Первозванцев, продолжая свой рассказ, подводил и знакомил Алексея со всеми, о ком извещал. Вот он подвел его к высокому солидному мужчине лет шестидесяти.
– Здравствуйте, Гавриил Борисович, – вежливо, с улыбкой обратился к нему Первозванцев.
Мужчина обернулся и посмотрел непроницаемыми серыми глазами на подошедших.
– Здравствуй, Николай Николаевич, – ответил он.
– Позвольте представить вам моего друга Глебова Алексея Петровича.
Алексей протянул мужчине руку, тот в ответ протянул свою и представился:
– Сычев Гавриил Борисович.
«Сычев!» – В глазах Алексея вспыхнул недобрый огонь, и ему стоило огромных усилий сдержаться. Он улыбнулся:
– Очень приятно познакомиться с вами.
– Взаимно, господин Глебов, – ответил тот и, уставившись на их рукопожатие, заметил: – Но уж больно рукопожатие у вас сильно.
Алексей разжал пальцы.
– Простите великодушно.
Сычев некоторое время поговорил с Первозванцевым, в это время Алексей просто молчал, не в силах что-либо говорить, а затем банкир откланялся и отошел от них.
– Что он из себя представляет? – наконец спросил Алексей.
– Предприимчивый, ловкий делец. Был купцом, сейчас банкир и предприниматель. Хотя, о начальстве хорошо или ничего, – пошутил Николай. – Я работаю у него юридическим советником.
Алексей с прищуром посмотрел на него.
– Так вот она – твоя «хорошая» работа, – произнес он с расстановкой. – И что, он очень богат?
– Можно и так сказать. Изменил несколько вид своей деятельности, открыл филиалы банков в ряде городов, да и не только банки… А начинал он в этом городке много лет назад.
– Я слышал, он дружен с некими господами – Колдобиным, Курбатовым, Поземкиным.
– Поземкина не знаю. Курбатов? Возможно, ты имеешь в виду кого-то из купеческой династии Курбатовых, о которой до сих пор вспоминают, по их добрым делам? Так их наследники еще, по-моему, в конце 70-х разорились и продали усадьбу купцам Бутиным. Колдобин? Николай Иванович Колдобин[39 - Вымышленное лицо, не путать с купцом Н.И.Голдобиным.] – потомственный почетный гражданин Верхнеудинска, купец первой гильдии. Являлся почетным блюстителем иркутского духовного института. Несколько раз избирается на должности почетного блюстителя второго приходского училища и члена попечительского совета женской прогимназии. С февраля 1903 года состоит по выборам гласным в городской думе. Но особо с Сычевым они не общаются. Хотя, вот и он сам!
Алексей обернулся. В зал входил мужчина-бородач лет шестидесяти. На его шее висели, поблескивая, золотая медаль на станиславской ленте и золотая медаль с надписью «За усердие». На груди – ордена Святой Анны и Святого Станислава третьей степени.
Алексей хотел было попросить Николая представить его, но неожиданно увидел ее… Девушка была великолепна. Ни одна из местных дам, да что местных, столичных, не могла сравниться с ней. Держалась она легко, непринужденно, и нельзя было даже подумать, что за столь ангельским личиком скрывается некая революционерка. Она приветливо улыбалась и вела непринужденную беседу со всеми, кто к ней подходил, пока ее взгляд не остановился на Алексее. Улыбка слетела с ее прекрасного лица, и она отвернулась.
Наваждение прошло, и Алексей вновь сосредоточился на Колдобине. Некоторое время спустя Николай познакомил их. На этот раз Алексей был более осторожен, чем с Сычевым. Хотя в погибели родителей был виноват Сычев, какую роль в этом деле сыграл Колдобин, Алексей не знал. Это ему и требовалось выяснить. В беседе Колдобин оказался вполне интересным и обходительным человеком, но со свойственной многим купцам хитрецой.
Когда они поднимали бокалы за знакомство, Колдобин произнес:
– Вы мне смутно кого-то напоминаете, Алексей Петрович.
Алексея спасла выдержка, он сглотнул вино, которое перед этим отпил из бокала, затем, посмотрев невинным взглядом на собеседника, улыбнулся:
– В самом деле?
– Да, определенно. Но не могу вспомнить… Мы точно не встречались с вами ранее?
