– Не знаю, как люди жили, когда не было Плюса, – пробормотал он про себя.
– Корабли полетели в космос задолго до того, как появились компьютеры, – сказала Оссеан. – В нашем понимании этого слова… К тому же, человеческий мозг намного быстрее любого компьютера. И оснащен движком самого лучшего виртуального присутствия – воображением.
– Я всё это прекрасно знаю, – нетерпеливо отмахнулся Мирон. – Просто дай человеку привыкнуть.
– Ты провёл в Плюсе всю сознательную жизнь, – тихо сказала Оссеан. – Ты знаком со всеми его преимуществами. Но ты плохо представляешь опасность этого несуществующего мира.
– В первую очередь, – Мирон вновь посмотрел вниз, в операционный зал. Там, по его прикидкам, работало человек двести. – В первую очередь я отказываюсь считать его несуществующим. В конце концов, там живёт мой брат. Я не могу общаться с ним, и в то же время думать, что его нет.
– Когда ты говорил с ним в последний раз? – спросила Оссеан.
– Давно, – быстро сказал Мирон. – Возможно, слишком давно. Но я еще не готов. После всех тех событий, после того, как он стал…
– Призраком?
– Ты надо мной издеваешься, – сказал Мирон.
– Самую малость, – согласилась Оссеан. – Извини, но меня забавляет твой дуализм.
– Дуализм?
– Приобретенная биполярность. Раздвоение сознания, – она повернулась к Мирону, встав спиной к поручням балкона, и посмотрела ему в глаза.
Тонкая фигурка. Талия, грудь – всё на месте. Лицо – как у эльфа из сказки, – Мирон смотрел на Оссеан и никак не мог разобраться в своих чувствах. – Но физиологически она – мужик, – напомнил он себе.
– Эта особенность развивается у людей, много времени проводящих в Плюсе. В Минусе они – законопослушные граждане, отцы и матери, тихие незаметные люди. А в Плюсе…
– Ты имеешь в виду способность перевоплощаться в персонажа, – перебил Мирон. – Но это – не биполярка. Обыкновенный аватар, для удобства пользования.
– Да ну? – Оссеан стала похожа на проказливого лисёнка. – Ты готов признать, прямо сейчас, что Мирон Орловский – боевик, способный убить человека, и неоднократно это делавший?
– Это не я! – против воли воскликнул Мирон. – Это… Кровавый Точила.
– …
– Ладно, я понял. Но сейчас-то здесь я. Не он.
– Вот об этом я и говорю, – серьёзно кивнула Оссеан. – Человек, сутки назад творивший чудеса для того, чтобы выжить, сейчас боится встретиться с братом.
– Кстати, – вспомнил Мирон. – Почему Чёрный Ферзь? Что это за имя такое?
– В шахматах ферзь – самая сильная фигура.
– Ладно, но причём здесь я?
– Ты появился в стойбище – и в нашем фильме – неожиданно. Вне плана. Леонид хотел тебя выпилить, но мы с Айзеком решили, что квест Виталия может от этого выиграть. Месяц кочевой жизни для наших подписчиков – это слишком много, рейтинги уже начали падать. Мы сами уже хотели вмешаться, но тут появился ты… И за считанные часы превратил однообразный пасторальный трип в приключенческий вестерн. Рейтинги взлетели до небес, а ты стал новым идолом молодежи. Разумеется, мы не могли упустить такой возможности. Наши пиарщики придумали тебе ник, имидж, историю…
– Погоди, – вставил Мирон. – Виталик говорил, что фильм идёт без редакции. Ни монтажа, ни режиссуры…
– И все подписчики искренне в этом уверены, – кивнула Оссиан. – Но представь, что Виталика убили – там, где он был, это обычный способ решать проблемы… Что бы стало с психикой изнеженных пользователей Плюса? Разумеется, мы редактировали всё, что он видит – и снимает. Не забывай, встроенный нейротранслятор – это наша разработка. Мы не могли рисковать.
– Сколько… – Мирон почувствовал, что в горле пересохло, и закашлялся. – Сколько у Виталика подписчиков сейчас?
– Не так уж и много, всего двести миллионов. Основная масса перешла на новый аккаунт: Чёрный Ферзь. Там – больше миллиарда. И они тебя обожают. Чтобы усилить впечатление, мы смонтировали несколько роликов из твоих старых приключений – битва в монастыре, гонки на мотоциклах по Токио…
– Как вы о них узнали? – рявкнул Мирон.
– От Платона, – пожала плечами Оссеан. – Он слил нам терабайты видео: ты скачешь по крышам, ты мчишься на турбо-джете, ты вершишь правосудие чёрным композитным мечом…
– Правосудие? – вскричал Мирон. – Что за бред!..
