Селина Аллен "Зверь"

Через полчаса я уже была в Пруденшал-центре. Спустилась к заградительному стеклу на арене и заулыбалась, заметив моего Майка. Хоккеисты поделились на две команды и отрабатывали игру. Далее произошло то, что выбило весь воздух из моих легких. Пауэлл и Майк были соперниками. Майк перехватил шайбу и повел ее вдоль левого края арены к воротам противника. Но вдруг Пауэлл, разогнавшись до невероятной скорости, нагнал его и с силой припечатал к стеклу. Майк влетел всей левой стороной в заграждение и упал на лед.

Прозвучал свисток, и тренер Дьяволов – Боб Эткинс подошел ко льду.

– Пауэлл! Что ты творишь!? – заорал он.

Зверь ничего не ответил, продолжал катиться по кругу и лишь на мгновение остановил свой взгляд на мне.

Майк медленно поднимался со льда, держась рукой за левый бок. Ему было больно. Он травмировался, и мое сердце болезненно сжалось в груди, при виде его зажмуренных глаз.

Я была в ярости. Мне хотелось зажать голову Зверя ногами и душить его, пока тот не отключится. Что он вытворял?

Майка отправили в медпункт, по всему ряду его ребер тянулась длинная и большая гематома, хорошо, что хоть сами ребра были целы. Он остался дожидаться, когда подействует обезболивающее, а я, закипая от злости, отправилась на поиски Зверя.

Первым пунктом была раздевалка.

Распахнув дверь, я ворвалась туда, как разбушевавшийся торнадо, игнорируя голые торсы, задницы и удивленные взгляды Дьяволов.

– Где Пауэлл? – стальным голосом спросила я.

Ник Эшбрук от неожиданности прикрывший свое достоинство, что так нетипично для хоккеистов, сказал:

– Он ушел минут пять назад.

Я сжала зубы и направилась к двери. Путь мне преградил Сойер Басс. Бедра его были обмотаны полотенцем. Грудь блестела от капелек воды, а волосы торчали в разные стороны.

– Тебе ведь не было надобности заходить сюда сегодня, но ты зашла, похотливая Милашка Перри. Может, задержишься? – веселился он.

Я была так зла, и не понимала, что творю. Я схватила Басса за его причинное место и сжала, наслаждаясь тоненьким писком, вырвавшимся из его рта.

Вокруг меня загудели одновременно удивленные и сочувствующие возгласы. Да, яйцам Басса сегодня понадобится лед… хотя, скорее маленький кусочек льда.

– Еще раз я услышу намек на секс, оторву весь твой сушеный виноград! Понял?

Он быстро закивал, сжимая губы от боли, и тогда я отпустила его достоинство и вылетела из раздевалки.

Пауэлла не пришлось искать долго. Я словно разъяренная фурия выскочила на парковку и заметила его, укладывающего свою спортивную сумку на заднее сиденье Рендж-Ровера.

Зверь сделал это специально. Толкнул Майка умышленно. Но зачем он сделал это, я не понимала.

– Стой! – крикнула я, быстрым шагом направляясь к нему. Он не остановился, даже не оглянулся, захлопнул заднюю дверь и направился к передней.

Ну что за дуб!

– Пауэлл, я с тобой говорю! – не выдержала и крикнула я.

Ноль реакции.

Сжав его плечо и вложив всю силу, которая только была у меня, я развернула его и, располагая руки на крепкой груди, припечатала его спиной к его же машине. Зверь взглянул в мои глаза и вопросительно вскинул брови. А затем медленно убрал беспроводные наушники из ушей в карман толстовки.

Дьявол! Он просто не слышал меня. Но это сейчас не главное.

– Ты бортанул его! – негодующе прорычала я.

Он спокойно опустил голову и взглянул на мои руки, которые все еще лежали на его груди. Такой теплой и рельефной груди.

Нервно сглотнув я убрала свои руки от его толстовки и, нахмурившись, повторила:

– Ты бортанул его, Пауэлл!

Он сжал губы, рассеяно оглядывая мое лицо.

– Просто скажи спасибо.

Я задохнулась от новой волны злости, уставившись на его губы, и клянусь, хотела ударить его головой о дверь машины, или… поцеловать.

Черт, нет! Не хочу я его целовать.

– За что? За то, что ты чуть не убил моего парня?

Уголок губ Зверя дернулся, словно он хотел улыбнуться. Пауэлл ни капли не раскаивался.

– За то, что он наконец сошелся с равным противником. Противостоять мне, ведь не то же самое, что выкручивать руки хрупкой девушке, – холодно отрезал он.

Меня словно молнией поразило.

