Николай Иванович Липницкий "Приключения Мишки в Тонком мире"

– Ну, давай посмотрим.

Миха перевернул торбу и вывалил всё содержимое прямо на траву. Найка тут же принялась ворошить кучку.

– О! Огниво! Будет, чем костёр развести. Еда – понятно. Смотри! Даже ложка с вилкой! А, чего он котелок не положил?

– Не знаю. Может, не подумал?

– Вряд ли. Ну, ладно, придумаем что-нибудь.

– Денег нет, – грустно развёл руками Миха. – Ни кошелька, ни бумажника.

– Как нет? – Найка вытащила из-под свёртка с хлебом довольно увесистый мешочек. – А это, что?

– Кисет какой-то, – вспомнил Мишка фильмы про войну, где солдаты доставали из таких же мешочков табак и делали самокрутки. – Может, он думал, что я курю?

– Это – кошель. Вот, смотри.

Найка развязала шнурок, которым было стянуто горлышка мешочка, и высыпала на ладонь несколько жёлтеньких, красноватых и белых кругляшей.

– Есть деньги! Смотри, не поскупился. Тут тебе и золотые, и серебро, и медь.

– Это – деньги?

– Да. Что же ещё?

Мишка взял один из кругляшей, покрутил в руках и, даже, попробовал на зуб, как видел в каком-то историческом фильме по телевизору. Металл, как металл. И как они в старину понимали, настоящие деньги, или фальшивые? По вкусу, что ли? На каждом кругляше с одной стороны было изображение Алпата, а на обороте – тот же герб, что и на торбе.

– Это, какая?

– Ты, что, не видишь, что она жёлтая? Золотой это.

– А это?

– Это – медяк, а это серебряный.

– Что-то, золотых мало.

– А ты, что хотел? В деревне со скорняком золотом рассчитываться? Да у него столько сдачи не найдётся! Ему проще нас самих на шкуры пустить ради оного такого золотого. Золото – на крайний случай. Пока не надо никому показывать. Нам, больше, медяки понадобятся. Ладно, ссыпай назад. Только десять медных монет оставь, а остальное в кошель и на самое дно торбы. Вон, стражники опять идут.

Об этом могла бы и не предупреждать. Треск сухих веток под ногами оповестил о приближении мужиков не хуже свистящих водорослей.

– Как вы тут? – поинтересовался Таоян, присаживаясь к костру.

– Нормально, – ответила Найка. – Спасибо вам. И поели, и отдохнули. Нам идти надо.

– Куда вы торопитесь? – Тулан, даже, расстроился. – Посидели бы ещё. Рассказали бы, что в мире творится. Вы, наверное, много где побывали.

– Да, только начали своё путешествие. Пока ещё нечего рассказывать.

– Ну, как же? Где ты тогда человеком обзавелась. У вас в Болотных Землях, насколько я знаю, люди не живут.

– Я там случайно оказался, – уклончиво ответил Миха.

– Ну, дело ваше. Вон туда пойдёте. Там увидите тропу. Вот, по этой тропе прямо до деревни и дойдёте. Поняли?

– Поняли, – пропыхтел Мишка, натягивая на ноги отсыревшие ботинки.

В сырой обуви идти было неприятно и, единственное, что успокаивало, так это то, что скоро у него появятся новые сапожки.

Тропинка оказалась небольшой, узенькой, отчаянно петляющей между деревьями. Сразу видно, что по ней мало, кто, ходил. Да и, кому ходить тут, в приграничных землях? Разве, кордонная стража на пост добиралась.

– Ты, потом, куда? – больше, чтобы не молчать, поинтересовался Мишка.

– А ты меня, что, с собой не берёшь? – удивилась Найка.

– Со мной опасно. Не забыла, зачем я туда иду?

– Ой! Напугал! Зато интересно!

– Ну, смотри. Я предупредил. Потом, не обижайся.

– Вот увидишь, ты мне ещё и «Спасибо» скажешь.

Через полчаса пути деревья стали реже, потом расступились, уступая место полям, на которых что-то колосилось, дальше пошли огороды, разбитые между холмиков. Тропинка стала шире, превратившись к дорогу, а от неё стали ветвиться тропочки к каждому холмику.

– Деревня, – удовлетворённо заметила Найка. – Дошли.

– Где, деревня? – даже остановился Миха.

Конечно, большую часть жизни он провёл в интернате, но, что такое деревня, всё-таки, знал. Это дома, сараи, заборы, кудахтающие куры, гогочущие гуси и мычащие коровы. А тут, холмики, да огородики между ними.

– Вот, перед тобой, – даже удивилась девчонка. – Не видишь, что ли?

– Не вижу.

– Да вон, холмики видишь?

– Вижу.

– Это дома.

– Дома?

– Да. Мы же на Землях Норников. Они под землёй свои жилища строят, поэтому норниками и зовутся.

– Странно. Зачем лезть под землю, когда можно построить дом на земле? Вон, леса сколько. Руби, себе, деревья и строй. Окон нет. Днём и ночью в темноте. Да и насекомые всякие, мокрицы, например.

– Зато безопасно. Один главный вход, один запасной, и всё хозяйство рядом. Ни дикие звери, ни злодеи не доберутся.

– Так, у них, вроде, злодеев нет. Всех в землю вниз головой закопали.

– Раньше были, значит. А привычка осталась.

– Откуда знаешь?

– Путешественники рассказывали. Да нормально они живут! Сам увидишь.

– Что, на экскурсию по домам пойдём?

