– Я попал с расстояния в сто баденских рут[58 - Баденская рута – составляла три метра, а максимальная прицельная дальность при стрельбе из арбалета, двести пятьдесят метров. Следовательно, рыцарь Генрих фон Таупадель попал стрелой из арбалета в шею вождю прусов Давану, с расстояния в триста метров.] в шею вождю прусов Давану. Дикие язычники были так напуганы, что отказались от штурма.
Третий спутник комтура был такой высокий, что рослый Алёша оказался ему по плечо.
– Это наш брат, рыцарь Генрих Штанге, – представил его Герхард фон Мельберг, – он из горожан и не может похвастаться родословной. Но Генрих так ловко управляется с копьём, что оно стало его фамилией.[59 - Штанге – на древнегерманском диалекте означает «копьё».] Раньше брат Генрих состоял сервиентом.[60 - Сервиент – оруженосец рыцаря Тевтонского ордена. Он мог быть всадником, либо воевать в пешем строю. Слово «сервиент» на латинском языке означает «слуга». От него произошло французское слово «сержант».] В бою он свиреп как лев, потому по праву заслужил рыцарское звание.
Герхард фон Мельберг улыбнулся:
– От такой большой речи у меня пересохло в горле. Хозяин, налей нам вина!
– Я слышал, что ты брат-комтур управлял замком Торн.[61 - Замок Торн – сейчас это город Тибнин в Ливане.] Каким образом ты оказался здесь у нас, в северных землях? – Алёша принял из рук хозяина чашу с вином.
– Не по доброй воле! – нахмурился комтур. Алёша удивлённо посмотрел на него, и Герхард фон Мельберг сообразил, что сболтнул лишнее. Не следовало знать этому Алексу фон Орге о разногласиях между ним и магистром Тевтонского ордена Германом фон Зальцем.
Герхард фон Мельберг считал, что не нужно распылять силы ордена, воюя с прусами и ливами. Необходимо сосредоточиться на войне с сарацинами. Ведь именно для этих целей был создан орден «Германского братства Святой Марии».[62 - Орден «Германского братства Святой Марии» – официальное наименование Тевтонского ордена. «Тевтонский» его «неофициальное» название. Тевтоны – одно из германских племен, живших в низовьях реки Эльба.] Однако магистр Герман фон Зальц считал иначе.
После того как император Фридрих II покинул Иерусалим, тамплиеры пользуясь поддержкой папы Римского, начали теснить тевтонцев на Ближнем Востоке, (тогда говорили в Заморье). Герман фон Зальц решил оставить владения тевтонцев в Заморье, сосредоточившись на завоевании прибалтийских земель и владений прусов.[63 - Прусы – самоназвание этого племени селибы. Обитали они на территории современной Калининградской области. Соседние германские племена звали их земли «Эстланд» – «Восточные земли». Польские племена помаров, граничившие с селибами, звали их «прысы». Впоследствии у поляков это название позаимствовали рыцари Тевтонского ордена, и стали звать прусами племена селибов.] Со временем магистр Тевтонского ордена решил не ограничиваться землями прусов и ливов. Он планировал захватить русские земли: Псковское и Новгородское княжества. Обладание ими позволит Тевтонскому ордену монополизировать торговлю ценным мехом соболей и куниц. Для этих целей Генрих фон Зальц уговорил папу Гонория III объявить крестовый поход на русских. 17 января 1227 года папа Римский в своей проповеди назвал православных русских: «Схизматиками[64 - Схизматики – то есть «раскольники». Слово произошло от древнегреческого глагола «схизма», что значит «раскалывать».] от которых самого Господа тошнит!»
Комтуры, командовавшие тевтонскими рыцарями в Заморье, свои должности терять не хотели. Они сколотили партию против Германа фон Зальца, во главе её встал Герхард фон Мельберг. Магистр Тевтонского ордена заговорщиков раскидал с различными поручениями по Европе, дабы они не смущали своими речами братьев-рыцарей. Так Герхард фон Мельберг оказался в Новгороде.
– Здесь борьба за веру сопряжена с большой кровью наших братьев, – Герхард фон Мельберг выпил вина. Он вздохнул: – Чего только стоит гибель меченосцев. Нам тоже придётся несладко.
22 сентября 1236 года около деревушки Сауле[65 - Сауле – сейчас на этом месте находится литовский город Шауляй.] племена жимайтов и земгалов устроили засаду на рыцарей ордена меченосцев, шедших захватить их земли. В бою погибли почти все рыцари-меченосцы, а уцелевшие влились в Тевтонский орден.
