– Не думаю, что мы настолько «близкие», как Вы выразились.
– Разве… так должно быть?
– А много Вы знаете о том, как должно быть, графиня?
– Вообще-то нет. Но мама рассказывала…
– Наверняка рассказывала что-то очень интересное. Она случайно не просила Вас делиться подробностями своей жизни в ответ?
– Да, конечно. Матушка так переживает о моем отъезде. И очень просила меня писать обо всем, что бы тут не происходило.
– Даже так?
Реджис казался удивленным, услышав ее слова. А Ижени не понимала, почему.
– И Вы намерены писать домой обо всем, что случится?
– Да.
– Как послушная дочь.
– Разве это плохо?
– Ижени, Вы очаровательны.
Девушка, получив комплемент, сказанный сомнительным тоном, отнеслась к нему еще более настороженно и ничего не ответила. Граф встал из-за стола, оставляя бумаги и задвигая за собой стул.
– Сейчас я действительно должен прогуляться. Но один и в тишине. Вы же можете делать, что пожелаете. Я ни в чем Вас не ограничиваю. Замок полностью в Вашем распоряжении и лошади тоже. Надеюсь, Вы найдете себе занятие по душе. Всего доброго.
Он вышел, а Ижени застыла на месте, ничего не понимая в происходящем. Куда-то улетучилось ее веселое настроение и радужные планы на счастливый день.
– Вот о таком мне никто не говорил… – прошептала она и оглядела комнату испуганным взглядом, как будто ища спасительную мысль. В данный момент она настолько ничего не понимала, что не могла даже толком понять, что именно ее удивило. Просто она совсем не так представляла их первый день в качестве мужа и жены. Да что говорить. Она все не так представляла, начиная от объявления о помолвке накануне дня ее рождения, когда она намеревалась просто получить свой подарок и поесть вкусных пирожных, и заканчивая знакомством с женихом, которое состоялось в аккурат после того, как она упала в обморок при виде страшилы-лакея, а потом ее стошнило от противного горького вина.
– Все должно быть совсем не так… он должен был… вести себя иначе.
Ижени все еще взволнованно смотрела по сторонам, как вдруг на глаза ей попался листок, оставленный графом на столе. На нем что-то было написано длинными наклонными буквами. Ижени подошла поближе и пригляделась. Почерк трудно было разобрать, хотя он и выглядел ровным и аккуратным. Ижени взяла листок и прищурилась.
– Уважаемый господин какой-то, спешу сообщить Вам, что принимаю Ваше приглашение присутствовать… присутствовать… Уф. Ничего не разобрать. Его куда-то пригласили? Он уезжает по делам? Наверное, снова оставит меня одну. И зачем только жениться, если у тебя на уме одна работа?
Ижени нахмурилась и кинула листок на стол более резким движением, чем делала это обыкновенно. Она уже хотела презрительно отвернуться, но услышала глухой стук. Край листа задел перо, уложенное на баночке с чернилами, то перевернулось и упало на листок, оставив за собой маленькую черную кляксу. Ижени испугалась, поспешила убрать грязное перо и случайно задела рукой баночку. Та со стуком опрокинулась на стол и залила чернилами весь лист от края до края.
– О нет…
Девушка испуганно одернула руки, боясь испачкать и их тоже. Теперь в ее глазах отразилась еще большая паника. Она смотрела на залитый листок и хотела заплакать, но от страха не могла.
– Что там было с секретарем, который забыл отправить бумагу… Кажется его больше никто не видел.
У нее внутри все похолодело от ожидания чего-то ужасного. Лишь через пару секунд она медленно сообразила, что хорошо бы уйти отсюда поскорее, раз скрыть улики точно не получится. И только она об этом подумала, как раздались шаги за дверью. Ижени резко развернулась, закрывая собой стол, дверь раскрылась и вошел граф де Баккард. Он даже не удивился при виде нее, хотя изобразил удивление.
– Вы все еще здесь? А я вот забыл шпагу.
– Пистолеты теперь не на чистке у оружейника? – запинаясь спросила Ижени.
– Нет, они все тут. А что, они Вам нужны? Хотите кого-то пристрелить?
– Нет… Я просто спросила.
Он прошел мимо стола, взял шпагу с крышки сундука и, шагнув в обратном направлении, заметил, что Ижени тоже сделала шаг, закрывая от него стол с другого края. Он остановился.
