видео, гифки и смайлики. Ей было все интересно, абсолютно всё. Она поглощала визуальную информацию и не могла ею напиться. Просмотр прерывался только очередным вопросом: «А это что? А где это? А как это называется?» Добралась она и до личных фото и сразу же спросила: «А это ваша супруга? А почему она не с вами? А это кто? Это ваш сын! Такой взрослый!?» На счастье Петра, вскоре разрядилась батарейка и стало возможно выключить телефон, иначе оторвать Марту от мобильника не получилось бы никогда. Пришел теперь черед парня пытать вопросами девушку.
Марта живописно описала их житье бытье в довоенной Латвии. О геноциде евреев в Двинске. О бегстве из Латвии через Врата. Рассказала, что у Карл уже поступил на службу в местный железнодорожный госпиталь травматологом по диплому дедушки, а для этого ему пришлось отрастить усы побольше и бороду, так как ему сейчас только тридцать четыре года, а по паспорту дедушке сейчас было бы сорок восемь лет. Рассказала, что её средний брат Роберт Робертович стал теперь Робертом Карловичем- молодым аптекарем, взяв себе документы отца. Ему, наоборот, пришлось стать моложе на шесть лет и стараться выглядеть на двадцать три года в свои двадцать девять. Поведала о планах семьи в нынешнем Двинске. О том, что братья ведут переговоры с хозяином одного дома возле местного рынка о аренде помещения на первом этаже под аптеку, а съемщик этого помещения, державший там лавку, собирается съезжать.
Также, по секрету, девушка призналась, что тоже воспользовалась дипломом матери об обучении учительских курсов и подала прошение в детскую гимназию на службу в должности учителя начальных классов и что ей придется тоже сделаться старше для собеседования и работы, так как матушке в это время было бы уже двадцать лет и тут же проговорилась, сказав, что ей еще нет восемнадцати и восемнадцать ей исполнится только двадцать четвертого августа этого года.
Рассказала она и о других переселенцах из 1942 года. Все, кроме Родкевича- младшего, разъехались кто куда.
Родкевич открыл зубоврачебную клинику здесь же, в районе Толкучки. Его жена ассистирует ему. Живут они в том же доме, где у них клиника. Берги и Родкевичи тесно контактируют.
Домой Марту Пётр отвез к без четверти семь, так как девушка хотела вернуться домой до прихода брата со службы. Пётр получил предварительное приглашение на обед в ближайшую субботу. Девушка сгорала от желания познакомить Петра с остальными членами семьи.
Вернулся Пётр домой только около восьми. Мара, согласно инструкции, полученной при поступлении на службу, оставила ужин в теплом духовом шкафу и ушла домой. Парень, не торопясь поужинал и вновь сел в кабинете за схемами перемещений между мирами.
Исходя из полученной новой информации, порталы в купе с тоннелями еще и сортируют хронопутешественников по возрасту. «В чем причина такой странной селекции?» -задался вопросом парень.
Пётр написал на разных листках возраста путешественников между мирами из 1942, сведения о которых получил от Марты. Выложил возле листка с датой 1913 в одну линию листки людей, попавших в этот год и в другую линию напротив, тех, кто «потерялся в пути». В первой линии оказались перемещенцы в возрасте от двух лет до двадцати восьми, а во второй— потеряшки от двадцати девяти до восьмидесяти трех лет.
«А что, если портала— тоннели пропускали сюда только тех, кто еще здесь не родился? – осенило исследователя, – А что, все сходится. Вот Айрон Родкевич на момент перехода имел полных двадцать девять лет и, как записано со слов Марты, родился весной 1913 года. Девушка хорошо запомнила это, так как помогала печь пирог на день рождения Айрона. Брат девушки Карл в том мире появился на свет в мае 1914, а в этом мире уже не родится, так как некому его рожать. Возможно, что система блокирует попадание путешественников в тот мир, в котором у них есть двойник. И из этого следует факт, что в реальности, в которую занесло Петра, живут полные копии тех, кто «потерялся в пути». Где-то живут и радуются жизни копии дедушки Марты и её родителей! Вот бы найти их! Но как? Не идти же в полицию или в архив с запросом».
