– Потерпи, сейчас станет легче. Укол уменьшит твою боль, – сказала она.
– Стоило мне спуститься вниз, как дозорная башня взорвалась. Тогда-то я и увидел корабль. Давно данасских крейсеров не было в наших краях. Я стоял около груды развалин… и Арти, его серьезно задело взрывом… он конечно был занудой, но такого смелого парня нужно было еще поискать, – перед глазами Эрис отчетливо всплыла картина сегодняшнего утра, она будто своими глазами увидела взрыв дозорной башни и гибель Арти. Парень был чересчур спокойным и рассудительным, но Эрис именно за это его и уважала. В его комнате всегда можно было найти интересные книги, а сам он был прекрасным рассказчиком.
– В ступоре я простоял несколько минут, и видел, как первые аэрлайты взмыли в небо. Видел и вас. Я выругался, ибо этот бой был обречен, а затем поспешил в штаб, таща на себе еще живого Арти. В коридоре я понял, что он мертв и оставил его там, не в силах нести дальше. Я помолился о нем матушке-земле и почтил память глотком настойки.
– Мы видели его тело, но решили, что он был убит внутри штаба.
– Он погиб на моих руках. Оставив его, я поспешил к вашему отцу, чтобы узнать, как обстоят дела с подкреплением. Ведь это была наша единственная надежда на спасение. Ваша мать была как никогда напугана, а Лия и вовсе окоченела от страха. Ханс с горечью сказал мне, что никто из кораблей правительства не отвечает на его сигналы. Корабли проходящие вблизи просто игнорировали призыв нас. Командир постарел за эти минуты и стал почти седым, – Мэрд ненадолго закашлялся и продолжал, – Но Ирте все же удалось связаться с «Черным Вороном», капитан корабля пообещал прийти на помощь, но они были слишком далеко от нас. Поэтому оставалось лишь молиться о чуде. Один за другим ребята гибли, командир становился все мрачнее, он пару раз пытался отправиться наверх, чтобы вступить в бой. Но я его останавливал, так как он должен был остаться и руководить всеми, – старик то и дело останавливал свой рассказ, чтобы отдышаться и набрать в грудь воздуха, – Потом погас свет, аварийная связь перестала работать. Мы сначала не поняли, что все это значило. Несколько ребят побежали проверять резервные генераторы питания. И тут стало понятно, что кто-то проник в здание. Никто не ожидал вторжения, но оказалось, что один многоместный аэрлайт приземлился сразу после того, как наши истребители вылетели из ангара. Данассцы откуда-то прознали про местонахождение распределительного щита и отключили все питание в здании. А затем, уничтожая все и всех на своем пути стали пробираться к нам. Их было около двадцати, хорошо организованных бойцов. Все из элитного подразделения Верховной жрицы. Не знаю, чем мы насолили ей, но она подослала к нам настоящих профессионалов. Я видел прежде таких, они как черная саранча опустошают все на своем пути. Черм приказал забаррикадировать дверь, но куда нам было тягаться с их оружием. Они в один момент подорвали ее и ворвались внутрь.
Мэрд замолк, на время, погружаясь в свои воспоминания. Эрис заметила, как он стиснул кулаки, а в глазах заблестела слеза.
– Но зачем? У нас не было ничего, что могло бы понадобиться Найе.
– Этого я не знаю. Ваш отец повторял убийцам, что здесь нет ничего ценного, никаких важных бумаг, абсолютно ничего. Но посылать целый крейсер лишь для зачистки захудалого отряда, не очень-то похоже на сумасшедшую принцессу.
– Они что-то нашли? – произнес Алекс.
– Все случилось слишком быстро, мы не смогли никого из них ранить. После вскрытия двери они бросили в комнату дымовые шашки, и в тумане начали расстреливать нас. Получив ранение, я упал на пол, и больше ничего не помню, даже как этот шкаф оказался на мне не знаю. Но, перед тем как отключиться, я слышал, как они вырвали из рук вашей матери Лию, они обе кричали и пытались бороться, но девочку унесли из комнаты, а потом открыли огонь на поражение.