Я растерянно покачала головой.

– Он… Он не делал этого.

– У меня есть глаза, Утконос.

Получается, что он поступил так с ним из-за меня? Но какое ему вообще дело до приставучей репортерши? Не стал бы он меня защищать, ведь я подпортила его репутацию своим интервью.

Собрав все мысли, которые после его слов вылетели из моей головы, я угрожающе процедила:

– Не смей больше делать этого, даже если у нас и бывают конфликты, это не твое дело!

Он сощурил глаза, лицо его потемнело.

– Вот бы твой парень, заботился о тебе так же, как и ты о нем, – небрежно бросил Зверь.

– Что?

– Он же идиот, Утконос. Он не уважает тебя и втаптывает в грязь, как можно не замечать этого?

– Да о чем ты говоришь?

– Ни о чем, и мне пора, – отмахнулся он.

Я так сильно разозлилась, что через секунду упрямо надавила на его грудь и прижала его к машине снова. Он отвратительно обошелся с Майком. Говорил всю эту чушь о моем парне, а сейчас пытается просто уйти и делает вид, будто не в силах найти на разговор со мной и минуты времени.

Зверь заглянул в мои глаза, его челюсть опасно выдвинулась. Он хотел что-то сказать, но я не дала ему этого сделать.

– Из-за чего все покатилось в задницу? – холодно спросила я. – Ты не забил по воротам? Понял, что твой гель для волос кончился? Ах, нет, подожди, твои мышцы стали сдуваться, ты ведь на анаболиках, не так ли? Или сегодня ты посмотрел в зеркало и понял, что дерьмо собачье и то лучше, чем твое нутро. Не смей говорить такого о моем парне! Он прекрасный человек не то, что ты…

Я не успела договорить, лишь испуганно ахнула, Зверь грубо схватил меня за плечи и поменял нас местами, но в этот раз он не стал держать дистанцию, он прижал меня своей твердой, словно скала, грудью к дверце машины. Внутри меня все кипело от паники, безысходности.

В голове крутилась только одна мысль: он сейчас ударит меня.

Зверь расположил руки по обе стороны от моей головы, меня моментально окутало запахом зеленого чая, корицы и бергамота, как тогда в баре «У Микки».

Я облизнула пересохшие губы, вскинула голову, храбрясь и пытаясь показать ему, что мне совсем не страшно. Но унять этой дрожи в коленях было невозможно. Пауэлл хочет меня убить, так я думала, пока не заметила, как его взгляд плавно опускается к моим приоткрытым губам, и кончику влажного языка скользящему по ним.

Я поймала себя на мысли, что совсем не дышу. Моя грудь соприкасалась с его, и это казалось таким интимным.

Хотелось оттолкнуть его от себя, но толстовка Зверя немного задралась, и мои руки столкнулись с его каменным рельефным торсом. Я тихо вздохнула от неожиданности, но руки не убрала, он не просил меня сделать этого, однако его живот напрягся и дрогнул от моих прикосновений. Пальцами я чувствовала тонкие редкие волоски, идущие вниз к резинке его штанов и крупные твердые вены. Зверь тяжело выдохнул, но казалось, плечи его стали расслабляться.

Я чувствовала себя иначе. Нечто новое поразило мою грудь. Зверь был как неизведанная ранее мной игрушка. Я трогала его, гладила осторожно, только кончиками пальцев, гадая, что еще мне позволил бы этот здоровяк?

И тогда, я решила проверить границы дозволенного, прижалась к нему сильнее, теснее, не оставляя и миллиметра пространства между нами и расположила руки на его пояснице. Его кожа была теплой и сухой, и так приятно ощущалась под моими ладонями. И в тот самый момент, когда моя рука собиралась переместиться выше, огладить его позвоночник и коснуться мышечных «крылышек» его лопаток, я поймала его взгляд. Голубые глаза были холодными, отталкивающими, темными языками пламени в них плясали презрение и отвращение.

Это моментально отрезвило меня. Решительных действий с моей стороны не потребовалось. Зверь отстранился первым. Губы его брезгливо изогнулись, словно я была самой отвратительной девушкой в мире, вызывающей только тошноту. Я знала, он считает меня шлюхой. Но я даже не злилась на него, считала также, ведь коснувшись его кожи, моментально позабыла о корчащемся от боли в медицинском кабинете Майке.

Пауэлл грубо отодвинул меня и сел в машину, громко хлопая дверью, а я, обхватив себя руками, зашагала в Скалу.

Только пронзительный визг шин говорил о том, что Зверь убрался с парковки.

