Любовь Сушко "Музыки прозрачное крыло. Лирика о музыке и музыкантах"

Гений и злодейство сошлись на поединок

Сальери о Моцарте снова печется,
и черная тень все висит над Поэтом.
Он верит, то доброе дело зачтется.
Он часть этой силы и знает об этом.
И вечно желая добра, о лукавый,
он зло свое дарит спокойно и немо.
Пусть лучше такая посмертная слава,
чем это молчанье и серое небо.
А Моцарт, он должен погибнуть, гуляка,
он должен оставить свои притязанья.
И снова в экстазе и гневе швырялся
Сальери словами в минуты признанья.
И музыка будет витать неустанно,
над этой землею, над этой планетой.
Сальери напишет потом о желанном,
о светлом об Ангеле. Будет воспет он.
Мы ценим и любим творцов и героев,
да только живые лишают покоя.
А мертвые, что же, ведут за собою.
О, эта жестокость, откуда такое.
И музыки вечной великая сила,
уносится в небо и в бездну бросает
Сальери поможет уйти вам красиво,
и лишь улыбнется и тут же растает.
И что ему в этом, какая награда?
Но нет, он награды не ждет и не ищет.
В вечерней тиши засыпавшего сада
та темная тень закружилась все выше.
И падает в бездну забвенья, не веря,
что мертв уже гений, и это случилось.
В себе убивая жестокого зверя,
Сальери сдается всем бесам на милость

Осень Моцарта

Моцарт встречает осень
Радостным гимном жизни,
Звуки его уносит,
Ветер, пусть тучи виснут,

Пусть так угрюмы люди,
Нам-то какое дело?
Мы танцевать с ним будем,
Осень вдыхая смело…

Только бодрит прохлада,
Только сияют лица,
С осенью ранней надо
Слиться и просто сжиться.

Моцарт нам дарит чудо
Легких печалей радость,
Золото грез повсюду,
Мы закружились малость.

Что за тоска-тревога,
Как мы понять хотели,
Это легко и строго
Входит в наш мир Сальери.

2.

Нет, он еще не думал,
И не решил, не знает,
Он лишь пока угрюмо
Что-то там вспоминает.

Но недоверье гложет,
Но пролетают листья,
Нет, он простить не может,
Осенью только злится.

Музыки той истома,
Мысли земли чернее,
Ветер выгнал из дома,
И он признаться не смеет,

Что не простит, не сможет,
Жить, наслаждаясь чудом,
Моцарт его тревожит,
Моцарт опять повсюду.

Соединив на веки
Гения и злодейство,
Пушкин несется, веря,
В музыки чародейство,

В том неземном полете,
Вера его и сила,
Снова Моцарт смеется,
Снова осень красивая,

Все неугодно, знаю.
Тому, кто лишенный веры,
Темное затевает,
Тяжко молчит Сальери.

Спит Муза. Шопен

Спит Муза, укутавшись в плед из сомнений,
Устало Шопен доиграл свою боль
И вышел на воздух, и миг вдохновенья
Уводит тебя в не проигранный бой.

И кажется что нам беспечный Беллоу,
Такое еще мы успеем создать,
Что гении века, как волки, завоют,
Воскреснут из праха, чтоб что-то сказать…

Но лист золотистый кружился у окон,
Печаль наступала, как темная ночь.
И в небе стальном, непреступном, высоком,
Он звезд не зажег, не хотел нам помочь.

Он Музу послал, а она так устала,
Что просто укуталась в плед виновато,
И спит, ничего, отступать не пристало,
Шопен доиграет, и будет расплата…

И все же очнется однажды Беллоу,
Мы сможем до Ивлина Во дотянуться,
Печальная осень исполнит нам снова
Искристое танго, чтобы взять и очнуться.

В сплетенье сюжетов, в интриге романа,
Прожить эту жизнь бесшабашно и странно,
И только любовь – незажившая рана,
Уводит нас снова в ту осень нежданно,

Где Муза укутана в плед из сомнений,
И где нам Шопен свою боль доиграет,
В улыбке печальной укрыв вдохновенье,
Во мрак он по лунной дорожке ша

«Ночная серенада» и вино…»

«Ночная серенада» и вино,
И Шуберта отчаянная грусть,
Когда он вдруг вернется, все равно
Замру во тьме, в тиши, не отзовусь.

И оборвется музыка в тот миг,
И покачнется пол во тьме кромешной.
Я так привыкла принимать тот мир,
Когда в судьбе все снова безнадежно.

И только Шуберт, ангела крыло,
Ласкающее плечи, грусть улыбки.
Да, я жила, жила тебе назло
И совершала новые ошибки.

Но музыка врывалась в тихий дом,
Когда смолкала «Лунная соната»,
Когда Шопен растаял за окном,
Осталась лишь «Ночная серенада»

И голос страсти, прожитой давно,
Отчаянной, далекой, не забытой…
Опять горчит то красное вино,
Опять уходит в пропасть Маргарита.

Но мне не Штраус нужен в этот час,
Он вальсами отравит наши души,
«Ночная серенада» снова в нас
Уныние и пустоту разрушит.

И прорастет упрямая трава,
И на камнях цветы растут, я знаю.
Летит Пегас, покинув острова,