Отдать Землю на разграбление победителю…
Григорий Иванович
"Отдать Землю на разграбление победителю…" – книга уникальная, как и ее автор. Иванович Григорий (это псевдоним) уже более 40 лет работает в журналистике. В юности писал фантастику, и даже опубликовал пару рассказов в газетах. В возрасте 65 лет вспомнил о своем увлечении. К сожалению, бОльшая часть написанного и многочисленные идеи сюжетов оказались потеряны. Это не помешало автору начать практически с нуля. Иванович Григорий пишет крепкую научную фантастику, причем в самых разных жанрах. Пишет молодо, интересно. И у него много идей, а также желания продолжить начатые циклы.
Григорий Иванович
Отдать Землю на разграбление победителю…
Из цикла «Космоэтнограф»
Отдать Землю на разграбление победителю…
Серафим выплывал из небытия. Его пронзала дикая, невыносимая боль. Она была повсюду, в каждой клеточке его тела. Она пульсировала, давила, корежила и уничтожала. Но боль принесла и радость, в голове билась ликующая мысль: «Если мне больно, значит, я жив! жив!! жив!!!»
Последнее, что он помнил из произошедшего в той, иной жизни, без этой всесокрушающей боли, был запредельно стремительный бросок его катера, уходящего от преследования головного линкора земной эскадры. Впереди, по космическим масштабам совсем рядом – рукой подать – был спасательный для него и губительный для противника ЭКРАН. Невесомый, невидимый глазу и неуловимый даже самыми совершенными приборами, он был создан для того, чтобы уничтожить корабли землян. В худшем случае – сколько получится, в лучшем – все. Три торпеды, пущенные Серафимом в головной корабль, супердредноут, попали точно в цель. Наверное, земляне даже посмеялись глупости и наивности безрассудно отважного пилота катера. Что могут сделать огромному монстру со сверхмощной броней и усиленным защитным полем три маленькие торпеды? Это ведь как выстрелить в слона тремя дробинками, которые вряд ли пробьют его толстую кожу. Но это были особые торпеды. Они мгновенно прошили защитное поле и быстро прожигали корпус линкора, неумолимо приближаясь к сердцу страшной боевой машины, термоядерному реактору, который можно было использовать как для молниеносного набора скорости и перехода в гиперсветовой режим полета, так и для уничтожения целых материков. Мощнейший термоядерный взрыв должен был произойти после того, как катер Серафима пересечет открывшийся в ЭКРАНЕ проход. Но что-то пошло не так. То ли контр-адмирал, командующий космическим флотом Земли Збигнев Пржковски, взяв на себя управление, нарушил все возможные инструкции и бросился в погоню непозволительно резко, и расстояние между преследуемым и преследователем оказалось слишком малым. То ли создатели специальных торпед где-то ошиблись в своих расчетах, и взрыв случился на долю секунды раньше планируемого времени. Серафим понял это, когда страшный удар расплющил катер и находящегося внутри человека, то есть его. Сознание мгновенно погасло.
А сейчас с нестерпимой болью соперничала дикая, животная радостью: «Я жив!» Серафим совершенно потерялся в своих ощущениях, не понимал, целы ли его руки, ноги, что с глазами, головой. Его чувства затмевала пульсирующая, всепроникающая боль. Но Серафим знал, что ко всему можно привыкнуть, и терпеливо ждал. Наконец ему показалось, что боль чуть-чуть стихла, и он решился открыть глаза. То, что он увидел, заставило захлопнуть и плотно сжать веки, что привело к новому приступу боли. Картина была сюрреалистической, Серафим не понял, где находится: границы помещения не просматривались, мягкий белый свет как будто струился со всех сторон. А перед ним стояла невероятно красивая молодая женщина. Она приветливо улыбалась, чуть приоткрыв губы. Копна ярко-рыжих волос обтекала лицо, словно скопированное со старинных земных древнеримских статуй. И эта фигура, словно парящая в воздухе, была в белой, ниспадающей вниз одежде. Это напомнило Серафиму недавно вошедшие в моду шестимерные иконы с двигающимися святыми – на Иисуса Христа никто из производителей новинки пока замахнуться не решался. Удивление Серафима было так велико, что, казалось, даже боль отступила. «Где я? – с изумлением подумал он. – Это что, рай, и я вижу ангела? Но ведь наукой давно доказано, что рая не существует, тем более ТАКОГО, этого просто не может быть. Тогда что я вижу? Или у меня галлюцинации?»