– Господь не оставит в милости своих воинов, – перекрестился на католический лад Алёша.
Домой Алёша возвращался, когда стемнело. В темноте по Новгороду ходить опасно, могут убить. Шёл Алёша тёмными новгородскими улицами, и вспоминал рассказ булгарского купца.
«Яков у монголов, – подумал он, подходя к своему дому. Оглядел пустынную улицу: – Куда пойдут монголы после Булгарии?»
Глава 4
Хан Бату стоял во главе войска, а тумэнами командовали Орда-Ежен, Субэдэй-богадур, Гуюк[66 - Гуюк – внук Чингиз хана, сын великого хана Угэдэя.] и Бури.[67 - Бури – внук хранителя Ясы Чагатая.] Монголам предстояло пройти дремучие леса междуречья Оки и Волги, в них обитали племена эрзя и мокша. С конзором мокши Пургешем был заключён союз, и он со своей дружиной присоединился к монгольскому войску. Пургаз, князь эрзя, подчиниться монголам отказался. Его племя обитало на берегах реки Мокша.[68 - Мокша – река протекает по Мордовии, Пензенской, Нижегородской и Рязанской областям.] В землях Пургаза кроме мокши жили русские, которые бежали из Руси устав от княжеских междоусобных войн. Русские и эрзя жили мирно. Эрзя – охотники и бортники, а русские хлебопашцы, так что делить им было нечего. В Рязанском княжестве землю мокшанского князя именовали: «Пургасова Русь».
Летом 1237 года на Пургасову Русь пришли монголы. Русские и эрзя оказывали сопротивление, но бортники и хлебопашцы не могли долго сражаться против умелых монгольских нухуров, превосходящих их по численности. В сентябре, потеряв основную часть дружины, Пургаз укрылся в своём городище.[69 - Как звался город князя Пургаза неизвестно, археологи именуют его Злотарёвское городище. Оно находится на берегу речки Медовка. Рядом расположен посёлок Злотарёвка Пензенской области.] Неделю монголы осаждали городище, а ворвавшись, не пощадили никого. Пургаз и все жители города погибли. Оставшиеся в живых жители Пургасовой Руси попрятались в лесах, ожидая, когда монголы уйдут.
Тумэны Мункэ придя в низовья Волги, принялись громить курени[70 - Курень – ограждённое телегами становище кочевников. От кыпчаков это слово перешло в обиход казаков.] кыпчаков. Первым пострадало кыпчакское племя ольбурлик. Хан Бачман в то время кочевал в низовьях Волги. Узнав о вторжении монголов, он послал гонца в Шарукань к кагану западных кыпчаков Котяну, а сам собрал войско и пошёл на монголов.
Кыпчаки такие же степняки, как и монголы, они не уступают им ни в доблести, ни в воинском искусстве. Но хан Бачман неверно оценил силы монголов. Когда пастухи из племени ойбурлик рассказали ему о монголах, он посчитал, что это обыкновенный набег одного из монгольских племён. Такое в степи часто происходит.
Собрав четыре тысячи воинов, Бачман решил: такого количества хватит, чтобы наказать монголов за разбой. Войско хана Бачмана нарвалось на джангун[71 - Джангун – подразделение монгольского войска численностью в сто воинов.] монголов. Повернув лошадей, монголы стали удирать. Кыпчаки неосмотрительно бросились в погоню, и нарвались на тумэны Мункэ. Монголов оказалось в пять раз больше чем кыпчаков.
Хан Бачман, сообразив, что попал в ловушку, стал удирать, его воины последовали за ним. Те из кыпчаков, кому удалось уберечься от стрел монголов, попрятались в камышах волжской дельты. В отличие от Бачмана, Мункэ был всегда хладнокровен, и в азарте погони голову не терял. Он разослал десяток джагунов по степи, дабы отсечь кыпчакам пути отхода. Дав четыре мингана[72 - Минган – монгольское подразделение в тысячу воинов.] своему младшему брату Бучеку, велел ему идти по левому берегу Волги. С оставшимися пятью минганами Мункэ пошёл по правому берегу реки.
Неделю монголы преследовали врагов, а потом в лесу нашли раненного кыпчака. Тот поведал, что хан Бачман раздобыл лодку и уплыл на один из волжских остров. Мункэ приказал рубить деревья и вязать плоты. На них с несколькими джангунами погрузился Бучек и поплыл по Волге. Мункэ повёл тумены по берегам реки.