– Так значит, Лия жива? – в унисон произнесли Эрис и Алекс. Они надеялись на это, и их надежда теперь окрепла.
– Да, они вырвали ее из рук Ирты, это я запомнил точно. Жаль, что я не понял ничего из их речи, они говорили на данасском наречии, а он только этим злодеям и понятен.
– Где теперь ее искать? – смотря на Алекса, спросила Эрис.
Алекс и сам не знал ответ на этот вопрос. Точнее сказать, он догадывался, но гнал от себя эти мысли, потому что правда была ненамного слаще известия о гибели сестры. Мэрд озвучил его предположение.
– Думаю, они забрали Лию с собой на крейсер, а это значит, что в Данассе ее ждет тяжелая доля пленницы.
– Нет, я этого не допущу. Мы найдем её, – с жаром возразила Эрис.
– Ты смелая девушка, Эрис. Но тебе не под силу спасти ее. Пленных доставляют в столицу Данасса, где определяют их дальнейшую судьбу – ссылают в каменоломни или места куда похуже, где не прожить и года. Кому повезет, если можно так сказать, выпадает участь отправиться прислугой в императорский дворец, где можно продержаться долго, если не попадаться лишний раз никому на глаза. Будем надеяться на то, что вашей сестре повезет.
– Нет, мы не станем надеяться, а разыщем ее. Даже если для этого придется пробраться через весь Данасс. Мы не можем бросить Лию! – сказала Эрис.
– Да, мы не можем ее бросить там, – поддержал девушку Алекс.
Мэрд пристально посмотрел на ребят и вздохнул:
– Это самоубийство.
– Лучше умереть, пытаясь спасти Лию, чем прожить долгую жизнь, но с мыслями о том, что мы ее бросили, – пожал плечами Алекс и поднялся с пола. – А сейчас, необходимо позвать на помощь. Думаю, жители Ноумордса не откажут нам, нужно много рук, чтобы… похоронить всех. Эрис я перетащу Мэрда в столовую, там не так сильно пахнет гарью, а затем схожу за людьми в деревню.
Юноша помог мужчине подняться, и подставил свое плечо, чтобы тот мог на него опереться. В сопровождении Эрис, они медленно добрались до столовой, в которой, действительно, дышалось легче и было светло. Алекс нашел уцелевший стул и поставив его около стены, усадил на него раненого. Убедившись, что все в порядке он отправился за помощью. Эрис, молча кивнула, и проводила его взглядом.
– Как же быстро вы выросли, – сказал Мэрд, когда юноша скрылся из виду. – Не думал, что Алекс так стойко перенесет смерть родителей. Вы оба, еще так молоды для подобных испытаний.
– Я и сама его не узнаю, но не это волнует меня сейчас, – согласилась девушка. – Я не могу понять, зачем данассцам понадобилась Лия?
– Но это лучше, чем смерть, не так ли? Они никого не пощадили, и не приглянись им чем-то Лия – они бы не оставили ее в живых. Имперцы имеют большую страсть брать в п
лен детей и подростков, – это выгодно. Дети куда покорнее и хорошо обучаемы, им легче привыкнуть к рабству, нежели взрослым. Во времена Первой Войны, данассцы десятками тысяч вывозили рабов с захваченных княжеств, перестав промышлять этим после восстания Нилания, так как начали опасаться, что покоренные народы вновь возьмутся за топоры, если их детей продолжат забирать. А без рабов их они не могут выжить. Чтобы не волновать давно покоренные народы, они стали забирать в плен ратанцев, тем самым и волки сыты и овцы целы, как говорят на севере. Истинные данассцы[10 - Истинные данассцы – обособленная каста, составляющая высшую знать в современном Данассе. Долгие годы культивировалась среди данасской элиты, в том числе императорской семьей, с целью создания круга людей, обладающих отличительными чертами внешности и обладающих сверхъестественными способностями. Внешние черты – высокий рост, бледная кожа и золотого цвета глаза, длинные платиновые волосы.] не умеют работать, они слишком немощны для этого. Не забывай, эти злодеи считают себя живыми потомками древних богов. А боги не привыкли заниматься земными делами.