Серафим приоткрывал веки буквально на долю секунды, но рыжая красавица это заметила и засмеялась: «Не беспокойтесь, вы не в раю. Вы в клинике «Айболит» – о ней вы должны знать, это самая знаменитая и, уверяю вас, самая лучшая клиника по крайней мере в нашей вселенной. Вы в ожоговом отделении, в палате номер один. Вы лежите на специальной антигравитационной кровати. Ничему не удивляйтесь и ничего не стесняйтесь».
«Почему я должен стесняться?» – удивился Серафим. Он осторожно приоткрыл веки и скосил взгляд вниз и понял, что весит в воздухе совершенно голый. Но поразило его не это, а неестественный, розовый цвет кожи. «Сестра, – прошептал он, – почему кожа такая? И какое сегодня число?»
Ничего необычного в его вопросе не было, но рыжая почему-то снова рассмеялась. Потом хмыкнула и ответила: «Кожные покровы регенерированы, они у вас пока как у младенца. Но очень скоро они приобретут все свойства, в том числе и цвет кожи нормального взрослого человека. А сегодня 30 августа 2911 года, это если по летоисчислению Земной Конфедерации. Вы находитесь в клинике ровно месяц. Сейчас к вам придет… – Серафиму показалось, что рыжая подавила смешок, – то есть меня сменит медсестра. А теперь мы вам введем лекарство. Никаких инъекций, оно попадает в организм через вдыхаемый воздух. Но вам не надо ни глубоко вдыхать, ни задерживать дыхание, дышите так, как вы это обычно делаете. Отдыхайте».
…Серафим открыл глаза. Боль во всем теле еще жила, но уменьшилась как минимум наполовину, и это было почти счастье. Рыжеволосая красивая медсестра стояла на своем привычном месте. «Вот и хорошо, что вы очнулись, – весело сказала она. – А теперь слушайте меня внимательно. Вы прошли серьезный курс полной регенерации организма. С сосудами, мышцами, руками, ногами, общей моторикой у вас все хорошо. Но после очень интенсивного и сложного лечения могут возникнуть проблемы с нейронными связями мозга. И чтобы все было в порядке, вам в ближайшее время придется очень хорошо и старательно поработать головой. Вам надо вспоминать свое прошлое, желательно подробно, в деталях, с запахами, вкусами, которые вы ощущали, с чувствами, которые вы испытывали. Чем качественнее вы это проделаете, тем лучше восстановятся все ваши мыслительные способности. Насколько я понимаю, это для вас крайне важно, ведь вы не простой военный, не солдат, а, как вас представило высшее руководство Перфициды, выдающийся аналитик, эксперт. Значит, вам и дальше нужны ваши феноменальные мозги – это я снова привожу слова руководства вашего Межпланетного Союза Перфициды. Поэтому, прошу вас, очень-очень постарайтесь. Спать вы будете две недели. Думаю, этого времени вполне хватит». Она очаровательно улыбнулась, тряхнула рыжей шевелюрой: «Вы сейчас уснете – и начнете вспоминать всю свою жизнь. Хотите, чтобы к вам вернулись все ваши сверхспособности – вспоминайте качественно!»
Серафим прошептал: «Извините, но можете ответить на вопрос: чем закончилась война с землянами?» Рыжая округлили глаза и звонко, как девчонка, рассмеялась: «Простите, я забыла, что вы человек военный. Надо было еще в первый день, как только вы пришли в сознание, обрадовать вас: Земная Конфедерация подписала акт о безоговорочной капитуляции перед Межпланетным Союзом Перфициды. Говорят, что вы в одиночку уничтожили космический боевой флот Земли. То ли врут, то ли я их неправильно поняла». Серафим не стал уточнять, кого неправильно поняла медсестра, он так блаженно улыбался, что даже боль куда-то ушла – полностью, напрочь, будто ее никогда и не было. Рыжая внимательно на него посмотрела, хмыкнула и покачала головой: «А теперь – спать! И как можно подробнее восстанавливайте в уме свое прошлое, больной!»