– Ах да, письмо уже закончено. Нужно его отправить. Наш посыльный как раз проснулся только что. После вчерашнего праздника.
Он приблизился к столу, намереваясь забрать листок, а Ижени не сдвинулась с места, мешая ему пройти. Ноги ее дрожали и голос сбивался.
– Может… не сейчас? Пускай посыльный отдохнет немного.
– Глупости. Если не отправить всех на работу сейчас, то через пару минут в нижнем зале снова будет пир в честь молодоженов. Так что пускай едет.
Граф даже протянул руку, чтобы взять письмо, но Ижени и теперь не подвинулась, мешая ему это сделать.
– Я сама отправлю. А Вы идите и отдохните. Все утро в делах. И не выходили ни разу.
– Ну что Вы, разве я стану утруждать Вас, графиня. Не беспокойтесь, сделаю все сам.
– Нет, не стоит.
– В чем дело?
Он наконец преодолел баррикаду из ее пышного розового наряда, обошел стол и увидел залитый чернилами лист. Ижени отбежала в сторону и встала за спинкой стула, как будто та была крепостной стеной.
– Я случайно. Я не хотела, чтобы так вышло.
Несколько секунд Реджис смотрел на чернильную лужу. Несколько секунд Ижени не дышала, следя за ним взглядом и готовясь к приступу гнева. Она по себе знала, что хорошего не жди. Когда ее отец злился, матери и слугам, конечно, не доставалось. Но вещи могли летать в разные стороны, так что успевай убежать подальше и закрыть уши, чтоб не слышать звона разбитого хрусталя. С этой мыслью графиня поглядывала на хрустальную вазу с краю стола и на тяжелый табурет рядом. Наконец, граф поднял глаза и посмотрел в ее бледное лицо прежним ничего не выражающим взглядом.
– Ну ладно. Напишу новое. – сказал он и как ни в чем не бывало направился дальше к двери.
Ижени облегченно выдохнула и проводила его взглядом. Немного сбитая с толку, она до самого вечера мало говорила и почти ничего не делала. Авелин предлагала ей покататься верхом в такую хорошую погоду, но Ижени отказывалась, продолжая сидеть в кресле в своей спальне, которое она попросила переставить к камину, и пялиться на пожелтевшую страницу книги. Она почти не понимала, что читает, и думала лишь о том, как понимать происходящее в ее жизни. К концу дня, она пришла к выводу, что все, что сегодня было, это одно большое неприятное недоразумение и завтра все непременно наладится. Вернее, наладится уже сегодня, когда она пойдет к нему и пожелает доброй ночи. Быть может, с утра он был в плохом настроении. А вечером после хорошего ужина чувствует себя намного лучше. Ижени всегда просила у отца подарков и всего, чего хотела, только вечером после ужина. Тот ни разу еще ей не отказал. И платье из розового фианийского шелка тому свидетель. Такой окрас ткани трудно разыскать в Калерии, и многие модницы просто мечтают завладеть хоть одним отрезом. А юной Ижени Кавелье он достался через две недели после того, как она сказала: «Отец, я бы так хотела (далее следует нужное название). Можно?». Еще через три дня пошили платье и теперь она надевала его лишь по особым случаям. Таким, как сегодня.
– А может быть, первый вариант был лучше. – сказала Ижени самой себе и захлопнула книгу.
Она уже ничего не могла разглядеть в вечернем полумраке.
– Надену вчерашнее платье со свадьбы, как я и собиралась. Пусть посмотрит, ведь он его еще не видел. Это будет хороший предлог, чтобы зайти к нему, раз уж он сам не пришел.
Ижени так и сделала. Она переоделась в свой роскошный свадебный наряд и не обращая внимания на Авелин, советовавшую ей ложиться спать и ни о чем не беспокоиться, она побеспокоилась. И спустилась на этаж ниже в темный коридор, держа при себе единственную свечу на подставке. Слабый огонек освещал стены, украшенные кое-где деревянными резными панелями. Ижени прошла по черно-белой плитке до конца коридора и вздрогнула, встретив у входа в покои того самого слугу Роберта – старика со шрамом. Ей все еще было не по себе при виде него, хотя она уже не боялась. Старик тоже не был особо рад ее видеть, и в его глазах при свете огонька блеснуло недовольство.
– Мадам заблудилась? – пробормотал он ворчливым голосом.