– Все возможно, господин Колдобин. Я любитель попутешествовать, а вы по роду своей деятельности тоже не сидите на месте.
– Возможно, – он задумчиво смотрел на Алексея.
– Я слышал, вы знакомы с господином Сычевым, – сменил тему разговора Алексей, и тут же ему показалось, что Колдобин, услышав это имя, заскрежетал зубами.
– Да, в некоторой степени.
– Вы его недолюбливаете? – удивился Алексей.
– Мы уже много лет не общаемся. А с чем связан ваш интерес?
Алексей рассеянно повертел бокал в руке.
– Видите ли, я задержусь в Верхнеудинске на некоторое время. И мне нужно перевести довольно крупную сумму денег. В связи с этим хотелось бы знать, заслуживает ли банк господина Сычева доверия.
– С таким вопросом вам лучше обратиться к своему другу, господин Глебов, – ответил Колдобин, уставившись куда-то вперед. Затем произнес: – Прошу простить меня, но я оставлю вас.
Когда он ушел, Алексей проводил его долгим задумчивым взглядом, осознав, что допустил ошибку в разговоре: Колдобин явно недолюбливал Сычева.
Отхлебнув вина из бокала, он огляделся по сторонам и вновь увидел ту самую девушку, на некоторое время оставшуюся в одиночестве. Не обнаружив поблизости ни Сычева, ни Николая, Алексей в нарушение всякого приличия сам направился к незнакомке.
Увидев его, она растерялась, платочек выпал из ее рук, и она наклонилась за ним, но Алексей ее опередил и первый поднял белоснежный лоскуток ткани.
Их глаза встретились.
– Прошу простить меня за наглость, сударыня. Но вы так прекрасны, что я не удержался и, нарушая все правила хорошего тона, решил сам познакомиться с вами, – Алексей очаровательно улыбался. – Разрешите еще раз представиться: Глебов Алексей Петрович.
Девушка растерянно уставилась на него.
– Лиза, – машинально произнесла она, а затем рассердилась: – Вы привлекли своей выходкой всеобщее внимание – на нас все смотрят!
Алексей с лукавой улыбкой осмотрел людей в зале.
– Несравненная Лиз, неужели вас должно волновать мнение других? Вас – такую прекрасную… необыкновенную… своенравную… революционерку?
Девушка покраснела от негодования.
– Тише, – шикнула она на него. – Вы что, нарочно так делаете?
– Как?
– Так! Хотите, чтобы все в зале услышали ваши слова?!
Алексей улыбнулся, сверкнув глазами.
– Тогда потанцуйте со мной, – и, не дожидаясь ее согласия, повел в круг танцующих.
Танцевали мазурку – поначалу Лиза встревожено, с негодованием посматривала на Алексея, на что он лишь обаятельно улыбался; затем музыка увлекла ее, и лучшей партнерши по танцу он и представить не мог. После зазвучал вальс, и Алексей мгновенно заключил девушку в свои объятия.
Она возмущенно взглянула на него, но в миг словно утонула в его завораживающем темном омуте глаз. Какое-то время они кружились молча, затем Алексей слегка наклонился к ней и очаровывающим голосом прошептал:
– Наконец-то вы оказались в моих объятиях, божественная Лиз.
Все еще находясь под властью его глаз, девушка лишь произнесла:
– Перестаньте.
– Что именно – обнимать вас или называть вас божественной?
Лиза поморщилась и, рассмеявшись, произнесла:
– Нести всякую чушь!
– О чем же вы хотите, чтобы я говорил? – благосклонно спросил он.
– Вы приехали из Петербурга?
Алексей, продолжая любоваться ее личиком, утвердительно кивнул:
– Да, я жил там какое-то время.
– Расскажите мне, что интересное там происходит?
– Интересное? Петербург – большой красивый город. Старинные здания, разводные мосты, белые ночи… В последнее время стали появляться многоэтажные дома – в четыре-пять этажей, промышленные окраины, где расселяются рабочие. Развивается связь – телеграфы, телефонные линии, с помощью которых можно разговаривать с человеком, находящемся в другом конце города, не выходя из дома… Появились трамваи – общественный транспорт на электрической тяге. Жители многие окончательно перешли на одежду европейского покроя. Женская же мода – капризна как сама женщина, и поверьте, я не смогу вам сказать, какие изменения в ней произошли с той поры, как я сюда приехал.