На одном из островов монголы пленили Бачмана. Тот заявил, что он хан, и хочет, чтобы его казнил равный с ним по положению воин. Бучек зарубил Бачмана. Из всего кыпчакского войска спастись смог только один человек. Он вернулся в свой курень и рассказал об огромном войске монголов.
Кыпчаки степняки, не раз они совершали набеги на монголов, потому знали, пощады им ждать не приходится. Единственный выход, уходить в Шарукань, под защиту кагана Котяна. Кыпчаки погнали по степи свои табуны и отары. Если кыпчацкие воины полегли в бою, то всегда найдутся охотники пограбить беззащитных женщин, стариков и детей.
Племя огузов кочевало в степях около булгарского города Саксин.[73 - Саксин – древний город, который находился в дельте Волги, в километре от современного села Самосделка Камызякского района Астраханской области.] Огузы, узнав о поражении кыпчаков, и пользуясь тем, что Мункэ дал своим воинам отдых, став лагерем около Саксина, бросились в набег. Они догнали кыпчаков в причерноморских степях. Принялись грабить беззащитных половцев, убивая стариков, а женщин и детей брали в рабство.
Так попал в плен двенадцатилетний мальчик из кыпчацкого племени бурджоглы по имени Бейбарс. Вместе с остальными рабами его угнали в город Восперо,[74 - Восперо – современный город Керчь.] и продали арабскому купцу. Цену за Бейбарса огузы назначили очень маленькую, из-за бельма на его левом глазу. Бейбарса увезли в Египет, где его купил эмир мамлюков Айдакин аль Бундукдар. Пройдёт двадцать лет, и Бейбарс станет султаном Египта. Его войска будут бить монголов и крестоносцев. Он заработает имя: «Отец побед». Ну а пока до этого четверть века, и монголы, отдохнув возле Саксина, пошли в предгорья Кавказа, в земли аланов. Там зазимовали.
Хан Бату в ноябре 1237 года повёл войско в Рязанское княжество. В его планы не входило воевать с русскими, он должен был с севера ударить по кыпчацкой орде хана Котяна. Но чтобы добраться до Шарукани, нужно пройти русские земли. Монгольское войско требовалось пополнять лошадьми, нужен провиант. Батый выслал послов к рязанскому князю Юрию Ингваревичу с требованием: «Дайте нам десятую часть от того что имеете: лошадьми, зерном и мясом. Мы уйдём».
Юрий Ингваревич отрядил боярина Евпатия Коловрата во Владимир и Чернигов, просить помощи у князей Михаила Черниговского и Юрия Всеволодовича. Монгольским послам рязанский князь ответил: «Убейте нас, всё ваше будет!»
Евпатий Коловрат во Владимире, сообщил князю Юрию Всеволодовичу о нашествии монголов, и поехал в Чернигов. Великий князь Юрий Всеволодович стал собирать войска.
В Рязань пришла муромская дружина, которую привёл князь Юрий Давыдович со своим двоюродным братом Олегом Юрьевичем. Князь Юрий Ингваревич не стал дожидаться остальной помощи, а с тем войском, что было у него, пошёл навстречу монголам. Дойдя до низовий реки Воронеж, стал ждать монголов.
У монголов битвой с русскими руководил Субэдэй-богадур. Союзные полки мокши, булгар и башкир, он поставил в центре монгольского войска. Тумэн Бури разместился на правом фланге, а тумэн Гуюка на левом. Свой тумэн и тумэн Орда-Ежена, Субэдэй оставил в резерве. Численность русского войска была немногим меньше монгольского. Но нухуры на своих вьючных лошадей посадили чучела, таким образом, в разы «увеличив» монгольское войско, чем привели в замешательство русских ратников.
На фланги русского войска с визгом понеслись монгольские нухуры Бури и Гуюка. На русском правом фланге стоял полк ополчения, составленный из рязанских ремесленников и крестьян. Они побежали, и дрогнуло всё рязанское войско. Все побежали, осталась стоять только муромская дружина. Муромские ратники во главе с князьями Юрием Давыдовичем и Олегом Юрьевичем полегли. Остальное рязанское войско монголы истребили, когда русские спасались бегством.