Вспоминать Серафим начал с самого начала, с идентификации личности. Кто он? Летунов Серафим Владимирович, родился на планете Перфицида. Что это за планета? Никто не мог точно сказать, откуда взялось такое название. Наиболее правдоподобной представлялась такая версия: первооткрыватель выдал первое пришедшее на ум звучное и непонятное название. Существовало и следующее предположение: в переводе с одного из древних, канувших в историю земных языков, Перфицида означала «идеальный». Но к моменту открытия планеты такого языка, как и самого народа, не существовало, а корабль первопроходцев состоял исключительно из русскоязычных землян. Как бы то ни было, за прошедшие пять с небольшим веков планета не только была капитально освоена переселенцами с Земли, но и смогла прирасти еще двенадцатью планетами, объединив их в Межпланетный Союз Перфициды. Все эти «ковчеги» на краю Магелланова облака оказались не очень богаты ресурсами, и руководство колонистов решило делать упор на развитие науки и технологий. Это принесло прекрасные плоды: с какого-то момента Союз стал процветать, выгодно продавая свои изделия, технологии и открытия всем желающим. Продолжалась эта благополучная жизнь ровно триста лет, после чего Земля почему-то решила, что Перфицида может представлять для нее и Земной Конфедерации угрозу, и началась война…
Разобравшись с родиной, Серафим перешел к собственной персоне. Родился и воспитывался он в семье, которую родители гордо называли потомственными интеллигентами: по женской линии были сплошь преподаватели, учителя и наставники, по мужской – инженеры, изобретатели и руководители самых разных производств, тесно связанных с воплощением в жизнь научных достижений. До десятилетнего возраста Серафим учился средне, в спорте тоже не мог похвастаться сколько-нибудь заметными достижениями. Все изменилось, когда он начал увлекаться коллекционированием и сборкой моделей сначала боевых космических кораблей, а затем вообще всякой связанной с войной техники, преимущественно летающей. Он стал отличником, сначала в точных, а затем и в гуманитарных науках. Когда понял, что станет военным, поднажал на физическую подготовку и спорт, и даже стал победителем ВсеПерфицидских юношеских игр по трем дисциплинам – рукопашный бой, полоса препятствий и стрельба из спортивного бластера по движущимся мишеням.
Неожиданно для родителей Серафим поступил и с отличием окончил военно-космическое училище, затем – военно-космическую академию Перфициды, причем на не самом популярном в силу невероятной сложности в обучении, инженерном отделении. Он преуспел и в практическом применении полученных знаний. Как раз на данном поприще и была приобретена и намертво приклеилась к нему кличка – «Крылатый Серафим». Он самостоятельно разработал крылья и первый миниатюрный маневровый электродвигатель на старые боеприпасы снарядного типа, давно подлежащие утилизации. Врезанные в корпус снаряда крылья открывались в полете, увеличивая его дальность втрое, а находящийся в хвостовой части двигатель улучшал точность попадания – аж в 50 раз, отклонение от заданной цели составляло всего один метр.
Но большую часть времени Серафим проводил не за тренажерами, не в полетах и даже не на космодромах и не в ангарах военной техники. Он предпочитал бывать на сборочных стапелях всяческих корветов, линкоров, крейсеров и прочей боевой летающей армады. Он общался со сборщиками и создателями этой техники, копался в чертежах, выискивал любую доступную информацию во всех источниках. Благо, такая возможность была, Земля и Перфицида пребывали в деловых отношениях, по крайней мере, старшая в этом союзе сторона охотно приобретала и использовала научные разработки своего младшего партнера по выгодным ценам. Ответным жестом являлся если не совсем открытый, то достаточно легко организуемый доступ к земным технологиям. Перфицида в техническом развитии явно ушла вперед, поэтому считалось, что землянам скрывать что-то просто нет смысла. И у Серафима был допуск на многие объекты, ему интересные. Эх, знали бы земляне, обладателем какой бесценной информации он в итоге становился! Молодой, подающий большие надежды военный космолетчик-инженер с Перфициды выяснил особенности конструкций и строение всех без исключения земных военных кораблей. Он и сам не очень понимал, зачем это нужно, но старательно искал и находил слабые места внушительных и страшных монстров колоссальной разрушительной силы.
Тем более что такое на первый взгляд странное увлечение, переросшее в поистине маниакальную страсть, активно поддерживал двоюродный брат Серафима, Петр. Их семьи жили в соседних коттеджах, кузены все время были вместе, в детском саду сидели за одним столом, в школе – за одной партой. Их пути разошлись, когда один выбрал профессию военного, второй решил посвятить себя изучению истории. По крайней мере, все думали, что Петр будет копаться в архивах, ездить и летать на раскопки. Но он подался в чиновники, а к окончанию академии специально для Петра, несмотря на его несолидно молодой возраст, в Правительстве Перфициды появилась должность планировщика-советника. Серафим не очень понимал, что это такое, да и двоюродный брат от его вопросов отмахивался: «Да ничем особенным, консультирую по разным мелким вопросам». И непременно переводил разговор на своего собеседника: «А вот ты не обращай ни на что внимание, ни в чем не сомневайся и изучай боевые корабли землян. Помни, в мире не бывает ненужных знаний». Петр даже как-то во время очередного произношения этой тирады назвал землян «вероятным противником». Правда, потом смеялся, говорил, что оговорился. Оговорка, если она и являлась таковой, запала Серафиму в душу, и он продолжал свое дело с удвоенным рвением. Тем более что для себя решил: это вовсе не ошибка. А к Петру на самых обычных флаерах (для маскировки, что ли?) прилетали такие высокопоставленные лица из Правительства Перфициды, что голова могла пойти кругом – Перт дважды видел самого Президента. А ведь Серафим так редко бывал дома! Или ему просто так везло, и таких прилетов было много? Но сам факт, что к мелкому чиновнику-консультанту наведываются и проводят по несколько часов (Серафим не отходил от окна до тех пор, пока визитеры не отбывали восвояси) высшее руководство планеты, просто обязывал относиться к советам Петра самым серьезным образом.