Глава 11

Макс

Прожигая взглядом пустующий соседний столик, я машинально потянулся к стакану и сделал глоток малинового чая с лимоном и льдом. Холодный напиток прошелся по зубам, вызывая кратковременную тупую боль. Я стиснул челюсть и опустил стакан на деревянную столешницу.

Столики здесь, на мой взгляд, были маленькими, совсем крошечными, словно детскими, и не подходили под мои габариты. А вот Джой здесь нравилось. Изящно поедая запеченные ребрышки, она попутно печатала что-то в своем телефоне.

Я отрезал кусок печеного телячьего стейка и, закинув его в рот, принялся разглядывать ночной город из окон ресторана. Заведение называлось «Высота» и находилось на тридцатом – последнем этаже здания. Ньюарк был как на ладони. В отличие от любого другого крупного мегаполиса Штатов он не был в достаточной степени освещен, однако это не отменяло красоты ночного пейзажа.

– Хочешь? – кивнула Джой на ребрышки.

Я покосился на жирные и богато сдобренные соусом свиные ребра и, подавляя рвотный позыв, покачал головой.

Джой постоянно ела подобное, но при этом ей удавалось оставаться стройной. Даже и не скажешь, что мы с ней от одних родителей. Моей сестре шестнадцать и она учится в старшей школе. Сейчас разгар учебного года, но Джой уговорила маму отпустить ее на выходные ко мне в Ньюарк.

– Да ладно тебе, – фыркнула она, откладывая телефон в сторону. – Если ты съешь одно ребрышко, ничего не случится.

– Завтра игра, не хочу ползать по льду как черепаха, из-за того, что сегодня напихал в себя дюжину жирных ребрышек, – фыркнул я, наблюдая за тем как ее голубые глаза опасливо округляются.

– Эй! Я не говорила о дюжине! Только одно, Макс. Не рассчитывай на мое хорошее настроение, – проворчала сестренка.

– Мне и одно не нужно.

Джой покачала головой, совсем не попадая в такт мелодий наигрываемых музыкантами. Это место было совсем не для нее. Но Джой росла настоящей кокеткой, любящей внимание. Выгулять новое платье для нее было чрезвычайно важно, в Макдональдс этого не сделаешь.

Джой была высокой: около ста семидесяти пяти сантиметров, и чрезвычайно стройной. Ее хрупкие плечи были обернуты голубой тканью платья, в ушах красовались серьги с перьями, а волосы она собрала в высокий хвост, концы которого доставали до ее плеч.

Я смотрел на нее и не видел больше ребенка. Джой умело подчеркнула свои лисьи голубые глаза и изогнутые ресницы, ногти были длинными, не такими как у ребенка и покрыты бледно-розовым лаком. Она была молодой, красивой девушкой, и я частенько переживал из-за того, что для такого набора внешних качеств, она была слишком легкомыслена.

– Мама думает, что ты не приедешь домой. Она говорит, что по телефону ты словно подготавливаешь ее, что до следующего года не побываешь в Такоме[27 - Такома – город в округе Пирс на северо-западе США, штат Вашингтон, в 51 км к юго-западу от Сиэтла.].

– Это абсурд, ты сама знаешь, как мама любит нагнетать обстановку. Я точно приеду домой. Скорее всего, на Рождество, если получится, то раньше.

– Ловлю тебя на слове, Макс. Если ты не приедешь, то я сама тебя привезу.

На моих губах растянулась улыбка.

– Силенок то хватит?

– Не беспокойся, – фыркнула она. – Хватит!

Джой попросила меню у официанта, чтобы выбрать себе десерт. Себе я заказал еще чая.

Скучающе оглядывая зал, я наткнулся взглядом на нее.

Утконос.

Сначала я подумал, что мне показалось. Но нет. Это точно была она. Рыжие волосы все также затянуты на затылке, словно она была одной из прихожанок католической церкви. Пушистые ресницы тянутся вверх, однако лишены и грамма туши, а еще розовые пухлые губы, но сомневаюсь, что она воспользовалась помадой, это ее природный оттенок. Напротив нее сидел Даррелл. Она смотрела на него, пока он что-то рассказывал ей.

Чертова идеальная парочка.

Глядя на эту идиллию я скривил губы и отвернулся.

Джой, кажется, заметила перемену в моем настроении. Любопытные глаза сестры просканировали Даррелла и Митчелл, а затем она вопросительно вскинула брови.

– Это же Даррелл?

– Он самый, – небрежно бросил я.

– Как вам удается работать в одной команде?

– Не без труда.

– А с ним девушка, красотка, – протянула Джой. Обычно похвалы от моей сестры удостаивались не многие, мою бывшую она, например, терпеть не могла. – Знакомое лицо, ты знаешь ее?