Князь Юрий Ингваревич с гриднями спасся. Он прискакал в Рязань, и стал готовить город к обороне. Да вот беда, не было у него больше войска. Его младший брат Роман Ингваревич, на битву опоздал. Услышав о поражении русского войска, вернулся в свой город Коломну.
16 декабря 1237 года войско Батыя подошло к Рязани. На предложение сдаться, Юрий Ингваревич ответил отказом. Рязань оборонялась пять дней, потом чжурчжени проломили стену и монгольски нухуры ворвались в город. Почти все жители Рязани погибли.
Владимирский князь Юрий Всеволодович послал в Коломну с дружиной своего сына Всеволода и воеводу Ермея Глебовича. Хан Батый, разрушив Рязань, повёл войско на Коломну. Княжич Всеволод узнав о приближении монголов, оставил дружину на воеводу Ермея Глебовича, и ускакал во Владимир.
1 января 1238 года монголы окружили Коломну. Ночью воевода Ермей Глебович вывел владимирскую дружину за городские ворота и напал на монгольский лагерь. Атака была неожиданной для монголов, и они растерялись. Русские ратники рубили сонных нухуров, и в этой сечи погиб монгольский царевич Кулькан. Нухуры опомнились и стали теснить русских ратников, которых было слишком мало. Нухуры вскочив на коней, окружили русских воинов, и всех изрубили. Потом стали оплакивать царевича Кулькана. Он был сыном Хулан – любимой жены Чингиз хана. Кулькан не был чингизидом и не мог иметь свою орду. Царевич был весёлого нрава, не заносчив как чингизиды, потому его любили в монгольском войске. Смерть Кулькана озлобила монголов, и они уничтожили жителей Коломны. Князь Роман Ингваревич погиб в бою на стенах города.
Пока земля рязанская умывалась русской кровью, боярин Евпатий Коловрат просил помощи у князя Михаила Черниговского.
– Ходил ли твой князь на Калку, биться с монголами? – спросил черниговский князь рязанского боярина.
– Князь, с той поры прошло пятнадцать лет, чего старое ворошить?! – нахмурился Евпатий Коловрат.
– Коли твой князь пятнадцать лет назад не хотел нас поддержать, так чего же я сейчас ему буду помогать?! – усмехнулся Михаил Черниговский.
Отправился восвояси Евпатий Коловрат, приехал к Рязани, а вместо города пепелище, и трупы кругом валяются. К нему стали прибиваться оставшиеся в живых ратники и жители разорённых монголами рязанских городов. Всего набралось две тысячи воинов. Стал отряд Евпатия Коловрата нападать на монгольские дозоры и разъезды, уничтожая их.
Появившийся в тылу русский отряд серьёзно беспокоил Бату. Войско монголов собралось идти на Владимир, лазутчики докладывали, что князь Юрий Всеволодович увёл дружину из города. Куда?
Бату дал нойону Бурундаю два мингана, а в придачу мокшу и булгар. Хан веле ему найти дружину Юрия Всеволодовича. У монголов не так много войска, а тут ещё бродит русский отряд, и громит их дозоры. Бату направил минган Хостоврула против русского отряда. Хостоврул обещал хану, привезти голову русского тёмника. Вместо этого, нухуры привезли мёртвого Хостоврула. Бату стал мрачнее тучи. Он пил кумыс и невесело смотрел на солнечный луч, проникнувший в юрту через тоно.[75 - Тоно – отверстие в крыше юрты, в него уходит дым очага.]
«Отец говорил: «Если попал в безвыходное положение, сядь, выпей кумыс, и решение придёт само собой». Да вот не приходит!» – вздохнул Бату.
Полог юрты отодвинулся и вошёл Хочей. Он командовал джагуном кешиков, приставленных к Бату в качестве телохранителей. Встав на колени, Хочей приложил правую руку к груди и поклонился:
– Субэдэй-богадур просит дозволение увидеть тебя хан.
– Пусть войдёт, – кивнул Бату.
В отличие от Хочея, Субэдэй на колени вставать не стал, он лишь приложил руку к груди и слегка поклонился.
– Нам нужно истребить отряд русских, до того как мы пойдём на Владимир, – хриплый голос Субэдэя словно по сердцу резанул Бату.
– Знаю! – поморщился хан.
– Я со своим тумэном изловлю этого русского.
Предложение Субэдэй-богадура не понравилось Бату. Если он уведёт тумэн на поиски русского отряда, у хана останется слишком мало войска. Вдобавок, такого советника как Субэдэй лучше иметь всегда под рукой.