– На, куда?

– На экскурсию. Ну, типа, будем ходить по домам, и смотреть, как люди живут.

– Зачем? Глупость, какая! Нам на постой нужно будет проситься. Вот там и посмотришь.

– Почему на постой? Мне дальше надо.

– Сейчас, уже, дело к вечеру идёт. А, пока, сапоги купим, уже и темнеть начнёт. Завтра с утра пойдём. Это, если скорняк сапоги до утра сошьёт. А то и задержаться придётся. В твоих ботах нельзя идти. Далёко не доберёшься в них.

Из второго по счёту холмика на поверхность выбралась сгорбленная старуха, с интересом уставившаяся на них.

– И чего вылупилась? – неприязненно передёрнул плечами Миха.

– Не обращай внимания, – успокоила его Найка. – Сейчас, остальные повылезают.

– С чего так решила?

– Мы, как-никак, новички тут. В каждой деревне чужаки интерес вызывают. А тут они, тем более, живут на отшибе. Дальше-то – граница. Мало кто в эту сторону ходит. Да и, парочка мы примечательная. Не каждый день норники видят человека и болотницу, вот так, запросто, прогуливающихся вдвоём по улице.

– Эй! – раздался сзади ломкий мальчишеский басок.

Миха с Найкой синхронно обернулись и увидели молодого норника. Парень был невысокого роста, чуть выше плеча Мишке, зато шире в плечах, чуть ли не вдвое. Холщовые короткие, до щиколоток, штаны с лямкой через плечо, полотняная рубаха с распахнутым воротом, из-под которой выглядывала курчавая чёрная растительность на груди, и босые крупные ступни с загнутыми вниз короткими чёрными когтями на каждом пальце.

– Что хотел? – вышел вперёд Миха, положив руку на рукоять ножа.

– Вы, кто такие?

– Тебе-то, чего?

– А того, что я живу тут!

– Ну и живи. Чего к нам пристал?

– Да ладно вы, – примирительно выставил перед собой руки норник, сразу потеряв свой воинственный вид. – Уж, и спросить нельзя. Интересно же!

– Путники мы, – успокаивающе похлопала рукой Миху по плечу Найка. – Мимо шли. Вот, думаем тут у вас на ночлег попроситься.

– Так, давайте, я вас к бабке Шуматике отведу! Она одна живёт. У неё просторно.

– Пошли.

Бабкой Шуматикой оказалась та самая старуха, которая первая встретилась им в этой деревне. Выслушав молодого норника, она пожевала беззубым ртом и кивнула головой.

– Медяк за постой, еду и масло для светильника, – прошамкала она, повернулась и скрылась в двери, которая была в склоне холма. – Вы, чай, в темноте не сможете. Придётся светильник жечь. А масло даром не достаётся. Ну? Чего встали? Пошли за мной.

Миха переглянулся с Найкой и, они подталкиваемые норником, шагнули на ступеньки. Лестница шла глубоко вниз, и приходилось спускаться на ощупь, в темноте. Наконец, внизу затеплился огонёк, который, разгораясь, стал больше и, хоть, немного, осветил пространство. Темнота пахла гнилью, спёртым воздухом, овощами и скотиной. Где-то шумно вздыхало какое-то животное. Ступеньки закончились, и старуха сунула ему в руки лампу, похожую на лампу Алладдина, как её показывали в мультике.

– Держи, пока лбы себе не порасшибали, – сказала Шуматика. – Мне-то это баловство ни к чему. Кушать, когда будете?

– Часа через два, – ответила Найка.

– Хорошо. Скажете, когда проголодаетесь.

Миха принял светильник и поднял его повыше, осматриваясь. Большое помещение с потолком, поддерживаемым колоннами. Слева – сено, и, через перегородку – дрова, справа – загон для скота, а, прямо – ещё одна дверь. Старуха повела их через эту дверь, и они оказались в помещении поменьше. Посередине помещения стояла печь, сложенная из обожжённых кирпичей. Справа и слева стояли лежанки а за ней, у стены, примостился дощатый стол с лавками по бокам.

– Вот, выбирайте любую лежанку и располагайтесь, – продолжила свою экскурсию Шуматика.

– Столько лежанок, а лежать некому? – скорее для себя буркнул Миха.

– Раньше здесь много народу жило, – вздохнула старуха.

– Куда же делись?

– Родители давно померли, мужа – года три назад схоронила, сыновья на заработки подались, а дочери замуж повыходили и в своих домах живут. Вот и осталась одна на старости лет.

– Мы на улицу, – Мишка кинул свою торбу на ближайшую лежанку и направился назад к лестнице. – Давит, что-то, здесь.

– Ага, – кивнула Найка, чувствующая себя в этом подземелье тоже неуютно.

Они поднялись по ступенькам и вышли на улицу. Сразу задышалось легче, и воздух показался упоительно вкусным. После темноты солнце слепило, и пришлось опять привыкать к свету, протирая заслезившиеся глаза. У выхода неприкаянно топтался молодой норник.

– Устроились? – обрадовался он их появлению.

– Да, спасибо тебе, – поблагодарила его девчонка. – А ты в этой деревне живёшь?

– Да, – отмахнулся парень. – Всю жизнь тут. Давайте сядем, посидим. Меня, кстати, Шпат зовут.

– Я – Миша, – парень присел на траву. – А это – Найка.

– Здорово! У меня никогда не было знакомых ни людей, ни болотников!

– Ну, теперь есть.

– Ага! А вы куда идёте?