Лиза, внимательно слушая его, ответила улыбкой на улыбку.
Алексей продолжал:
– Из развлечений – маскарады, театры, скачки, бега. Появился кинематограф – на белом полотне с помощью специального аппарата показывают движущиеся картинки. Первый показ кинофильма состоялся в 1896 году, в Петербурге и Москве. И Питере – в увеселительном саду «Аквариум»… Для простого же люда – праздничные увеселительные балаганы, торговые палатки, аттракционы, оркестры на улицах, шарманщики… – Алексей улыбнулся и спросил: – На первый раз достаточно?
Лиза покраснела, потому что отвлеклась, разглядывая его лицо. И ко всему прочему закончилась музыка.
Алексей проводил ее до диванчика и сам сел рядом.
– Теперь вы окажете мне свою любезность?
Лиза вопросительно и сосредоточенно посмотрела на него, ожидая подвоха – слишком уж явственно горели его глаза сквозь полуопущенные ресницы.
– Я хотел бы, несравненная Лиз… – начал завораживающим голосом говорить он, – чтобы вы…
– Алексей Петрович! – попыталась перебить его Лиз, возмущенная нахальным поведением мужчины, но он неожиданно для нее попросил:
– …познакомили меня с городом.
Лиз открыла было рот, но слова так и остались не высказанными, она рассердилась еще больше, а затем ударила его веером по руке. Алексей добродушно рассмеялся, от чего ее сердце подпрыгнуло.
– Не сердитесь, – миролюбиво произнес он. – Расскажите мне о ком-нибудь из гостей. Я почти ни с кем не знаком.
– Да неужели?! Вы весь вечер только и делали, что со всеми знакомились! Не пропустили ни одного почтенного отца семейства, их дражайших супруг и дочерей! – язвительно заметила Лиза.
Алексей изобразил удивление и с вкрадчивой улыбкой спросил:
– Так вы «весь вечер» наблюдали за мной?
Лиза слишком поздно осознала свою оплошность и вновь покраснела. Затем отвернулась от него.
– Лиз! Неужели вы вновь обиделись на меня? – сокрушенно обратился Алексей.
Девушка исподлобья посмотрела на него.
– Вы только и делаете, что злите меня и ставите в неловкое положение, – сердито заметила она. – Рядом с вами я становлюсь похожей на свеклу.
Она приложила ладошки к щекам. Алексей рассмеялся, но, поймав ее предупреждающий взгляд, миролюбиво произнес:
– Простите меня великодушно. Но вы всегда очаровательны!
– Вы мне льстите.
– Ничего подобного. Я совершенно искренен с вами.
Лиза посмотрела на него и их взгляды встретились. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, затем Лиза отвела взгляд в сторону.
– Вы хотите знать о ком-либо… О ком же? – сменила она тему разговора.
Алексей поддержал ее.
– Да, – рассеянно посмотрев в зал, произнес он. – Вот хотя бы о том господине, что стоит рядом с господином Колдобиным.
– Это Кулаков Александр Петрович – верхнеудинский купец первой гильдии, владелец большой усадьбы на углу Большой и Мордовской[40 - Усадьба занимала площадь, занятую сейчас автобусным кольцом.]. Хочет открыть мастерскую дамских шляп, где верхнеудинские «модницы» будут приобретать шляпки по последней парижской моде, а также разные тулейки, ленты, страусовые перья. А сейчас у Кулакова можно купить солонину, пшеничную муку и сено. У Кулаковых большой род – вон там, посмотрите, его супруга Феоктиста Константиновна и уже взрослые дети Николай, Клавдия, Зинаида, Мария, Агния. Они довольно симпатичные, не правда ли?
Алексей улыбнулся, но промолчал.
– Рядом с ними, – Трунев Петр Тивуртиевич, купец, ему сорок лет, имеет недвижимое имущество, полученное от родителя по дарственной записи. Состоял городским головою, председателем городским сиротского суда и директором отделения попечительного о тюрьмах комитета. Почетный блюститель городского третьего приходского училища. Утвержден мировым судьей округа Читинского окружного суда. Несколько лет назад он пожертвовал городу шестьдесят фонарей и фонарных столбов к ним для освещения улиц и площадей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