– Отряд русского невелик, стоит ли тебе самому воеватьс ним?!
– Занозу в заднице, лучше вытащить сразу, иначе она не даст сидеть, а потом и вовсе доведёт до смерти, – усмехнулся Субэдэй.
– Хорошо, – кивнул хан.
Вновь в юрте появился Хочей.
– Хан, Ягун-черби просит дозволения явиться к тебе, – возвестил кешик.
– Откуда он здесь взялся?! – воскликнул Бату.
– Утром к нам прибыл джангун Тербиши. Он сопровождал из Каракорума Масуд-бека и наиба Хабаш-Амида. С ними вместе приехал Ягун-черби, – поклонился Хочей.
– Эта лиса Уртусахал прислал своего соглядатая, – зло усмехнулся прославленный тёмник.
Субэдэй-богадур не любил Елюя Чуцая. В 1233 году тумэн Субэдэя воевал с чжурчжэнями. Война была жестокой и кровавой. Тумэн Субэдэя долго осаждал чжурчжэнский город Бянцзинь.[76 - Бянцзинь – ныне город Кайфын в Китае.] По монгольским обычаям, город мог рассчитывать на милость, пока не пущена первая стрела. Потом он будет уничтожен.
Субэдэй начал штурм Бянцзиня, Елюй Чуцай доказал хану Угэдэю, что неразрушенный город принесёт много пользы Монгольскому Улусу. Угэдэй отправил гонца к Субэдэю с приказом пощадить жителей Бянцзиня. Нухуры Субэдэя были крайне недовольны, им запретили грабить захваченный город.
Впоследствии Субэдэй не раз выступал на ханском совете против предложений Елюй Чуцая, но всегда проигрывал споры. Субэдэй был талантливым полководцем, однако в придворных интригах оказался неопытен, монгольское коварство было бессильно против китайской мудрости.
– Пойду готовиться в поход, – тёмник поклонился и вышел из ханской юрты.
***
Как только до Каракорума дошли вести о покорении Булгарского ханства, Абдрахман предложил великому хану Угэдэю дать хорезмийским и уйгурским купцам на откуп сбор дани в Булгарии.
«Там живут мусульмане, – убеждал Абдурахман, – нам будет легче удержать в повиновении единоверцев».
Во время этого разговора Угэдэй находился во хмелю, к тому же его мысли были заняты предстоящей охотой. Думать о далёком Булгарском ханстве он не хотел, но как всегда спросил совета у Елюй Чуцая.
– Что скажешь на предложение Абдурахмана? – хан осушил кубок с вином.
– Ты запамятовал великий хан, западные земли ты уже отдал в ведение Чанкая, – поклонился Елюй Чуцай.
Группировка хорезмийских и уйгурских купцов, чьи интересы при ханском дворе защищал Абдурахман, давно пыталась свалить Елюй Чуцая. Ещё при Чингиз хане уйгурские и хорезмийские купцы пытались перекупить у простодушного монгольского правителя сбор налогов в Китае. Они предложили разом заплатить пять харваров[77 - Харвар – с тюркского языка переводиться «груз осла». Мера веса равная ста килограммам.]золотом. Чингиз хан с радостью согласился, но Елюй Чуцай доказал ему, что за один только год налогами с Китая можно взять в десять раз больше.
После смерти Чингиз хана, Абдурахман с таким же предложением подступился к Угэдэю, но и тот, во всем, что касалось управления государством, слушался Елюй Чуцая. Тогда Абдурахман решил набирать себе союзников из монгольских нойонов, недовольных Елюй Чуцаем. Их было много. Елюй Чуцай не давал заниматься грабежом на захваченных землях, вдобавок ввёл подушный налог среди монголов. Никогда свободный кочевник не платил налог, словно китайский крестьянин! Вдобавок Елюй Чуцай ввёл двадцатипроцентный налог на ввозимое в Монгольский Улус вино, и оно существенно подорожало. Среди нойонов питьё вина считалось принадлежностью к высшему сословию, пусть бедные пастухи пью арху.[78 - Арха – алкогольный напиток из перебродившего козьего молока.]
В Каракоруме у Елюй Чуцая было мало друзей и много врагов. Однако колличество недругов перевешивала ханская милость. Мудрый Елюй Чуцай понимал, что нельзя постоянно щёлкать по носу противников, разрушая их планы. Потому, решение о передаче права хорезмийским и уйгурским купцам собирать налоги в Булгарском ханстве, он передал на усмотрение Чинкая. Прекрасно осознавая, что тот союзник Абдурахмана.