Серафим плавал по своим воспоминаниям. Он старался четко придерживаться хронологии, но порой сознательно нарушал четкий порядок событий. Иногда ему казалось, что что-то не так с его чувствами, и он возвращался назад, внимательно вслушивался, принюхивался и трогал окружающие предметы, сравнивал цвета, оценивая, все ли чувства работают правильно. Временами пытался полностью реконструировать полузабытые эпизоды, вроде бы стершиеся из памяти, и с удивлением обнаруживал, что легко удается восстановить каждую, даже самую незначительную деталь. Несколько раз он возвращался назад или прыгал вперед, чтобы лучше понять закономерность, взаимосвязь событий.
Особенно внимательно, не спеша, Серафим вспоминал все связанное с войной, объявленной Земной Конфедерацией его родной планете, а точнее, Межпланетному Союзу Перфициды.
…В небольшой комнате, за самым обычным столом, сидели пятеро человек. Рядом с Серафимом ерзал на стуле Гай Петрович Победоносцев. Это низенький, толстенький мужчина неопределенного возраста, с крупной лохматой головой, круглым лицом, носом-картошкой, глубоко посаженными глазами и то ли брезгливо, то ли обиженно сжатыми губами был гением компьютерного, виртуального мира. Он создавал такие программы, что самые великие программисты вселенной, знакомясь с ними, восхищенно цокала языком, закатывали глаза и широко разводили руками, поражаясь необузданной фантазии Победы, как его обычно коротко звали все, кто хотя бы шапочно был с ним знаком.
Напротив Серафима, скрестив на груди руки, сидел его насупленный двоюродный брат Петр Сергеевич Смыслов. На вид – типичный рубаха-парень: простое лицо с множеством веснушек, на котором каждый элемент – глаза, лоб, подбородок, раскосые скулы, растрепанные густые каштановые волосы – по отдельности были немножко карикатурны, однако в общем складывались в довольно приятную картину. За толстые, словно надутые губы, ему еще в школе пытались приклеить кличку Губошлеп. Но ничего не вышло, уже начиная с седьмого класса его звали не иначе как Петр Великий. Ближайший друг и одногодок Серафима, он, несмотря на молодость, занимал должность планировщика-советника в Правительстве Перфициды, был по сути правой рукой Президента.
Рядом с Петром, почти прижавшись к столу, положив на него руки, на самом краешке стула, казалось, не сидел, а парил в воздухе почетный член, пожалуй, всех существующих во вселенной академий наук Иванов Никита Валерьевич. Его худенькая, будто ссохшаяся фигура, узкое, птичье лицо с острым носом, глазами-пуговками и неожиданно широкой щелкой рта были неподвижны. Он лишь изредка перекатывал взгляд на одного их присутствующих, не обязательно говорящего, и долго и задумчиво разглядывал его, словно изучая под микроскопом что-то знакомое, но не очень понятное. Кличка у ученого была соответствующей – Знайка.
Во главе стола, откинувшись назад и положив на сцепленные за затылком ладони кудрявую голову с хищным древнеримским профилем, восседал Карпатый Юлий Святославович. Президент Межпланетного Союза Перфициды был на голову ниже всех, тем не менее, смотрелся величественно и монументально. И причина крылась не в широких, поистине необъятных плечах, а во всем его облике – слегка высокомерном и все понимающем. Лицо Юлия было бледным, почти восковым от явно читаемого утомления и хронического недосыпания. Но это не мешало ему вести совещание живо, быстро схватывать суть высказываний каждого из присутствующих и не давать ему говорить слишком долго.
Серафима поразило то, что Президент обращался к собеседникам исключительно по их кличкам. Его же кто-то называл Юлием, а кто-то – Святославичем. Только у Серафима не было клички – может, потому, что он на подобном совещании присутствовал впервые, то ли еще по какой причине.