– Как я их ненавижу, – зло произнесла Эрис. – В них нет ничего человеческого, неужели им не жаль никого?
– Род Императора Неришаля Алсон – величайший из родов Данасса. Их династия веками взращивалась в мерзком кровосмесительном котле. Большинство глав рода брали в жены представительниц редких народов или древних рас, поэтому они так сильно отличаются от нас, и представления о добре и зле у них иные. Представители Алсона делают лишь то, что приносит им выгоду, а какими способами приходится добиваться этого неважно. Однажды я видел истинного данассца – это ужасные существа, без эмоций и чувств, увидев такого раз, больше не забудешь никогда.
– Их нужно уничтожить, во что бы то ни стало.
– Да, но не забывай, что сам наследник ратанского трона Николай-Август наполовину принадлежит к роду Алсон. Говорят, что, к счастью, внешне он родился похожим на своего отца Нилания, но кто знает, что скрывается в его наполовину данасской душе. Я уверен, что этот оборотень в человечьем обличии приведет к гибели Провинцию, когда взойдет на трон.
Эрис подумала, что это вполне может быть правдой, но все же возразила:
– Наследника вырастили в Ратани, его отец один из самых достойных ратанцев, кровь нашего народа способна пересилить черноту крови истинных данассцев. Кто как не юный князь может стать гибелью рода Алсон, ведь он чувствует его слабости?
– Пока что ничего неясно, после смерти Великого князя, он вступит на престол и ему одному будет уготовано решать судьбы народов.
– Князь Ниланий еще молод, не думаю, что стоит опасаться его сына в ближайшие десятилетия.
– Никто из предков Нилания по мужской линии не дожил до тридцати лет, то, что нашему князю повезло прожить уже сорок четыре года – большая удача. Будем надеяться, что духи нас не оставят, охраняя его и впредь.
Эрис замолчала, задумавшись над судьбой Ратани, оставшееся время они пробыли в молчании и тишине.
Вскоре вернулся Алекс с подмогой. Всего, пришедших на помощь, было двенадцать человек, почти все они были знакомы Эрис с раннего детства. Каждый раз, когда кто-то из мужчин подходил к ней с соболезнованиями, девушка еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Тела Чермов и остальных членов отряда, которые сумели найти, на телегах перевезли в Ноумордс и поместили в лесном храме деревни, чтобы все желающие могли попрощаться с умершими. Подготовка к погребению заняла несколько следующих дней и проходила намного сложнее, чем Эрис могла себе представить. Большинство жителей деревни были приверженцами дуницианства[11 - Дуницианство – одна из трех наиболее распространенных в мире религий, заключалась в поклонении различным духам, управляющим природой. Последователи считали, что у всего в мире есть душа и нужно с трепетом относиться к окружающей природе. Часто представители этой религии носили украшения с символом в виде проросшего семени.], поэтому настояли на привычном для них обряде прощания с умершими. Эрис и Алекс согласились с этим, так как сами не проявляли интереса к религии и не видели разницы в традициях погребения.
У большинства членов отряда не осталось родственников, которые могли бы скорбеть о них и забрать тела, поэтому их всех было решено похоронить на ноумордском погосте, раскинувшемся недалеко от деревни в тени леса. Одним из вечеров, когда подготовка к предстоящим похоронам была окончена, Эрис, наконец-то, вздохнула с облегчением.
Она стояла и смотрела на причудливый храм, вырубленный из цельной скалы. Миссионеры, из Ордена Объединения[12 - Орден Объединения – еще одна религия материка, представители которой верили в существование единого бога и желали объединить все верования в одну религию, чтобы закончить религиозные кровопролития.], построившие этот храм около трехсот лет назад, вытесывали камни для постройки из скал, протянувшихся вдоль берега океана. Даже спустя столько лет храм был наполнен соленым запахом океана. Эрис всегда мечтала увидеть воды бескрайнего Южного океана и искупаться в них. Несмотря на то, что Сафно располагался в нескольких сотнях корсов от его вод, девушка никогда не была на побережье и сейчас, смотря на храм, вспомнила об этом.