– Нет, я… – Ижени сглотнула ком в горле. – Могу я видеть господина графа?
И с какой стати она спрашивает разрешения у слуги? Ижени опустила глаза. У нее было такое чувство, что сейчас этот старик отругает ее за то, что она вышла из своей комнаты таким поздним вечером и отправит ее обратно.
– Граф уже спит. – проскрипел недовольный голос. – И Вам следовало бы…
Минутку. Что-то здесь не так.
– Но я вижу свет под дверью. – сказала Ижени, заглядывая за костлявое плечо старика.
– Это огонь в камине. – небрежно бросил тот.
Ижени поморщилась.
– Но я была там сегодня. Свет идет из кабинета. А вовсе не из спальни. А в кабинете камина нет. Следовательно, граф еще там и работает.
– Вот именно. – бесцеремонно отозвался слуга. – Нечего бродить тут и отвлекать хозяина. Он и без того ночами не спит. В последнее время много худых людей развелось, что замышляют против него и короля.
– И что же он делает?
– Он обязан организовать слежку за каждым, кто под подозрением у полиции короля. И должен ежедневно прочитывать все донесения и выстраивать дальнейшие планы. Все это, чтоб не допустить угрозы жизни Его Величества короля Магнуса.
– Это все прекрасно. Однако это не мешает мне пройти и пожелать ему доброй ночи.
Ижени неожиданно вспомнила, что она не обязана подчиняться требованиям старика-лакея и это придало ей смелости. Но старик почему-то был уверен, что она абсолютно не права.
– Сейчас Вам нечего там делать. Граф не посылал за Вами. И просил не беспокоить его.
– Я хозяйка этого дома. И буду ходить там, где хочу. Отойди в сторону. Или позови графа, пускай сам скажет, что я не могу войти. Тогда это будет достаточной причиной для того, чтобы развернуться и уйти.
На удивление ее уверенные слова возымели свое действие, и старик нехотя отошел, освобождая ей путь к двери. При этом он недовольно скривил рот и что-то едва слышно бормотал.
– Проходите, мадам.
Ижени гордо вскинула голову, почувствовав себя наконец начальником, а не подчиненным. Смело дернула дверную ручку и переступила через порог. После темного коридора полумрак комнаты с буро-коричневыми узорами на стенах показался достаточным для того, чтобы хорошо видеть. Однако после долгого спора со слугой, Ижени инстинктивно готовилась к новой войне. Она вошла и увидела, как Реджис вставал из-за стола, где догорала свеча и пылились стопки бумаг. И почему-то уже ждала, что вот сейчас снова произойдет что-то ужасно неприятное. Она сама не знала, почему так. И вздрогнула от неожиданности, когда вместо какого-нибудь упрека, услышала совершенно спокойную фразу:
– Вы хотели помочь мне отправить письмо. Можете сделать это теперь же. Я только что закончил.
Кажется, он слышал их с Робертом спор в коридоре и не удивился ее приходу. Он развернулся, подошел к ней и протянул руку с запечатанным конвертом, зажатым между пальцами. Ижени смотрела на конверт. Она не знала почему, но снова во всем этом ей виделось что-то странное. Она никак не могла это чувство объяснить.
– Будьте так любезны, – повторил граф.
Ижени взяла конверт, хотя видела в нем нечто зловещее. Как во вчерашней комнате.
– Благодарю Вас.
Реджис устало откинул волосы лба и опустился в кресло подле камина.
– Сегодня было много дел. В столице вновь переполох. Король подозревает в заговоре одного из своих дворян. И как Вы думаете кого?
Ижени медленно подошла ближе.
– Кого? – изображая интерес, спросила она.
– Герцога де Ланграна.
– Я о нем слышала.
– Еще бы. Один из богатейших людей страны. Поди на содержание его конюшни уходит не меньше денег, чем на королевский дворец.
– Он предал короля?
– Есть основания так думать. Герцог несколько раз в открытую критиковал действия короля и говорил о том, что его власть невозможно обосновать с точки зрения закона. Однако его вина еще не доказана. И потому король ничего не знает. Но от тайной полиции не скрыться. Как только мы найдем доказательства, представим их королю. И тогда предателя ждет казнь. Но до тех пор он должен думать будто бы все в полном порядке. Иначе он испугается, уедет из столицы и спрячется в самой дальней и закрытой из своих крепостей. Оттуда его не выцарапаешь.