Закончив раскладывать пасьянс из дат и имен, парень решил продолжить ревизию «оружейного музея», как он стал называть потайную комнату. Начал с изучения бумажного наследия. Все банкноты были сложены в аккуратные стопки и перетянуты тонкой бечевкой. Опять наблюдалась такая же картина, как и с монетами: деньги сортировались и складировались по времени правления императоров. На каждой стопке имелась общая сумма, написанная на вставленном листочке бумаги, но парень не стал даже заморачиваться подсчётами. Пока это были банально никчемные разноцветные бумажки, и едва ли найдется десяток коллекционеров- бонистов во всей Прибалтике, а может даже в России, пожелавших их купить. «Хотя антикварам стоит предложить, – подумал Анджан, – В XXI веке им цены не было бы!»
Были в серванте и векселя, но Пётр разбирался в такого рода бумагах как свинья в апельсинах, поэтому, подержав стопку ценных бумаг в руках, положил ее обратно и перешел к осмотру коллекции оружия, развешанного по стенам. Продвигаясь вдоль стены, он как на выставке разглядывал экспонаты. Нужно сказать правду, но в оружии, как и в ценных бумагах, он разбирался аналогично плохо, то есть никак. Для него что палаш, что шашка были одним и тем же— саблей. Такие же «обширные» познания имелись об огнестрела. Пройдясь по периметру «оружейного музея», парень решил начать опись с холодного оружия. Достав из сейфа цифровой фотоаппарат, он приступил к фотографированию.
Глава пятая
В следующий день Пётр записался в частную библиотеку и несколько часов просидел в читальном зале над книгами по истории этой Земли, просмотрел также некоторые экономические труды, чтобы иметь представление о степени «загнивания капитализма» в России, изучал местный этикет, государственное устройство, современную моду и так далее.
Вечерам же корпел, как Кощей над златом, составляя каталог вещей из «оружейного музея», и перевел на русский язык несколько рукописей, оставленных Варисом Виксне в тайнике.
В тоже время на следующий день после посещения Петром Марты, в доме Бергов состоялся разговор между старшим братом и сестрой. Карл после пропажи старшего поколения Бергов, стал главой семьи и как старший в семье решил выяснить всю подноготную о визите незнакомца в их дом. О посещении Петром квартиры Бергов Карлу сообщила кухарка Ядвига. И этот факт парень проигнорировать не мог. Сделав строгое выражение лица и таким же строгим голосом, он остановил Марту, челноком снующую туда- сюда, собирая брата на службу.
– Марта, постой, мне нужно с тобой поговорить, – поймав девушку за руку при очередном ее вояже через гостиную.
– Да. Слушаю тебя, братик, – смиренно ответила девушка, остановив свой бег.
– Мне доложили, что вчера к нам заявился какой- то субъект и пол часа о чем-то беседовал с тобой. Он ушел, а ты через сорок минут унеслась из дома, – строго спросил Карл, буравя девушку суровым взглядом. – Как это понимать?
Но девушку мимика брата не впечатлила. Она была младшей в семье и с детства вертела своими братьями как хотела, а те вприпрыжку неслись исполнять все е прихоти. Она притворно надула губки и ответила с показной обидой:
– Никакой это не субъект, мой милый братик, а порядочный мужчина— Пётр Антонович Анджан.
– И кто он, этот порядочный мужчина?
– Карл, ты не поверишь.
– О! После того, что с нами случилось, я поверю даже в марсиан, высадившихся во дворе нашего дома.
– Нет, ты определенно, не поверишь, – она состроила умильную рожицу и широко распахнула глаза, – Он из Даугавпилса. Из нашего Даугавпилса! – Затем, сделав свое лицо еще более загадочным, перешла на шепот:
– Представляешь, он из нашего грядущего, из Даугавпилса 2013 года!
– Какого, какого года? – с огромным скепсисом в голосе переспросил брат. – Из 2013 и ты вот так ему поверила?
– Конечно поверила, когда он назвал меня моим настоящим именем и показал наши семейные фотографии тридцатых-сороковых годов. Назвал имя и отчество нашего дедушки и отца.