Миссионеры Ордена пытались в здешних местах привить людям, поклоняющимся множествам божеств и духов любовь и веру в единого бога. В их храме не было символов какой-либо религии, они были против всего этого, считая, что все атрибуты и символы исходят от скверны и рождают противоречия и войны. По их заповедям истинный бог находился в душе каждого и не нуждался в отличительных знаках, кроме веры в него и любви к ближнему. Но местным жителям не особо пришлась по вкусу новая религия, и, если бы не закон, существующий в Ратани уже около много лет, гласящий, что никто не может быть изгнан или казнен за его веру, здешние крестьяне и фермеры давно бы растерзали миссионеров. А те, видимо, смирившись с тем, что жители Ноумордса и других деревень не поняли их учения, ушли в небытие, растворившись в здешних местах. Таких храмов по Ратани было несколько сотен, порой их можно было найти в самых отдаленных местах. Они стояли заброшенными и пустыми, ожидая редких посетителей.
Эрис никогда не придавала значения вере и не поклонялась бесчисленному множеству водных или полевых духов, но в этом храме что-то ее привлекло.
После того, как миссионеры покинули эти земли, местные жители устроили в храме свой алтарь, и изменили его внутреннее убранство до неузнаваемости. Все стены были изрисованы символами и изображениями духов, над которыми возвышалась главный бог пантеона, в виде луча света. Вокруг алтаря пахло полевыми цветами и свежескошенной травой.
Сумат неуклюже бегал вокруг ног девушки, отвлекая ее от изучения сооружения.
– Малыш, смотрю ты тут освоился, – улыбнулась Эрис и склонилась, чтобы погладить щенка по пушистой спинке. Зверька уже почти не беспокоила раненая лапа, заботливо перевязанная Эрис.
Сумат весело завилял задранным хвостом, который распушился и стал был похож на огненный хвост неведомой птицы. Точно такого же цвета хохолок из рыжей шерсти, располагался за его ушами, остальная шкура была гладкой и короткошерстной, приятного золотисто-рыжего окраса.
– Играешь со зверем? – донесся голос откуда-то снаружи, который застал Эрис врасплох, и она вздрогнула, но тут же с облегчением поняла, что в храм вошел Алекс.
– Да, он успокоился и чувствует себя замечательно, – ответила она.
– Отлично. Я думаю, что его придется оставить здесь, у семьи Громвелей или еще у кого-то. Они присмотрят за ним до нашего возвращения.
Алекс сел на корточки и принялся играть с щенком, а Эрис нахмурила брови, ей совершенно не хотелось оставлять сумата здесь, с чужими людьми.
– Я не хочу его оставлять, тем более с Громвелями, их сыновья будут его обижать, – безусловно, это было ложью, мальчики были добрыми детьми и никогда бы не сделали животному плохо.
– Не думаю, что мы не можем взять его с собой, это глупо.
– Почему? Ест он редко и помещается на ладони. Представляешь, как Лия обрадуется, узнав, что сумат с нами… когда мы ее отыщем.
– Неизвестно насколько затянется наше путешествие. Он может потеряться где-нибудь по дороге или заболеть. Брать его с собой безумная идея.
Алекс поднялся во весь рост, пройдя через своды храма, направился по тропинке обратно в деревню.
– С чего это ты все решаешь? – крикнула девушка, отправившись за ним следом.
Юноша обернулся и ответил:
– Теперь я старший в семье, и несу за вас ответственность. Если не будешь слушаться, я могу выдать тебя замуж за сына мельника или еще кого-нибудь.
При мысли о вечно грязном сыне мельника Эрис поежилась, но прилив злости взял верх, и она недовольно ответила:
– Возможно ты и глава семьи, но я тебе подчиняться не буду. Я теперь старшая из женщин в семье.