– Говорят, у короля самая сильная армия. – сказала Ижени, стараясь показать свою осведомленность.
– Ну герцог тоже не промах. – сказал на это Реджис. – Сможет дать отпор, еще как.
– Наверное, очень плохо, если такой опасный для короля человек все еще на свободе.
– Очень плохо. Потому как вскоре в столицу прибывает принц Карлос. И если они там сговорятся, то начнется новая гражданская война. У короля нет наследников. Любой шаг его брата может представлять угрозу. А шагов он делает немерено, успевай только считать.
– Я понимаю. – сказала Ижени. Хотя не особенно что-то понимала.
– Так вот, я все описал в своем письме. Его нужно отправить в Фиале завтра утром.
– Хорошо, я так и сделаю.
– Это очень любезно с Вашей стороны.
Ижени возвращалась к себе со смешанными чувствами удовлетворения и беспокойства. Ее глаза то и дело упрямо опускались на конверт. Она рассматривала заманчивую красную печать, но так и не решилась притронуться к ней.
Утром она специально встала пораньше, чтобы написать родителям и заодно отнесли свое письмо вместе с тем загадочным посланием. На самом деле, у нее возникло жгучее желание избавиться от него, как можно скорее. И пока оно зловеще затаилось на краю стола, Ижени торопливо описывала в письме последние события. Письмо получилось короче обыкновенного, а почерк не такой аккуратный, как ей бы хотелось. Но она не обратила на это внимания и торопливо сложила листок, пряча его в пожелтевший конверт из ящика стола. Затем она спустилась в людскую, отыскала слугу и послала его в Фиале с письмом Реджиса. Там же она встретила Авелин и попросила ее найти кого-нибудь, кто может поехать в Северную провинцию, в замок Фоссе.
Весь следующий день Ижени успокаивала себя тем, что поступила совершенно правильно, что не стала волновать родных ненужными подробностями. Кроме того, книга, которая попалась ей на днях в библиотеке, оказалась куда более занятной, чем ей сначала показалось. Там описывались все свадебные традиции начиная с древних времен и до начала правления династии Арку. А в конце давался краткий свод правил, которым должна следовать любая уважающая себя жена. У Ижени глаза уже слипались от усталости, ведь читала она перед сном. Поэтому она решила для себя, что заглянет ради интереса на первый пункт и отправится спать. В первом же пункте черным по белому говорилось: «Дама благородного происхождения, будучи замужем за благородным и уважаемым человеком, никогда не станет сплетничать и говорить о делах своего мужа, о семейных делах, об успехах и неудачах, преследующих ее и ее супруга. Все, что происходит за дверями их дома, останется только между ними и не будет предано огласке».
– Надо же, как интересно… – прошептала Ижени, зевнула и закрыла книгу.
Утром она написала письмо и как хорошая жена не допустила в нем ни одной лишней детали, что могла бы выдать тайны их хрупкого семейного очага. Ижени была горда собой и на этот день даже перестала думать о том, что ей не все нравится в поведении и мужа и в ее жизни здесь и на самом деле, ей на многое хотелось бы пожаловаться. Теперь единственным ее утешением было то, что она поступила как идеальная жена и граф непременно должен оценить ее старания. Когда-нибудь. Когда поймет, каких трудов ей это стоило.
Авелин ушла с письмом, а когда вернулась, спросила у госпожи, нет ли у нее поручений на сегодня. Ижени ответила, что нет. Она была так увлечена чтением, что не хотела отвлекаться. Авелин поинтересовалась, что за старый пожелтевший томик она читает. Ижени показала обложку и рассказала про все двенадцать правил, которые прочла.
– Ну Вы и наивное дитя, госпожа. – Авелин покачала головой. – Эта книга была написана в прошлом веке, а вы читаете, будто бы там есть хоть намек на нашу нынешнюю жизнь.
– А что, разве нет?
– Посмотрите на пункт восемь. «Благородная дама покидает трибуны рыцарского турнира, где ее супруг имел неосторожность получить ранение и спешит к нему, чтобы оказать всевозможную помощь». Где Вы видели у нас турниры?
– Турниры не видела. А вот про тишину в доме они правильно написали. Мне мама тоже всегда говорила не шуметь, когда отец занят.
Авелин пренебрежительно махнула рукой, точно говоря, что все эти правила – полная чушь.