Заседание длилось уже более часа и, казалось, никогда не закончится, настолько разных точек зрения придерживались участники. Серафим только успел об этом подумать, как всё завершилось – резко, в пару минут.
– Да я ручаюсь, что смогу провести катер Серафима в эту точку незаметно! – кипятился Победоносцев. – Я все рассчитал!
– Может, у нас появилась абсолютная невидимость космических кораблей? – саркастически заметил Президент. – У Земной Конфедерации очень много сканеров, только в нашем секторе под двести штук, и они работают без перерыва в автоматическом режиме. Здесь, как говорится, и мышь не проскочит, а ты, Победа – катер, катер! Он достаточно большой, чтобы сканер его сразу обнаружил. Или он что, особенный?
– Да я знаю, что не может быть абсолютной невидимости, – замахал руками компьютерный гений. – На всякую невидимость обязательно найдется зоркое око. Но катер действительно особенный, его усовершенствовали наши соседи.
Все поняли, что под соседями Победоносцев имел в виду граничащую с Межпланетным Союзом Перфициды цивилизацию Аархерцев. 13 планет Союза располагались рядом, на расстоянии всего ста двадцати световых лет. А вот откуда и докуда простирались границы Аархерцев, никто не знал. Соседи были значительно более развиты в плане техники и науки. При этом они с удовольствием торговали с Перфицидой. Точнее, совершали обмен. Брали всегда исключительно золотом. Предлагали же каждый раз одно и то же – готовое решение научной или технической разработки, над которой безуспешно бились ученые Перфициды. Неясно было, как о них узнавали Аархерцы. Но в итоге в одну сторону уплывал драгоценный металл, а Союз в своем развитии еще на один шаг обгонял Земную Конфедерацию.
– Вот это уже чрезвычайно интересно! – впервые за все время заседания расцепил ладони Президент и откинулся на спинку стула. – Что ж вы о самом главном не сказали? А ну-ка, Петя Великий, поведайте нам, что там с катером, вы ведь у нас постоянно контактируете с нашими соседями…
От изумления Серафим даже перестал дышать. Как это так – «постоянно контактируешь»? Ведь всем известно, что Аархерцы ни на какой контакт не идут! И лишь самые избранные знают, откуда берется часть изобретений Перфициды.
Петр еще больше насупился:
– Время не подошло, вот и не говорили. А катер наши соседи не усовершенствовали, а создали с нуля по нашему заказу. У него следующие характеристики: в сравнении со стандартной моделью емкости батарей электрического двигателя увеличились в десять раз, скорость – в пять раз, ускорение – в семь раз.
– Ого! – этот возглас удивления одновременно вырвался из четырех ртов. Наступившую после этого тишину прервал Знайка:
– Ну, при таких характеристиках успех операции вырастает до 53 процентов. Прошу также учесть, что это наш единственный реальный шанс изменить ход боевых действий в свою пользу.
– А такие нагрузки не раздавят… пилота? – спросил Президент, глядя прямо на Серафима.
– Нет, не раздавят, – заверил Петр Великий, – соседи гарантировали…
– Ну, тогда у меня будет последний вопрос: Серафим, ты готов к выполнению задания? – подался вперед Президент. Получив в ответ утвердительный кивок головы, вздохнул. – Тогда заседание закончено. Начинаем подготовку к полету. Или как ты его, Победа, назвал – готовимся к попрыгушкам?
Серафим и представить не мог, насколько утомительно-изматывающими окажутся «попрыгушки». Компьютерный гений начисто отверг идею ручного управления катером: «Человек слишком медленное существо, не успеет среагировать. Все должна делать автоматика». И пилоту, облаченному в скафандр с полной системой жизнеобеспечения и пристегнутому к креслу, оставалось только наблюдать, как и куда прыгает катер. Межзвездные сканеры землян называли самой совершенной техникой. По сути, они такими и были. Но любая техника имеет свои недостатки – это аксиома, глубокий смысл которой хорошо понимал Серафим. Победоносцев знал об этом еще больше, и весь план строился на маленьком, часто ничтожном зазоре во времени, создаваемом в результате описания за 30 секунд лучом сканера полного круга. Сканеры землян располагались между собой на расстоянии половины светового года. Зона действия одного перекрывалась зоной действия другого. Иногда в этих условных жерновах, просеивающих все движущиеся и неподвижные небесные тела, естественные и искусственные, образовывались пустоты. В них и должен был, к тому же дополнительно прикрываясь тенью от этих самых тел, проскальзывать катер, чтобы остаться не обнаруженным.
