Телега тряслась на ухабах, дороги в этом мире были уж точно не асфальтированными. Болела покалеченная голова, ушибленные при падении ноги… да кажется, вообще все болело, включая бедную мою душу.
И это мне мои страдания из-за вероломства Федора казались невыносимыми? Что же ждет меня сейчас? Я юная, беззащитная, бесправная. Во власти бездушного опекуна, который искал, как выгоднее меня пристроить и теперь, похоже,его план провалился. Потому что кому он сможет сбыть невесту без приданого, которую неделю где-то носило? И я ведь даже сама не знаю, где.
Повозка остановилась и меня грубо выволокли из нее. Чуть ли не пинками доволокли до серой неприглядной лачуги, втолкнули внутрь. Я успела схватиться за какую-то утварь, стоявшую прямо у двери.
– Дайна, смотри, кого я нашел! – заорал опекун.
Из глубины бедно обставленной, но чистой комнаты вышла заморенного вида женщина средних лет с усталыми глазами.
– Нагулялась, негодница? – сказала она осуждающе. И я поняла, что сочувствия от жены Сима тоже не дождусь. – И глаз еще один где-то потеряла. Куда мы теперь ее выдадим? Все эти годы поили-кормили, думала хоть выгоду поимеем, когда вырастет.
Дайна была еще неприятнее Валекса. Тот ко мне хотя бы обращался, а не говорил в третьем лице, словно я вещь или животное.
– Ничего, каждую вложенную в тебя маху отработаешь, девка! – прорычал Валекс. – Но вначале и правда отлежаться тебе малехо надо. Видишь, мать, башкой она ударилась, не помнит ничего. Да в том беды никакой нет. Но вот поди докажи теперь, что не порченая!
Я уже не могла стоять на ногах, в ушах нарастал звон, в глазу двоилось и троилось. Уже падая в обморок, я почуствовала, как меня подхватили чужие, равнодушные руки и потащили куда-то. Потом я отключилась.
Глава 5. В доме суконщика
– Милли, ты нас помнишь? – меня разбудил детский голос. Я открыла здоровый глаз и почувствовала, что второй тоже уже вот-вот начнет функционировать. Наконец смогла увидеть бинт изнутри, хотя бы сквозь маленькую щелочку между веками. Опухоль спадает.
В комнате горели свечи, обеспечивая неплохую видимость. Я лежала на низком продавленном топчане, накрытая штопаным одеялом. Потолок был невысоким, но без паутины или пыли, стены не закопченные. Даже окошки чистенькие и прозрачные. Вполне ухоженный домик.
Рядом с топчаном стояли двое детей, мальчик лет десяти и девочка лет семи.
– Милли, ты меня не слышишь что ли? – мальчишка подошел ближе, дернул одеяло.
– У нее глаз один, а уха два, – заметила девочка, наверное, его сестра.
– А вы кто? – спросила я, пытаясь сесть. – И сколько времени я уже сплю?
– Точно не помнит, – вздохнул мальчишка, – мы тут живем, в комнате с тобой. Вон наши кровати.
Мы находились в крохотной комнатушке, где кроме моего топчана стояли еще два таких же.
– А спишь ты со вчерашнего дня. И уже вечер наступил опять. Мамка говорит, толку с тебя никакого, – просветила меня девочка.
– Папка вон с утра сукно валяет, Дора и Феликс с ним вместе, мать готовит и убирает. А ты валяешься, – продолжила она, явно повторяя материнские слова.
– Дора и Феликс – ваши старшие брат и сестра?
– Вот, она уже вспоминает! – девочка с торжествующим видом повернулась к мальчишке. – Но если чего-то еще не помнишь, не переживай. Мама сказала, что быстро тебе память вернет, оглоблей.
Я уже начинала ненавидеть их мать.
– Ты во сне ночью кричала на какого-то Феодора, – сообщил мальчишка, – а сегодня опять будешь?
– А спать вам уже скоро? – спросила я. Сама-то я, раз проспала сутки напролет, вряд ли усну.
– Скоро, видишь,свечки зажгли, – девочка показала пальцем на огоньки, – только долго их жечь нельзя, беречь надо. Так что мы сейчас уляжемся и погасим их.
Зачем только будили, спрашивается?
Я услышала шум где-то неподалеку, будто за стенкой. Хлопнула дверь и незнакомый мужской голос рявкнул:
– И что ты мне предложить собрался, Валекс?
– Да все то же, Грэг. Вернулась девка-то наша. Не абы откуда ее забрал. От королевских целителей.
Грэг. Так зовут кузнеца, за которого меня, то есть Милдред, собирались выдать замуж. И если она решила, что у него будет хуже, чем в этом доме, значит дело плохо.
