Тень печали мелькнула в её бирюзовых глазах.
– Что же, пора заняться делами, – добавила Эльза, намекая, что юноше нужно уходить.
– Да-да, конечно. Увидимся в школе. Вечеринка была классной! Пока.
Неспешно идя к дому, Кристиан размышлял: «Теперь я мужчина… но по-прежнему один. Да, есть родители, Маттиас, приятели из школы. Но единомышленников (он гнал мысль о потребности в подруге, близкой ментально) нет. Университет… там встречу будущих адвокатов и судей, далёких от музыки, да и вообще от искусства. Поговорю с бабушкой». Внезапно решившись, он повернул на проспект, к красивому белоснежному дому.
Глава 2
Луиза
Мудрость обычно появляется у культурно развитых, получивших хорошее образование, после 50 лет, чаще в более поздние годы. Это естественно, ведь в молодости редко задумываешься о фундаментальных ценностях, глубоко освещённых в афоризмах и книгах по философии. А в зрелом возрасте некогда думать о природе любви и ненависти, одиночества и счастья… Проще скользить по льду неглубоких размышлений, порой охватывающих нас. Но и среди молодых находятся одарённые способностями остро и тонко чувствовать Искусство, Природу, находить ответы, пусть и субъективные, на вечные вопросы. Ровесники не понимают образа мыслей юных философов, взрослые советуют радоваться жизни и меньше думать о глобальных категориях.
Молодости свойственен романтизм, с его нежеланием видеть пошлость, лицемерие, моральную грязь общества. Получая опыт, мы делаемся рациональнее и скучнее, утрачивая свежесть детского взгляда на мир. Правильность, взвешенный подход, стандартные решения, обыденность – черты большинства, толпы, которую ненавидел Ницше. По-другому живут творческие личности, оставаясь романтиками (кроме дельцов от науки или искусства), фантазёрами, новаторами, стремящимися открыть новое, показать иные пути развития.
К последним принадлежал Кристиан, пока не догадывающийся о своей уникальности. Подсознательно его тянуло к старым интеллектуалам, людям, прошедшим тернистый путь к славе и… нет, не к богатству, а финансовой независимости или обеспеченности. Часто собеседниками юноши – в школе, среди родственников, на выставках и публичных лекциях – были творческие одиночки, не нуждающиеся в одобрении «пассивного большинства» среднего и высшего класса. Другие слои общества, учитывая их низкий уровень культуры, не привлекали неформалов, как величали одиночек признанные корифеи науки и искусства, бизнеса и политики. К этим непризнанным талантам вполне применима фраза «они гордятся своими недостатками», сказанная, кажется, Оскаром Уайльдом. Впрочем, это не так важно, кто выразил ту или иную удачную мысль.
Кристиану были нужны ментальное единение и культурный комфорт, поэтому он не избегал, в отличие от многих сверстников, общения с бабушкой и дедушкой, столь разными, но похожими в одном – благожелательности и любви к искусству.
Бабушка, которую он не видел уже два месяца, обожала внука до такой степени, что поддерживала все начинания юного музыканта и устраивала раз в три месяца дни рождения Яна (так она величала внука). Тильда – так звали сохранившую следы красоты пожилую леди – всю жизнь посвятила музыке, играя на флейте в оркестре. С таким же успехом она могла играть на гитаре, ударных и фортепиано, поскольку природа одарила её абсолютным слухом и немалыми способностями к музыке. Иногда (все родные жалели, что это было редко) Тильда пела народные песни, или, как она выражалась, «напевала, потому что у меня слабый голос, на полторы октавы». С этим выводом был категорически не согласен дед Кристиана, художник, писавший в импрессионистской манере. Впрочем, хорошим слухом он не отличался, поэтому его мнением в области музыки можно было пренебречь.
Юношу тянуло к радушно встречающим любого гостя бабушке и деду. «Наш колокольчик» – такими словами последние два года встречал Олаф внука, стремительно входящего в полумрак холла.
Небогатая обстановка, старенький патефон и пианино неизвестного мастера, немецкий фарфор, никогда не используемый, книги Ремарка, которые любил читать дедушка, вспоминавший оккупацию Копенгагена в годы войны, лечили душу юноши, подчас раненную суровыми фразами отца или непониманием сверстников.
Стоя перед массивной резной дверью квартиры, внук подбирал слова извинения за долгое отсутствие. Обрывки мыслей прервали тяжёлые шаги, и дверь открылась.
– Дедушка, привет! – обняв полноватого, с благородной сединой мужчину, внук вошёл в прихожую.
– Привет, – суховато ответил дед, пряча в душе радость от встречи. – Давненько ты не был! Всё прыгаешь, небось, по девчонкам… Бабушка на кухне, готовит пирожки. Утром говорила мне: «Вдруг придёт… сердце чует».
Нос Кристиана уловил запах теста и сладкой начинки, и он понёсся на кухню. Тильда – румяная толстушка, добрая и капризная, если что-то делали вопреки её желаниям, – расцеловала внука.
– Мой руки, обед готов, а через три часа пирожки поспеют. Дождёшься?
– Спрашиваешь! Кто в здравом рассудке откажется от пирожков, тем более с рисом и яйцом? – донёсся голос из ванной комнаты.
– И что в них? Хлеб с хлебом. Вот с капустой или с мясом – другое дело, – пробурчал Олаф, моя посуду.
Он всегда помогал жене, взяв на себя дополнительные обязанности по дому после инсульта Тильды, случившегося пять лет назад. Болезнь вынудила ее уйти с работы, хотя музыкальные занятия не были заброшены. К ним добавились консультации молодых флейтисток по части исполнительского мастерства и репертуара. Заработок позволял периодически выезжать в Норвегию, к любимым фьордам, и в Италию, так как бабушка была готова часами любоваться картинами Тициана и Рафаэля.
Дед предпочитал скульптуры Микеланджело и работы нидерландских художников, Веласкеса и, конечно, импрессионистов, особенно Мане и Ренуара. «Он не уступает Рембрандту, а в сюжетах превосходит», – спорил художник с коллегами, защищая великого испанца.
Кристиан разделял интерес дедушки к голландцам, но из импрессионистов выделял Моне, Сезанна и Ван Гога. Последнее время ему полюбились прозрачные, меланхоличные картины Альфреда Сислея, находящегося в тени своих именитых товарищей.
После «насыщения чрева нашего», как шутливо говаривал дед, намекая на обжорство, они располагались в гостиной за телевизором. По обыкновению бабушка смотрела мелодрамы и передачи про здоровье, а дедушка читал либеральные газеты (хотя ругал их за мягкотелость) или приключенческий роман Штильмарка «Наследник из Калькутты». Дело шло медленно, и Олаф одолел половину толстой книги за месяц. Кристиан бы проглотил её за три дня… Он любил читать, стараясь расширить кругозор.
Улучив перерыв между передачей и фильмом, внук попросил сварить кофе и ушёл с бабушкой на кухню.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69198721&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