Серафима то вдавливало, то выталкивало из кресла, тянуло вправо, влево. И даже четыре ремня, прочно фиксирующие пилота, не могли спасти от этих непрерывных и беспорядочных дерганий. Ощущения были странные: будто в неподвижно лежащем теле все внутренности раскачивало туда-сюда, вдавливая их то в ребра, то в спину, то в бока.
Компенсаторы гравитации в стандартных катерах обычно чуть слышно шуршали, а в случае высоких перегрузок будто начинали тихо петь монотонным металлическим голосом. Созданные же «соседями» гравикомпенсаторы издавали весь спектр доступных слуху человека звуков. Серафим понял, что зря проигнорировал предложенные ему специальные наушники. Он поступил легкомысленно, оставив их слишком далеко, во входном тамбуре катера, и теперь вынужден был терпеть какофонию скрежета, визга и воя. Иногда звуки становились настолько громкими, что он зажимал уши руками. При этом Серафим постоянно смотрел на виртуальный экран, границы которого он, устроившись в кресле, очертил рукой. Он сосредоточил все свое внимание на местоположении катера и скорости его полета. Красная дрожащая точка на фоне мириады беспорядочно рассыпанных желтых и белых пятен звезд, казалось, беспорядочно прыгала во все направления, замирала на месте, чтобы через несколько минут, а то и секунд совершить очередной скачок. И медленно, но неумолимо приближалась к отмеченной огненным кругом цели – месту, где расположилась армада боевого флота Земной Конфедерации. Больше всего Серафима поразило, как нереально быстро, практически мгновенно катер с нуля выпрыгивал в диапазон, близкий к скорости света, а этот порог преодолевал уже через шесть секунд, максимально разгоняясь до тридцати. Это было что-то невообразимое, фантастическое! Приводя цифры выросших возможностей катера, Петр Великий явно поскромничал. Серафим хотел отследить весь полет, от старта до финишной точки. Но волнения при длительной подготовке к выполнению задания, долгие «попрыгушки» сделали свое дело – несмотря на шум гравикомпенсатора и бесконечное болтание в кресле, он незаметно для себя крепко уснул.
Проснулся Серафим от громкого веселого голоса управляющего катером искусственного интеллекта по имени Валя: «И-хи-хи, вот и пррр-ие-хх-алли!». С экрана пилоту, так и не притронувшемуся за двое суток к управлению, подмигивал веселый чертик. «Эт-то хорр-рошоо», – в тон ему пробормотал Серафим и начал водить рукой по экрану, настраивая сканеры на определенные параметры работы. Можно было подать голосовые команды, но ему нравилось нажимать на виртуальные клавиши, двигать виртуальные рычажки. Это помогало сосредоточиться и настроиться на тяжелую работу, которую ему еще предстояло выполнить. Серафиму необходимо было скрытно подлететь к расположившейся у планетоида Вампир, получившего такое название за зеленый цвет поверхности и огромные «наросты», армаде земных боевых кораблей. Еще недавно здесь была передовая база Перфициды. Земляне ее уничтожили. Правда, этот успех дался им непросто. Небольшие катера Союза с электрическими двигателями показывали чудеса маневренности, и за трое суток непрерывного первого боя смогли подбить пять кораблей землян, не самых крупных и современных, тем не менее… Это был не столь уж великий удар по боеспособности флота, но Земная Конфедерация, в легкой победе которой все были уверены, понесла большие репутационные потери. Потому что смогла подбить всего семь маленьких катеров противника. Их уверенность в том, что неожиданное для всех, ничем не мотивированное предъявление ультиматума Перфициде и немедленно за этим последующее вторжение в ее космические границы приведет к немедленному разгрому, не оправдалась. Были еще несколько стычек, в итоге земляне потеряли девять кораблей. К тому же выяснилось, что Перфицида обладает не только катерами, как считалось, а имеет достаточно большой современный военный флот. И агрессор срочно перебросил в театр разгорающихся боевых действий большую часть своей внушительной армады, стремясь быстро разгромить противника. На входящих в состав Земной Конфедерации планетах было много недовольных вторжением и нарушением договоров, и скорая победа гарантированно обещала пресечь такие брожения в зародыше.