– Платон решил, что такой контекст будет более чем уместен. Людям давно не хватало героев. Кого-то, кто не задумываясь встанет на защиту слабых и угнетённых. Сделается новым символом справедливости. И этот герой – ты, Мирон.
Он понял, почему к нему приставили эту… это… нечто с эльфийским личиком, хрупкой талией и белыми, похожими на нимб, волосами. Если бы то, что он сейчас узнал, рассказал, например, Айзек – а еще лучше Леонид, с его лощеной улыбочкой, с его нарочитыми манерами… Он бы бросился в драку. Размазал бы сопли по его холёной морде, смешал их с кровью, а потом свалил на этот прозрачный, снобско-нанопластиковый пол, и пинал бы…
Оссеан он ударить не мог. Поэтому ей – ему – и поручили высказать всю правду-матку. Всю, так сказать, неприкрытую правду.
– Значит, всю эту лажу придумал Платон?
Разобравшись, как функционируют вакуоли, он без труда открыл выход на балкон и вновь уставился на бесконечное колышущееся море гречихи. Ветер даже доносил жужжание пчёл… Искусственных пчёл, – напомнил он себе. – Фальшивых. Таких же, как и всё здесь.
– У него не было связи с тобой несколько месяцев, – сказала Оссеан, вставая рядом у перил. – Но, как только он увидел первые кадры трансляции…
– Всё, к чему прикладывает руку мой брат, становится ненастоящим, – сказал Мирон. Во рту, на языке, ощущалась кислая горечь. – Он не способен испытывать подлинные эмоции.
– Он пожертвовал собой ради всего мира.
– И это был точный расчёт. Не эмоции. Он просчитал, что так ему легче будет справиться с Призраками.
Мирон вспомнил, с чего начался этот разговор и усмехнулся.
– Я не буду вам помогать, – сказал он. – Не буду больше скакать по крышам на потеху толпе.
– На самом деле, это и не потребуется, – улыбнулась Оссеан. – По тому материалу, что у нас уже есть, была составлена нейромодель, и теперь нам остаётся лишь придумывать достаточно захватывающие приключения Чёрного Ферзя, и выкладывать их на выделенном канале. Этим занимается отдельная творческая группа.
Мирон вновь усмехнулся. Теперь Платону не нужен даже брат. Только его виртуальная копия.
– Ты ведь ещё не понял своей выгоды? – спросила девушка. Мирон угрюмо пожал плечами. – Ты теперь свободен. Можешь стать кем угодно, лицом из толпы. Стоит тебе снять зеркальный шлем – и ты невидимка. Живи, как хочешь, никому нет до тебя дела.
– То есть, как выглядит Чёрный Ферзь без шлема, никто не знает, – на всякий случай уточнил Мирон.
– Я думала, до тебя дойдёт намного раньше.
– Ты сказала, вы использовали видео из Токио. А я там не носил никакого шлема.
– Ну ты как ребенок, – она закатила глаза. – Это графон. Мультяшная картинка.
– Я хочу поговорить с братом, – заявил он.
– Но мы не закончили…
– Закончим после того, как я доберусь до его тощей виртуальной шейки. Совсем распоясался, иск-ин недоделанный. Надо вправить ему мозги.
А вот сейчас, – улыбнулась Оссеан. – Узнаю Чёрного Ферзя. Кстати: я тоже его фанатка. Идём, – она схватила его за руку, как маленькая девочка, обеими ладошками. – Я отвезу тебя к Платону.
Оссеан отпустила его и поднесла одну руку к лицу – Мирон только сейчас заметил у неё на запястье имплант. Девушка нажала кнопку, перед её глазами, прямо в воздухе, появился виртуальный образ пульта управления. Она махнула рукой, и прямо из балкона стал вырастать трап.
– Наниты, – пояснила девушка. – Мы только экспериментируем, но это здание построено из "умных" клеток, которые могут перестраиваться, повинуясь набору сигналов.
К выдвинутому трапу подплыла авиетка.
– Я думал, вы общаетесь с Платоном прямо из конторы, – заметил Мирон.
– Мы – да, – Оссеан нажала еще одну виртуальную кнопку, и авиетка раскрылась, подобно цветку. – Но я хочу тебе кое-что показать.
– Это как-то связано с моим братом? – Мирон не двигался с балкона. Надоело, что ни на один свой вопрос он еще не получил ни одного конкретного ответа.
– Напрямую, – ступив в авиетку, девушка устроилась на подушках. Ни рулевой колонки, ни пульта управления внутри авиетки Мирон не заметил. Только круглый диван со столиком в центре.
– Похоже на летающую тарелочку из детских мультиков, – заметил он, устраиваясь рядом с Оссеан.