– Ну-ну, – Алекс усмехнулся и прищурился, так как вечернее солнце светило ему прямо в глаза, – а когда я женюсь, моя жена будет тоже тобой руководить.
Ему доставляло удовольствие дразнить сестру. Этого Эрис не могла стерпеть, она подняла с земли гладкий камень и бросила в сторону обидчика. Тот не ожидал броска, однако успел увернулся.
– Не бывать этому, – завопила Эрис как ребенок, – если это случится, я… я уйду жить в монастырь или стану бродяжничать.
– Хотел бы я на это посмотреть, – засмеялся Алекс, скрываясь в тени деревьев.
Когда его смех стих, Эрис заметила, что солнце почти спряталось за деревьями, начинало темнеть. Ветер подул с севера, и стало холодно. С надеждой в голосе она окликнула Алекса, но он был уже далеко. Суетящийся под ногами щенок зарычал, и Эрис стало жутко.
– Пойдем-ка отсюда, – девушка взяла сумата на руки и поспешила вслед за братом, стараясь не смотреть в сторону храма, от которого повеяло холодом. Она могла поклясться, что из-за окружающей листвы за ней кто-то наблюдает. Духи с мертвецки бледными лицами…
Наступило солнечное и теплое утро, совсем непохожее на несколько прошедших дней. Эрис стояла, слушая последние слова, адресованные родителям, и слезы наворачивались у нее на глазах. Все жители деревни собрались на кладбище. Девушка подумала, что Алекс натрет себе мозоль на правой руке от постоянных рукопожатий. Он, одно за другим, внимательно выслушивал каждое из слов поддержки, и держался уверенно, как и подобает примерному сыну покойных Чермов. Даже в своем старом комбинезоне, с зачесанными волосами, которые он собрал в жидкий хвостик, юноша был прекрасен. Местные девицы переглядывались, обсуждая такого завидного жениха.
Эрис, в отличие от брата, не могла так смиренно выслушивать памятные речи и слова сочувствия, ей хотелось поскорее спрятаться в темный угол подальше от людей, чтобы никто не видел ее боли. Она не любила, нет, даже ненавидела, когда ее жалели. Самым лучшим решением для Эрис в такие моменты было остаться одной и не видеть сочувствующих глаз. Держась рядом с Алексом, она молила об одном – выдержать похоронные ритуалы до конца и не расплакаться. Мама часто говорила, что в жизни есть моменты, которые нужно просто пережить и спустя время будешь вспоминать о них с улыбкой. Возможно, это было правдой. Но душевную боль, оказывается, не так легко пережить, это Эрис поняла с горечью разочарования. Безусловно, время излечит все раны, но ждать пока это произойдет просто невыносимо. Нельзя было сказать, что девушка страдала от чувства потери постоянно, нет напротив, она часто забывалась, отвлекаясь на дела или на уход за суматом, но боль и осознание утраты подхватывали ее неожиданно и без остатка наполняли сердце болью и гневом.
В середине похорон не сдержалась беременная Эрика Блан, невеста Лени, она упала на свежую могилу жениха и залилась горькими слезами. Несколько минут присутствующие скорбно смотрели на рыдающую девушку, не в силах прервать ее прощание с любимым. Но затем родители все же подняли с могильной земли рыдающую дочь и через силу увели ее с кладбища. Эрис, потерявшая родителей, между тем, не до конца могла понять, столь сильных чувств Эрики к погибшему жениху.
– Неужели она настолько сильно его любит, что готова умереть вместе с ним? – прошептала она на ухо Алексу.
«Лени был хорошим человеком, но как возможно настолько сильно зависеть от другого. Забывая о себе, о своей семье и о еще нерожденном ребенке», – подумала девушка, покачивая головой.
Алекс пристально посмотрел на сестру и шепотом ответил:
– Тебе не понять.
О, как же ее злило его вечное: «тебе не понять» или «ты еще слишком мала для этого»!