Помешать этому должен был Серафим. Ему предписывалось неожиданно появиться в пределах видимости земного флота и постараться повести за собой как можно больше кораблей. Понимая, что на один катер враг не клюнет, планировалось запустить с десяток ложных целей. Ну и выстрелить шестью торпедами. Петр Великий, объясняя смысл задания, сказал, что и «обманки», и торпеды – самые современные разработки, противоядия от них еще не создано. Первые должны были вызвать у преследователей иллюзию, что они гонятся за целой сворой катеров, вторые – точно попасть в цели и нанести при этом серьезный урон (Петр все это гарантировал). Серафим не стал спрашивать, приложили ли к созданию таких «игрушек» руки «соседи». Он только вопросительно-выразительно посмотрел на Петра, закатил глаза вверх, намекая на Аархерцев, и получил в ответ утвердительный кивок головы.
Увлекшихся погоней землян должны были встретить стоящие в засаде силы Перфициды. По расчетам выходило, что потери составят от десяти до пятнадцати кораблей. Такой потери техники и личного состава мирные жители Земной Конфедерации военным точно не простят. Были просчитаны несколько вариантов дальнейшего развития событий, и все они оказались для агрессора чрезвычайно негативными, ведь демократию и право на протесты, вплоть до выхода из Конфедерации, никто не отменял.
И вот катер Серафима прочно, четырьмя магнитными ногами, вцепился в самый край метеорита, на 50 процентов состоящего из железа, диаметром около ста километров, с красноречивым названием – Блин, ведь его толщина не превышала шести километров. Эта была идеальная позиция, откуда можно было одним рывком подобраться поближе к боевым кораблям землян. Оставалось только протестировать состояние катера, прежде всего электрических батарей, и стартовать. Искин выполнил это задание и одобрительно улыбался с экрана. Но что-то останавливало Серафима.
– Эй, парень, – услышал он требовательный голос Победоносцева, – пора начинать!
– Хорошо, – ответил Серафим, – только загляну за Блин, оценю обстановку.
– Да что там смотреть, все чисто! – недовольно пробурчал великий программист.
– А я все-таки посмотрю, – решительно заявил Серафим, – это много времени не займет.
И вздохнул: «Валера, проверь, пожалуйста».
Искин лихо принял приказ: «Будет исполнено, ваше благородие!». От борта катера отошла телескопическая рука с наконечником – сканером-невидимкой (по крайней мере, так утверждал Петр). Этот «глаз» только успел взглянуть за обратную сторону Блина, как Серафим закричал: «Назад!». Рука мгновенно втянулась в катер.
Искин вывел запись на экран. От увиденного Серафима била нервная дрожь. Он понимал: это невероятная удача, шанс, который выпадает лишь раз в жизни! За обратной стороной Блина, практически впритык друг к другу, висели три корабля Земной Конфедерации. И какие! Дредноуты!! Самые крупные корабли, объединившие в себе огневую мощь линкора и способности тяжелого авианосца!!! Каждый из них в состоянии как выдержать атаку целого флота противника, так и разгромить этот флот. Мощная броня и защитное поле, огромный арсенал оборонительного и наступательного вооружения, плюс целый рой авиации ближнего и среднего боя!
Буквально в нескольких километрах от катера Серафима прятались, полагая, что находятся в полной безопасности, три чудовищных туши длиной в три километра, страшные своими боевыми возможностями. Все три дредноута Земной Конфедерации! Более мощным был лишь супердредноут командующего космическим флотом, контр-адмирала Земли Збигнева Пржковски.
Серафим постарался как можно быстрее успокоиться и точно рассчитать свои дальнейшие действия. В том, что будет атаковать, он не сомневался. В случае успеха чаша весов в войне могла склониться в сторону Перфициды. Теперь надо было все точно спланировать.
Зная, что канал голосовой связи работает беспрерывно, Серафим спокойным голосом сказал:
– Ребята, за обратной стороной Блина находятся три дредноута.
– Что?! – закричал Победоносцев. – Повтори!
– Все три, рядышком, вплотную друг к другу. Буду атаковать. Мне обязательно надо подбить дредноут «Валькирия», на котором находится сын командующего, Вальтер Пржковски. У папаши не самый уравновешенный характер, и он точно будет мстить за смерть сына, может совершить необдуманные шаги, на которых его надо будет ловить. Но мне нужна поддержка.
– Какая? – раздался голос Петра Великого.
– Всесторонняя! – хохотнул Серафим. Ему вдруг стало легко и весело. А главное, появилась уверенность, что он сможет сделать то, что должен! – «Валькирия» самая дальняя от меня цель.
– И что?
– Прорваться к ней через два дредноута я не смогу. Придется дорогу расчищать, а их того, взрывать. По две торпеды на каждую цель хватит?
– Хватит, – без раздумий ответил Петр.