– Мы на это и рассчитывали, – кивнула она. – Образы, усвоенные в детском возрасте – самый стойкие.
– Мы летим в город? – спросил Мирон, когда под днищем авиетки замелькали крыши домов.
– В самый центр, на площадь Независимости.
– Ого. И что там?
– Увидишь.
Авиетка опустилась возле стеклянного купола, с крыши которого пытались взлететь бронзовые аисты. Мирон осторожно выглянул наружу – никто не обращал на них внимания, хотя по площади гуляли толпы народу.
– И зачем нам фонтан? – спросил он.
Ветер пах красным кирпичом, солнцем и голубиным помётом.
– Встань лицом к куполу и положи руку вот сюда, – Оссеан указала на что-то вроде клюшки для гольфа, острым концом воткнутой в брусчатку. – Приложи ладонь поплотнее.
Мирон послушался. Фонтан исчез, на его месте появилась кухня их старой квартиры. За столом, на котором лежала знакомая до последней царапины скатерть в безвкусных подсолнухах, сидел Платон. В своеобычной растянутой олимпийке с торчащими из-под неё уголками застёгнутой на все пуговицы рубашки, с расчёсанными на пробор волосами – типичный образ ботаника, которому не приходит в голову следить за внешностью.
– Мать моя женщина!.. – отдернув руку, он отскочил. – Что это было?
– Терминал виртуального присутствия, – сказала Оссеан. На этот раз она даже не улыбнулась. – Сенсоры считывают твою биометрию через плёнку пота на ладони, и воссоздают образ, наиболее тебе близкий. Или понятный.
– Ты хочешь сказать, сюда, в нашу бывшую квартиру, может прийти любой?
– Не в квартиру. Терминал генерирует образы индивидуально.
– Но… Зачем?
– Чтобы встретиться с Платоном, конечно.
Мирон почувствовал, как по спине, под рубашкой, течёт горячая струйка пота. Стараясь не касаться клюшек – те располагались по всему диаметру фонтана – он осторожно сел на поребрик и спрятал лицо в ладонях.
– Ты как? – спросила Оссеан, присаживаясь рядом. – Наверное, тебя накрыло джет-лагом. Перелёт всё-таки был долгим.
– Я просто ни хрена не понимаю, – пробубнил Мирон сквозь ладони. – Какое, к свиням, виртуальное присутствие? Зачем? Он что теперь, Правитель Галактики?
– Ничего такого. Просто… Ты отключился от Плюса спустя месяц после того, как Платон переселился в киберпространство, верно? – Мирон лишь кивнул. – О большой битве в Токио ходили легенды, – продолжила она. – Разумеется, о виртуальной. Миллиарды людей видели стеклянный купол над Технозон, китов, атакующих левиафана – словом все события, участниками и инициаторами которых вы с Платоном являлись. И люди жаждали объяснений, – она коротко усмехнулась. – Веришь ли, многие решили, что таки настал Конец Света. Долгожданный Джек-Пот, который ведёт прямиком к краху цивилизации. Началась паника – ты должен её помнить.
Мирон неуверенно кивнул, не отрывая ладоней от лица. Наверное, он тогда были слишком занят своими проблемами, чтобы обращать внимание на весь мир…
– Ну так вот. Платон, чтобы предотвратить панику, решил явить себя миру. И объяснить, что случилось.
– Что? – Мирон вскинулся. Увидел своё безумное, встрёпанное отражение в зеркальных глазах Оссеан и выдохнул. Нельзя. Нельзя так распускаться.
– Не сразу, конечно. Он обратился к нам, а мы уже построили вот такие терминалы в самых больших городах мира. В Токио, кстати, тоже. В Москве, в Минске, в Буэнос-Айресе, Мумбае, Париже – всего в шести городах. Пока в шести. Любой человек может войти в такой терминал и поговорить с Платоном.
– О чём?
– О чём угодно. О мировом кризисе, о вымирающих оленях, о футболе. Обо всём. Но в-основном все хотят знать, как это: жить в Плюсе.
– Он рассказал им о Призраках?
– Нет, – покачала головой Оссеан. – Они ещё не готовы.
– Ладно, – Мирон поднялся. Затем снова сел – клюшка была совсем рядом, стоило протянуть руку. – Я готов. Ты меня подождёшь?
– Ну разумеется, – Оссеан поднялась. – Пойду, куплю себе круассан.
Мирон огляделся. В нескольких метрах от него сидел мужчина в шляпе и коричневом плаще. Его рука лежала на головке ближайшей к нему клюшки.
О чём они разговаривают? – подумал Мирон и вытянул руку. Обхватил головку и вновь оказался в старой кухне.