«Мнит из себя невесть кого, а ведь мы, почти ровесники», – прикусив губу, подумала Эрис и со всей злости наступила брату на ногу. Алекс еле сдержался, чтобы не издать болезненный стон и закрыл глаза, выругавшись. А она, заглядывая ему в лицо, с удивленным взором спросила:
– Что с тобой милый братец, тебе больно?
Алекс улыбнулся и приобнял ее:
– Я, пожалуй, прощу тебе это. Не будем же мы устраивать драку на похоронах родителей.
Для Эрис это прозвучало укором, и оставшееся время она простояла молча.
Наконец, присутствующие в очередной раз, выразив соболезнования, и похлопав Алекса по плечу, со словами поддержки, покинули кладбище.
Эрис вздохнула и опустилась на колени у могил родителей.
На холодном белом камне наспех была выбита надпись: «вечная память героям наших земель Хансу и Ирте Черм. Год 6163-й».
– Еще недавно я и не подумал о том, что родители когда-нибудь покинут нас, а сегодня от них осталась только эта могила, – сказал юноша, кладя руку девушке на плечо.
Эрис посмотрела на него и зарыдала, так горько она не плакала еще никогда в жизни. Скопившаяся боль покидала ее сердце через слезы. Алекс такой далекий и сухой в последние дни уже не мог сдержать, чувства, кипящие в его душе. Он упал на колени рядом с Эрис и обнял, гладя ее волосы, и, тихо успокаивая. А она прижималась к нему сильнее, пытаясь удостоверится, что он здесь, живой и сердце его бьется. Когда слезы, наконец, иссякли, она посмотрела на него, а он, вытирая слезы с ее покрасневших щек, сказал:
– На кого ты стала похожа, словно какая-то ведьма из глубины леса. Теперь нам даже оружия не нужно, чтобы победить данассцев и спасти Лию.
Впервые его шутка вызвала у нее добрую улыбку, и она убрала спутанные волосы за плечи.
– Я действительно так ужасна?
Алекс посмотрел на нее и замер. Эти искрящиеся глаза цвета грозового неба, почти детская улыбка, заставили его сердце бешено забиться. Нет, она была не ужасна! Хоть тысячу раз заплаканная, с красными глазами и нечесаными волосами – она была неотразима.
– Нет, – он хотел сказать ей еще что-то важное, но вовремя остановился и, опустив глаза, соврал, – если только самую чуточку.
– Ах, так! – Эрис поднялась, отряхнув землю с колен и направилась прочь. – Ты как знаешь, а я не намерена больше терять время.
Алекс посмотрел на нее, а затем обернулся к могилам родителей:
– Мне будет вас не хватать… Я обещаю, что найду Лию, чего бы мне это не стоило.
Он ушел, не оборачиваясь, а где-то в лесу запела одинокая птица, одновременно чарующе и тоскливо.
Алекс догнал Эрис на середине пути и почти сразу они заприметили старика Мэрда, показавшегося сквозь листву, окружающую тропинку. Шел он медленно, то и дело, останавливаясь для передышки, облокотившись на самодельный костыль, но, тем не менее, не сворачивал с намеченного пути. Ребята подошли к нему, и он наградил их приветливой улыбкой.
– Дядя Мэрд, лекарь запретил тебе вставать с постели, – качая головой, сказала Эрис и подхватила его за свободную руку.
– Лучшее лекарство для меня сейчас – это движение, – ответил старик, – к тому же я должен навестить своих друзей и почтить их память. А этот ваш лекарь сам пусть жует свои травы, от них у меня голова болит и все тело трясется.
– Да, не завидую я бедняге-лекарю, – улыбнулся Алекс. Он явно представил, как Мэрд костылем пытается отогнать от себя единственного деревенского лекаря, при этом, наверняка обзывая его крепкими словцами.
– Что вы теперь думаете делать? – спросил старик, пристально смотря на Алекса. – Так и не передумали? А то я мог бы взять вас с собой. Через пару дней я собираюсь уехать к своей сестре на запад, в деревушку Сомерсет. Для меня было бы честью взять под свою опеку детей командира Черма.