– Ну и замечательно! – засмеялся Серафим. – Петя, ты не волнуйся, это не нервный смех, это предвкушение победы!
– Ты знаешь, какие на этих кораблях Искины?! Ты не успеешь! – снова закричал компьютерный гений.
На этот раз засмеялся Петр:
– Он очень хорошо это знает. Сима, какую всестороннюю помощь тебе обеспечить?
Серафим коротко изложил свой замысел. Искины на дредноутах землян были установлены действительно самые современные. Но они только предлагают варианты действий, решение принимает главный офицер соединения, то есть трех кораблей, в данном случае Вальтер Пржковски, заместитель командующего флотом. А слабые места есть как у техники, так и у людей. Еще в юности в одном из боев Вальтер получил тяжелое ранение, в итоге нижняя часть тела была парализована. Земная медицина оказалась бессильна, а клиники «Айболит» тогда еще не существовало. Позднее Вальтеру предлагали имплантировать искусственные ноги, но он отказался. Поэтому командовал из инвалидного кресла. У него было снижено время реагирования, что, конечно же, тщательно скрывалось. Все это Серафим узнал случайно. Затем, внимательно понаблюдав за Пржковски-младшим, убедился в достоверности информации. На этом и следовало сыграть. Несколько кораблей Перфициды, находящихся в засаде, должны дать себя обнаружить. Искины дредноутов автоматически переключат почти все локаторы и сканеры на сектор, который будет представлять потенциальную угрозу. Вот в данный момент, не раньше и не позже, в дело предстояло вступить Серафиму.
После минутного молчания послышался тяжелый вздох Петра:
– Сима, твой план принят. Не жди нашей команды. Выдвигай руку со сканером. Время ее складывания – одна сотая секунды. Нет, ты не ослышался. Поэтому, как только получишь от сканера информацию, что дредноуты с кругового обзора переключили внимание на наши корабли, одновременно нажимай две клавиши – складывания антенны и старта. После пуска последней торпеды не возвращайся назад, а резко уходи вправо и лети к сектору номер тринадцать. Удачи!
У Серафима всё получилось. Торпеды вонзились в тела дредноутов именно в тех местах, где надо – в зоне термоядерного реактора. Расчет на замедленную реакцию Пржковски-младшего оказался верным: атакованные корабли ничем не огрызнулись. Выведенный на экран мощнейший ядерный взрыв свидетельствовал, что по крайней мере один дредноут был уничтожен полностью. Не имело значение, взорваны три реактора или один, итог однозначный – дредноутов больше нет. Катер не пострадал, он успел уже далеко уйти из опасной зоны. Серафим облегченно вздохнул. Как оказалось, напрасно: в секторе номер тринадцать его ждал неприятный сюрприз – здесь оказался пара земных истребителей-перехватчиков, которых на этом месте никак не должно было быть. Отбиться от них было нечем. Серафим резко отвернул катер в сторону и нажал виртуальную кнопку «Форсаж». Но было уже поздно – истребители успели выпустить несколько торпед. Последнее, что он видел, была яркая вспышка света.
Очнулся Серафим с неприятным ощущением дискомфорта и беспокойства и сразу понял источник таких редких для него чувств. Во-первых, он был крепко зафиксирован на мягкой поверхности, на которой лежал, причем не только в области рук, ног и живота, а буквально приклеен так, что даже двинуть шее не мог. Ему показалось, что он чувствует легкую, почти невесомую повязку на глазах. Серафим не успел ни о чем подумать, потому что раздался голос Петра:
– Сима, не нервничай и не думай ни о чем плохом. И ничего не говори. Так надо. На глазах у тебя повязка. Сейчас ты проходишь медицинское обследование. Расслабься и полежи полчаса молча.
Успокоиться не получилось, но Серафим послушно выполнял указание до момента, пока двоюродный брат ни сказал:
– А вот теперь можем поговорить.
– Что со мной? – тревожно спросил Серафим. – Для чего эта повязка?
– Ты совершил одну маленькую ошибку: не переключил светофильтр защитного скафандра на автоматический режим. Торпеды, сам знаешь, взрывается очень ярко. Повреждена сетчатка глаз. Но врач из клиники «Айболит» говорит, что все будет хорошо. Правда, пару дней тебе придется полежать вот в таком положении, полечиться.
– А у меня мышцы не атрофируются? – зло спросил Серафим.
– Не атрофируются. Это тебе, герой, хороший урок на будущее: будь внимательнее.
– Доктор из «Айболита», говоришь? Но чтобы попасть к ним на прием, надо долго ждать… К тому же это очень дорого…