– И ты думаешь,я ее после этого в жены возьму? Она, говорят, без глаза вернулась. И кто ее знает, без чего еще?
– Значит, не хочешь условия выполнять? – в разговор вмешалась Дайна.
– Цыц, женщина! Условия ей. Еще и денег за невесту с меня стребовать решила? Товар у вас порченный. И одноглазый. Сами с ней и любитесь. А меня не трогайте больше. И так опозорили. Все, бывайте.
Дверь хлопнула так, что потолок дрогнул.
Мальчишка быстро подбежал к уродливому низкому столику, задул свечи и велел сестре:
– Быстро в кровать, Сара! А то они увидят, что мы не спим, и придут кричать на Милли.
Кажется, мальчик был самым приятным человеком в этом доме, а даже не знала, как его зовут.
Дети запрыгнули на свои топчаны и затихли. Но это меня не спасло. Тряпка или штора, закрывающая вход, отлетела в сторону, впуская свет и разъяренного Валекса.
– Ты меня разорила, проклятая девка! – заорал он. – На что ты теперь сгодиться можешь?
Что делать? Притворяться спящей не вариант. Я лежала, готовая хотя бы увернуться от ударов, если они на меня посыпятся.
– Как от работницы от тебя тоже толку мало, пока не поправишься… Дайна, тащи лампу.
Из-за спины Валекса возникла его вредная жена со стеклянной лампой, внутри которой горела свеча.
В комнатушке снова стало светло.
Сим в два шага оказался у моего топчана и велел:
– Садись!
Пришлось его послушаться.
Опекун резким движением размотал бинты. Я вскрикнула от боли, когда он отдирал прилипшую к коже ткань.
Поднеся лампу ближе к моему лицу, Валекс удовлетворенно сказал:
– Не одноглазая она, мать! Так что забудется эта история, и пристроим ее куда-нибудь. Жаль, так выгодно уже не получится.
– Отчего же! – визгливо сказала Дайна. – Через пару дней глаз ее в норму придет, откроется как следует. И пускай отправляется к Грэгу, прощения просить за то, что бросила его перед свадьбой.
– Точно! – просиял Валекс. – В ноги ему кинешься, Милли. Скажешь, переволновалась, как все невесты, сдуру и пошла в лес. И сразу там в клетку свалилась. Ни с кем не миловалась под деревьями, слышь?
Он строго на меня посмотрел, пришлось признать:
– Слышу.
– То-то же. О тебе же забочусь, Милдред, понимать должна. Даже поспать тебе дал день напролет, работой не грузил. А по хозяйству дел-то сама понимаешь, сколько.
– Как же вы без меня их выполнять будете, когда замуж выдадите? – не утерпела я.
– Ради денег уж готовы претерпеть лишения, – встряла Дайна. Ох, и неприятная женщина.
Вообще в этом мире я пока встретила всего троих доброжелательных людей. Это Матео, Славия и мальчик, имени которого я так и не узнала. Но наверняка их тут должно быть больше.
– Решено!
Валекс наконец убрал лампу от моего лица.
– Подлечили тебя хорошо, царапины заживают на глазах, вчера их у тебя куда больше было. Так что повязку свою можешь не носить больше. Как станешь на себя похожа, повезем тебя к кузницу каяться. А чтоб не сбежала опять, за ногу тебя к кровати прицеплю.
У меня мороз по коже пошел. Это просто кошмар. Я уже чувствовала, что мне пора бы и прогуляться до мест, куда я давно не заглядывала, еще с целительской. А меня грозятся на цепь посадить!
– Ты это брось, Валекс! – возмутилась Дайна. – Простит ее Грэг или нет, это еще вопрос будущего. А бездельничать она будет прямо сейчас? Проследим уж за ней с малыми. Фирт мне поможет.
Она кивнула на мальчишку, что старательно притворялся спящим.
Как ни странно, перспектива работать по дому меня теперь даже порадовала.
На следующее утро я и правда чувствовала себя гораздо лучше. Зря не доверяла магическому лечению. Оба глаза смотрели одинаково хорошо, тело не так ломило, да и голова почти не трещала.
Дайна нагружала меня в меру, боялась, видать, что перетружусь и опять слягу. Многое в организации их быта было для меня в новинку. Воду здесь подогревали камнем, кажется, магическим. Клали его на дно посудины, заливали.
Камень становился красным и прозрачным. Можно было держать его так до кипения. Чтобы остановить процесс, нужно вытащить этот странный нагревательный элемент специальными длинными щипцами и положить на любую поверхность. Он тут же остынет. Эта штука работает только при контакте с жидкостями.