Чинкай был из племени кераитов, и как всякий кочевник ненавидел китайских чиновников, веками плетущих интриги в степи, натравливая, кочевые племена друг на друга. Имено эта ненависть толкнула кочевника-христианина на союз с купцами-мусульманами, которых он презирал.
Вернувшись к себе, Елюй Чуцай вызвал Якова.
– Абдурахман попросил у хана разрешение для хорезмийских и уйгурских купцов собирать налоги в Булгарском ханстве, – Елюй Чуцай подал Якову пиалу с чаем. Он сделал знак, чтобы тот сел поближе, и зашептал: – Их мало интересует Булгарское ханство. Много там не соберёшь. Другое дело Русь, там можно взять огромное колличество рабов и ценного меха. Я расскажу Угэдэю, как успешно ты провёл переговоры в Египте, и добьюсь у хана пайцзу.[79 - Пайцза – с тюркского языка переводиться «дощечка». Металлическая пластина, либо деревянная табличка с надписью, указывающей, какие полномочия даёт хан Монгольского Улуса владельцу этой таблички (пластины). Пайцза носилась на шее, для этого к ней приделывалась цепочка.] Ты поедешь баскаком на Русь.
Как и предполагал Елюй Чуцай, хорезмийские и уйгурские купцы оживились. Правитель хорезмийских земель Махмуд Явлач прислал своего сына Масуд-бека в Каракорум. В свою очередь Абдурахман направил к Бату-хану своего наиба Хабаш-Амида. Абдурахман рассчитывал добиться от великого хана, пайцзы для Хабаш-Амида на сбор дани на Руси. Из Каракорума до Рязанского княжества Яков добирался в обществе Хабаш-Амида и Масуд-бека.
***
В лагере монголов среди нухуров обсуждалась гибель Хостоврула. Яков несколько раз выслушал от кешиков историю о гибели богадура, прежде чем ему удалось разыскать джангуна[80 - Джангун – монгольское подразделение в сто воинов. Командир этого подразделения тоже звался «джангун».] Хочея, и тот доложил о нём хану.
Яков познакомился с Бату, когда несколько лет назад посетил орду его отца Джучи. За эти годы Бату мало изменился, лишь между бровей пролегли три вертикальные морщины.
– Хан, нухуры в твоём войске храбрые и умелые, однако Русь слишком велика, и много народа в ней, – Яков посмотрел на хана. Он сглотнул комок, подступивший к горлу, понимал, как опасен для него этот разговор, ибо неизвестно, как Бату отнесётся к его словам: – Пока русские дружины не объединились в одно войско, ты бьёшь их поодиночке. Но рано или поздно они соберутся вместе. Осмелюсь напомнить хан, ты не для войны с Русью проделал этот тяжёлый путь. Западный поход направлен против кыпчаков, а твоё войско теряет нухуров, даже не добравшись до врага.
– Пока без войны с русскими не обходится, – хан махнул рукой, и стоящий в углу кешик, налил ему кумыс в серебряную чашу. Бату сделал глоток: – Я посылал послов к русскому князю, говорил, что не хочу воевать с ним. Всё без толку!
– Это от того, что послы твои несториане.
– Ну и что?! Русские христиане и мои послы христиане, – пожал плечами хан.
– На Руси православие, – поклонился Яков.
– Какая разница?! – махнул рукой Бату.
– Пятнадцать лет назад, Субэдэй-богадур посылал послов в Киев. В городке Козельск русские убили их.
– Я слышал об этом, – поморщился Бату.
– Позволь продолжить хан? – поклонился Яков. Когда Бату махнул рукой, он заговорил: – С той поры несториане у нас в Монгольском Улусе ненавидят православных. Ты хан послал несториан, но волю твою они передавали не как послы, а надменно словно победители, чем напугали русских.
– Что сделано, то сделано, назад не воротишь, – развёл руками Бату.
– Хан, тебе нужно послать на переговоры с русскими того, кто хорошо знает их обычаи.
– Где мне взять такого человека?
– Он перед тобой хан, – поклонился Яков.
Бату не знал, что Ягун-черби русский. Однако он был прекрасно осведомлён, как высоко его ценит Елюй Чуцай и поручает сложные дела.