Мне было интересно открывать для себя новый, магический мир, даже в моем плачевном положении.
Для гигиенических процедур в хозяйстве имелась небольшая пристройка, в которой стояла приличных размеров ванна, в нее можно было поместиться и вытянуть ноги. Мне это удалось уже к вечеру первого дня бодрствования. А вот до зеркала я добралась лишь еще через сутки. Удивительно, но такого необходимого предмета в общем доступе не было. Я нашла его с помощью Фирта, сказав, что мне хочется посмотреть, насколько плохо я выгляжу после травмы.
Парнишка привел меня в комнату родителей, которые как раз отсутствовали. Там-то и стояло напольное зеркало, где-то по пояс мне высотой. Взглянув туда, я вздрогнула. Все же непривычно, когда вместо отражения – чужое лицо, хотя и симпатичное. Даже с учетом того, что левый глаз все еще был опухшим, и вокруг него цвели синяки. Но самый большой, на щеке, уже был гораздо бледнее чем тогда, в целительской.
Эта стремительная поправка меня огорчала. Совсем не хотелось отправляться к кузнецу Грэгу. И сбежать вряд ли получится. Милдред местная была, и то далеко не ушла.
Да и следят за мной. Детишки не оставляют ни на минуту, и Дайна хищной акулой ходит рядом. Вот и сейчас она чудом не увидела, что я в ее спальне рассматриваю себя в зеркало, Фирт вовремя подал сигнал.
На третий день Валекс посмотрел на меня и удовлетворенно сказал:
– Что ж, до красавицы тебе пока далеко, но видно, что глаза на месте и шрамов нет. Так что завтра отправишься на встречу счастью своему. Прямо с утра.
Глава 6. Избавление
Валекс все же притащил откуда-то короткую цепь, надел мне на щиколотку и закрепил на торчавшей из пола скобе. Подозреваю, он и раньше так делал. Стало еще отвратительней.
Всю ночь я мучилась бессонницей и гремела цепью, которая натирала кожу. Детям мое беспокойство если и мешало, виду они не подавали.
Забыться сном удалось лишь под утро, и кажется, меня сразу и разбудили.
– Вставай, умойся, платье чистое мы тебе приготовили, цени доброту нашу, – приговаривал Валекс, снимая с моей ноги цепь.
– Что, ногу ободрала? – хмыкнул он, глядя как я ощупываю ногу. – А привыкай теперь. Как сговоримся, до отдачи тебя кузнецу так и будешь на цепи сидеть. Второй раз я позора такого не потерплю.
Мне выдали чистое платье, сунули в руки нечто, похожее на мочалку и миску с моющей жидкостью. Велели не плескаться водой, которой и так мало, и отправили в ванную.
В тесной комнатенке стояла большая бочка, с водой, которую привозил с утра старший сын Симов, Феликс. Угрюмый неразговорчивый детина, который посматривал на меня так, что дрожь по спине бежала. Как Милдред жилось с этими людьми? Наверняка он ее не трогал лишь потому, что за невинную девушку можно было выручить какие-то деньги.
Сейчас семейка на это очень расчитывала. Главное было доказать, что товар все в том же непорочном состоянии. И я должна убедить человека, который наводил на деревню ужас, в том что пока находилась в бегах, вела себя благонравно.
А я даже сама в этом не могу быть уверена.
С удовольствием приняла ванную. Подольше бы тут спряталась, но в дверь начала колотить Дора, дочка хозяев.
Насчет нее я мало что пока понимала, мы виделись всего два раза. Девушку загоняли работать с самого утра и до позднего вечера. Милдред, когда была здорова, трудилась в таком же режиме. Удивительные люди, и детей своих собственных не жалеют.
– Мать зовет, – Дора хмурилась. Лицом она походила на Дайну, только глаза были как у отца..
– Ты и меня ведь не помнишь? – спросила вдруг девушка.
Я помотала головой.
– Может и хорошо, – загадочно сказала она, – ладно, удачи тебе, Милдред.
Возможно, настоящая Милли дружила с Дорой. Но спрашивать неудобно.
Когда я зашла в домик, Дайна улыбнулась мне впервые за те несколько дней, что я ее знала. И улыбка была почти человеческая, как ни странно. Видимо, очень искренне она радовалась даже иллюзорной пока возможности получить за меня деньги.
– Получше выглядишь уже, Милдред, – одобрительно сказала она.
И тут меня очень удивила Сара, младшая девочка. Малышка кинулась ко мне, обхватила обеими ручками и заголосила:
– Не отдавайте ее страшному кузнецу Грэгу, пожалуйста!
